Нодон стер со щеки вязкую слизь, капнувшую на него с одного из щупалец. Почти целый день просидел он на оббитой золотом балке якорной башни, рассматривая обширные сады храмового квартала. Дождь лил, не переставая, но массивное надутое тело собирателя облаков над головой позволяло ему оставаться сухим. Это существо, вцепившееся щупальцами в якорную башню, пока с корабля сгружали груз, привязанный веревками к его животу, достигало, пожалуй, шагов ста в длину.

Эти существа вызывали у Нодона отвращение. Никакой элегантности. Однако сегодня он практически не смотрел на чудовище у него над головой. Он хотел составить представление насчет происходящего в храмовом саду. В отличие от своих спутников, он не искал в архивах храмов указания на то, что ждет их в кратере. Это он считал пустой тратой времени.

К истинным тайнам чужаков не подпустят. Еще вчера Нандалее, Ливианна и Бидайн жаловались, что пришлось просматривать бесконечные списки грузов, отчеты о храмовых праздниках и лишь иногда — если везло — пару строчек о сражениях с Зелеными духами. Похоже, в Устье мира девантары построили то, что убивает духов. Но данные на этот счет были настолько неточными, что получить представление о том, что их там ожидает, было невозможно. Заклинание? Какое-то существо наподобие серебряных львов, которых они создали? Сработает ли это оружие на детей альвов? Все это оставалось неясным.

И только Гонвалон, казалось, нашел хороший способ добыть кое-какую полезную информацию. Самым наглым образом, просто переодевшись, он получил доступ ко всем архивам храма Крылатого солнца. Но на данный момент он тоже не подобрался к тайнам Устья мира.

Нодон решил послушать, что говорят корабельщики. Ему говорили, что лоцманы знают этот мир, как никто другой, однако на их встречу — они собирались в красном шатре на грузовом дворе под одной из якорных башен — он попасть не сумел. Даже для того, чтобы попасть на эту башню, ему пришлось долго уговаривать старика-кладовщика и стоило небольшого серебряного слитка.

Дети человеческие были недоверчивы. Землетрясение, которому подвергся город, посеяло в их сердцах страх.

Мрачный день вылился в серые сумерки. Западный горизонт окрасился в сернисто-желтый цвет. Над большим лесом по ту сторону реки плыла гроза. Пора было идти. Нодон слышал, что есть существа, ни люди, ни животные, стоящие на страже сада. Воины-ягуары. Но как проверить — безумные ли это трактирные слухи или правда? Как бы там ни было, он дважды видел, как по саду скользили какие-то призрачные тени. Они передвигались ловко, сливались с темнотой под деревьями. Просто перелезть ночью через стены храмового квартала наверняка — плохая идея. Эти стражи ловки. Они могут быть опасны.

— Эй, рыжий. Моя смена закончилась. Тебе нужно уходить.

Нодон обернулся к сыну человеческому, который стоял на лестнице башни и смотрел на него снизу вверх. Это ему он заплатил взятку. Старик предупреждал, что не сможет остаться дольше, только до заката.

— Уже ухожу, — Нодон переступил через щупальце, обвившее башенную балку.

— Не хочешь разделить кувшин вина со старым моряком? — усмехнулся в седую бороду кладовщик. — Ты ведь заплатил за него, — и с этими словами он похлопал обрубком руки по висевшему на поясе кошельку. — Будет справедливо, если тебе тоже достанется.

Нодон был не в том настроении, чтобы болтать. Через час он должен быть в доме Шелковой. Каждый третий вечер они собирались, докладывая, что узнали о кратере. До сих пор никто не продвинулся в своих поисках.

Усия спустился по лестнице. Для старика он выглядел довольно бодрым.

— Не понимаю, почему вы все так интересуетесь садами цапотцев. Проклятое это место. Кто пройдет за Белые врата, тот не возвращается обратно.

— А кто же еще интересуется этим?

Усия остановился и обернулся к нему.

— В эту игру играют иначе, мальчик мой. Ты был не слишком-то разговорчив, когда я спросил тебя сегодня утром, зачем тебе на якорную башню. Скажи мне, что такого интересного в садах храмового квартала, а я скажу тебе, кто, как и ты, целыми днями сидел на балке.

Нодон был готов к тому, что последует подобный вопрос, и подготовил историю о друге, который пропал после того, как ввязался в ссору с торговцем из Цапоте.

Тем временем они дошли уже до подножия лестницы.

— Твой друг случайно не такой стройный светловолосый парень с косами на висках? Под конец он еще разрисовал себя с ног до головы красно-коричневыми узорами. Жутко выглядело.

— Бандаг, — пробормотал Нодон. В его время в Белом чертоге был один ученик из народа мауравани. Иногда он разрисовывал себя и целыми ночами пропадал в лесу.

— Что ты сказал? — Усия подозвал стражника, который закрыл за ними ворота на грузовой двор.

— Бандагом у меня на родине называют красно-коричневый сок, которым рисуют по коже. Проходит две недели, и краска блекнет.

Кладовщик указал на склон.

— Есть хочешь? Внизу, на Змеином рынке, можно недорого поесть. А еще я знаю, где там достать годного вина.

— Тебе решать. Вино оплачиваешь ты, — заявил Нодон. Он решил изменить планы и провести еще немного времени с Усией. Он хотел услышать, что старик может рассказать об этом загадочном втором любителе наблюдать за садами.

— А ты слов на ветер не бросаешь. Посмотрим, не развяжет ли тебе язык хорошее красное вино, — Усия побрел по широкой лестнице. Несмотря на дождь, он не спешил. На улице было очень мало людей. Время от времени кладовщик здоровался с прохожими. Похоже, в этом квартале его хорошо знали.

Змеиный рынок оказался мрачным местом, окруженным постройками из необожженного кирпича, на глиняно-бурых лицах которых оставил глубокие борозды дождь. Немощеная площадь представляла собой сплошное месиво. Им пришлось идти по глубоким лужам, мимо прилавков под выцветшей парусиной, где несчастные жались к крохотным жаровням в надежде на то, что на их разносолы найдутся голодные люди. Пахло прогорклым жиром и подгоревшим мясом. Нодон понял, что придется брать себя в руки, чтобы заставить себя хоть что-нибудь здесь съесть. Почему дети человеческие ничего не делают, как следует? Почему они строят огромный город из уродливых домов, вместо того чтобы сделать город поменьше, но с хорошими, крепкими каменными постройками, где можно удобно жить? Они же хуже кобольдов.

Усия указал на мужчину с миндалевидными глазами, предлагавшего насаженных на шпажки скорпионов.

— Туда обедать лучше не ходи. Просто кошмар, какую мерзость продают в качестве еды. Этот парень жарит на гриле наполовину сгнивших крыс и выдает маленькие кусочки мяса, обмоченные в соус, за говяжье филе. Он с Шелковой реки. Эти хуже всех!

Нодон, не видевший особого отличия от других прилавков с едой, промолчал.

— Вот, нам сюда, парень, — кладовщик указал на глубокую нишу в стене, где от дождя укрылось несколько детей человеческих. К потолку поднимался дым. Пахло овощами и рыбой.

Усия согнал некоторых со своих мест и уселся за один из трех шатких столиков.

— Рабал! Принеси мне рис и бобы, да подай нам кувшин твоего, черт побери, лучшего красного вина. Не эти кислые разбавленные помои, которые ты нагло именуешь вином. Мы хотим настоящего!

У низкого выложенного камнями очага стоял невероятно толстый парень с покрытым татуировками лицом.

— Усия, старый пират, ты все еще не свалился со своей проклятой якорной башни. Честно говоря, я надеялся, что сегодняшний ветер избавит нас, бедолаг этого мира, от твоего присутствия. Будь так добр, покажи мне монеты, которыми ты собираешься расплатиться за сокровища этого благородного заведения?

— Рабал родом с Плавучих островов, — весело пояснил кладовщик Нодону и поднял вверх маленький серебряный слиток. — Рабал — вовсе не его настоящее имя. Нормальные люди не могут произнести ту тарабарщину, на которой говорят на Плавучих островах, поэтому мы просто называем его так.

Толстый хозяин на удивление ловко выбрался из-за очага и протиснулся между гостями. Взял маленький серебряный слиток, длиной и толщиной не более среднего пальца, лизнул металл.

И вдруг без предупреждения выхватил небольшой топорик, торчавший за поясом у него на спине.