Словно тысячей игл впился ледяной ветер ему в лицо. Львиноголовый провел Артакса через Золотые врата. Они прошли лишь пару шагов по зачарованной тропе между мирами. И теперь стояли на уступе скалы, обдуваемом всеми ветрами, высоко в горах. Ветер приносил мелкие снежинки. Перед ними лежала крутая тропа, ведущая наверх. Артакс запрокинул голову назад, а потом увидел ее, башню, о которой впервые услышал в детстве. Желтая твердыня богов! Она сливалась с темными тучами.

— Пойдем! — поторопил его Львиноголовый. — Мои братья и сестры нетерпеливы.

Артакс последовал за девантаром, торопливо поднимавшимся по засыпанной снегом тропе. Вскоре Артакс уже с трудом переводил дух. Все было так же, как тогда, на облачном корабле, который поднимался все выше и выше в небо. Он хрипло хватал ртом воздух, дышал все быстрее и быстрее, и, несмотря на это, его не оставляло ощущение, что его медленно душат.

Вскоре ему пришлось отдыхать каждые пару шагов.

Львиноголовый вернулся, раздраженный.

— Вы, люди, слишком слабы, — прорычал он, положил свою массивную ладонь на горло Артакса, а затем медленно опустил ее на грудь, пока она не легла ему на сердце. При этом он издал целую серию низких, рокочущих звуков, от которых Артакса пробрало до мозга костей. Никогда прежде он не слышал ничего подобного. Если это был язык, то он был придуман для того, чтобы находить самые темные провалы души.

Внезапно у него возникло чувство, словно что-то дерет ему горло. Резкая боль оттолкнулась от горла, перешла в легкие, настолько интенсивно, что на глаза у него выступили слезы. Она продолжалась один удар сердца, а потом Артакс снова смог дышать свободно.

— Теперь нормально?

— Да. Спасибо, — Артакс думал, что говорить будет тяжело или по меньшей мере голос будет хриплым, но ни того, ни другого не произошло. Он снова смог дышать, чувство удушья исчезло.

— Пойдем, — торопил Львиноголовый и снова побежал вперед.

Подъем длился еще добрых полчаса, затем они дошли до арки ворот высотой с кедр. С дуги свисали сосульки высотой в человеческий рост, напоминая Артаксу пасть хищного зверя. Обвевая сосульки, ветер производил странные звуки. Они напоминали негромкое всхлипывание раненого зверя. За воротами оказался зал без окон, терявшийся в тени. Эхо шагов отдавалось от далеких стен.

Львиноголовый повел его к лестнице, ступеньки которой были настолько высокими, что подниматься по ним было неприятно. Артакс казался себе маленьким ребенком. Поистине, эту башню строили не для людей. Они сошли с лестницы и пересекли второй зал. Здесь было светлее, но вскоре Артакс пожалел, что там не так темно, как у входа. С этой комнатой что-то было не так. Они направились к большим дверям, рядом с которыми стоял прислоненный к стене огромный звериный череп. Каждый раз, как они почти доходили до двери, казалось, она отдаляется от них. Артакс озадаченно оглянулся назад. Лестница была почти за спиной, но они все шли и шли, не в силах приблизиться. Потолок поддерживал большой крестовый свод. Зал разделяли два ряда колонн. Каждый раз при взгляде на потолок у него возникало чувство, что где-то на краю поля зрения сползают опоры зала. От этого ему становилось тошно.

Внезапно они оказались перед черепом, словно совершили огромный прыжок через весь зал. В этой костяной темнице что-то было. Что-то двигалось в тени. Артаксу показалось на миг, что он видит чью-то фигуру. Или это был мираж? Когда он вгляделся повнимательнее, там были уже только тени.

— Не будь таким любопытным, — предупредил Львиноголовый. — Бывает знание, способное навеки лишить тебя душевного спокойствия. Стремиться к нему неразумно. А теперь следуй за мной, — и, словно по мановению невидимой руки, дверь распахнулась. Перед ними простирался большой зал, по которому бродили колонны теней. Они напомнили Артаксу широкие полотна света во дворце Акшу, которые в солнечные дни падали в его мрачный тронный зал через узкие окна в крыше. Но здесь свет и тень поменялись местами. В просторном зале было светло, хотя не было ни единого окна. А на свету двигались колонны теней, непостоянные, изменчивые, иногда они даже начинали трепетать и меркнуть, чтобы потом снова появиться в другом месте. Странные взаимоотношения света и тени не давали Артаксу возможности сказать, насколько велик зал. Кроме того, он не мог определить, сколько девантаров здесь собралось. Тридцать? Сорок? Некоторые стояли маленькими группками, другие отдельно, и некоторые то и дело исчезали в пляшущих тенях, чтобы в мгновение ока оказаться в другом месте зала.

Едва он переступил порог за высокой дверью, за его спиной раздалось негромкое всхлипывание, которое он уже слышал, когда вошел в башню. Звук был совершенно безнадежным. Голос безумия.

Дверь закрылась за ним с громким звоном, и стоявший рядом Львиноголовый заговорил:

— Здесь все мои братья и сестры, кроме одной, Артакс, которого я сделал бессмертным Аароном. Мы собрались, чтобы вершить над тобой суд.

— Он украл то, что принадлежало змею, — послышалось шипение из темноты. Артаксу удалось на миг бросить взгляд на змееподобное тело, обвившееся вокруг серой колонны. На спине существа росли массивные крылья, вертикальные зрачки гневно смотрели на него.

Артакс обрадовался, когда существо поглотила милосердная тьма.

— Он нарушил мир храма, убил жрецов и лишил алтаря избранника. Я требую, чтобы его сердце принесли в жертву Пернатому змею.

Артакс собрал в кулак все свое мужество, твердо поглядел на сотканную из тьмы колонну, поглотившую змея, и ответил:

— Тот, кто выходит на ринг и первым поднимает руки, тому не пристало жаловаться, если он падет от руки другого.

В одном из дальних уголков зала зазвучал смех.

— Хорошо сказано, человек, — крикнул звонкий голос.

— Володи из Друсны, капитан моей лейб-гвардии, был похищен после битвы на высокогорной равнине Куш, людьми, которых я считал союзниками. Перед Белыми вратами храмового квартала ему открыли, что женщина, которую он любит, умрет жестокой смертью, если он не признает, что является избранным. Он переступил порог храмового квартала не добровольно! Служащие храма Цапоте позволили себе украсть у меня человека, который посвятил свою жизнь мне. И поэтому я позволил себе вернуть себе то, что принадлежит мне по праву. Ради людей, которые посвящают свою жизнь мне, я обязан не более и не менее, как рискнуть своей жизнью. Если это не отвечает вашим представлениям о добродетели правителя, я подчинюсь вашему приговору. Однако я со своей стороны никогда не поступлю иначе, как уже поступил ради Володи.

Из тени вышел огромный черный медведь. Один его глаз был налит кровью, нос изуродован шрамами, полученными во множестве сражений. Перед Аароном он встал на задние лапы. Медведь был выше его на три головы.

— Ты человек в моем вкусе, Аарон Арамский, — ворчливым басом произнес он.

Артакс не был уверен в том, что это — комплимент или же эти слова следует понимать совсем иначе.

— Такими как ты должны быть все наши бессмертные.

— Ты хочешь, чтобы наши правители были двуличными интриганами? — поинтересовался хорошо модулированный голос. Из кочующей тени вышла высокая женщина в небесно-голубом платье, обрамленном филигранным серебряным бортом. Ее точеное лицо обрамляли черные волосы, а над плечами возвышались черные крылья. Ишта!

— Слова дешевы, сестра моя, — проревел Львиноголовый, стоявший рядом с Артаксом. — Какие у тебя есть доказательства против Аарона?

Ишта обернулась к собравшимся божественным сущностям.

— Многие из вас сопровождали меня, когда я спускалась к гробнице великанши, чтобы проверить ее путы. Вы все видели мертвого эльфа, одетого в доспех лейб-гвардии бессмертного Аарона. Но сделали ли вы верные выводы из того, что увидели?

Это Аарон провел туда эльфов. Он открыл им путь в Нангог. Они воспользовались его атакой, чтобы спуститься в потаенный храм. Если бы ворвалось не целое войско, люди-ягуары легко остановили бы его. И даже если бы это было не так, наши жрецы тут же попросили бы о помощи моего брата, Пернатого змея. Происходящее там не осталось бы тайной. Мы бросились бы на помощь цапотцам, так же, как в прошлый раз, когда эльфы осмелились спуститься в Устье мира.

Но Аарон пустил их под свое крылышко. По собственной глупости стал их послушным слугой. В том, что Нангог была практически освобождена, что наши города были разрушены волнами потопа, землетрясениями и пожарами. В том, что в наши королевства придет голод. В том, что равновесие между тремя мирами будет нарушено навеки — во всем этом виноват один-единственный человек: Аарон! Никогда прежде не бывало человека, который причинил бы столько вреда. Я требую его смерти. Это должна быть медленная, жестокая смерть. И свидетелями нашего приговора должны быть многие люди, чтобы неповадно было!

Артакс был потрясен. Он вспомнил убитых людей-ягуаров у входа в Пасть змея. Его стражи рассказывали историю о том, что среди наемников Коли был маленький отряд мечников, который проучил воинов Цапоте. Те Колины ребята исчезли после сражения, равно как и покрытый шрамами друсниец. Теперь среди кушитов и оловянных они были тайными героями сражения в храмовом квартале. Артаксу никогда не пришло бы в голову, что за него сражались демоны. Его воинам частенько удавалось то, что все считали невозможным.

— Что ты скажешь на эти обвинения? — пролаял крупный белый волк.

— Я потрясен, — произнес он, и это было правдой. — Так же, как и вы, я узнал лишь сейчас, что меня обманули дети демонов. И я не сомневаюсь в том, что слова Ишты правдивы. Теперь многое становится ясным.

— Хочешь сказать, что не знал этого? — расхохоталась Ишта. — Ты много лет терпел у себя при дворе, в ближайших советниках эльфа. Человека без бороды и с золотыми волосами среди бородатых, черноволосых мужчин. Ты всерьез собираешься утверждать, что не заметил его инаковости?

По лицам девантаров — если это были не непроницаемые морды зверей — Артакс прочел, что его дело проиграно. Все же Ишта добилась своей цели. Она получит его голову. Но уверенность в этом подарила ему свободу. Терять уже больше нечего, можно только выиграть — что бы он ни сказал. Не нужно больше подчиняться правилам вежливости.

— Значит, инаковость — это повод сразу же подозревать худшее? — Он обвел взглядом лица собравшихся. — Мне удивительно слышать это от тех, кто так старается ни в чем не походить на своих братьев и сестер.

— Разорвите этого нахала! — потребовала фигура, закутанная в бушующее пламя, но не излучавшая света.

— Да, признаю, — продолжал Артакс. — Возможно, я был беспечен. Я никогда не оценивал своего гофмейстера Датамеса по внешности. Для меня была важна только его работа. И даже если он был демоном, его заслуги перед Арамом отрицать невозможно. Он реформировал управление. Даже сейчас, когда его нет, мои писари и чиновники по-прежнему работают лучше, чем до него. Я не знал, что он шпион, и не поэтому я, в конце концов, изгнал его прочь, — Артакс вызывающе поглядел на Ишту. — В шатре Датамеса было совершено убийство, настолько жестокое, что потрясло даже моих ветеранов. Жертвой стала юная девушка из Шелковых городов. И все поверили в то, что это был Датамес. А я знаю, что это не так. В лагерь моего войска пришла Ишта, чтобы уничтожить с помощью этого злодеяния Датамеса, которого не застала в шатре. А теперь, небесная покровительница Лувии, ответь мне на два вопроса. Почему ты не пришла ко мне, не сказала, кто скрывается под маской гофмейстера? И давно ли ты знаешь его тайну?

— Как ты смеешь?

Гнев богини хлестнул Артакса подобно раскаленному пламени. Словно ее всепожирающая ненависть стала осязаемой. Он отступил на шаг, но взгляда не опустил.

— Ответить вместо тебя, всемогущая Ишта? Ты молчала из-за мелочных интриг. Ты хотела уничтожить меня, когда я предстану перед девантарами в Желтой башне, чтобы рассказать вам о своем видении лучшего мира. Ты хотела, чтобы мои планы остались невысказанными и чтобы я не вознесся над твоим смертным, Муваттой, — Артакс обернулся к стоящим на свету и в тени фигурам. — Вы знаете свою сестру. Вы знаете, что я говорю правду. Я виноват лишь в том, что не дорос до интриг богини, ибо я лишь смертный, и не в моем характере думать лишь о собственной выгоде.

— Ты… — Ишта попыталась вцепиться ему в горло, но Львиноголовый и медведь заслонили его собой.

— И каковы же твои планы, сын человеческий? — спросила красивая женщина с волосами из извивающихся змей.

Артакс удивился, что ему задали вопрос. Он был твердо уверен в том, что теперь окажется во власти произвола Ишты, но, похоже, у богини даже среди братьев и сестер были не только друзья.

— Оглядываясь на то короткое время, в течение которого мне была оказана честь быть бессмертным Арама, у меня возникает чувство, что нас осаждают. Я занял место бессмертного потому, что демоница напала на моего предшественника в небесах Нангога, на его собственном корабле-дворце, и убила его. Сам я встречался с ними в лесах Нангога. Только что я узнал, что невольно поспособствовал тому, что Нангогу и всем нашим королевствам был нанесен серьезный ущерб. А еще мне открылось, что мой ближайший советник был демоном. У меня возникает ощущение, что меня осаждают в крепости. Крепости, где, возможно, внутри собственных стен есть предатели, — произнося эти слова, он поглядел на Ишту и увидел, что богиня вскипела от ярости. — Мне также стало известно, что, по крайней мере, один из вас знал о предателе, но ничего не сказал мне. Почему? Сколько вреда можно было предотвратить, если бы я раньше узнал о змее, которую пригрел на груди! Сколько еще осталось шпионов? Почему вы не доверяете детям своим, нам, людям? Дайте нам в руки оружие, которое позволит нам убивать демонов, и вы увидите, что мы тоже можем сражаться.

Я думаю, для вас не секрет, что в душе я — простой крестьянин. Но даже я знаю, что тот, кто не рискует на войне ничем, тот, кто всегда предоставляет остальным право выбирать время и место сражения, погибнет. Давайте покончим с осадой! Давайте атаковать! Давайте возьмем мечи в руки, прогоним демонов обратно в их мир и защитим все ворота, чтобы они никогда больше не могли к нам попасть.

На высокогорной равнине Куш я выступил против воинов бессмертного Муватты с войском, состоящим из крестьян. Все люди Муватты были отменными воинами, и оружие у них было лучше. И, несмотря на это, я победил. У нас тоже может получиться, когда мы выступим против демонов. Давайте сомкнем ряды, забудем о вчерашней мелочной вражде! Давайте говорить в один голос! Пусть наши войска будут подобны огромному мечу, поднятому одной-единственной рукой, и мы победим!

— Ты точно в моем вкусе, — прорычал медведь.

— Прошу, брат, — настаивала Ишта, — давай не будем забывать за этими красивыми словами о том, что он наделал. Он провел эльфов в Нангог! Он корень всего зла, с которым нам приходится бороться!

— Ты его с собой не перепутала, сестра? — Львиноголовый сделал шаг в сторону крылатой богини. — Не твой ли был совет атаковать Голубой чертог? И не были ли события в Нангоге ответом на наш поступок?

Ответом на этот вопрос было молчание, но по лицам некоторых девантаров Артакс заключил, что они продолжают разговаривать друг с другом, возможно, мысленно или еще как-то. Возможно, боги сочли бы его ощущение дерзким, но его злило то, что он остался в изоляции. В происходящем в башне отражалась одна из основополагающих проблем: бессмертные были для девантаров как дети. Они не принимали участия в их решениях, они были лишь исполнителями. Однако он не осмелился произнести ни слова.

Девантары вселяли ужас, каждый из них был подобен стихии. И они были так же неорганизованны и непредсказуемы, как стихии.

«Если бы соединить их силы», — думал Артакс. Они наверняка сумели бы достичь всего! Вместо этого они враждуют, облегчая задачу демонам.

— Мои братья и сестры спорят о том, как оценивать предыдущие события, — вдруг произнес Львиноголовый негромким низким голосом. Неужели девантар прочел его мысли? За прошедшие луны Артакс много думал о том, что случилось. Он откашлялся. Внезапно он показался сам себе мелким и незначительным. Ему потребовалась вся сила, чтобы суметь произнести хоть слово.

— В том, что произошло, я вижу замысел, — он уставился в пол, чтобы не отвлекаться на пристальные взгляды богов и яснее выражать собственные мысли. — Мне кажется, что убийство моего предшественника было попыткой выяснить, насколько смертны мы, бессмертные, и что произойдет, если один из нас падет от меча демона. После этого они, похоже, послали лазутчиков в Нангог. Они проводили разведку мира. После этого начались катастрофы. Выстроенный нами порядок потрясен в своей основе. Нашим королевствам угрожает этой зимой голод, поскольку все мы зависим от зерна из Нангога. Следует ожидать голодных бунтов, — Артакс сделал небольшую паузу, чтобы придать своим следующим словам больший вес. — Они ослабили нас разными способами. Ясно же, что последует дальше: вторжение в Нангог. Все, что происходило до сих пор, ведет именно к этому.

Теперь Артакс поднял взгляд и то, что он увидел, испугало его до глубины души. Его слова вызвали недоумение! Неужели же боги настолько погрузились в интриги, что не видят, что происходит? Или они просто испугались его глупости. Неужели он что-то пропустил? Он тоже осознавал, что не все элементы мозаики складываются в нарисованную им картинку. Женщина, которая ему помогла, когда он ослеп, должно быть, была демоницей. Почему она так поступила? Если они хотят сеять хаос, то слепой бессмертный был бы им скорее на руку.

— Не говорит ли за тебя лишь трусливое сердце? — прошипела Пернатая змея. — До чего дошло, братья и сестры, мы слушаем фантазии пугливого мужика! Разве нам не лучше известно, что произошло? Нам известна причина, зачем небесные змеи послали своих эльфов в Нангог. Если теперь мы сохраним мир, то больше боев не будет. Давайте наведем порядок в собственном доме! Накажем этого осквернителя храмов, который помог эльфам причинить столько вреда. Я требую его сердце! Он должен умереть на алтаре того храма, который осквернил!

— Наша сестра права! — согласился с ней девантар с орлиной головой. — Не будем слушать труса! Довольно и того, что мы унизились настолько, что позволили ему говорить здесь. Его слова напоминают мне лепет слепца, который пытается описать цвета.

Артакс почувствовал, что настроение снова переменилось и обратилось против него. Если он не завоюет богов, ему конец.

— Вторжение уже началось! — твердым голосом произнес он.

— О чем ты говоришь? — набросился на него человек-вепрь, с которым он уже однажды встречался в жуткой пещере неподалеку от медного рудника Ум эль-Амад.

— О том, что мне доложили три дня назад: демон, наполовину человек, наполовину крокодил! Он нападал на рыбаков на Великой реке, разрывал их лодки и утаскивал несчастных жертв в пучину. Он был не меньше вас, божественные. На него охотились две недели. А когда мои воины, наконец, поймали его, он убил пятерых из них, а семерых тяжело ранил. Каждый день поступают новые доклады о демонах. Брошены целые деревни, поскольку люди боятся. Мне рассказывали о крылатых женщинах, которые с помощью орлиных когтей разрывают крестьян на полях, о человекопсах, живых деревьях и даже о мертвецах, которые восстают из могил. Я говорю не о страхах. То, что вторжение началось, — уже свершившийся факт!

Снова воцарилось продолжительное молчание, и Артакс мог лишь догадываться, что девантары мысленно общаются между собой. Кроме того, ему показалось, что они разделились на два лагеря. Боги зашевелились, танец колонн теней стал быстрее, даже стены и сводчатый потолок над ним, казалось, растеклись и сформировались снова. В комнате все стало непостоянным. Ее архитектура была такой же переменчивой, как и создавшие ее боги.

— Ты не умрешь, — прошептал ему Львиноголовый. — Но у тебя есть могущественные враги, которые теперь только и будут ждать твоей ошибки.

Необычайно уродливый девантар с очень длинными мускулистыми руками отделился от группы богов и подошел к Артаксу.

— Что тебе нужно, чтобы успешнее побеждать демонов?

— Единство, — без колебаний ответил он. — Все бессмертные должны собраться вместе. Нужно отбросить все разногласия. Мы должны узнать друг друга, научиться понимать и доверять друг другу. Мы… — Он запнулся. Он прекрасно осознавал, что бессмертный Цапоте вряд ли сядет с ним за один стол. — Вы, боги, должны присутствовать при этом. Все до единого! Будет спор, уладить который сможете только вы.

Стоявший рядом с Артаксом медведь расхохотался низким утробным смехом. Неужели так наивно полагать, что девантары заключат мир и вместе пойдут к одной цели?

— Такую встречу мы подготовим, — заговорил бог с орлиной головой. — Бессмертным потребуется время. У нас на пороге голодная зима. До весны встреча невозможна. Я поддерживаю предложение Аарона Арамского. Давайте назначим день праздника Жертвы в начале весны. И соберемся в Зелинунте. К тому времени новая столица бессмертного Ансура будет закончена. Пусть это будет праздник людей и богов. Праздник, который возвестит начало новой эпохи, — закончил он, и в его голосе прозвучала эйфория, заставившая Артакса забыть обо всех предшествовавших неприятностях.

У него получилось! Мир изменится к лучшему.