Чувственный дурман
Неужели Темный дал ей наркотик? Может быть, она околдована? Нандалее отдавалась ему с такой страстью, на которую не считала себя способной. Казалось, все ее чувства обострились от боли. Когда она пробовала фрукт, то он казался ей вкуснее всего, что когда-либо попадало ей в рот. Легкое красное вино опьяняло ее, словно проникало прямо в кровь. Цветистое, с послевкусием лесных ягод солнечной осени; второго такого вина не существовало, никогда она прежде подобного не пила. Светлый хлеб был поджаристым, хрустел на зубах, мясо и соусы были неповторимыми.
Она кутила часами, лежа на животе, в то время как ее новый наставник накалывал изображение ей на спине. Он был так же одержим, как и она. Почти не давал себе отдыха. Только когда они любили друг друга, он откладывал кисточки и иглы в сторону. Иногда он набрасывался на нее, как голодный зверь, брал так, как хотел он, не думая о ней. Затем снова становился идеальным любовником, нежным, предупредительным, думающим только о том, чтобы довести ее до неведомого прежде экстаза. При этом она была совершенно пассивной, позволяла ему все, полностью подчинялась ему. И чувствовала, что, несмотря на всю страсть, он очень четко следил за тем, чтобы не коснуться свежих ран и не нарушить картинку, возникающую у нее на спине. Она охотно отдавалась, наслаждаясь его страстью, пока, наконец, устав, не засыпала в его объятиях.
Каждый раз, когда она просыпалась, боль от игл была уже с ней. Она сопровождала каждую радость, пока Нандалее втайне не начала опасаться, что, возможно, с этого момента перестанет что-либо воспринимать без боли. Она не могла сказать, сколько длился этот дурман. Время утратило значение. Сон, боль, страсть — все преумножилось, казалось бесконечным. Он не давал ей смотреть на всю картинку. Она видела, что по ее левому плечу вился черно-синий драконий хвост.
Он начал накалывать изображение на ее правом бедре, когда лишил ее зрения. Это была внезапная новая боль. Такое ощущение, словно одна из игл вонзилась глубоко в голову, и вдруг она перестала видеть вообще что бы то ни было. Ее захлестнула паника. Она хотела бежать, но он безжалостно прижал ее к ковру, уже пропитавшемуся краской с его кистей. Она чувствовала только шелковые платки, которыми он промокал краску, и свою кровь, которая бежала по ноге. Он то и дело останавливался, чтобы оглядеть картинку критическим взглядом.
— Что… что с моими глазами? — после долгого молчания испуганно спросила она.
— Вы не должны видеть работу, пока она не будет завершена, госпожа Нандалее. Окажите мне полное доверие, отдайтесь мне слепо. Работа почти завершена, госпожа моя.
Она изменилась. Всего несколько дней назад она возмутилась бы. Как он может так поступать! Но сейчас все было иначе. Она принадлежала ему. И он тоже открылся ей за прошедшие дни. Она была почти уверена в том, что он хочет ее не только потому, что сейчас ему нужно удовлетворить страсть. Он уважал ее. Она почувствовала его одиночество и то, как сильно ему хочется разделить с ней все. Но она уйдет. Даже если ему кажется, что он любит ее, они никогда не встретятся на равных.
Нандалее принимала то, что есть, плыла на волнах лихорадки и экстаза. Он лишь временами работал над ее правой ногой, временами заполнял поверхности на спине краской. Она чувствовала его беспокойство. Его тревожило что-то, о чем он не хотел с ней говорить.
В какой-то момент она проснулась, и тихая музыка, сопровождавшая ее на протяжении всех этих дней, смолкла. Темного не было рядом, она почувствовала это так же, как поняла, что снова сможет видеть, если откроет глаза. Она оттягивала этот момент, лежала неподвижно и, вопреки всему, надеялась, что он придет еще раз. Что будет прощание, последний час вместе.
Она ждала долго. Но Темный не вернулся. Наконец она заморгала и огляделась по сторонам. Она лежала среди тонких шелковых платков, которыми он вытирал кровь и краску с ее кожи. Они были повсюду, на ровном камне, который был ее островком вдали от мира, в темной теплой воде, скрывавшей пол пещеры. Тайное убежище Темного выглядело как цветущая яблоневая роща, на которую налетела яростная весенняя буря и безупречную роскошь которой терзал ветер, забрасывая грязью.
Нандалее повернула голову, насколько это было возможно, и попыталась увидеть картинку на спине. Но все, что удавалось отчетливо разглядеть, это был черный драконий коготь на левом плече и кончик хвоста на левом предплечье. Затем взгляд ее упал на правую ногу. Вокруг ее бедра извивался длинный хвост второго змееподобного дракона. Он доставал ей до колена. У Нандалее вырвался крик. Неужели у нее на спине два дракона? Такого, насколько ей было известно, никогда прежде не было?
Эльфийка присела между почти пустыми цветными мисками краски, съела немного холодной куриной грудки, которая уже не была на вкус настолько незабываемой, как во время дурмана. Что изображено у нее на спине?
Она поднялась, в последний раз огляделась. В хрустальных мисочках по темной воде все еще плавали свечки, сплетая на своде пещеры сетки из золотого света. Без газал и, в первую очередь, без Темного подземное убежище казалось угрюмым. Куда он мог уйти? Склонившись над кувшином с прекрасным вином, Нандалее увидела какой-то золотой блеск между шелковыми простынями. Она отодвинула платки в сторону и ее взору открылось белое платье, скроенное, как те длинные одежды, которые носили наставники Белого чертога. Нандалее долго держала его в руках, проводя рукой по тонкой льняной ткани и золотой вышивке на подоле. Внезапно почувствовала комок в горле. Она драконница!
Она пожалела, что сейчас здесь нет Гонвалона или Айлин, мастера борьбы без оружия из Белого чертога. Или Куллайна, молчаливого охотника с изуродованным лицом, который вместе со своим товарищем, красавчиком Тилвитом, бродил по просторам Снайвамарка. Были ли они оба в Голубом чертоге, когда его атаковали девантары?
Нужно думать обо всех, кто сопровождал ее на пути сюда, к этому таинственному убежищу. О кобольдах Белого чертога, которые страдали от перемен ее настроения, о Сате, кобольдше с «Голубой звезды», поднебесного корабля, принадлежавшего альву, которого все называли Певцом. Сата заботилась о ней по-своему, грубо, но сердечно, когда она, наполовину окоченевшая, появилась на борту летающего корабля.
Думала она и об Элеборне, который после ее возвращения из Нангога покинул сад Ядэ, чтобы навестить свою семью в Аркадии и погоревать там о погибшем наставнике, Небесном. Наверняка он одарил бы ее одной из своих чудесных скульптур из воды и света, если бы был здесь. Погруженная в меланхоличные размышления, Нандалее надела платье.
Оно было сшито точно на нее. Интересно, кто это сделал? Газалы? Она застегнула крючок на груди и твердом стоячем воротничке, достававшем ей почти до самого подбородка. Затем внезапно крепко обхватила себя руками, хотела чувствовать себя и, несмотря на это, прекрасно осознавала, что теперь что-то потеряно навеки. Оно растворилось, как та завеса головокружительного сизого дыма, который еще несколько часов назад висел в пещере. Она уже не послушница, а часть ордена убийц, основанного небесными змеями. Она приняла решение и навеки покинула тропу невинности. Теперь она принадлежит Темному!
«Но у меня осталась совесть», — с вызовом решила она.
Став наставницей, она не будет менее мятежной, чем когда была ученицей Белого чертога. Нандалее подобрала подол своего нового платья, разрезанного почти до бедер, чтобы перейти воду. Из пещеры она вышла тем путем, в поисках которого провела немало времени, будучи здесь пленницей. Совсем немного углубилась в туннель, который должен был вывести ее на свободу, когда в освещенной нише нашла свой меч, Смертоносный. Массивный двуручник был в новых ножнах из коричневой кожи, с оббитым латунью ремнем, позволяющим носить меч на спине. Рядом стояли ее лук и новый колчан, тоже из коричневой кожи, туго набитый стрелами.
Почему Темный одаривает ее, но не показывается?
Нандалее надела оружие. Снова держать лук в руках было приятно. Если Темный принес его сюда, значит, он разрешает ей использовать это оружие. Она хорошо помнила, какое неприятие встретила в Белом чертоге. Наставники считали нечестным убивать врага с большого расстояния, не глядя ему в глаза. Нандалее это всегда казалось лживым. Почти ни одно создание Альвенмарка не могло сравниться с мечником Белого чертога. Тот, кто вступал в схватку с драконником, которого послали небесные змеи, был обречен. От их клинков нельзя было уйти так же, как и от хорошо нацеленной стрелы.
Она твердым шагом покинула пирамиду и вышла из древних каменных стен в ясную звездную ночь. Гонвалон стоял на лужайке, с которой убрали шатры. За его спиной паслись Зореокий и Ночнокрыл.
Он больше не носил одежду наставника Белого чертога. Сейчас на нем был длинный мундир сизого цвета. По рукавам вились причудливые завитки красного, почти пурпурного цвета, доставая ему почти до локтей. Оружия у него не было. Увидев его таким, Нандалее почувствовала боль. Его лицо, обрамленное золотыми волосами, казалось уже. Он тоже изменился.
Нандалее вспомнила о том дурмане, в котором жила с Темным, и пристыженно опустила взгляд.
— Я… — нерешительно начала она, но Гонвалон мягко закрыл ей рот ладонью.
— Прошу, не говори ничего. Я тоже когда-то был драконником. Я знаю, что произошло. Перед ними невозможно устоять, — он улыбнулся, на этот раз без меланхоличного взгляда, которым так часто смотрел на нее. Его глаза сияли. — Важно лишь то, что теперь ты здесь. Ты не осталась с ним. Я знал, что ты вернешься. Они лишь дурман. Мы не можем долго быть с ними, мы погибнем, как мотыльки, летящие на пламя.
Нандалее испытала невыразимое облегчение. На миг задумалась над тем, что он пережил с Золотым, а потом отбросила эту мысль прочь. Это тоже неважно для них обоих. Внезапно на его губах заиграла та дерзкая улыбка, которая так запомнилась ей при первой встрече, когда она, совершенно неодетая, бежала по глуши от войска троллей, а он пришел спасать ее.
— Я знаю, что волнует тебя в данный момент больше всего.
Она вопросительно поглядела на него.
— Ты хочешь знать, как выглядит твоя татуировка, я угадал?
— Тебе так хочется увидеть меня голой?
Его дерзкая улыбка стала еще шире.
— Всегда, хорошая моя. И, несмотря на это, в первую очередь я хочу помочь тебе, хоть и не совсем без задней мысли.
— Тебе придется свернуть мне шею, чтобы я смогла увидеть собственную спину, — хитро ответила она.
— С удовольствием, но есть и другой способ. Если, конечно, ты не отказалась от своего невыносимого любопытства и не превратилась в мудрую, далекую от всего мирского драконницу. Заранее прошу прощения за то, что подкатываю к вам с такими банальностями, наставница.
Нандалее расстегнула перевязь и сняла колчан.
— Давай, покажи мне, как это делается.
Гонвалон подошел к Ночнокрылу и снял со спины пегаса большую седельную сумку. Внутри что-то негромко зазвенело, когда он вернулся к ней.
Нандалее подождала, пока он снова встанет перед ней, затем расстегнула крючки на платье и сбросила его наземь. Она наслаждалась его взглядами. Она знала, что он любил многих женщин, но смотрел на нее так, словно она была единственной, идеальной, той, кого он искал всю свою жизнь.
Она тоже не была неопытной в любви, когда впервые встретилась с Гонвалоном, но с ним все было иначе, чем с остальными. Она чувствовала себя прекрасной, когда он смотрел на нее вот так, при этом самой себе она казалась излишне худой и не очень женственной. Гонвалон уничтожал эти ее сомнения в себе и не уставал снова и снова изучать ее тело всеми органами чувств — словно она была чудесной загадкой, цели разгадать которую он с удовольствием готов был посвятить всю свою жизнь.
— Можно подумать, что ты никогда прежде не видел женщин, — пошутила она, вдоволь насладившись его взглядами.
— Такой как ты — никогда, — ответил он с такой страстью, которая изгоняла любую мысль о том, что это может быть лишь учтивость. Он положил седельную сумку на пол и достал несколько фонарей с заслонкой.
— Ты знал, что я вернусь ночью?
Он с улыбкой покачал головой.
— Я не сомневался, что ты вернешься. Вот и все. Я запасся терпением, сознавая, что придется подождать некоторое время. Я многое о тебе знаю. И главное — ты редко поступаешь так, как от тебя ожидают.
Он произнес это без упрека, с такой сердечностью, что Нандалее не удержалась, опустилась на колени рядом с ним и страстно поцеловала его. Поцелуй получился долгим. Гонвалон обнял ее так крепко, словно они расставались на века. Наконец она высвободилась из его объятий. Ей было любопытно наконец-то увидеть татуировку на своей спине.
— Как давно ты меня ждешь?
Он пожал плечами, словно это не имело значения.
— Два дня. Здесь были и другие. Нодон и другие драконники из горной крепости. Ты долго спала после того, как ушел Дыхание Ночи.
На языке вертелся вопрос, куда подевался небесный змей, но она опасалась задеть Гонвалона.
— Сколько я пробыла в пирамиде?
— Одиннадцать дней, — коротко произнес Гонвалон, и на этот раз в его голосе прозвучала горечь. Он не смотрел на нее, а принялся зажигать фонари. Затем поставил их на массивные валуны, вывалившиеся из боковой стены пирамиды.
Нандалее думала, что пробыла у Темного еще больше времени. Они разделили столь многое. Всего одиннадцать дней…
— Пойдем! — Гонвалон помахал ей рукой и вытащил из седельной сумки что-то, завернутое в толстое красное шерстяное одеяло. Осторожно убрал в сторону ткань; внутри оказалось зеркало высотой почти в целый шаг.
— Где ты его взял? — Нандалее покрутилась перед ним, пытаясь увидеть хотя бы часть изображения на спине.
Гонвалон достал из седельной сумки небольшое зеркало.
— Возьми это. Воспользуйся им, чтобы поймать отражение своей спины в большом зеркале, — эльф рассмеялся. — У меня есть некоторый опыт в этом деле, так можно увидеть картинку целиком. Кстати, зеркала эти — почтенного мастера меча Нодона. Он благороднее, чем я думал. Он притащил их сюда, сопроводив свой добрый поступок страшными угрозами, что вырвет мне руки и ноги, если найдет на зеркальце хоть одну царапинку.
Нандалее почти не слушала его. Она взяла маленькое зеркальце и повернула его, чтобы увидеть свою спину во втором зеркале. Там были вытатуированы два дракона. Они были похожи на тот ее бред, который привиделся ей в пустыне. Серебряный и черный. Змеи боролись — или любили друг друга? На заднем фоне виднелся серебряный диск. Перед ним, острием вниз, стоял ее меч, Смертоносный.
— Что это может значить? — спросила она Гонвалона.
Мастер меча покачал головой.
— Не знаю. Меч стоит между драконами, но, похоже, он не мешает им нападать друг на друга. Серебряный диск?.. Загадка. Может быть, это луна? Почему два дракона?.. Черный может быть Дыханием Ночи. Но серебряный?.. Небесного змея такого цвета никогда не было. Любая татуировка — это отражение твоей судьбы. Моя изображала связь с Золотым и мечом. Долгое время я был его избранником, его мастером меча, первым среди его убийц. Ты помогла мне найти иной путь. Но теперь Золотой угрожает мне. Несмотря на то что он лишил меня татуировки, я уверен, что однажды я погибну либо от его руки, либо от меча. Обе эти силы определяют мою жизнь.
— Ты хочешь сказать, что мою жизнь тоже определяет меч?
Гонвалон удивленно поглядел на нее.
— Ты драконница. Ты выбрала путь меча. Я не знаю, символизирует ли меч тебя. Надеюсь, что нет, потому что стоять между двумя драконами — это опасно.
Нандалее долго разглядывала татуировку в зеркале.
— Это всего лишь картинка, — наконец произнесла она. — Свой жизненный путь выбираю я сама. Ничего не предопределено!
Гонвалон был достаточно умен, чтобы не возражать ей, но по его лицу она видела, что он считает иначе.
— Тебе кажется, что татуировка уродует меня?
Казалось, он удивился, потому что долго смотрел на нее.
— Я люблю тебя, Нандалее. Для меня ты всегда будешь красивой. Неважно, порвешь ли ты тело газели, будешь с забрызганным кровью лицом и руками, по самые локти вымазанными чьими-то внутренностями, или же чистой, только что искупавшейся в озере. Ты единственная. И так будет всегда.
Она испытала настолько невероятное облегчение, пыталась подыскать слова, и у нее снова не получилось облечь свою любовь в слова. Но, похоже, Гонвалон ничего и не ждал. Он снова забрал маленькое зеркальце, завернул большое зеркало в шерстяное одеяло и погасил фонари.
— Я обнаружил здесь небольшую потайную долину в горах. Там есть парочка деревьев, небольшой родник и несколько валунов, дающих отличный материал для бюстов. Можешь посмотреть, как в перерывах я пробую свои силы в качестве скульптора.
— В перерывах?
Гонвалон хитро улыбнулся.
— Ты действительно думаешь, что в перерывах будешь заниматься чем-то кроме того, чтобы лежать на спине и тяжело дышать, старик?
Он подошел к Ночнокрылу и прикрепил большие седельные сумки.
— Хочешь проверить?
— Другие, наверное, сначала явились бы в скальный замок. Нодон и остальные драконники Темного наверняка хотят поприветствовать меня.
— Н-да, другие ужасно скучные и предсказуемые, — протянул Гонвалон, а потом вызывающе добавил: — Но некоторых ритуал изменяет в корне.
— Почему-то я действительно чувствую себя совершенно иначе, — негромко произнесла она, опустилась на колени и замотала оружие в новое платье.
— Что ты задумала? — несколько удивленно поинтересовался Гонвалон.
— Когда ты спас от меня троллей, мне пришлось прокатиться верхом на пегасе голой. В страшный мороз. Мне всегда хотелось повторить этот опыт при более приятной температуре.
Широко усмехаясь, она прошла мимо него. Зореокий побежал ей навстречу и, фыркнув, поздоровался с ней. Она погладила его ноздри.
— Мне кажется, что, если я появлюсь на небольшом празднике Нодона в таком виде, об этом еще долгое время будут говорить, — она обернулась через плечо, наслаждаясь выражением лица Гонвалона.
Внезапно он расстегнул ремень и принялся снимать свой серый мундир.
— Это еще что такое?
— Поскольку ты уже решила вопрос одежды на этот вечер, то у меня, пожалуй, нет иного выбора, кроме как…
— Ты правда поверил, что я предпочту бы быть там, а не с тобой наедине, любимый?
Гонвалон хитро улыбнулся.
— Я не думал, что ты захочешь остаться там дольше, чем это необходимо для того, чтобы спровоцировать скандал. А с учетом выбора твоего вечернего гардероба это не заняло бы больше нескольких мгновений. Мгновений, которые я ни за что в жизни не хотел бы пропустить.
— Ты действительно думаешь, что я бы…
Гонвалон кивнул с очень серьезным выражением лица.
— Конечно. Тебе очень это идет. Я ни капли не сомневался.
— Ты думаешь, что я…
Он рассмеялся и покачал головой.
— Давай забудем про эту чушь. Просто пойдем со мной. Давай исчезнем. Если мы будем нужны им, они найдут нас. Давай убежим от этого мира, пока это еще возможно. Подари мне себя! Сердце разрывается от тоски по тебе, и только ты можешь исцелить его, — с этими словами он вскочил на спину Ночнокрыла, схватил поводья, и крылатый конь помчался прочь. Он не оборачивался, словно был совершенно уверен в том, что она последует за ним. И он был прав. Быть с ним — вот и все, чего она хотела.
С легким сердцем Нандалее вскочила на спину своего пегаса, тот понесся безумным галопом следом за Ночнокрылом. Зореокий разбежался против мягкого бриза, скользившего над лужайкой, и вскоре уже они поднялись и, тяжело взмахивая крыльями, понеслись над садом Ядэ на восток.
«Гонвалон еще любит меня», — подумала Нандалее, испытывая невероятное облегчение. Ритуал с Дыханием Ночи ничего не изменил.
Они, весело ликуя, летели по небу. За угловатой тенью гор показалась нежная полоска серебряного света. Впервые за долгое время она была счастлива.
Назад: Отмеченная
Дальше: Город в облаках
