Глава 6
Когда ближе к ночи я прихожу к себе в спальню, то не сомневаюсь, что все заметят, как я нервничаю и возбуждена, но, как было и со слухом, буря эмоций, бушующая во мне, очевидна только мне одной. Остальные подмастерья, ходившие на похороны, уже вернулись, и все готовятся ко сну. Я уверена, что, будь Чжан Цзин по-прежнему здесь, она бы заметила, что что-то не так. Вот только сестра ночует в противоположной части здания, с остальной прислугой.
Я переодеваюсь в ночное и послушно ложусь под одеяло, как и все остальные девушки в нашей спальне. Опускается темнота, которую нарушает только лунный свет, пробивающийся сквозь края жалюзи. Вскоре мои соседки засыпают, и комната наполняется тихими звуками того, что я опознаю как дыхание. Порой эти звуки кажутся мне странно успокаивающими, но сегодня я слишком волнуюсь, чтобы над этим задумываться. Мне предстоит ждать несколько часов, и только потом можно будет начать действовать. Я не перестаю думать о том, что может пойти не так в пути, который я вскоре начну вместе с Ли Вэем.
Нам не сразу удалось составить план. Мы оба точно не знаем, не попытаются ли нам помешать уйти. Дело не в том, что спускаться по склону запрещено, – просто никто всерьез этого делать и не пытался. Нас обоих ценят, хоть и по разным причинам: меня за мой талант художника, его – по той причине, что поселок остро нуждается в увеличении добычи металлов. Возможно, окружающие попытаются не дать нам уйти просто для того, чтобы мы продолжали работать. Уход под покровом ночи – самый надежный способ выбраться из поселка.
Это сделает спуск еще более опасным, но луна сегодня полная и светит ярко. Мы начнем путь при ее свете и к восходу будем уже далеко, так что нас никто не остановит. В это время большинство жителей поселка еще будут вставать и готовиться начать очередной день, направятся в центр, чтобы прочитать отчет. Мое отсутствие заметят раньше, чем исчезновение Ли Вэя, но Наставники вряд ли догадаются, куда я делась.
Время тянется очень медленно; я лежу в постели, анализирую наш план и прикидываю, что буду делать. Я понимаю, что хорошо было бы отдохнуть, но не могу рисковать тем, что засну и пропущу тот момент, когда пора будет встать. Я слежу за тем, как перемещается луна, и наконец наступает время действовать. Осторожно встаю с постели и направляюсь к крылу, которое занимает прислуга. Мои глаза бегают из стороны в сторону, выискивая признаки какой-нибудь деятельности, но я быстро понимаю, что уши будут сейчас полезнее. Слышу шаги и замечаю направляющегося в мою сторону по соседнему коридору ночного дежурного. Я ныряю в дверной проем и жмусь в тени, пока он не окажется дальше. Проходя мимо меня, он судорожно зевает, даже не догадываясь о том, что кто-то не спит и ходит по дому.
Я незнакома с крылом для прислуги. У нас во «Дворе Зимородка» комнат больше, чем нужно, так что прачечную мне удается отыскать далеко не сразу. Я снимаю ночную сорочку и переодеваюсь в чистый костюм подмастерья, рассчитанный на паренька. Он из такой же синей ткани, как и тот, который я ношу обычно, только вместо длинной женской юбки в него входят штаны и накидка. Поначалу в брюках довольно непривычно, но я понимаю, что они гораздо больше подходят для спуска по скалам, чем обычная юбка. А еще в прачечной находится небольшой заплечный мешок, который я забираю, положив туда сменный комплект такого же мужского костюма.
После этого я пробираюсь на кухню. Там тоже дежурит прислуга – я узнаю в ней страшную главную повариху. Она сидит на стуле у задней двери и, чтобы не заснуть, что-то шьет при свете небольшой лампы. Не могу сказать, связано ли ее присутствие с недавней кражей или эту меру предосторожности использовали всегда. Я знаю одно: если она меня поймает, статус не спасет от ее гнева. Сейчас повариха сосредоточена на шитье и сидит так, что у меня остается некоторая возможность передвижения вне ее поля зрения.
Она не видит, как я проскальзываю в дверь, выходящую в школьные помещения. Я крадусь по кухне, пристально за ней наблюдая и прислушиваясь к любым признакам движения. Она несколько раз меняет свое положение, вынуждая меня пригибаться или искать какое-то прикрытие. Я обнаруживаю стол, на котором аккуратно разложены заранее приготовленные полдники. Такую еду удобно паковать и хранить – она идеально подходит для путешествия, в которое я собираюсь отправиться.
И тем не менее я не сразу протягиваю к сверткам руку. Кража еды – серьезное преступление. Все постоянно голодны, и мне противно думать о том, что я лишу кого-то возможности поесть. Немного утешает мысль о том, что одна из упаковок, которые я возьму, содержит именно мой завтрашний полдник. Мы с Ли Вэем не знаем, что нас ждет внизу. Может, спустившись, мы обнаружим землю изобилия. А может, из города нам присылают так мало просто потому, что они тоже голодают. Подумав, я забираю еще три упаковки: так мы с Ли Вэем оба сможем поесть два раза. Когда еда закончится, нам придется самим искать пропитание.
Протяжный долгий звук привлекает мое внимание, и я ныряю в тень, выискивая источник шума. Его произвела открывающаяся дверь – одна из тех, что ведут в крыло прислуги. Слуга, которого я видела в коридоре, заходит на кухню и направляется к поварихе. Они ведут разговор, который я вижу не целиком, но, похоже, это просто проверка, удостоверяющая, что все в порядке. Пока они разговаривают, я пользуюсь возможностью выскочить из кухни.
Я уже собираюсь свернуть в коридор, ведущий к боковой двери на улицу, когда замечаю еще один коридор. Пока я искала прачечную, то прошла почти по всем помещениям, где работает прислуга, и это заставляет меня решить, что дальше окажутся их спальни. Мне пора уходить, но я просто не в состоянии это сделать, не увидев Чжан Цзин в последний раз. Я моментально принимаю решение и сворачиваю в незнакомый коридор, осторожно заглядывая во все двери. Многие из них издают такой же протяжный звук, что и кухонная дверь, и я радуюсь, что его никто не может услышать. Если у меня еще будет возможность прочесть книгу Фэн Цзе, я обязательно узнаю, как надо называть этот звук.
Наконец я нахожу комнату, в которой спит женская прислуга. Она меньше нашей спальни, а кроватей в нее набито больше. Чжан Цзин спит в дальней части комнаты, ее кровать стоит у стены. Я наклоняюсь над ней и с болью в сердце всматриваюсь в черты столь дорогого мне лица. Сердце сжимается при мысли о том, что, возможно, я больше никогда ее не увижу. Мы с Ли Вэем понятия не имеем, что найдем внизу. Мы даже не знаем, удастся ли нам спуститься. Что станет, если я погибну? Кто тогда будет заботиться о Чжан Цзин – особенно если она лишится зрения?
Эти страхи чуть было не заставляют меня отступиться от решения идти. А потом я напоминаю себе, что, несмотря на риск, появляется шанс, что мне удастся все изменить, – не только для Чжан Цзин, но и для остальных жителей моего поселка. Что бы нам ни удалось найти (больше продуктов, способ лечить слепоту) – это может улучшить существование тех, кого мы знаем и любим. Ли Вэй собирался предпринять это путешествие в любом случае, а ему нужна хоть какая-то помощь. И я смогу оказывать ему необходимую помощь!
Я отвожу прядку волос с лица Чжан Цзин прикосновением легким, как перышко. Она чуть шевелится, но продолжает мирно спать, прижавшись щекой к подушке и подложив под нее ладонь, – точно так, как спит с самого детства. Я обвожу взглядом комнату. Помимо миски с водой, на столе валяются обрывки бумаги, а на полке оказывается чернильница. Я их беру и при свете луны пишу короткую записку:
«Я вернусь с помощью. Верь мне».
Я прячу обрывок под подушку Чжан Цзин, рядом с ее рукой. Проснувшись, она его обнаружит и, надеюсь, действительно будет верить мне. Я не сомневаюсь в том, что мое исчезновение в конце концов свяжут с кражей еды, и мне противно думать о том, что она может плохо обо мне подумать, тем более после того, как она сказала, что мой статус повышает репутацию нашей семьи. Понимая, что я рискую всего этого лишиться, я нежно целую ее в лоб.
Бросив на сестру последний теплый взгляд, я ухожу из ее комнаты. Дежурный слуга снова начал обход, но я избегаю встречи с ним и иду по коридорам, пока не добираюсь до боковой двери. Хотя я не думаю, что в такое время многие не спят, эта дверь расположена не на виду, в отличие от парадной, так что уйти можно незаметно. Держась в тени, я иду по дорожкам и тропам, пока не добираюсь до того места на краю поселка, откуда, как мы с Ли Вэем решили, должно быть, отправились вниз наши предки. Оно расположено чуть дальше подвесной дороги. Там я нахожу дожидающегося меня Ли Вэя.
«Ты опаздываешь, – говорит он мне знаками в свете луны. – Я уже решил, что ты передумала».
«Мне надо было попрощаться с Чжан Цзин», – объясняю я.
На его лице отражается потрясение.
«Ты ей сказала?»
«Нет, я просто заглянула в комнату, пока она спала. Никто ничего не знает. – Я похлопываю по мешку. – И я нашла еду, как и обещала. А ты добыл все что нужно?»
Он указывает на груду снаряжения у своих ног. Что-то из этого – например, веревки – можно найти у шахтеров. Другие элементы – металлические кольца, костыли и что-то вроде молотков – я вижу в первый раз.
«Кое-что тут из шахт, – подтверждает он мою догадку. – Остальное – с городского склада. Это хранилось там уже века, но мне удалось найти элементы в хорошем состоянии. – Он мрачнеет. – Мне пришлось все это украсть».
«Понимаю, – говорю я ему. – Мне тоже пришлось украсть еду».
Он справляется со своим смятением и заставляет себя улыбнуться.
«Все это будет не важно, когда мы вернемся с новыми припасами, так ведь?»
«Правильно, – соглашаюсь я, пытаясь ответно улыбнуться. Я не напоминаю ему о том, что он и так знает: нет никаких гарантий даже самого нашего возвращения, не говоря уже о какой-то добыче. – А ты знаешь, как всем этим пользоваться?»
«Во многом все работает так же, как у нас в шахтах, – объясняет он мне. – Я заранее читал про то, чего не знаю, и искал нужные сведения. – Он смотрит в небо, где на западе полная луна уже садится, но все еще остается яркой. А вот на востоке я вижу едва заметное фиолетовое свечение: там готовится начать день солнце. – Готова идти?»
«Насколько вообще можно быть готовой», – отвечаю я.
Он быстро знакомит меня с основами нашего снаряжения, а потом, к моему глубокому изумлению, соединяет нас куском толстой веревки. Мое явное удивление вызывает у него широкую улыбку.
«Боишься быть ко мне так близко?» – спрашивает он, слегка натянув связку.
Я скрещиваю руки на груди, отказываясь реагировать на этот опасный вопрос, пусть в нем и содержится доля истины. Но какие бы чувства я к нему ни испытывала, мне следует сосредоточиться на главном – Чжан Цзин и будущем нашего поселка.
«Не мечтай», – предупреждаю его я.
Он снова улыбается – на этот раз чуть-чуть.
«И что это за мечты, подмастерье?»
«Сам знаешь. Хоть мы и отправляемся в путь вместе, это не значит, что что-то изменилось. Два года назад я сказала тебе то, что думала, – наши жизни пошли разными путями. Мы не можем быть вместе. И в дороге у нас будут чисто платонические отношения».
Я высокомерно скрещиваю руки, надеясь, что выгляжу убедительно и не позволяю сердцу биться быстрее от того, что он так близко.
Он пристально на меня смотрит, пытаясь понять, говорю ли я правду.
«Хорошо, – отвечает он наконец. – Если твои чувства такие, то я не собираюсь вмешиваться. – Он дергает за обвязанную вокруг моей талии веревку, проверяя ее надежность. – Ну вот. Веревка не новая, но должна выдержать. Не хочу рисковать тем, что ты соскользнешь и упадешь, – объясняет он. – Так я смогу тебе помочь».
«Или свалиться вниз со мной», – уточняю я.
«Так не падай», – советует он.
Веревки и кольца представляются мне непонятной паутиной, но Ли Вэй в них разбирается и понимает, как именно они обеспечат нам безопасность. Он закрепляет веревки для спуска на обрыве и вручает мне пару шахтерских перчаток. Хотя мы с ним связаны куском веревки, у каждого свой канат для спуска, и я вцепляюсь в свой с силой, порожденной не только необходимостью, но и страхом. Ли Вэй первым прыгает с обрыва. При виде его падения у меня в животе разверзается дыра, но тут его канат натягивается, а ноги встают на каменистый склон, удерживая на месте. Надежно стоя на склоне, он смотрит на меня снизу – хладнокровно, словно сделал нечто совершенно обычное. И даже несложное. Я уверена, что вид у меня перепуганный, но Ли Вэй не пытается меня жалеть. Его вызывающий взгляд заставляет меня действовать. Не дав себе времени задуматься и усомниться, я тоже прыгаю с обрыва.
Я в точности повторяю то, что сделал он, отпрыгнув совсем недалеко, но ощущается этот прыжок так, словно я пролетела сотню миль. Меня обдувает ветер, и на несколько страшных секунд я решаю, что парю в воздухе и ничто меня не спасет. А потом мои ступни ударяются о склон с такой силой, что зубы лязгают. Канат держит меня крепко, и я сжимаю его, радуясь страховке и в то же время понимая, что эта страховка весьма ненадежная. Один обрыв, один неверный шаг, и от падения меня ничто не спасет.
Ли Вэй одобрительно мне кивает – так начинается наш путь.
Я раньше лазила по канатам и играла на них, особенно в детстве. У меня и сейчас хватает на это сил, но с тех пор прошло много времени. Руки, привыкшие к тонкой работе (живописи и рисованию), вскоре начинают болеть от напряжения. Тем не менее я скрываю от Ли Вэя свою боль и не отстаю от него, пока мы спускаемся по каменистому склону при свете луны.
Уже через несколько минут я слышу удары падающих камней и понимаю, что держаться за веревку приходится обеими руками. Я не могу дать Ли Вэю знать, что мы уже вызвали первый сход лавины. В панике я дергаю бедрами так, чтобы потянуть соединяющую нас веревку. Он поворачивает голову ко мне, а я резко киваю в дальнюю от меня сторону. Догадавшись, что я хочу сказать, он быстро опускается ниже и отклоняется в другую сторону, освобождая свое место для меня. Спустя мгновение масса камней обрушивается рядом с тем местом, где я только что находилась.
Когда камни улетают и все успокаивается, я застываю неподвижно, упираясь ногами в склон и цепляясь за канат. От осознания близкой опасности у меня колотится сердце. Наваливается отчаяние, и я крепко зажмуриваюсь. Наш путь только-только начался, а мы уже столкнулись со сходом камней. Как нам добраться до подножия?
Связывающая нас веревка натягивается, я открываю глаза и смотрю на Ли Вэя. Он встречает мой взгляд с решительным и спокойным видом. Хотя он не может говорить, по уверенному выражению его лица я вижу, что он сказал бы: «Мы справимся. Ты мне нужна. Ты все та же храбрая девчонка, которая забралась на сарай».
Я глубоко вздыхаю и заставляю себя успокоиться. Я действительно ему нужна. А еще я нужна Чжан Цзин. Несколько полных напряжения секунд, и я коротко ему киваю, давая знать, что готова продолжить путь. Он ободряюще улыбается – эти редкие чудесные улыбки полностью его преображают. Мы продолжаем спуск.
Процесс медленный и утомительный. Каждое наше движение требует осторожности, и за первым сходом камней следуют другие. Некоторых удается избежать. Порой оказывается, что нам надо просто замереть и цепляться за склон, ожидая, пока камни пролетят. Мы вырабатываем систему натяжений связывающей нас веревки и движений головы, чтобы было проще решить, что следует делать.
Когда мы устраиваем первый настоящий привал, я не могу понять, сколько прошло времени. Луна зашла, теперь путь нам освещает встающее солнце. Нам попадается относительно плоский выступ скалы, за которым оказывается неглубокая пещерка. Ли Вэй проверяет надежность карниза и решает, что на нем можно посидеть и отдохнуть. Он сматывает лишний канат и готовится к следующему этапу спуска. Я со вздохом вытягиваю ноги, удивляясь тому, насколько напряжены мышцы. Вершина склона, откуда мы начали спуск, кажется невероятно далекой. Однако когда я смотрю вниз, его конец оказывается еще дальше – его скрывает туман. На секунду я осознаю, что оказалась между небом и землей, и у меня начинается головокружение. Краем глаза я вижу, как руки Ли Вэя приходят в движение.
«Не делай этого», – говорит он.
«Чего не делать?»
Он делает широкий взмах рукой.
«Вот это. Не смотри вверх или вниз. Тебя это ошеломит».
«Ты говоришь, как опытный скалолаз! – поддразниваю я его. – Как будто постоянно этим занимаешься».
«Я делал похожее в шахтах, хотя и не в таком масштабе. – Чуть погодя он неохотно мне улыбается. – Ты хорошо держишься».
«Лучше, чем ты ожидал?» – спрашиваю я.
Он меряет меня взглядом, задерживая его чуть дольше, чем нужно.
«Нет. Я знал, что ты справишься».
Я киваю и осматриваюсь, стараясь следовать его совету и не задерживать глаз на вершине или в конце спуска. На нашей маленькой площадке меня потрясает тишина. Днем в поселке всегда было много звуков. Здесь их очень мало, и я наслаждаюсь этой небольшой передышкой. Это – тишина? Нет, решаю я, вспоминая прочитанное. Тишина – это отсутствие звука, то, как я жила прежде. А здесь просто тихо, потому что кое-какие звуки до меня все-таки доносятся. Звук переступающих по камням ног. Легкий ветерок, обдувающий нас.
«Каково это? – спрашивает Ли Вэй, снова став совершенно серьезным. – Каково это – слышать?»
Я качаю головой.
«Слишком трудно объяснить».
«Почему?» – не отступается он.
«Даже само описание… ну… для него надо использовать слова, которых ты не поймешь. Это как чужой язык».
«Так используй те слова, которые я знаю», – предлагает он.
Я надолго задумываюсь, прежде чем ответить.
«Представь себе, что все, что ты видишь, всю жизнь, было всегда в серых тонах. А потом, однажды, ты моргнул и вдруг увидел мир, полный красок. Синий, красный, желтый. Как ты будешь реагировать? Как ты справишься с тем, что у тебя в буквальном смысле нет слов, чтобы описать то, что ты испытываешь?»
«Для некоторых вещей слова не нужны», – говорит он после недолгой паузы, и я не понимаю, имеет ли он в виду звук.
«Для всего нужно свое слово, – возражаю я. – Человеку надо знать, как описать мир. Иначе мы бы погрузились в невежество».
«Это слова той, которая все свои дни проводит за сортировкой и списками всего. Иногда достаточно просто чувствовать. Совершенно не обязательно навешивать ярлыки и облачать в слова все, что тебя окружает».
Я возмущенно закатываю глаза:
«Речь дикаря!»
Это заставляет его рассмеяться. В его смехе теплота, вызывающая у меня невольную улыбку. Мы вскрываем одну из упаковок с полдником, а потом продолжаем спуск. Мы сталкиваемся еще с несколькими опасными моментами, когда по склону скатываются небольшие камни. Мне удается предупредить Ли Вэя рывками веревки, но это неудобно и очень нас замедляет. Пару раз, когда он прочищает горло или кашляет, эти звуки моментально привлекают мое внимание. Я начинаю понимать, как наши предки общались с помощью своих ртов, – речью. Раньше я читала про речь, но это понятие оставалось мне чужим; теперь я понимаю, насколько проще нам было бы, если бы я каким-то звуком могла предупреждать Ли Вэя об очередном камнепаде.
Утро уступает место дню, и мы видим огромное плоскогорье, выдающееся вперед и обещающее очередную передышку. За ним я уже вижу землю у подножия горы. Появляется надежда, что у нас все-таки все получится. А потом я слышу звук, говорящий об очередной лавине. Я смотрю вверх – на этот раз это не несколько редких камешков, как было до того. В нашу сторону катятся громадные валуны. Они заставляют склон сотрясаться так, что это чувствует даже Ли Вэй, хоть ему и не сразу удается определить направление.
Мне некогда дергать за веревку и указывать. Вцепившись в канат, я отталкиваюсь ногами и лечу в его сторону, сшибая его со скалы. Он теряет упор, но удерживается за канат. Одно жуткое мгновение мы оба раскачиваемся в воздухе, и только сжавшиеся на канате руки не дают нам упасть. Водопад камней обрушивается рядом с нами, чересчур близко. Создаваемый им звук поначалу тихий, похожий на выдох, но очень быстро он превращается в рев: количество камней резко возрастает. Один из них ударяет меня по голове, заставляя содрогнуться. Инстинктивное желание прикрыться руками почти непреодолимо, но отпустить канат – значит обречь себя на верную смерть. Мы оба пытаемся найти упор для ног, уйти с дороги разрастающегося камнепада.
Ли Вэй мощно качается, и ему почти удается попасть на следующий небольшой карниз, но лишний вес из-за связывающей нас веревки заставляет его промахнуться. Вторая попытка тоже не удается. Он делает третью, вложив еще больше силы, и, наконец, попадает на карниз. Найдя надежный упор, он пятится назад и тянет меня к себе соединительной веревкой. Я забираюсь на карниз; мы оба вжимаемся в скалу, и рядом обрушивается настоящая лавина. Падающие камни вызывают все новые и новые осыпи. Зрелище оказывается впечатляющим и страшным.
Когда камнепад наконец прекращается, нас обоих бьет дрожь: мы чуть было не попали под настоящую лавину! Я еще ненадолго остаюсь в его объятиях и потом неохотно высвобождаюсь. Он указывает на мою щеку.
«У тебя кровь идет», – говорит он.
Я смутно вспоминаю, как в меня попал камень, и теперь начинаю чувствовать, что щека саднит. Прикасаюсь к лицу кончиками пальцев – на них кровь. Снова промокаю ранку, и крови становится меньше.
«Это пустяк, – говорю я. – Уже перестает».
«Давай я сотру».
Он натягивает на кулак рукав рубахи и тянется ко мне. Я поспешно отстраняюсь.
«Ты что делаешь?» – вопрошаю я.
«Стираю кровь», – объясняет он.
«Только не грязной рубашкой! – возмущаюсь я. – И я ведь уже сказала, что все в порядке. Совершенно не обязательно ставить на нее новые пятна».
«Я же дикарь, не забыла? – Его улыбка быстро исчезает, и лицо снова становится озабоченным. – Может, нам стоит отдохнуть подольше».
«Из-за меня? – негодующе спрашиваю я. Вскакиваю на ноги, надеясь, что уже не буду трястись. – Со мной ничего не случилось. Я не какой-то нежный цветочек. Могу идти прямо сейчас».
«Фэй, нам вполне можно отдохнуть, – говорит он. – Не поддавайся ложной гордости. Снова».
«Снова? – переспрашиваю я, не в силах игнорировать этот укол. Я повелительно указываю на канат. – Просто закрепи его, чтобы можно было спускаться дальше».
Он отвешивает мне шутовской поклон.
«Повинуюсь, подмастерье».
В напряженной атмосфере он закрепляет канат так, чтобы у нас появился новый путь вниз. Ладони у меня сильно болят, несмотря на перчатки, но страх и гордость заставляют не обращать внимания на дискомфорт. Мы продолжаем спуск, и, хотя стараемся соблюдать осторожность, оба начинаем двигаться чуть быстрее. Последний камнепад прошел слишком близко; нам хочется поскорее добраться до того плоскогорья, которое я заметила чуть раньше, и наконец-то отдохнуть как следует. Плато приближается, и, несмотря на предостережения Ли Вэя, я украдкой бросаю взгляды вниз. Не знаю, что именно я ожидала увидать ближе к подножию, однако местность под нами выглядит похожей на ту, которую мы оставили позади, на вершине: ее заполняет густой зеленый лес. Разница только в том, что с такой высоты все кажется миниатюрным, словно под нами расстелили невероятно точную карту.
Когда мы оказываемся на уровне первых деревьев плато, я слышу, как сверху на нас летит еще один камень – в сторону Ли Вэя. Я тяну за нашу связку и киваю. Он спешит отодвинуться в сторону, но в спешке у него проскальзывают по канату руки.
Его ноги теряют упор, и я могу только ахнуть, глядя, как он начинает падать. Завязанная у меня на талии веревка туго натягивается, врезаясь в тело из-за его веса и лишая меня возможности дышать. Я дергаюсь, стараясь не выпустить из рук свой канат. Сила тяжести хочет увлечь меня, руки начинают проскальзывать.
Я пытаюсь дышать. Лицо Ли Вэя, висящего в воздухе на одной только веревке, которая нас с ним соединяет, полно ужаса. В панике он отчаянно дергается, пытаясь руками и ногами войти в контакт хоть с чем-то – с чем угодно. Он оказался слишком далеко от своего каната или скальной стены, чтобы до них дотянуться, а из-за его отчаянных рывков мне все труднее держаться за свой канат. Он проскальзывает у меня между рук, дальше и дальше. Скоро я окажусь у его конца, и тогда ничто не удержит нас обоих от смертельного падения вниз.
Стискивая зубы, я крепче сжимаю канат, не желая уступать ни пяди больше. Ли Вэй снова безумно дергается, заставив мои ноги потерять упор. Теперь я изо всех сил цепляюсь за канат, но понимаю, что положение безнадежно. Ли Вэй слишком много весит, он чересчур сильно натягивает связывающую нас веревку. Боль обжигает мне живот от врезающейся в него туго затянувшейся петли. Сильнее натянуться веревка уже просто не может. Мои руки скользят вниз по канату, я отчаянно пытаюсь втянуть в себя воздух, а потом…
…Внезапно все заканчивается.
Давление ушло. Больше нет натяжения, мне не приходится справляться с непосильным весом. Я опять могу дышать. Я крепко держусь за канат и снова нахожу упор для ног.
Потом веревка лопнула, и Ли Вэй упал.
Ничто не может его задержать, мне остается только с ужасом наблюдать за тем, как он пролетает остаток пути вниз, с распахнутыми от страха глазами. И во второй раз за эти два дня я слышу вопль человека – на этот раз мой собственный.
