Глава 13
Когда я была маленькая, один раз какие-то ребята постарше задумали красть полдники у младших. Это продлилось всего несколько дней, а потом кто-то из взрослых прознал про этих хулиганов и положил этому конец. Но в один из дней до этого я храбро прокралась в ту часть леса, где воры хвастались своей добычей, схватила несколько упакованных полдников и бросилась наутек. Та погоня запомнилась мне как что-то пугающее. Казалось, сердце у меня вот-вот выскочит из груди. Не было времени на раздумья, я знала одно: мне надо вырваться, убежать как можно скорее – и как можно дальше.
Бегство от солдат очень напоминает мне тот день, но есть и некая разница. Та детская погоня была беззвучной, эта – нет.
Пока мы с Ли Вэем бежим, спасая свою жизнь, мой слух – это одновременно и благословенный дар, и проклятье. С одной стороны, теперь я могу определить, насколько близки к нам преследователи, нагоняют ли они нас. В то же время слух делает погоню страшнее. Дополнительные сигналы усиливают мою панику, ухудшая и без того ужасающую ситуацию. Мне трудно сосредоточиться и нормально думать.
Спустя какое-то время Ли Вэй останавливается. Он тяжело дышит и растирает лодыжку. Я догадываюсь, что она продолжает болеть после того падения, но понимаю, что, даже если прямо спрошу его об этом, он будет все отрицать.
«Может, они отстали», – говорит он.
Я мотаю головой, потому что продолжаю слышать людей и коней. Повертев головой, я указываю в сторону, которую считаю противоположной погоне.
«Туда. Нам надо туда».
Ли Вэю весь поросший лесом участок кажется одинаковым, но он в достаточной степени мне доверяет, чтобы не задавать вопросов. Мы снова срываемся с места и бежим, пока мои мышцы не наполняет обжигающая боль. Я вынуждена остановиться. Оглядываясь, я замечаю, что теперь слышны только те звуки, которые я привыкла ассоциировать с любым лесом: шелест листьев, перекличка птиц. Я смотрю на Ли Вэя: он согнулся, уперев ладони в колени, и тоже пытается отдышаться.
«Я больше их не слышу, – говорю я, глядя, как он снова трет лодыжку. – Кажется, мы от них ушли. Ты как?»
Он отмахивается от моего вопроса.
«Хорошо, хорошо. Просто дай мне минутку».
«Нам надо торопиться и начать подъем наверх, – напоминаю я ему. – Надо добраться до нашего поселка».
Его улыбка блекнет, и он качает головой.
«Фэй, это невозможно. Сейчас мы от них оторвались, но они обязательно выставят дозор у скал, ожидая, что мы полезем обратно. Не успеем мы пройти достаточно далеко, как нас обнаружат. Нас собьют стрелами. Тебе показалось, что спуск был медленным и трудным? Подъем будет в два раза хуже».
Я хмурюсь.
«И что ты хочешь сказать? Как мы поможем нашим людям?»
«Никак, – заявляет он. – Мы не сможем подняться обратно, но даже если бы смогли… Фэй, я знаю, ты думаешь… надеешься… что Старейшины подвигнут всех к действиям и заставят уйти ради какого-то неизвестного будущего. Ты действительно в такое веришь? Подумай логически, отключив фантазию художника. Наши люди полны страхов и совершенно не знают мира. Они никуда не пойдут. Они нам не поверят».
«И что нам тогда делать?» – вопрошаю я, потрясенная таким поворотом событий.
«Уходить. – Он делает паузу и широко раскидывает руки. – Куда угодно. В любой город Бэйго. Или за его пределы. Я видел, что Нуань сказала про мою резьбу. Мы – умельцы. Мы можем выбраться отсюда, присоединиться к каким-нибудь путникам и уйти, туда, где мы будем каждый день вкусно есть и зарабатывать столько, чтобы носить шелка. Куда-нибудь, где ты сможешь слушать музыку и писать такие картины, какие тебе хочется. Где любовь не будет диктоваться работой, которую нам навязали другие».
Его слова приводят меня в полное недоумение, но за одно из них я цепляюсь.
«Любовь?» – переспрашиваю я.
В следующую секунду он уже стоит совсем рядом со мной. В его взгляде горит такое сильное чувство, какого я никогда прежде не видела.
«Да, Фэй. Любовь. Я полюбил тебя с той минуты, как ты непокорно посмотрела на меня из развалин того рухнувшего сарая. Я любил тебя все те годы, пока мы росли рядом. Я любил тебя, когда ты сказала мне, что уходишь к художникам. Все эти годы в моем сердце жило только одно имя – твое. И можешь сколько угодно твердить мне про статус и платонические чувства, но я знаю, что ты тоже меня любишь».
Я вскидываю руки, считая, что смогу убедительно это отрицать. Вот только пальцы у меня дрожат, и, похоже, мое лицо говорит ему правду: что я тоже его люблю, любила с того мгновения, когда тот прекрасный сияющий паренек пришел мне на выручку. Паренек, который теперь превратился в мужчину с твердыми убеждениями и стал для меня крепкой опорой.
Я не успеваю опомниться, как Ли Вэй притягивает меня к себе и целует. Когда он поцеловал меня на постоялом дворе, он был робким и неуверенным. Теперь все иначе. Его действия полны решимости, и, когда наши тела прижимаются друг к другу, я забываю обо всем. Когда-то я считала, что у меня слишком много органов чувств, а теперь мне внезапно кажется, что вообще все чувства исчезли. Я ничего не слышу. Я ничего не вижу. В это мгновение я сосредоточена на одном: на прикосновении его губ к моим. Его поцелуй кружит голову и наполняет ликованием, мне одновременно холодно и жарко. Я целиком погружаюсь в эмоции, которые были для меня такими же незнакомыми, как новые звуки.
Когда мы на секунду отстраняемся друг от друга, я задыхаюсь. Мне кажется, что теперь, когда я больше не пытаюсь убедить себя в том, что мне он безразличен, я смотрю на мир новым взглядом. Я открылась навстречу своим чувствам и правде, и это дало свободу. Ли Вэй снова меня целует. На этот раз я немного к этому готова, но только немного. Поцелуй наполняет меня жаром и томлением, а также новой надеждой и целеустремленностью.
«Это судьба, – заявляет он жарко, когда нам удается снова оторваться друг от друга. – Мы должны быть вместе. Ну же, пойдем. Давай сделаем круг и выйдем на дорогу, которая ведет из этого города. Пойдем по ней туда, куда она нас поведет. В поселке нас ничего не ждет».
Я слишком много времени тратила на грезы, на мечты о том, чего нет, но что могло бы быть. Именно так устроено мое искусство. А вот открывшаяся передо мной возможность – это то, о чем я даже мечтать не осмеливалась, шанс уйти прочь с этим юношей, которого я давно люблю, чтобы мы с ним смогли вести чудесную жизнь, и я с помощью своего искусства стала бы запечатлевать красоту, а не отчаяние. Эта мысль пьянит и манит, и мне безумно хочется такой жизни. Оставить позади наше мрачное прошлое, идти к будущему, наполненному красотой, звуком и радостью…
«Ли Вэй, я не могу», – говорю я.
«Фэй… Ты же не станешь убеждать, будто ты меня не любишь».
«Ты прав, не стану, – соглашаюсь я. – Потому что я и правда тебя люблю. Но все не так просто».
«Нет ничего проще!» – утверждает он.
«Ты сказал, что в поселке нас ничего не ждет, но это не так. Там моя сестра. Я не могу ее бросить. – Я прерываюсь, чтобы глубоко вздохнуть и взять себя в руки. Разве возможно в мгновение ока перенестись от такого счастья к такому отчаянию? На несколько мгновений мне представилось, будто весь мир у меня в руках. Теперь я чувствую, будто всего лишилась. – Если ты не хочешь возвращаться, я тебя пойму. Ты можешь уйти и устроить себе эту новую жизнь. Мне же надо вернуться ради Чжан Цзин, как бы трудно это ни было».
Он энергично трясет головой.
«Нет! Нам нельзя снова разлучаться. Нам надо поговорить, надо подумать…»
Донесшийся из леса шум заставляет меня поспешно обернуться. Я вглядываюсь в заросли деревьев, в ту сторону, откуда мы пришли. Там ничего нет, но ошибки быть не может: я услышала солдат. Звуки становятся громче – ближе.
«Они нас выследили», – говорю я Ли Вэю.
Меня снова охватывает страх. Как это ни трудно, я отбрасываю свои противоречивые чувства: сейчас надо думать о том, как нам выжить.
«Наверное, мы оставили след, когда бежали, – говорит он. Его лицо снова стало жестким и серьезным. – В какой они стороне? – Я указываю в ту сторону, откуда доносятся звуки. Несколько долгих мгновений он всматривается в мое лицо, явно что-то обдумывая. Наконец он, похоже, приходит к какому-то непростому решению. – Ладно, давай возвращаться на гору».
Он берет меня за руку, и мы снова бежим. Лес редеет, а местность становится неровной: мы добрались до подножия горы. Он указывает куда-то направо. Свет меркнет, наступают сумерки, но мне все равно хорошо видно, куда направлена его рука: на подвесную дорогу.
«Хочешь вернуться в поселок? Дорога – это единственная возможность», – говорит Ли Вэй.
«Это же невозможно!» – возражаю я.
Он грустно улыбается:
«Смотри, чего мы уже добились. Нам неплохо удается невозможное».
«Дорога наш вес не выдержит! – возмущаюсь я. – К тому же кому-то надо крутить ворот, чтобы корзинка двигалась. Не думаю, чтобы Хранитель стал нам помогать».
«Не станет, – соглашается Ли Вэй, с тревогой глядя на дальний конец дороги. Спустя несколько мгновений он глубоко вздыхает. – Поедешь ты, – говорит он. – Одна».
«И что от этого изменится? – вопрошаю я. – Она все равно меня не выдержит. Я вешу больше тридцати шести кило!»
«Риск есть, – соглашается он. – Но мне случалось снимать грузы, пришедшие к нам по дороге. И тебя я поднимал. Разница пустяковая… Меня канаты не выдержат, а вот тебя – смогут. Я буду вращать ворот. Ты хочешь вернуться назад, и я позабочусь о том, чтобы ты туда попала».
«Нет! Без тебя я не уйду!» – возражаю я ему.
«Фэй, другого не дано».
«А что тогда будет с тобой?» – спрашиваю я.
«Когда ты окажешься наверху, я спрячусь от солдат, – говорит он спокойно… Как будто мы весь этот час не пытались именно это сделать! – Одному из нас это будет проще».
Мы оба знаем, что это неправда.
«Ты их не будешь слышать! – пытаюсь я спорить. – Это тебе надо было бы вернуться обратно, а мне прятаться».
Я не могу понять, как ему удается оставаться таким спокойным, когда все мои чувства в смятении.
«Ты должна вернуться к сестре и к нашим людям, – говорит он. – Тебе лучше удастся с ними говорить. Как только ты благополучно окажешься наверху, я затаюсь, а потом найду способ либо вернуться к тебе, либо устроить свою жизнь еще где-то».
Хотя Ли Вэй делает вид, будто уверен в своих возможностях, я вижу, что на самом деле это не так. Если он потратит время на то, чтобы отправить меня наверх, у него вряд ли останется шанс скрыться от солдат. Но даже если у него получится это сделать, нет никакой гарантии, что они не выставят посты у подножия в надежде увидеть, как он будет подниматься. Вздрогнув, я понимаю, что подразумевает этот план: я могу больше никогда его не увидеть. Если мы с ним сейчас убежим, пойдем вслед за мечтой и попытаемся скрыться вдвоем и начать новую жизнь, то, возможно, нам обоим удастся остаться в живых. Такой вариант манит – почти нестерпимо. Его поцелуй еще не остыл у меня на губах, а от мысли о том, что в моей жизни его не будет, обрывается сердце.
Но он – не единственный, кого я люблю. Чжан Цзин осталась в поселке, а еще Наставник Чэнь и все те, кого я знаю всю жизнь. Они – невинные жертвы. Я не могу допустить, чтобы они слепо – в переносном или даже буквальном смысле этого слова – шли навстречу столь ужасной судьбе. Они должны знать, что происходит, что с ними творит этот город. Мудрых Старейшин надо предупредить, чтобы они смогли придумать способ выжить.
«Ли Вэй…»
Его имя – единственное, что я могу сказать, – сердце разрывается. Слышу крик из леса, и меня накрывает новая волна паники. Я все еще никого не вижу, но этот крик был гораздо громче прежних. Солдаты приближаются. Я смотрю на Ли Вэя: он догадался, что я что-то услышала. Его лицо полно грусти… и покорности судьбе.
«Другого выхода нет, Фэй, – повторяет он. – Время поджимает».
«Ладно, – говорю я. – А что мы будем делать с Хранителем Дороги?»
Обычно в наш поселок письма после темноты не приходят. Это заставляло нас думать, будто Хранитель Дороги, которого мы считали настоящим Хранителем Дороги, уходит домой после захода солнца. Однако сейчас мы уже можем различить, что у дороги кто-то стоит. Я не знаю, не задержался ли служащий сегодня дольше из-за странных событий этого дня.
«У меня есть идея, – отвечает мне Ли Вэй, пока мы с ним идем в сторону подвесной дороги. – Судя по всему, он там один. Ты подойдешь, чтобы с ним поговорить».
«О чем?» – изумленно вопрошаю я.
«Все равно. Отвлеки его своим обаянием».
«Моим обаянием?»
Ли Вэй кивает и, еще раз повелительно махнув рукой, исчезает из вида. Недоумевая, я иду к Хранителю Дороги, продолжая слышать шум, доносящийся из леса. Я не знаю, не разгадают ли солдаты наш замысел, не направятся ли прямо сюда. А может, они распределятся вокруг склона в поисках места подъема? Я совершенно ничего не знаю.
А еще я толком не знаю, что мне говорить Хранителю Дороги, особенно учитывая, что он меня понять не может. По-видимому, мне предстоит как-то его отвлекать, пока Ли Вэй будет осуществлять следующий этап своего плана. Я не уверена, что могу быть настолько пленительной, но, когда подхожу к Хранителю ближе, вижу, что уже захватила его внимание. Это не тот человек, которого мы видели тут в прошлый раз, что подтверждает слова Нуань, – эту обязанность выполняет обычный работник, что это отнюдь не такой высокий пост, как мы воображали. Хотя этот мужчина раньше меня не видел, по узнаванию на его лице я заключаю, что ему меня описали. Я останавливаюсь перед ним и низко кланяюсь в знак уважения.
«Приветствую вас, – говорю я. – Я знаю, что вы, наверное, не понимаете ни единого моего слова, но это не важно. Важно то, чтобы вы сосредоточили свое внимание на мне и позволили Ли Вэю делать то, что нужно».
Вид у Хранителя Дороги почти такой же встревоженный, что и у предыдущего. Он издает какие-то непонятные звуки, а потом взмахом руки приглашает меня идти с ним по дороге. Похоже, он усвоил урок своего предшественника насчет того, что нас нельзя оставлять одних, пока он ходит за подмогой.
Я улыбаюсь и вежливо качаю головой, замечая, что Ли Вэй крадучись вышел из темноты с толстой веткой в руке. Я начинаю говорить знаками еще энергичнее, надеясь задержать внимание Хранителя на себе.
«Благодарю вас за любезное предложение сопроводить меня в город, но, думаю, мы с вами оба понимаем, что сейчас мне там не место. И если уж речь зашла о благодарности, я прошу вас передать спасибо вашему коллеге за щедрый дар в виде продуктов, который он…»
Ли Вэй почти дошел до того места за Хранителем, откуда ему можно замахнуться на него, и тут он наступает на небольшую ветку, упавшую на дорогу. Я это слышу. Хранитель – тоже. Он резко разворачивается, но Ли Вэй уже успел поднять свою дубинку. Ветка бьет Хранителя Дороги по голове чуть выше уха – как я подозреваю, не туда, куда хотелось Ли Вэю. Тем не менее результат получается нужным: удар достаточно силен, чтобы служащий упал без сознания. Я опускаюсь на колени, проверяя, дышит ли он. Дыхание у него глубокое и ровное.
Мы с Ли Вэем спешим к концу подвесной дороги, меня так и подмывает потребовать, чтобы мы немедленно отказались от нашего безумного плана. Как Ли Вэй может надеяться выстоять против всех этих людей? Как он спрячется от них, когда солдаты могут его услышать? Ведь только что его план чуть было не сорвался, когда он нашумел и сам этого не заметил! Но, несмотря на мои страхи, я молчу. Он сделал выбор и готов встретиться с опасностью, оставаясь здесь, чтобы я смогла предупредить наших людей. Мои сомнения только задержат его, и я даю себе слово оставаться спокойной и сильной.
Мы быстро заново упаковываем мешки: ему достается большая часть продуктов, чтобы моя ноша стала легче. Я отдала бы ему вообще все, но он настаивает, чтобы я захватила немного с собой в качестве доказательства того, где мы побывали. Я сворачиваюсь в корзине, где обычно перемещаются металлы и продукты, а он в качестве предосторожности не туго привязывает меня к канату куском веревки. Конечно, я тоже держусь за канат, крепко сжимая руки, на которые надела перчатки. Я смотрю на гору, вершина которой погружается во все более густую темноту, что выглядит весьма зловеще. Кажется, что меня отделяет от нее целая вечность, нескончаемая высота и полная недоступность.
«Все будет довольно быстро, – обещает мне Ли Вэй. – Ты же видела, как отправляют вниз грузы. Ты окажешься наверху гораздо быстрее, чем мы карабкались вниз… Хоть я и уверен, что такого ценного груза по этой дороге еще не отправляли».
Он наклоняется и снова меня целует. Его поцелуй получается одновременно нежным и полным прежней страсти. Он рвет мне душу – тем более что я понимаю: возможно, я больше никогда его не увижу.
«Прощай, Фэй, – говорит он, выпрямившись. – Спаси наших людей… и не забывай меня».
У меня к глазам подступают слезы. Я отпускаю канат, чтобы пообещать ему:
«В моем сердце другого имени не будет».
С сияющими глазами он целует меня еще раз и начинает вращать ворот. Дернувшись, я начинаю двигаться вверх по канату и на секунду забываю про легенды и хризантемы. Я поднимаюсь в воздух, раскачиваясь вперед и назад с каждым поворотом. Корзина и веревки, которые меня удерживают, внезапно начинают казаться ужасно ненадежными, и все мои навыки и та отвага, которые я, казалось, приобрела во время нашего спуска, уносит ветер, завывающий вокруг меня. Спускаясь с горы, я хотя бы держала судьбу в собственных руках. Я не сталкивалась с этими головокружительными, смертоносными высотами, находясь в корзине и завися исключительно от решимости кого-то другого.
Нет, внезапно понимаю я. Не кого-то. Ли Вэя. Я поворачиваюсь, чтобы оглянуться назад, и наши взгляды встречаются. Его глаза, темные и уверенные, не отрываются от моего лица, и он налегает на рукоятку ворота изо всех своих сил. Поднимать меня вверх по дороге с такой большой скоростью нелегко, особенно после того, как мы потратили столько сил на спуск. Однако Ли Вэй вращает ворот с таким решительным видом, с такой сосредоточенностью, что я понимаю: пока моя судьба у него в руках, мне бояться нечего. Он поднимет меня до вершины, чего бы это ему ни стоило. Его решимость обволакивает меня, страхует так, как не может страховать ни один канат.
Я стараюсь удержать его взгляд как можно дольше, черпая в нем силы, хотя по мере того, как расстояние между нами растет, боль у меня в груди усиливается. Вечерние тени окутывают Ли Вэя, превращая в маленькую темную фигурку, которая начинает расплываться от жгучих слез, выступивших у меня на глазах. Вскоре я вообще перестаю его видеть, и мне становится ужасно одиноко. Но, поднимаясь все выше и выше, я знаю, что он по-прежнему со мной и помогает. Поначалу высота меня не слишком тревожит. Я говорю себе, что это – все равно что лезть на дерево. Когда я оказываюсь выше вершин деревьев, то напоминаю себе, что выдержала спуск с гораздо большей высоты. Конечно же, сейчас все примерно так же.
Вот только во время спуска от меня хоть что-то зависело. Я выбирала, куда поставить ногу и за что ухватиться рукой. А еще меня успокаивала мысль о том, что канат, который мы используем, выдержит мой вес. Сейчас, дергано двигаясь вверх по дороге, я прекрасно осознаю, что испытываю подвеску на прочность. В любой момент канат может решить, что мой вес слишком велик, и лопнуть, отправив меня вниз. Больше не видны все детали на поверхности, тем более что приближается ночь, однако я прекрасно помню, насколько далеко находится земля. Черная пропасть угрожающе разверзается подо мной.
«Нет, – строго говорю я себе. – Пока тебя страхует Ли Вэй, бояться нечего. Если Ли Вэй будет и дальше управлять дорогой, ты благополучно доберешься до дома. Тебе просто надо держаться».
Внезапно, без всякого предупреждения, я резко останавливаюсь. Корзина больше не двигается, и я раскачиваюсь на ветру. Я выворачиваю голову, чтобы посмотреть назад, и то, что я вижу, заставляет меня громко ахнуть: крошечные точки света мерцают у домика Хранителя Дороги. Факелы. С этого расстояния я не могу различить деталей, но нет никаких сомнений: целая орда людей окружает одну-единственную вещь, а вернее – человека.
Ли Вэй больше не может управлять дорогой.
Солдаты его нашли и перехватили. Я в ужасе смотрю, как круг факельных огней приходит в движение, уводя своего пленника. У меня душа болит за Ли Вэя, и хочется закричать, но я сжимаю зубы, чтобы не обнаружить себя.
Что бы ни происходило там, внизу, солдаты не догадались, что я на дороге. Сейчас слишком темно, чтобы они смогли разглядеть меня на таком расстоянии, и, похоже, они не догадались, зачем Ли Вэй оказался у конечного пункта дороги. Факелы немного кружат рядом с домиком – они, наверное, уносят и оглушенного работника станции. Вскоре вся группа начинает уменьшаться в размере, удаляясь от меня: они движутся по дороге обратно к городу, уводя взятого в плен Ли Вэя.
Меня охватывает паника. Паника… и стыд. Если бы мы сбежали вместе, у нас был бы шанс скрыться. А что теперь с ним сделают? Просто оставят в лагере у Нуань? Отправят в какое-то место похуже? Начнут пытать? Убьют? Мне отчаянно хочется узнать судьбу Ли Вэя, но внезапно я понимаю, что сейчас мне стоит думать совсем о другой судьбе.
О моей собственной.
Я застряла в темноте, повиснув между небом и землей, и меня больше ничто не подталкивает вперед. До того как Ли Вэя захватили, ему удалось поднять меня довольно высоко – скорость была намного больше, чем во время нашего тяжелого спуска. Впереди осталось немалое расстояние, хотя позади оно даже больше.
Пренебрегая его предостережениями, я бросаю взгляд вниз, чтобы лучше оценить свое положение.
Мои глаза достаточно привыкли к темноте, так что при свете луны мне удается разглядеть кое-какие детали. На землю внизу опустился ночной туман, но в его завихрениях и лентах мне то и дело удается увидеть некоторые фрагменты. Земля каменистая и неровная, местами на ней растут вечнозеленые деревья, словно пики, готовые пронзить любого. С такого расстояния они кажутся крохотными, словно книжные иллюстрации, и это только ярче напоминает мне о том, в какой опасной ситуации я оказалась; судорожно сглатываю и отвожу взгляд.
Порыв ветра неожиданно налетает на мою корзину и раскачивает ее из стороны в сторону. Я крепче вцепляюсь в канат и сжимаю зубы в ожидании, чтобы ветер унялся. Качаясь, я замечаю, что ручки корзины туго натянулись. Впечатление, будто они вот-вот порвутся, нет… Пока нет… Но долго ли? Корзина не рассчитана на мой вес. Сейчас она обеспечивает дополнительный уровень защиты, но мне нельзя надеяться на то, что все так и останется.
Волна страха накатывается на меня. Она почти такая же мощная, как ветер. Я представляю себе, что корзина вот-вот лопнет, и тогда… Как долго мои руки (уже сейчас мокрые от пота) смогут меня удерживать?
И как я вообще сюда попала? Почему я не осталась в безопасности, в поселковой студии? Если бы я не начала задавать вопросы, если бы просто продолжала мириться с положением дел, ничего этого не произошло бы. Я сейчас была бы дома с Чжан Цзин. Ли Вэя не захватили бы в плен. Мы были бы в безопасности.
И оставались бы все в том же неведении.
Я бы и дальше способствовала соблюдению интересов города. Все мои близкие, не ведая того, оставались бы частью его политики, рисковали бы ради нее своей жизнью. А сейчас я – единственная, кто может открыть им глаза. Эта мысль придает мне мужества, позволяя оторвать взгляд от предательского обрыва. Надо мной мерцают полные холодной красоты звезды, и, сосредоточившись на них, я обретаю ясность мысли. Я вспоминаю Чжан Цзин, которая ждет в поселке наверху, не подозревая о том, какие опасности грозят ей и всем остальным. Я вспоминаю Ли Вэя, отважно пожертвовавшего своей свободой, чтобы я смогла оказаться здесь, наверху. Какая-то часть меня рвется спуститься вниз и отправиться за Ли Вэем, но я прекрасно знаю, что бы он посоветовал мне сейчас: продолжать движение, выполнить свой долг.
Я глубоко вздыхаю и начинаю подниматься. Перехватывая руки по очереди, я ползу вверх по канату, выскальзывая из корзины и жертвуя ее страховкой. Это мучительно трудно, гораздо тяжелее, чем спускаться. Я по-прежнему закреплена на канате страховочной петлей, но силы и выносливость для подъема должны быть только моими. И я отнюдь не уверена, что веревка – как и корзина – сможет долго выдерживать мой вес. Все тело болит, но я борюсь с изнеможением и поднимаюсь все выше и выше. Время от времени я устраиваю короткие передышки: останавливаюсь, чтобы размять пальцы и вытереть потные ладони, но этот отдых недолог. Меня гонит самопожертвование Ли Вэя, торопит мысль о том, что мне совершенно необходимо добраться до поселка.
Снова поднимается порывистый ветер, который вынуждает меня останавливаться, раскачиваясь на канате.
Один раз я застигнута врасплох, и мои руки разжимаются. Краткое ощущение падения – страховка меня останавливает. Я вижу, что веревка на пределе прочности, и отчаянно пытаюсь достать канат, чтобы снять с нее напряжение. Ветер мешает, но в конце концов мне все-таки удается снова схватиться за канат. Я глубоко вздыхаю от облегчения, осознавая ужасную истину: если я снова сорвусь, неизвестно, выдержит ли веревка мой вес.
Пока я карабкаюсь, луна плывет по небу, и я с радостью отмечаю, что уже видна вершина горы. Я почти на месте. Новый прилив энтузиазма придает мне силы, и я увеличиваю скорость, борясь с болью и оцепенением мышц. Еще час, и подвесная дорога кончится.
Эта мысль наполняет меня ликованием. Вдруг канат дергается, заставляя меня разжать руки. Страховка выдерживает, и мне быстро удается снова ухватиться за канат… который уходит из-под рук. В следующий миг я понимаю, что происходит: меня медленно тянут назад.
У подножия кто-то сматывает канат обратно.
