Глава 34

Единственный человек, который может хоть как-то мне помочь, обожает окрошку. Поэтому я сгоняла в супермаркет и приобрела все необходимые ингредиенты для холодного супа. А еще Костин в восторге от бараньей ноги, запеченной в духовке, ее он способен есть в любое время года, даже в июле, когда принято употреблять в основном овощи и фрукты.

Некоторые хозяйки полагают, что сначала в тарелки надо насыпать мелко нарезанное мясо, овощи, вареные яйца, потом залить «салат» квасом и немедленно подать к столу. Но мне кажется, что окрошка должна настояться, а еще в нее непременно нужна сметана.

Сегодня первым домой примчался Кирюша.

– Лампа, – закричал мальчик, оглядывая стол, – ну и вкуснотища!

– Ешь на здоровье, – улыбнулась я.

Кирюша заговорщицки прищурился.

– Помнишь, обещал разобраться со змеей?

– Да, – кивнула я и на всякий случай отодвинулась к стене.

– Ларри ее поймал.

– Врешь!

Кирик укоризненно покачал головой.

– Какие выражения… Вот, смотри.

Быстро наклонившись, мальчик взял стоявшую у холодильника картонную коробку и поднял крышку.

– Во!

– Мамочка! – взвизгнула я. – Она точно дохлая? Выглядит живой! Какая противная…

– Стопудово тапки отбросила, – заявил Кирюша и закрыл «гроб». – Специально не выбросил, чтобы всем показать. Скажи мне спасибо, иначе спать бы тебе в сапогах много лет.

Я перевела дух.

– Думаю, благодарить следует Ларри, это мангуст победил эфу.

– Вот так всегда, – вздохнул Кирюша, – работаешь-работаешь, стараешься-стараешься, а благодарности никакой. Кстати, хочешь загадку? На ум и сообразительность.

– Давай, – согласилась я, стараясь держаться подальше от коробки.

– Стюардессы японской авиакомпании предлагают пассажирам на борту всякие предметы для комфортности полета. Но российские туристы поголовно отказываются от одного из них. Причем некоторые наши граждане негодуют, увидав ЭТО, другие хихикают, но тоже не берут. Можешь назвать вещь?

– Палочки для еды?

– Нет.

– Кимоно?

– Опять не то.

– Какая-нибудь экзотическая еда?

– Не-а.

– Газеты с иероглифами?

– Снова мимо.

– Сдаюсь!

– Стюардессы раздают одноразовые белые тапочки, японцы в таких ходят дома. Ты бы взяла?

– Нет, – ответила я и ушла к себе в спальню.

Очевидно, Кирюша показал труп змеи всем домашним, потому что каждый вернувшийся с работы член семьи вел себя одинаково. Сначала слышался возглас: «О! Какой ужин!» – затем несся вопль: «Немедленно убери гадость!»

Я лежала на кровати с книгой Устиновой в руках и терпеливо ждала появления Костина. Наконец дверь приоткрылась, в комнату вошел Вовка и, плюхнувшись в кресло, сказал:

– Что на этот раз?

– Как ты догадался зайти ко мне? – лицемерно восхитилась я. – Абсолютно прав, есть одно маленькое дельце.

– Наивные Романовы, – медленно сказал майор, – сейчас наслаждаются восхитительной бараньей ножкой и потрясающей окрошкой. Никто из них и не догадывается, что появлению столь замечательного ужина они обязаны не Лампе, которой лень лишний раз порадовать близких, а мне. Говори, я сейчас добрый и ласковый. Что надо?

– Слушай внимательно… – заулыбалась я.

– Ох и ни фига себе! – подвел итог майор, после того, как я замолчала. – Задачка не простая.

– А я к тебе с ерундой и не лезу, – замела я хвостом, – с чепухой сама справлюсь.

Майор встал.

– Ладно, попытаюсь. Три условия. Во-первых, сидишь пока дома, не ездишь в «Лам», отношений с Анной не поддерживаешь. Второе. Если у меня ничего не получается, более этим делом не занимаешься. Третье: окрошка каждый день.

– Да, милый, – закивала я, по-собачьи преданно глядя на майора.

Следующие десять дней пролетели в беспрестанных хлопотах по хозяйству. Я готовила сырники, котлеты, запеканки, пироги, бефстроганов, тефтели, фаршированную рыбу, овощи, курицу… Вот только в разделе супы царило однообразие – на стол всегда подавалась окрошка.

Мучаясь от безделья, я перестирала гору белья, а потом от тоски перегладила все, что лежало в корзине, разобрала завалы в шкафах, пропылесосила ковры, навела порядок на кухне, отдраила кафель, вымыла окна, выкупала собак и поняла: все, делать нечего. Можно, конечно, по новой затеять генеральную уборку, но, согласитесь, подобное поведение смахивает на мазохизм.

На работу я не ходила, из «Лам» меня не тревожили. Один раз, правда, позвонил Миша и спросил: «Куда подевалась?», потом заныл: «У меня депрессия, жить не хочется, вокруг одни гады, что бабы, что мужики». Я пообещала стилисту встречу через неделю. Миша отсоединился, буркнув на прощанье: «Если останусь жив, непременно свидимся». Но я не обратила особого внимания на речи гея, ему свойственны перепады настроения.

В воскресенье я подступилась к Вовке с робким воросом «Как дела?» – и услышала в ответ недовольное: «Работаю».

Потом майор устыдился и более ласково сказал:

– Не мешай, пока нечего сообщить. Отчего у тебя кислый вид?

– Скучно, – призналась я.

– Почитай Устинову.

– Уже всю изучила.

– Купи новую книжку.

– Так нет! Она медленно пишет.

– Вот лентяйка, – хихикнул Вовка, – совсем о читателях не заботится. Тебе что, нечем заняться?

– Да, – заныла я.

– Можешь убрать мою квартиру.

Я глянула на Костина. Ну уж нет! Хватит с майора вкусной еды, еще посмотрим, что получу за свои кулинарные таланты.

В среду Вовка неожиданно позвонил мне в районе полудня.

– Ты свободна? – спросил он.

– Издеваешься, да?

– Тогда помоги купить костюм, – как ни в чем не бывало попросил Костин.

– Уже еду! – заорала я. – Куда?

– Гипермаркет «Рос», – спокойно назвал адрес Вовка. – Там, на втором этаже, есть кафе.

Я со всех ног кинулась к шкафу. Костин ненавидит костюмы, он предпочитает спортивный стиль, а на особо торжественный случай брюки с рубашкой и «клубный» пиджак. Когда-то давным-давно майор увидел блейзер и теперь считает, что более парадной одежды на свете не существует. Магазины Костин ненавидит, в гипермаркет «Рос» он способен отправиться лишь в одном случае – если захочет поболтать в спокойной обстановке. Как это ни парадоксально звучит, но торговый центр – самое лучшее место, чтобы обсудить тайны. Люди заняты покупками, не обращают внимания на других посетителей, чужому человеку в шуме трудно подслушать беседу. Значит, у Вовки есть информация, он сумел найти подход к архиву.

Костина я нашла не сразу. Вовка выбрал укромное местечко в углу. Рядом с ним за маленьким столиком, на котором стояли одноразовые тарелки с гамбургерами и пластиковые стаканы с газировкой, сидел мужчина лет шестидесяти пяти. Больше всего незнакомец походил на побитого жизнью бюджетника. Тысячи подобных ему пенсионеров ходят по улицам Москвы, у этих людей нелегкая судьба и трудная старость: надо не только себя прокормить и одеть, но и детям помочь, внуков побаловать. Дядечка, с наслаждением жевавший бутерброд с котлетой, вызывал жалость. Наверное, он экономит на еде, вкладывает средства в дачку, куда съехал жить, оставив сыну квартиру, а еще небось мечтает о новых «Жигулях».

– Это Лампа, – весело представил меня ему Вовка, – знакомьтесь!

Пенсионер отложил гамбургер и глянул на меня. Я вздрогнула. У милого дедушки был цепкий взгляд гепарда, высматривающего добычу, от уголков глаз не разбегались лучики морщин – очевидно, дедуля в молодости мало улыбался.

– Сергей Петрович, – очень вежливо назвался мужчина. – Прошу, садитесь. Закуривайте.

Я поежилась. Предложение закурить вылетело из бывшего следователя автоматически. Интересно, сколько раз в своей жизни он говорил арестованным «Прошу, садитесь. Закуривайте»?

– Смутил вас? – спросил вдруг Сергей Петрович.

– Нет, – стараясь держаться спокойно, ответила я. – Просто и надеяться не могла, что Костин отыщет следователя, который занимался делом Зорина.

Сергей Петрович с неизменившимся лицом взял стакан с водой и начал прихлебывать газировку.

Вовка улыбнулся.

– Говорил вам, она не так проста, как кажется.

Следователь вернул пустую емкость на место.

– Все мы стараемся спрятать свое истинное лицо, – равнодушно поддержал он разговор, – как правило, человек хочет казаться умным и значимым. Это не удивительно и не настораживает. А вот коли личность изображает из себя дурака или прибедняется, тут нечисто. Но я отвлекся от темы нашей беседы. Владею некоторой полезной для вас информацией. В свое время Владимир крупно помог мне…

– Не стоит об этом, – покачал головой Костин.

– Не люблю быть в долгу, – мирно продолжил Сергей Петрович, – и сейчас представилась возможность заплатить по счету. Мои слова никакой силы не имеют, просто треп, а не официальное заявление. Ясно?

– Более чем, – кивнула я, – начинайте.

Вовка крякнул, Сергей Петрович прочистил горло.

– Планы пишут на совещаниях, а исполняют приказы обычные сотрудники, людям свойственно ошибаться. Известны случаи, когда операция срывалась из-за того, что у сержанта, которому велели присматривать за входом в дом, разболелся зуб, и идиот на пару минут покинул пост, забежал в аптеку за анальгином. Человеческий фактор решает все.

В свое время в приемную КГБ поступил анонимный звонок. Некто сообщил, что ученый Леонид Зорин связан с западными спецслужбами. Естественно, на информацию отреагировали. Сначала попытались вычислить гражданина, обратившегося в приемную, но потерпели неудачу – аноним воспользовался телефоном-автоматом, расположенным на Курском вокзале.

Зорина взяли в разработку и скоро поняли: нет дыма без огня, профессор и в самом деле активно сотрудничает с Западом. В момент передачи очередной партии документов иностранному дипломату ученый был арестован. Здесь и начались просчеты сотрудников КГБ – Леонида схватили, не выяснив досконально его связей. В подобном повороте дела был виноват один из мелких начальников, ожидавший очередное звание. Заветные звездочки слетали ему на погоны лишь в случае шумного успеха, вот мужчина и поторопился с задержанием Леонида, хотел отрапортовать наверх о победе.

При аресте Леонид не проявил агрессии. Он не оказал сопротивления, не пытался бежать, но в машине неожиданно захрипел и умер. Вскрытие показало, что во рту Зорина под хитроумно сделанной съемной коронкой находилась ампула с ядом.

У сотрудников КГБ не имелось никаких сомнений в причастности жены Леонида к преступной деятельности, потому по домашнему адресу Зорина немедленно отправилась группа. Она прибыла более чем вовремя – Алла готовила смертельную инъекцию для детей. Один «заряженный» шприц лежал уже на блюдечке, второй женщина наполнить не успела. Можно сказать, что кагэбэшники спасли Ирину и Нину. Алла, хорошо понимая, какая судьба ждет ее дочерей, хотела забрать девочек с собой на тот свет. Но не успела. Каким образом она узнала об аресте Леонида, кто сообщил ей эту информацию, осталось тайной.

Аллу доставили на Лубянку, но никаких сведений от нее не добились. Женщина просто молчала, не шла ни на какой контакт: не называла своего имени, фамилии, вообще не раскрывала рта. Но следователи не расстраивались, у лубянских спецов огромный опыт, рано или поздно баба заболтает, считали они. А на следующий день после ареста Алла умерла в камере от сердечного приступа. То ли у нее и правда случился обширный инфаркт, то ли оказался хитроумно спрятан яд. На этот вопрос так и не нашлось ответа.

Были проверены все связи пары, тщательно изучены друзья, коллеги по работе, ученики профессора, составили список и их контактов. Рыли широко и глубоко. Ничего. Следователи не сомневались – имелась группа, отлично законспирированная, но кто-то успел отдать приказ, и черепахи зарылись в песок. Не обнаружили ничего подозрительного и в конце концов признали поражение, отправили дело Зорина в архив.

Прошло довольно много лет, и вновь в приемную известной организации поступил похожий донос: «Ученый Игорь Гостев продает секретную информацию на Запад». События до боли напоминали ситуацию с Зориным: опять телефон-автомат, теперь в ГУМе, и невозможность установить личность анонима.

Гостева взяли в разработку, некоторое время за ним вели тайное наблюдение, и вдруг один из сотрудников спецслужбы обратил внимание на странный факт: Игорь и Вероника взяли девочку из детдома, крошку звали Нина Шульгина, и она была… дочерью Леонида Зорина. У детей профессора отняли родную фамилию, сделано это было ради блага девочек, которым не следовало знать о преступлениях отца и матери. Кстати, сестры не подлежали удочерению! Их судьба была расти в детдоме, и в отношении Ирины инструкцию соблюли, а в случае с Ниной близкая знакомая Вероники, Сильвия Альбертовна, работница органов опеки, пошла на нарушение. Почему подобное сошло ей с рук? Отчего в тот момент никто не насторожился? Гостев ведь был в списке проверяемых по делу Зорина… Нет ответа и на эти вопросы.

Теперь действовали осторожно. Гостевых решили сразу не брать, установили наблюдение за ними и за квартирой, а потом решили провести тайный обыск.

В тот момент, когда сотрудники спецслужбы, соблюдая крайнюю осторожность, внимательно изучали содержимое письменного стола, неожиданно, словно гром среди ясного неба, появился Игорь. Началась драка, в ходе которой Гостева убили. Это было невероятной ошибкой, сыграл роль все тот же человеческий фактор: не знали, что по чердаку можно попасть из одного подъезда в другой, растерялись при виде Гостева… А спустя несколько минут в квартиру влетела Ника. Приход жены Игоря вызвал не меньшее удивление. Очевидно, работники «наружки» не успели предупредить тех, кто находился внутри, или прозевали ее возвращение. Ясное дело, ее не оставили в живых. И что было делать потом? Впрочем, сотрудники спецслужб всегда легко решали подобные задачи. А еще оперативники уже нашли бумаги, неопровержимо доказывавшие: Гостев враг, в его столе оказались копии строго засекреченных служебных документов. После короткого совещания было решено представить произошедшее как ограбление, отягченное убийством внезапно вернувшихся в дом хозяев. Поначалу это удалось. На крики перепуганной Насти, пришедшей из магазина и увидевшей страшную картину, примчались соседи. Они вызвали милицию, и убийством занялись спецы из местного отделения.

Вполне вероятно, что дело бы повисло нераскрытым, но Гостев являлся известным ученым, его коллеги начали бомбардировать письмами и звонками начальство МВД. Сверху принялись дергать сотрудников отделения, расследование взяли на контроль министерства, и на Лубянке забеспокоились. Разработка группы Гостева продолжалась, и излишняя активность «убойников» мешала. К тому же те, крепкие профессионалы, явно начали подозревать, что ситуация с Гостевыми не так очевидна, как кажется. Даже дочку убитых допросили с помощью детектора лжи, редко применявшегося в те годы аппарата.

И тогда работники спецслужбы пошли ва-банк: ввели в дело так называемого конспиративного агента, выполнявшего особо опасные задания. Его имя Аристарх Задуйветер.

В соответствии с легендой в анкете мужчины имелись сведения об уголовных преступлениях и отсидках, для всех окружающих Аристарх Задуйветер являлся отщепенцем, отбросом общества, и только крайне узкий круг людей знал правду – он тайный сотрудник, на счету которого несколько успешных операций. Аристарху помогала жена Зинаида, супруги работали в паре и никаких подозрений не вызывали. Жили в бараке, пили, дрались, работали дворниками. Иногда Аристарха запихивали на зону, и тогда Зина громко рыдала во дворе, не вызывая, впрочем, особой жалости у соседок – у тех имелись похожие мужья.

Но существовать всю жизнь под чужой личиной невозможно, Аристарх запросился на пенсию. Начальство решило удовлетворить просьбу агента, но поставило условие:

– Ты берешь на себя убийство Гостевых, идешь под расстрельную статью. Дальше просто: приговор в отношении злодея по имени Задуйветер приводят в исполнение, вор и убийца исчезает с лица земли. А в Крыму, у самого моря, поселяется полковник в отставке Иван Петров вместе с женой и дочкой Машенькой.

Аристарх блистательно сыграл последнюю роль. Газеты широко писали о процессе, ментам из отделения раздали награды и подарки, коллеги Гостевых были удовлетворены. Члены антисоветской группы вздохнули с облегчением: оказывается, Игоря с Никой и впрямь зарезал бандит. Спецслужбы продолжали следить за окружением погибших. Мадлен отправили в детдом, а Аристарха… на самом деле расстреляли.

Я подпрыгнула на стуле.

– Не может быть!

– Информация верна, – сухо сообщил Сергей Петрович.

– Его обманули?

– Не знаю.

– Как такое могло случиться?!

Сергей Петрович абсолютно спокойно ответил:

– Есть некие обстоятельства, прояснить которые я не в силах. Не спрашивайте подробностей, не смогу ответить. Вполне вероятно, произошла трагическая ошибка, вновь вмешался пресловутый человеческий фактор. Вам важно знать одно: Задуйветер расстрелян по приговору суда. Теперь дальше. Зинаида исчезла из барака, а через пару лет объявилась под фамилией Киселева, работала мастером в парикмахерской в одном из районов Москвы. Некогда всесильную структуру сотрясали бури кадровых перемен, и дело Зорина – Гостева отправили в архив. Если члены их конспиративных групп живы, то им неведомо, что они остались на свободе по чистой случайности. Вновь человеческий фактор: старые следователи уволились, им на смену пришли молодые, неопытные. Зинаида прожила долго, она скончалась совсем недавно. Ее дочь Маша стала хирургом, успешно трудилась в больнице, имела замечательную репутацию, потом уволилась. Сейчас под другим именем служит в бутике «Лам». Именно она совершила убийство Реутовой. Теперь ясно, почему был применен именно скальпель и отчего удар в шею получился таким точным, профессиональным – убивал хирург.

Я, разволновавшись, схватила гамбургер Костина, откусила половину, совершенно не владея собой, и с полным ртом воскликнула:

– Почему? Зачем она убила Галину?

Сергей Петрович посмотрел на Костина.

– Более не могу быть вам ничем полезен. Рассказал, что знал. Мой долг оплачен. До свидания.

Я начала судорожно давиться бутербродом, а пожилой мужчина встал, взял со стула пластиковый пакет и моментально слился с толпой. Самый обычный пенсионер, скромный бюджетник. Таким хамоватые парни говорят в метро: «Эй, дедок, подвинься! Чего раскорячился? Сидел бы дома, не фига в рабочее время раскатывать».

– Я его боюсь, – вдруг сказал Костин. – Прямо нехорошо делается рядом с ним, начинаю вести себя, как описавшаяся Капа, – глупо суечусь и в глаза заглядываю.

– Зачем Маша убила Реутову? – твердила я.

Костин отнял у меня недоеденную булку.

– Человеческий фактор, как сказал бы милейший Сергей Петрович. Маша знала от мамы правду и хотела отомстить за папу.

– Кому? Несчастным детям Зорина? Они сами пострадавшие, хлебнули горя до самого носа!

Вовка тяжело вздохнул.

– Маша иного мнения. Она считает, что ее отец погиб на рабочем посту, но его имя замарано грязью, дочь до сих пор не может говорить, чья она родственница. Ну каково писать в анкете, в главе «родители»: отец осужден к ВМН? Маша искренне считает, что душевная травма ей нанесена Зориным и Гостевым. Их нет уже в живых, зато имеются дети! Маша проделала гигантскую работу, отыскивая Иру и Мадо, а обнаружив их в «Лам», устроилась в бутик и начала действовать. Она хотела не просто убить сестер, а опозорить их так же, как опозорили ее отца. Отсюда и идея зарезать Реутову. Галина, кстати, невольно помогала Маше, хотя и преследовала свои цели, подбрасывая Ирине ключи и делая прочие гадости. Маша знала, что Гостева панически боится крови, она в курсе истории Мадлен, мама рассказывала детали гибели ее родителей. Маша справедливо полагала: Мадо увидит труп и рухнет без чувств. Вышло по-иному, но старшую продавщицу все равно удалось подставить, что и было задумано. Ты, кстати, легко могла выйти на Машу.

– Как?

– Вспомни ситуацию с певичкой Лесей Бреко. Та первого апреля разыграла Мадлен, прикинувшись убитой. Верно?

– Да, мне рассказала о «шутке» Вера Залейко.

– Почему ты не зацепилась за некую шероховатость? Леся, пафосный подзвездок с необыкновенным гонором, потратила кучу времени на организацию прикола для… продавщицы. Да обслуживающий персонал для нее грязь, недостойные внимания люди! И вдруг такие хлопоты. Ты пропустила рассказ о происшествии в доме Бреко мимо ушей, а я им заинтересовался и узнал интересные вещи. В одном классе с Лесей училась Маша Киселева, и в «Лам» ее взяли по протекции певички Бреко. Леся позвонила хозяйке и настоятельно порекомендовала Софье «уникального работника».

– Но Бреко совсем молоденькая, – только и сумела заявить я.

– И что? – изумился Костин. – У мести возраста нет. Если бы Ирина и Мадо были глубокими старухами, то и тогда бы Маша осуществила свой план. Кстати, ты ошибаешься насчет возраста Леси. Ей слегка за тридцать, просто певичка косит под нимфетку, одевается и ведет себя соответственно выбранному имиджу. И вот еще что: Маша действительно пыталась отравить Анну, запихала в шаурму яд. Но вернемся к Бреко. Маша попросила Лесю разыграть комедию, ей хотелось, во-первых, помучить Мадо, а во-вторых, убедиться, что Мадлен и впрямь боится крови.

– И на Ирину напала Маша? – дрожащим голосом спросила я.

– Нет, – замотал головой майор, – это дело рук милейшего Александра Георгиевича Шмелева. Он альфонс, существует за счет баб, в основном замужних и богатых. Разойдясь с очередной дамой, очаровательный Александр Георгиевич начинал ее шантажировать. Шмелев отлично владеет фототехникой, знает кое-какие секреты своих жертв и, ловко прячась, запечатлевает на снимках прежних обожэ с их новыми любовниками. Александр Георгиевич креативен, способен на неординарные поступки типа поездки в багажнике авто.

– Но Шульгина не замужем, – напомнила я.

– Верно, – кивнул Костин. – Шмелев, кстати, был не прочь жениться на управляющей «Лам», однако номер не прошел. Вот он и решил подловить даму на неблаговидных поступках. Александр Георгиевич знает кое-какие профессиональные секреты Ирины, в частности, то, что фурнитура для эксклюзивных костюмов и платьев, якобы единственная в своем роде и очень дорогая, делается за копейки надомниками.

– Вот почему он влез в багажник! Хотел узнать, где живут «умельцы».

– Да, – кивнул Вовка. – И ведь обнаружил парочку мастериц, в частности, девушку-кружевницу, чьи работы Роберто выдает за старинные. Шмелев купил у девицы кусок вязания и подстерег Шульгину в подъезде. Разговор был коротким – мол, плати деньги, иначе информация уйдет в газеты, «Лам» потеряет клиентов, а ты работу. Всю беседу Александр Георгиевич тайно записывал. Шульгина вспылила и толкнула отставного кавалера, тот разозлился и в ответ пихнул Ирину, но не рассчитал силы. Шульгина отлетела к лестнице, упала, ударилась затылком о ступеньку и затихла. Александр Георгиевич пришел в ужас, решил, что бывшая любовница скончалась, и быстренько стал заметать следы, придумав представить дело как нападение с ограблением – снял с Шульгиной драгоценности, выпотрошил сумочку, а потом убежал. Банально, но сработало. Только Шульгина очнулась и дала показания.

– В случае с Гостевыми тоже разыграли ограбление, – прошептала я.

Костин кивнул.

– Как правило, подобная мысль первой приходит в голову и профессионалам, и «любителям», когда хотят скрыть убийство, совершенное по неосторожности. Шмелев утверждает, что не вызвал «Скорую» и не оказал помощи Шульгиной, так как был уверен в ее смерти. Струсил, вот и унесся прочь.

– А кем работает в «Лам» Маша? – задала я следующий, очень интересующий меня вопрос.

Вовка потер руки.

– Не поняла? Ты же с ней встречалась!

– Никогда!

– Ой ли?

– Точно. Я имела дело с Шульгиной и Гостевой, видела пару клиентов, но они не в счет, помешала Реутовой, почти подружилась с Аней и Мишкой.

– Вот и назвала убийцу!

– С ума сошел! Ира – это Ира, Мадо – Мадлен, она же Нина, Реутову убили, Миша мужчина, Аня… Амалия? Не может быть! Амалия – Маша? С ума сойти… Но она мне помогала!

Майор встал, сходил к буфету, принес бутылку минералки, плеснул в свой стаканчик и заботливо предложил:

– Хочешь?

– Нет! Скажи скорей, кто Маша?

– Это Миша.

– Он парень!

– Откуда ты знаешь?

– Ну… все его зовут Мишей, одет как представитель мужского пола. Правда, он гей, но…

– Добыть чужие документы не так уж трудно, – тихо сказал Вовка, – а женщине легко прикинуться геем. Это Маша хорошо придумала. Не совсем мужская походка, тонкие черты, не грубый голос, бабские реакции… – все объяснимо, если парень гомосексуалист.

– Он, то есть она подарила мне духи, – пролепетала я.

– Миша-Маша была со всеми в хороших отношениях. Кстати, среди стилистов часто встречаются люди нетрадиционной ориентации. Не забудь: Зинаида Задуйветер работала парикмахером, ее дочка с детства умела делать стрижки, а накладывать макияж научиться несложно, у нее ловкие руки хирурга. А некоторые огрехи в работе Маша-Миша объясняла креативным видением модели.

– Миша-Маша упала в обморок, увидав мышь, и при этом спокойно зарезала Галину? – недоумевала я.

– Ну, испуг при виде грызуна она разыграла, – усмехнулся Вовка. – Кстати, сначала Маша не насторожилась, узнав, что Ирина наняла частного детектива. Она даже хотела использовать поступок Шульгиной в своих целях, но потом сочла за благо исчезнуть. Миша-то умер.

– Что?!

– Оставил на берегу подмосковной реки свою одежду и записку. Точно текст не помню, но что-то типа «Измучился от своей „голубой“ сущности, больше не могу, прощайте. В моей смерти никого не вините».

– Он мне звонил… ой, теперь, наверное, надо говорить «она звонила»… трудно сразу перестроиться… В общем, тогда Миша сказал, что в «Лам» не будет электричества и он поедет в первой половине дня купаться, что устал и находится в депрессии…

– Угу, – закивал Вовка, – супер. Но тела не нашли. Зато обнаружили Машу. В «Шереметьеве». Она под именем Ольги Порывай, костюмера группы «Куклы», собиралась на гастроли в Америку. В Брайтоне часто выступают артисты из Москвы, и тут не обошлось без подружки Леси.

– Но когда она убила Галю? Миша был в тот день с нами, со мной и Аней.

– Ты же сама говорила: он вышел в коридор поговорить по телефону, а через несколько минут раздался вопль.

– Ага, и мы с Аней сразу кинулись на шум. Но нам никто не встретился, у убийцы же не было времени, чтобы скрыться.

– Правильно. Убийца влезла в шкаф, оборудованный Мадо, и сидела в нем, а потом улучила момент и незаметно выскочила наружу. Вспомни, ты удивилась, когда увидела в кабинете Мадлен стилиста, сама сказала: Миша появился вроде ниоткуда, – терпеливо объяснял Вовка. – Маша действовала четко. Ты, частный детектив, должна была подтвердить: по дороге из комнаты в комнату никого не видела, в кабинете пусто, кровь из шеи выливается фонтанчиками, значит, удар нанесен только что. О наличии тайного шкафа знали считаные люди, Маша рискнула и выиграла.

– Но как же она рассчитала время? Отчего была уверена, что Мадлен именно в это мгновение войдет в кабинет?

Вовка скривился.

– Леся помогла подружке.

– Певица знала о готовящемся убийстве?

– Нет. Маша попросила ее точно в указанное время позвонить Мадлен на мобильный и завопить: «Мне нужно срочно… ничего не слышу… немедленно ступай в свой кабинет, наберу туда… такое безобразие…» Испуганная начинающимся скандалом Гостева ринулась к себе. Леся посылает эсэмэску Маше, у той секунды. Да, риск был, все могло сорваться. Но сработало. Маша успевает первой войти в кабинет, а там уже сидит Реутова.

– Она-то как туда попала?

– Все в «Лам» знают, что Галина каждый день в один и тот же час, вечером, заходит к Гостевой с отчетом о продажах. Это ритуал, никто не смеет близко подходить к кабинету старшей продавщицы в данный момент. Мадо, кстати, никогда не спешит на это совещание, обычно опаздывает, подчеркивая тем самым свое начальственное положение, а Реутова вынуждена смиренно ждать. Теперь описываю действия посекундно. Галина входит в кабинет и садится на стул, она не удивлена отсутствием Мадлен, которая опаздывает всегда. Леся звонит Гостевой, та спешно направляется к себе, Маша-Миша получает SMS и торопится к месту задуманного убийства. В отличие от Мадо ей надо сделать всего пару шагов. Реутова падает замертво, Маша-Миша влезает в шкаф, вбегает Гостева. По расчетам убийцы, Мадо должна рухнуть без чувств, тогда можно вылезти, вынуть скальпель из раны и вложить его в руку Гостевой. Но здесь случается осечка: Мадлен сама выхватывает нож и начинает кричать. В начавшейся суматохе Маша-Миша незаметно покидает шкаф. Повторяю, счет шел на секунды, преступница рисковала, но все срослось.

– Она сумасшедшая! – воскликнула я. – Ладно, желание отомстить Ире и Мадо можно хоть как-то объяснить, но смерть Галины… Она вообще ни при чем, не имеет отношения к делу Зорина – Гостева.

– На мой сугубо обывательский взгляд, любой убийца ненормален, – заметил майор, – но у психиатров свое видение проблемы.