Глава 7
Яна вытерла прилавок и теперь ставила не подошедший покупателю товар обратно на полку, когда дверь открылась и под раздражающий звук колокольчика, висящего над ней, в магазин вошла Агриппина Павловна с какой–то незнакомой женщиной средних лет с кудрявыми каштановыми волосами, в зеленом костюме в мелкую клеточку. Яна приветливо улыбнулась.
— Понадобилась соль или сахар?
— Нам нужна ты, — пояснила домоправительница, тяжело дыша, так как погода на улице стояла очень жаркая и душная.
— Я сейчас работаю.
— Нам надо с тобой только поговорить, пока нет покупателей, — попросила Агриппина Павловна и многозначительно добавила: — Дело очень важное.
— Ну, хорошо, садитесь вон у той стойки, где я наливаю детям молочные коктейли, а я сейчас подойду, — согласилась Яна и кинулась обслуживать вошедшую покупательницу. Продав бабульке два батона хлеба и коробочку сметаны, Яна присела напротив своих посетителей по другую сторону прилавка и внимательно посмотрела на них большими голубыми глазами: — Слушаю вас.
— Яна Карловна, меня зовут Татьяна Васильевна, и я — адвокат.
— Очень приятно. Мы с мужем разошлись, но я не претендую на его имущество, — быстро ответила Яна, недовольно зыркнув на домоправительницу и явно собираясь вставать.
— Подождите! Я пришла совсем не по этому вопросу. Выслушайте меня, пожалуйста. Небезызвестный вам Борис Ефимович тридцать лет назад был женат на одной интересной женщине. Интересна она была не внешне, а, скорее всего, своим странным, неординарным отношением к жизни.
Яна удивленно подняла брови, так как меньше всего она ожидала, что разговор пойдет о гражданском муже Агриппины Павловны.
— Наталья Владимировна, его жена, была женщиной очень хитрой и умной и при разводе с Борисом Ефимовичем смогла сделать так, что все совместно нажитое имущество в браке перешло ей. Кстати, ваш Борис Ефимович тоже был состоятельным человеком, ему наследство досталось от богатых родителей. От брака с Натальей Владимировной остался их сын, поэтому Борис Ефимович и не настаивал на передаче части имущества ему.
— А при чем здесь я? — Тут Яна отвлеклась и продала вошедшему мужчине блок дешевых сигарет и две бутылки светлого пива, потом спросила: — Почему вы пришли ко мне на работу и рассказываете историю тридцатилетней давности?
— Эта история имеет продолжение и в наше время, — ответила ей адвокат, — не так давно Наталья Владимировна умерла и оставила завещание. Часть наследовал ее сын, а другую часть…
— У нее взыграла совесть, и другую часть наследства она оставляет Борису Ефимовичу! — догадалась Яна, перебивая Татьяну Васильевну.
— Нет, я предупреждала, что Наталья Владимировна была женщиной со странностями. Она завещала приличную часть своего состояния не Борису Ефимовичу, а его жене.
— Жене?! Что за бред? Какой жене? А если Борис Ефимович не женат? — засыпала вопросами адвоката Яна.
— Значит, он не получит денег, так как по завещанию их может получить только его законная, официальная супруга, — пояснила Татьяна Васильевна, вытирая носовым платком лоб, так как в магазине Яны не было кондиционера и в помещении было катастрофически нечем дышать.
— Действительно, странная женщина, — согласилась Яна, — я слышала, что умирающие супруги завещают деньги в пользование другой половине, пока та не предаст их любовь, то есть не женится или не выйдет замуж. А чтобы наоборот… деньги отдавались жене бывшего мужа! Такое слышу первый раз в жизни! И что вы хотите от меня? — поинтересовалась Яна.
— Яночка, — вступила в беседу Агриппина Павловна, — я понимаю, что ты у нас гордая и отказалась от денег мужа, но ты должна подумать о ребенке, о Вове. Мы сейчас находимся не в самом лучшем положении, и нам бы не помешали дополнительные денежные вливания!
— Речь идет о внушительной сумме, — поддержала домоправительницу Татьяна Васильевна, — речь идет, по предварительной оценке имущества, о двух миллионах долларов.
Яна поперхнулась:
— О какой сумме идет речь?! Я не ослышалась?!
— Ты не ослышалась, дорогая, — покачала головой Агриппина Павловна, — нельзя допустить, чтобы пропали такие деньги. У меня, конечно же, есть кое–какие сбережения, я фактически никогда не снимала пенсию, так как жила на всем готовом. Кроме того, Ричард часто дарил мне дорогие подарки, я могла брать деньги, сколько хотела, на продукты и на свои нужды. Все свои сбережения я отдам вам с Вовой, но это ничтожная сумма по сравнению с деньгами, которые просто просятся к нам в руки!
— Ну, так в чем дело? Не вопрос! — воскликнула Яна, тряхнув длинным хвостом. — Выходите замуж за своего Бориса Ефимовича, и дело в шляпе!
— Есть один небольшой нюанс, — отвела глаза адвокат, — жена Бориса Ефимовича должна быть моложе тридцати пяти лет, то есть вдвое моложе своего мужа…
— А это еще зачем? — не поняла Яна.
— Это очередная блажь его странной жены. Может, таким образом она решила ему отомстить? Чтобы Борису Ефимовичу было тяжело на старости лет с молодой женой? Чтобы он мучился от мысли, что с ним живут из–за денег? Наталья Владимировна страшно ревновала его.
— Скорее всего, Наталья Владимировна была просто больной женщиной, — пробубнила Агриппина Павловна.
— Факт остается фактом, — подытожила адвокат, — завещание составлено, нотариально заверено, и все условия, оговоренные в нем, нам известны.
Неприятный холодок закрался в душу Яны.
— И почему с этим увлекательным рассказом вы пришли ко мне?
— А ты хочешь, чтобы я предложила какой–нибудь молодой незнакомой вертихвостке приватизировать деньги Бориса Ефимовича? — ответила вопросом на вопрос домоправительница.
— Скажите мне, что вы не попросите меня сделать то, о чем я подумала, — сказала Яна, судорожно вытирая прилавок уже в сотый раз.
— А что в этом такого? — удивилась Агриппина Павловна. — Ты теперь женщина свободная, разведенная…
— Как у вас все просто! Вы, вообще, думаете, о чем меня просите?! Я и Борис Ефимович!! Бред! Фиктивный брак!! Что за невезуха такая?! Только я отделалась от денег, легко доставшихся мне, чтобы больше не слышать никаких упреков со стороны некоторых лиц! Так нет, снова сваливаются миллионы долларов, да еще ради получения которых я должна внести аморальщину в наш семейный уклад, выйдя замуж за сожителя своей домо–правительницы! Ирония судьбы!!
— Такая у тебя судьба, — философски заметила Агриппина Павловна, уже посчитавшая вопрос решенным, — если деньги идут в руки сами, от них нельзя отказываться.
Скромный загс одного из районов Москвы в пятницу тринадцатого числа вмещал в себя совсем немного пар, желающих сочетаться законным браком. Яне с Борисом Ефимовичем такая обстановка была только на руку, так как оба они не хотели афишировать свою свадьбу.
Яна в скромном брючном костюме цвета слоновой кости, что для нее было совсем нехарактерно, и с заплетенной косой с пластмассовой заколкой на конце сидела на жестком стуле, скрестив ноги и руки, и хмуро рассматривала окружающих. Ее внимание привлекла молодая пара. Девушка была зажата и закомплексована и одета, словно монашка. Молодой человек, наоборот, источал наглость и агрессию. В рваных джинсах и футболке, расписанной под батик, он жевал жвачку и разглядывал проходящих мимо дам, под одним его глазом красовался сочный фингал.
«Мы сами надеваем себе ярмо на шею, — подумала Яна, — разве будет счастлива эта девушка с этим типом? Конечно, нет, у него на лбу написано, что он выпьет не один литр ее крови и испортит ей все нервы…»
Еще одна дама, разряженная, словно новогодняя елка, цепко держала под руку молодого человека с грустным выражением лица, к тому же моложе ее лет на десять. Яна перевела взгляд на притихшего Бориса Ефимовича в черном костюме–тройке, белой рубашке и с тростью с костяным набалдашником в руке, которую ему подарила Агриппина Павловна. Было заметно по тому, с какой силой Борис Ефимович сжимал свою «третью ногу», как он выражался, что он нервничает.
«Я не вызываю у Бориса Ефимовича приятных эмоций, — подумала Яна, — у него такое лицо, словно он сидит в похоронном бюро… Он, наверное, боится, что брак со мной, даже фиктивный, заключенный в пятницу тринадцатого, ни к чему хорошему не приведет…»
Увидев, что Яна в задумчивости смотрит на него, Борис Ефимович озорно подмигнул ей.
— Сейчас быстренько распишемся, и закончится этот фарс. Тогда я не буду чувствовать себя иждивенцем и смогу достойно содержать всех вас, вы ведь стали моей семьей.
Агриппина Павловна в ярко–красном платье в белый горошек и с белым кружевным воротничком подошла к ним почти одновременно с мрачной и темной фигурой Ричарда, бесшумно приблизившегося к Яне и Борису Ефимовичу с другой стороны.
— Мы регистрируемся после этой пары, — радостно сообщила Агриппина Павловна, поправляя прическу.
— Я не приглашен на торжество? — поинтересовался Ричард своим хриплым низким голосом, присаживаясь рядом с Яной.
Яна посмотрела на него, нахмурив брови. О какой похороненной любви могла идти речь, если голос этого человека вызывал у нее мурашки по коже, а запах его дорогой туалетной воды доводил до полуобморочного состояния?
— Какими судьбами? — смогла взять себя в руки Яна и спросить его будничным тоном: — Или пришли подавать заявление со своей Офелией?
— Офелии здесь нет, а я случайно узнал от своего секретаря, что сегодня тут состоится знаменательное событие, а именно, бракосочетание глубокоуважаемой Агриппины Павловны и ее избранника.
Яна с ужасом в глазах переглянулась с домо–правительницей, и повисла неловкая пауза. Что называется, Ричард слышал звон, да не знает, где он…
— Я же вас люблю, Агриппина Павловна, и, несмотря ни на что, всегда буду любить. Вы выходите замуж в первый раз, и я не мог не прийти и не поздравить вас. — И Ричард протянул Агриппине Павловне роскошный букет из белых роз.
Домоправительница зарделась и отвернулась, смахивая слезу. Яна впервые увидела, как Агриппина Павловна не знала, что ей делать и что ей ответить на сказанное Ричардом. Борис Ефимович, до этого сидевший, как памятник Крылову в окружении героев своих басен, закашлялся, а занервничала теперь уже сама Яна, решив не разубеждать Дика в его глубоком заблуждении.
— Ты можешь быть свободен, — обратилась она к бывшему мужу, отмечая про себя, что выглядит он неважно, — поздравил, и на этом спасибо. На свадебное торжество ты все равно не приглашен, так как я не сяду с тобой за один стол!
— Я просто хотел поинтересоваться, как вы поживаете?
Яна заискрилась злобной улыбкой:
— А вас это еще волнует? Не переживай, дорогой, мы живем не хуже других!
— А скоро будем жить еще лучше! — добавила Агриппина Павловна и прикусила язык.
Ричард, воровато оглянувшись, достал из кармана пиджака сложенную вчетверо бумажку и протянул Яне.
— Здесь адрес и номер счета, по которому ты в любое время сможешь взять любую сумму денег, не называя фамилии, а по востребованию.
— Прямо как в шпионских фильмах, — вздохнула Яна, — можешь засунуть… ой, извините, грубая я стала! Все нервы истрепались! А что делать? Жизнь такая сложная штука! Я иногда чувствую себя ящерицей, которой все время обрубают хвост, а он вырастает снова и снова.
— В торжественный зал бракосочетания приглашаются Яна Карловна Цветкова и Борис Ефимович Шувалов! — раздался громкий и радостный голос работницы загса.
У Яны от напряжения заложило в ушах, она поднялась на предательски задрожавших ногах и протянула руку окаменевшему Борису Ефимовичу.
— Пойдем, дорогой. Наш совместный светлый путь ждет нас!
Ричард, у которого был такой вид, словно на него вылили ушат холодной воды, преградил им этот самый светлый путь своей широкоплечей фигурой.
— Я не понял?! Это что, ты выходишь замуж за Бориса Ефимовича?!
— Все ты правильно понял, понятливый ты наш. — Яна аккуратно обошла Ричарда и, придерживая Бориса Ефимовича под руку, повела его в зал бракосочетания.
— А Агриппина Павловна?! — стоял Ричард с открытым ртом.
— А что ты так переживаешь? — подбоченилась Яна. — Она не в обиде, она будет нашей свидетельницей. Понимаешь, мы остались подружками.
— Да как ты можешь?! Что это за фарс?! — продолжал бесноваться Ричард.
— Это простая, обычная свадьба, дорогой. Ты не имеешь никакого права кричать на меня и портить наш праздник! Я — свободная женщина и могу выйти замуж, за кого хочу! Ты же быстро, в два счета, освободился от супружеских оков, скреплявших нас.
— Он же годится тебе в деды! — прервал ее Ричард.
— Это тебя не касается! Зато Борис Ефимович не променяет меня на какую–нибудь красотку помоложе! Я, можно сказать, подстраховалась от повторного наступания на одни и те же грабли!
— Не делай этого, прошу тебя! — Ричард схватил Яну за руку. — Это безумие! Не совершай сумасшедшего поступка! Сколько раз уже по нелепости ты выходила замуж?! У тебя же места в паспорте нет, куда печать поставить!
— Наше государство побеспокоилось о таких, как я! В новом паспорте у меня еще полно места для необдуманных браков! — фыркнула Яна. — Хотя самым необдуманным из них был брак с тобой!
— Хорошо, я — подлец! — согласился Ричард. — Но ты не могла не подумать об Агриппине Павловне, о ее чувствах, когда завела шашни с этим дедом, который тихо влез в наш дом и теперь всадил мне нож в спину!
— Не беспокойся об Агриппине Павловне, у нас будет шведская семья! — закричала Яна на весь загс. — А что?! Будем жить по–современному, не принимая ничего близко к сердцу! Я помоложе, побойчее, так сказать, понаглее, вот и отбила у нее старичка! А словосочетания: «наш дом» и «наша семья» больше не употребляй, все это разрушил не Борис Ефимович, а ты!
— Я не позволю нашему сыну жить в этом вертепе! — побледнел Ричард и, развернувшись на каблуках, поспешил к выходу.
— Прости меня, это я тебя заставила… — тихо сказала Агриппина Павловна, — но я буду не я, если только что не видела бурный приступ ревности.
— Это я во всем виноват со своими деньгами, будь они неладны… — сокрушенно произнес Борис Ефимович, — у тебя не муж был, а ураган, от него идет такая энергетика, что я подумал, как бы он не убил меня взглядом на расстоянии.
— Ты, Боря, не виноват, — успокоила его Агриппина Павловна, — во всем виновата твоя ненормальная бывшая жена, надо было додуматься состряпать такое завещание!
Так они и искали виноватых, перекладывая на других ответственность за происшедшее. Яна посмотрела вслед удаляющейся фигуре Ричарда и прошептала:
— Это конец!
Дальше свадебная церемония проходила, как действо на картине В. Пукирева «Неравный брак». Яна и Борис Ефимович с постными лицами, с одной стороны, и сияющая, словно вычищенный медный таз, представительница загса, поздравлявшая их заученными, стандартными фразами, — с другой. Глазами она ощупывала стройную фигуру Яны, словно говоря:
«Ах ты, стервочка, окрутила денежного старичка? Как же ты будешь спать с этой рухлядью? Наверняка с мыслями о том, что скоро станешь богатой вдовой?»
Она перевела взгляд на сухонькую фигурку Бориса Ефимовича, опирающегося на палочку.
— Желаю вам долгих лет жизни, счастья, взаимопонимания и любви, — причем глаза ее говорили совсем другое: «Потянуло на молоденьких, старый осел? Ну, давай, выживший из ума дед, дерзай! Скоро твоя женушка придет за свидетельством о смерти».
Агриппина Павловна расписалась в книге регистрации браков как свидетель.
— Теперь можете поздравить молодых, — произнесла работница загса, закашлявшись на последнем слове.
Агриппина Павловна взяла Яну с Борисом Ефимовичем под руки и, сказав загадочную фразу: «Вот и отмучились!» — повела их на выход.
Вечером «молодожен» пошел спать в комнату Агриппины Павловны, а Яна с чашкой чаю в руках осталась одна перед телевизором. За весь вечер никто из них не вспомнил о свадьбе и о неприятном инциденте, произошедшем в загсе. Уже завтра Яна могла идти вступать в наследство, так как теперь все формальности бывшей, ненормальной жены Бориса Ефимовича были соблюдены, но радости ей это не прибавляло.
«Что мы будем с этими деньгами делать? — подумала она. — Может, отгрохать по соседству с Ричардом второй особняк? Э… нет, все время видеть, как из нашего с ним дома будет выходить Лиза, этого не выдержат даже мои нервы. Сегодня я упала в его глазах окончательно… — Яна грустно усмехнулась, вспомнив выражение лица Ричарда в загсе, — хотя неизвестно, по какому поводу он переживал больше. Потому, что я выхожу замуж, или потому, что я отбила жениха у его любимой Агриппины Павловны?»
Яна допила уже остывший и противный чай.
— Во всем виновата я… Я не ящерица, которой все время отрубают хвост, я — ящерица, которая один раз и навсегда потеряла голову от любви… от любви к этому паразиту!
