Глава 33
– Елена Андреевна Бархатова… – повторила Лидия. – Ничего особенного.
– Почему она «Андреевна» и «Бархатова»? – сразу уловил суть дела Антон.
Я подняла руку.
– Вот. Вопрос не в бровь, а в глаз. Девочка должна иметь отчество и фамилию отца, а не дяди. Правда, Агния?
Та отвернулась к окну и молчала.
– Ничего странного не нахожу, – вмешался в беседу Николай. – Андрей – распространенное имя, не Онуфрий или Аполлинарий. Скорей всего ее отец тезка академика. И Лена родилась вне брака, вот мать и записала ее на свою фамилию.
Агния упорно продолжала смотреть в окно, а Лидия Сергеевна вдруг вспомнила об обязанностях радушной хозяйки.
– Ой! Наверное, все пить хотят! Предлагаю прекратить этот разговор и отдохнуть за чашкой чая. Посмотрим телевизор, отвлечемся… Очень вредно длительное время оставаться в напряжении, надо расслабиться.
– Вокруг самовара устроимся позднее, – бесцеремонно заявила я. – Хорошо, что Николай сказал: «Записала ее на свою фамилию». Агния, представьтесь, пожалуйста, скажите, что у вас написано в паспорте? Кстати, Лидия, вы когда-нибудь видели документы своей золовки?
– Нет. А зачем мне в них заглядывать? – прощебетала вечно юная дама.
– Действительно, – согласилась я, – муж приводит в дом женщину с крошечной девочкой, представляет их как сестру с племянницей, а супруга злобно рычит: «Покажите паспорт». Не знаю ни одного человека, способного на такой поступок. Но сейчас самый подходящий момент заглянуть в удостоверение личности. Вот копия. Лидия, оглашайте.
– Карамелькина Агния Сергеевна, – без запинки произнесла Бархатова. – Хм, фамилия другая.
– Поменяла, когда замуж вышла? – предположила Эстер.
– И отчество взяла по супругу? – засмеялась я. – Нет, Агния никогда не оформляла брак.
– Она ему не сестра! – завопила Надежда. – И Лена не племянница! А кто они тогда?
Агния сгорбилась.
– Ну ваще, – протянул Егор, – Санта-Барбара отдыхает. Не семейка, а шкатулка с секретами. Одно дно приподнимешь, а там второе, третье.
Агния прищурилась, но не произнесла ни слова.
– Ну, раз главное действующее лицо предпочитает играть в молчанку, буду говорить я, – пообещала я. – Карамелькина Агния, выпускница вуза из города Воронежа, приехала в Москву, чтобы поступить в аспирантуру в институте, где тогда Андрей Валентинович, уже женатый человек, заведовал кафедрой. С научной стезей у провинциалки не получилось, зато она обрела личное счастье. Профессор проявил к соискательнице совсем не педагогический интерес, и в результате отнюдь не учебных занятий родилась Лена. Хорошо помню, как Лидия говорила, что первые годы брака она и не слышала о сестре мужа, а потом та возникла, словно кролик из цилиндра фокусника.
– Андрей привел в дом любовницу? – с недоумением отреагировал Николай. – А смысл? Зачем сталкивать баб лбами?
Я попыталась вызвать на откровенность Карамелькину:
– Агния, ну теперь, когда секрет вытащили из темного угла на яркое солнце, может, ответите нам, чем руководствовался Андрей Валентинович и почему вы согласились на роль Аленушки при братце Иванушке?
Агния вскочила, быстро обошла стол и, почти вплотную приблизившись к Лидии, крикнула:
– Ты во всем виновата!
– Вау! – развеселилась Яна. – Сейчас начнется битва динозавров. Лида, вмажь ей.
Бархатова быстро-быстро захлопала густо накрашенными ресницами.
– Ты, ты! – повторяла Агния. – Чем ты занималась? Исключительно собой! Училась, работала, о своей красоте думала, а семья побоку. Хозяйство прислуга ведет, дочь сама по себе растет. Ты эгоистка! А я Андрюше подарила любовь и ласку.
Госпожа Бархатова вцепилась наманикюренными пальцами в столешницу и прошипела:
– Откуда у тебя, бедноты из провинции, роскошная московская квартира взялась?
– Андрей подарил, – гордо ответила Агния.
– Вот гад, взял деньги из семьи и на б… потратил! – заорала Лидия Сергеевна.
От неожиданности я икнула. Ну и ну, рафинированная дама…
– Я и была его семьей, – сжала кулаки Агния. – А ты кукла без сердца.
– Что же он на тебе не женился, а? – пошла в атаку Лида. – Отчего со мной всю жизнь рядом?
– Забыла, как в советские времена к разводам относились? – вскипела Агния. – Уйди Андрей от дуры, с которой из жалости оформил брак, – не видать бы ему поста ректора!
Лидия Сергеевна закрыла лицо руками.
Тут в разговор мешалась Эстер:
– Так вот почему ты из кожи вон лезла, пыталась тут хозяйкой стать. Надеялась, что Андрей Валентинович Лидию в угол задвинет, а тебя на трон посадит? Обломалось! Что бы ты тут сейчас ни вещала, но профессор к жене хорошо относился. Не удалось любовнице его домом править. И тогда ты стала Лену поднимать, а Соню опускать. Врали вы Бархатову про успехи Лены в школе, девочка перед профессором чуть ли не на коленях ползала и добилась своего, Андрей Валентинович нахалку полюбил, а Соню стал считать вздорной дурочкой.
– Что бы ты понимала! – с презрением вымолвила Агния. – Лена обожала отца, а я любила дочь, потому и приняла предложение Андрюши. Он мне сказал: «Имею большие планы, стану ректором, потом замминистра, министром. Развод нельзя оформлять. Соню и Лиду я никогда не лишу своего внимания, но и Лену бросить не могу. Девочка умна и талантлива, а Софья, к сожалению, яркими дарованиями не отмечена, ее потолок – преподаватель иностранного языка в школе. Вот Леночка – другое дело, ей надо жить в нормальной обстановке, впитывать с младых ногтей нужные мысли. Да и дорого мне на лето вам дом снимать. Лучше вы будете проводить теплое время года в Филимонове. Я представлю тебя своей сводной сестрой, а Лену – племянницей. Девочка увидит высокообразованных людей, моих приятелей. Ты отдохнешь на природе и, возможно, встретишь в нашей компании достойного человека. Я буду рад твоему личному счастью».
– Высокие отношения, – с глумливой ухмылкой оценил этот рассказ Антон.
Агния скривилась.
– Тебе не понять. Мы сохранили светлое чувство. Лена получила полноценное общение с отцом, семья Бархатовых не развалилась, карьера Андрея пошла в гору. Мне надо памятник поставить.
– Еще вы получили возможность никогда не работать, безбедно существовать за счет Андрея Валентиновича и могли проводить много дней в Филимонове, не тратя ни копейки, – уточнила я. – Отлично понимали, что развода Бархатовых не будет, надо вести себя умно. Что получила бы скандальная любовница? Профессор Лену дочерью официально не признал, в случае разрыва на алименты вы рассчитывать не могли. И замуж вам было невыгодно выходить, ну разве что попадется жених богаче и чиновнее Бархатова.
– Они Соню травили! – с возмущением воскликнула Эстер. – Исподтишка действовали, ясно теперь, почему «тетя» и «сестрица» девочку ненавидели. Даша, ты не права, дочь-то Андрей признал, дал ей свои отчество и фамилию.
Я глянула на Агнию.
– С трудом верится, что Андрей Валентинович с его карьерными планами мог открыто признаться в наличии незаконнорожденного ребенка. Но Лена и впрямь была Андреевной и Бархатовой. Как такое получилось? Лучше не врать!
Лицо Агнии еще больше перекосилось.
– У меня была подруга, единственная, лучшая, она работала в загсе. Я ей правду про свою дочь не говорила, просто попросила зарегистрировать новорожденную. Андрей официально Лену не удочерял, но мне так хотелось… я мечтала… я… я…
– Сжульничала, – констатировал Антон. – Ну и как отец отреагировал, когда о вашем фортеле узнал?
– Я сказала ему, что отчество с фамилией ни к чему не обязывают, – ответила Агния. – Сначала Андрюша разгневался, месяца три со мной не общался. Потом Леночка заболела, я испугалась, позвонила ему, и отношения возобновились. А когда он мне предложил сестрой стать, то даже похвалил: «Хорошо, что фамилия у нас с Леной одна, а отчество совсем не редкое, девочку можно выдать за мою племянницу».
– Странная у отца любовь получилась, – буркнул Антон, – привечал Елену, помогал девочке и любовнице, а когда несчастье случилось, дистанцировался, только деньги платил.
– Спасибо и на том, – плаксиво прогундела Агния.
– Андрей Валентинович боялся огласки, он, как мы сейчас узнали, метил в министры, – подчеркнула я. – Есть еще один момент. Бархатову не нужен был плохой ребенок. Необщительная троечница Соня, не имеющая друзей, не обладавшая особыми талантами, тихая, угрюмая девочка, не вызывала у отца светлых чувств. Ну чем ему тут гордиться? В отношении к родной дочери супруги проявляли трогательное единодушие, Лидия тоже считала ее неудачницей. Кстати, из Сони все-таки могла получиться хорошая художница, у нее имелись задатки рисовальщицы, но родители были уверены, что их дочь совершенно бездарна. Вот Леночка, якобы отличница, нравилась папе. Но когда она стала инвалидом, Андрей Валентинович разом потерял к ней интерес. В советской стране больных стеснялись, считали позором семьи. А еще, полагаю, профессор боялся ненужных вопросов. Ну поселит он Лену в Филимонове, придут гости, кто-нибудь поинтересуется: «Что случилось с твоей племянницей?» Придется придумывать историю. Да и каково это – видеть ежедневно больную Лену, зная, что все случилось из-за Сони? Нет, уж лучше откупиться и забыть о ней.
– Хватит! – нервно воскликнула Лидия Сергеевна. – Неужели вы не видите? Я раздавлена. Сейчас у нас с мужем никаких отношений нет, мы живем в разных домах, не общаемся. Но я считала, что раньше у меня была хорошая семья, любимый супруг. Очень тяжело сейчас видеть, как рушится мир. Я почти умерла.
– Хотите чайку? – засуетилась Эстер. – Могу сделать марокканский, всеми любимый.
– Капля воды в горло не прольется, – прошептала Бархатова, – кожу на лице стянуло от стресса.
– Ну и актриса ты! – вклинилась в беседу Надежда. – Врунья записная! Можешь не стараться, я твой разговор с Леной слышала.
В глазах Лидии мелькнула тень.
– Ты о чем?
Коровина заправила за ухо прядь волос.
– Рано утром того проклятого шестнадцатого сентября я в комнате окно приоткрыла, дышу свежим воздухом. Вдруг слышу голоса. Мне даже не пришлось думать, кто беседует, я сразу узнала дискант Лены. Слушайте, слушайте, очень занимательную историю сейчас поведаю…
Девчонке наглости было не занимать, маленькая совсем, а нападала на хозяйку дома, как взрослая:
– Вы должны правду рассказать!
– Какую, деточка? – поразилась Лида.
– Про то, что это наш дом, – заявила дочка Агнии, – мой и мамин.
Наглость ребенка почему-то развеселила Бархатову, та со смехом ответила:
– Солнышко, Андрей Валентинович тебе дядя, поэтому ты гостишь в Филимонове на правах родственницы. Но не следует зарываться, я легко могу тебя сюда не пускать. Это не твой, а мой дом.
– Нет, – возразила юная нахалка, – вы ничего не знаете. Дядя мне на самом деле папа.
Лидия издала странный звук, а довольная произведенным впечатлением Лена продолжала:
– Можно пойти к врачу, он анализ возьмет и по группе крови подтвердит наше родство. Мама так папе сказала, я слышала.
Лидия Сергеевна молчала, а девочку понесло:
– Скажите Соньке, чтобы она мне рожи не корчила. И я хочу жить в ее комнате. Почему у нее три окна в спальне, а у меня одно и маленькое?
– Пошла вон! – ледяным тоном произнесла Лидия. – Но прежде скажи спасибо, что я никому не сообщу о твоем невероятном вранье и клевете на дядю.
– Это правда, – оскорбилась Елена.
– Интересно, что скажет Агния, если узнает, с каким разговором ты ко мне явилась? – чуть более спокойно сказала Лида.
– Мама думает, что я не в курсе, – призналась девочка, – считает меня маленькой.
– А дочурка подросла, видит и слышит, что не надо, – вздохнула хозяйка дома. – Деточка, ты неправильно истолковала услышанное. Дядя любит тебя и Агнию, но твою маму и моего мужа связывают кровные узы, они наполовину родственники.
– Я видела! – ответила Лена.
– Что? – быстро спросила Лидия.
Вероятно, девочка ответила шепотом, Надя не расслышала ее слов, зато крик Бархатовой долетел до ушей Коровиной.
– Господи! Маленькие девочки не должны знать о подобном! Неприлично подсматривать! Как ты могла?
Лена противно захихикала:
– Я много чего вижу и слышу. Я хочу, чтобы все знали: я живу тут как папина дочь, я главнее Соньки. А вам надо уехать, потому что мама должна быть на вашем месте.
– Ступай в библиотеку, возьми какую-нибудь книгу и почитай! – нервно приказала Лидия. – Авось дурь из головы выветрится.
– Не-а, – упрямо ответила наглая девчонка. – Если не велите Соньке слушаться меня, я сама ей растреплю про папу.
– Деточка, – наигранно ласково запела Лидия Сергеевна, – никогда нельзя совершать необдуманных поступков. Хочешь шоколадку?
– Сами ее ешьте! – огрызнулась маленькая нахалка. – Мне надоело Соньке кланяться. Постоянно слышу: Соня родная дочь, а ты молчи, сиди тихо. И мама плачет по ночам. Все, даю времени вам до утра. Расскажите Соне правду, объясните всем, что я папина дочь, любимая, лучшая. И надо объявить, что дом наш с мамой. Вот! Переселите меня в спальню Соньки. Если вы промолчите, то за ужином я сама заговорю. Вот! Почему Соньке все лучшее достается, вы во главе стола сидите, а мне чулан вместо детской? Так и знайте, я никого не боюсь! Вот!
– Успокойся, малышка, – прощебетала Лидия. – Знаешь, когда дети начинают усиленно расти, они делаются злыми, вредными. Я на тебя не сержусь, понимаю, ты не ведаешь, что говоришь. Мой тебе совет, возьми себя в руки, иначе может случиться беда. Устроишь за ужином скандал – Андрей Валентинович рассердится и прикажет вам с мамой из Филимонова уехать. Агния тебя за это по головке не погладит. У тебя нет отца, но я понимаю, ты хочешь обзавестись папой, профессор тебе кажется лучшим претендентом на эту роль. Но если ты вывалишь перед всеми чудовищную ложь, потеряешь Андрея Валентиновича навсегда.
– Я не вру! – пропищала Лена. – Всегда говорю правду!
– Хорошо, – согласилась Лидия, – ты умная девочка, уже не маленькая, должна понимать, что некоторые поступки имеют плохие последствия. А насчет комнаты подумаем. Тебе не нравится твоя спальня? Почему не пришла ко мне раньше? Хочешь переехать на второй этаж? Здесь есть пустое помещение. Ну, договорились? Сейчас пойди в сад, остынь на свежем воздухе, прими душ, и все у нас пойдет по-старому. Дядя любит племянницу, я тебе делаю подарки. С Соней проведу беседу, она не посмеет более над тобой подтрунивать. Мы оборудуем тебе красивую спаленку. Хочешь розовые шторы?
– Что вы мне за ерунду предлагаете? Я уже большая, – с достоинством ответила Лена, – взрослая совсем. Мне нужны папа и дом. Или вы говорите, что я велю, или всем за ужином расскажу, как ночью видела, чем мои папа и мама в постели занимались. Вот!
Послышался топот – Елена унеслась из опочивальни Лидии Сергеевны.
