Глава 25

Слава богу, врач сразу понял, что никакими душевными расстройствами привезенная санитарами женщина не страдает, он точно знал – я не являюсь его подопечной.

– Вы уж нас простите, – сказал психиатр. – Персонала не хватает – зарплата маленькая, ответственность большая, работа тяжелая, вот и не хочет народ сюда идти. Нужного количества санитаров нет, здание старое, давно не ремонтируется, иногда больные убегают. Со вчерашнего дня одну мамзель ищем. Пошла в туалет и через окошко скрылась, вытащив прут из решетки, расшатался он. Поэтому когда мне из Филимонова позвонили…

– Понятно, – улыбнулась я. – Я не хотела Аню пугать, это Антон придумал.

Наверное, не стоило рассказывать Сергею Петровичу историю принца на белом коне, но я от сильного волнения всегда становлюсь излишне болтливой. Только все же Альберта я закамуфлировала под компьютер. Мол, это нечто вроде очень маленького ноутбука, точнее сказать не могу, плохо разбираюсь в новейших технологиях.

– Я тоже полнейший профан в электронике, – отмахнулся Круглов. – Ну до чего дошел прогресс! Компьютер в конфете! Надеюсь, родственники отвезут завтра бабушку в клинику, сделают ей УЗИ. Хотя деревенские жители бегут к нам лишь тогда, когда им совсем плохо. Вы говорили, что мужчину, который затеял романтическое знакомство, зовут Антон Бархатов? Полагаю, он родственник Андрея Валентиновича?

– Вы знаете академика? – удивилась я.

Психиатр улыбнулся:

– Дорогая, я пришел в эту больницу сразу после получения диплома. Думал, отработаю по распределению положенные три года и перейду в московский НИИ, но прижился тут и никуда не уехал. С Андреем Валентиновичем мы одно время близко приятельствовали. У него же роскошная библиотека, а я книголюб, вот и просил кое-что почитать. Жаль, что жизнь нас развела. Ну да я сам виноват, не стоило его друга разоблачать. Но я был тогда очень нетерпим к шарлатанам, меня возмущали индивидуумы, которые изображают из себя докторов, не являясь таковыми. «Не навреди» – вот первая заповедь врача. Разве можно ребенку энеротараин назначать? Сколько лет прошло, а я помню нашу ссору с Бархатовым. Я тогда в сердцах крикнул: «Ты поощряешь мерзавца!» А Андрей Валентинович в гневе ответил: «Сидишь в моем доме и оскорбляешь моего лучшего друга! Убирайся вон!» Я уже к вечеру пожалел об инциденте, но закусил удила, не захотел первым делать шаг к примирению, так наша дружба и сошла на нет. Ох, простите старика, милая, разболтался не к месту. Вечер уже, на дежурстве спать нельзя, поговорить мне тут не с кем, вот я и обрадовался, когда вас увидел. Пожилые люди несдержанны на язык, и у них теряется адекватность оценки окружающего мира. Ну какое вам дело до совершенно незнакомых людей? Могу предложить переночевать у нас в ординаторской, там весьма удобный диван. Не идти же вам в темноте пешком на станцию. Да и электричек до шести утра не будет, последняя, что в Филимонове останавливается, в девять была.

Я поерзала в кресле.

– Вообще-то, у меня есть машина, она стоит в гараже Бархатовых, я сейчас живу у них. Соня с мужем уехали отдыхать, я приглядываю за женой академика.

– Сонечка нашла себе мужа! – обрадовался Сергей Петрович. – А как Лида? Она здорова?

– Да, и выглядит прекрасно, – улыбнулась я. – Иногда ее путают с дочерью. Кстати, Антон – сын Лидии Сергеевны и Андрея Валентиновича. Он намного младше сестры.

– Скажите пожалуйста! – восхитился Сергей Петрович. – Не всякая женщина решится родить, если один ребенок уже вырос. Лида – просто железная леди.

– Полагаете? – улыбнулась я. – Мне она кажется наивно беспомощной, в особенности – в бытовых вопросах.

Круглов крякнул.

– Я не об умении варить борщ. Когда я близко дружил с Бархатовыми, постоянно восхищался Лидой. Она очень беспокоилась о фигуре и никогда, ни при каких обстоятельствах не нарушала жесткую диету. Всегда, в любую погоду обливалась во дворе холодной водой, занималась спортом, постоянно улыбалась, источала позитив и, не забудьте, работала, имела славу отменного косметолога. Я ни разу не застал ее на даче растрепой, хотя приходил по-приятельски без приглашения, в любое время. Лидия Сергеевна была предельно собранна, никакого расслабления. Полагаю, она ложилась спать в туфлях на каблуках. Ну, это шутка… Я понимал, что до добра такая требовательность к себе не доведет, рано или поздно Лида сорвется. Чем сильнее закручен кран, тем мощнее будет фонтан, когда вода снесет запор. Но за все время нашей дружбы Лидочка не совершила ни единого опрометчивого шага. И, знаете, глаз у нее – рентген. Андрей Валентинович человек увлекающийся, легко сходился с посторонними, поболтает с кем-нибудь и сразу в гости ведет. Лида всех принимала, но потом тех, кто ей не нравился, отваживала. У нее редкостное чутье на людей. Но в случае с Коровиным оно дало сбой.

– Знаю, что Николай никогда не учился в медицинском вузе, – кивнула я. – Вы рассердились на него за вранье про диплом?

Сергей Петрович побарабанил пальцами по столу:

– Я давно подозревал, что Колька лгун. Он иногда такие глупости нес, что у меня уши вяли. Уже после скандала я навел справки и узнал: мерзавец окончил медучилище. В советские годы туда мальчиков принимали без конкурса, чтобы разбавить девочек на курсе. Затем Коровин некоторое время служил на «Скорой» медбратом, а дальше – темный лес. Как он стал гомеопатом, почему начал настойки-микстуры составлять, мне неведомо. В первый раз мы с ним сцепились на дне рождения Андрея, в августе. Бархатов выделил Коровину участок под грядки, и тот развел ведьмин огород. А еще в лесу какие-то коренья-травки собирал, грибы, насекомых.

– Насекомых? – поморщилась я.

Сергей Петрович хлопнул ладонью по столу.

– Не знаю, где он этих рецептов начитался. Надя с придыханием рассказывала, как муж просиживает дни и ночи в библиотеках, отыскивает старинные книги и вроде там находит составы «восхитительных» снадобий. Например, по утверждению Николая, настойка из клопов якобы снимает судороги, а порошок из сушеных кузнечиков вылечивает остеохондроз. Но в особенности мне понравился сироп от артрита. Надо взять червяков дождевых, утрамбовать в банку, пересыпать сахаром, поставить на длительный срок в темное место, а потом пить.

– Фу! – вырвалось у меня.

– Вот вам противно, а у Коровина были пациенты, – нахмурился Сергей Петрович. – Колька постоянно твердил о своем желании бескорыстно помочь человечеству, но я знаю, что за его варево дураки выкладывали немалые средства. Ох и хитер он был! Бархатовым бесплатно пилюльки давал. Лиде для красоты, а Андрею целую аптеку – для крепкого сна, общего тонуса, хорошего настроения. Я сто раз говорил ему: «Купи витамины и пей их. От простой аскорбинки больше пользы, чем от Колиного барахла». Но нет, не слушал меня Андрей, считал Коровина Цельсом.

Видно, обида до сих пор жила в душе Круглова, и он, забыв о таком понятии, как врачебная тайна, стал откровенно рассказывать о проблемах со здоровьем, которые имелись у бывшего приятеля. Хотя, может, психиатр решил, что на дела давно минувших дней печать молчания не распространяется? Или ему было элементарно скучно на ночном дежурстве, а тут внезапно появилась внимательная слушательница.

В те годы, когда Бархатова и Круглова дружили, Андрей Валентинович страдал бессонницей. Сергей Петрович считал, что его друг слишком много работает и чрезвычайно озабочен карьерой.

– Тебе надо побольше отдыхать и не гнаться за должностями, – говорил психиатр приятелю. – Научись расслабляться.

– Вечером ложусь в кровать, заставляю себя заснуть, а в голове дела прокручиваю, – признался один раз Андрей. – Череп трещит, мысли кипят, все думаю о службе.

Антидепрессанты тогда еще не употреблялись в большом разнообразии, на рынке было мало лекарств, призванных справляться с тревогой в душе и общей усталостью. Сергей Петрович посоветовал приятелю пить энеротараин. Через полгода Бархатов посвежел, к нему вернулся аппетит, и Круглов сказал:

– До мая еще попринимай лекарство, а потом потихоньку уменьшай дозу, сразу отказаться от пилюль нельзя. Кстати, бессонница может вернуться, но не пугайся, это только на короткое время.

– Николай мне микстурку составил, – заявил Андрей, – выпью ее, ложусь в кровать и засыпаю сном младенца.

– Постой-ка, – насторожился психиатр, – ты используешь гомеопатию Коровина?

– Какой в ней вред? – пожал плечами друг.

– Предупреждал тебя, – возмутился Сергей, – энеротараин нельзя соединять ни с каким лекарством.

– А я и не пью другие лекарства, только травку, – заверил Бархатов. – Николай ее у нас в саду посеял.

– Травы вовсе не безобидны! – всполошился Круглов. – Все царские придворные в давние времена весьма успешно травили друг друга кореньями, ягодами, листьями и цветами.

– Ерунда, – отмахнулся Бархатов.

Сергей решил все же узнать, чем шарлатан потчует приятеля. Будучи человеком прямым, не приученным к интригам и подковерной борьбе, психиатр пошел к Коле и в лоб спросил:

– Каков состав микстуры, которую ты прописал Андрею?

Коровин возмутился:

– Так я тебе и рассказал о составе моего сбора! Нашел дурака! Хочешь воспользоваться чужими наработками?

Сергей попытался объяснить Николаю, что энеротараин несовместим с другими препаратами:

– Возможна непредсказуемая реакция – от головокружения и тошноты до комы.

Но лжетравник не испугался.

– Я использую лишь собственноручно выращенную траву, сам сажаю ее и собираю урожай. Все нормально, не лезь, куда не просят.

Круглов понял, что правды самозваный гомеопат не скажет, и отправился на его огород. Как все дипломированные врачи, он прослушал курс по лечебным травам, поэтому, посмотрев на делянку, еще больше разволновался. Все растения Сергей Петрович определить не мог, но багульник болотный узнал и поспешил к Николаю. На сей раз беседовал с ним жестко.

– Немедленно озвучь мне рецептуру питья для Бархатова, иначе сообщу куда следует о твоей нелегальной врачебной деятельности.

Коровин обозлился.

– Стукач! Ты услышал, что я изобрел ускоритель мозгов, и решил присвоить мой труд? Не получится! Пусть сяду по твоей милости за решетку, но не выдам секрет.

– Ускоритель мозгов? – поразился психиатр. – Что за бред?

Николая понесло, он не мог остановиться и говорил, говорил. Бедный Сергей Петрович даже растерялся, заподозрив, что перед ним человек со съехавшей крышей, очень уж псевдогомеопат походил сейчас на пациента его клиники.

Оказывается, у Коровина была цель жизни – создание лекарства, которое сделает все человечество гениальным.

– Каждый младенец имеет талант, – вещал он, – но не всякий взрослый понимает его предназначение, и тот часто идет по жизни не тем путем. Родители – инженеры? Сын поступает в технический вуз. Ему не приходит в голову, что он рожден для оперной сцены, где может стать лучшим из великих, и использует свой прекрасный голос для исполнения песен во время вечеринок. А вот если такой человек начнет по особой схеме принимать мой ускоритель, его мозги будут развиваться в правильном направлении, человек поступит в консерваторию.

– Батенька, да ты дурак! – не выдержал Сергей Петрович.

– Я тот, кому благодарное человечество поставит памятник. А ты никто! – парировал гомеопат. – Мой сын принимает ускоритель и будет гением, через двадцать лет мне вручат все существующие премии за развитие науки.

– Ты поишь ребенка всякой дрянью? – возмутился Круглов. – Превращать малыша в лабораторную мышь – преступление!

– Я развиваю мозги сына! – пафосно заявил Николай. – Составляю для него индивидуальное средство. А ты прописал Соне энеротараин. Задавливаешь девочку химией! Не удосужился листовку прочитать? Там же указано: «Средство имеет сильный побочный эффект, не рекомендовано лицам, не достигшим двадцати пяти лет!» Ну и кто из нас преступник?

– Я никогда не прописывал Соне эти таблетки! – испугался Круглов. – Девочку ко мне не приводили!

Коровин скорчил гримасу:

– Позволь тебе не поверить. Я сам слышал, как Лидия сказала Софье: «Опять ты забыла энеротараин принять?» И сразу скумекал, кто тот добрый доктор, посоветовавший травить девочку.