Глава 33
Проводив строптивого Сибирцева, Далила уставилась на часы — ее волновало, придет ли Левицкая?
«А вдруг она уже приходила!» — осенило Далилу.
Она выглянула в приемную и с надеждой спросила у секретарши:
— Даша, Ирина Сергеевна за своей сумочкой не приходила?
— Нет пока. А зачем ей раньше времени приходить? Вы же на шесть вечера ей назначили. Осталось десять минут. Эта Левицкая пунктуальная, вы же сами мне говорили.
— Ты права, — согласилась Далила, возвращаясь в свой кабинет.
«Странно, — удивилась она, — почему я зациклилась на этой Левицкой? Подумаешь, видела она нас с Матвеем. Мы взрослые люди, все понимаем. Матвей не любовник, а муж. Тогда возникает вопрос: а Левицкая это знает?»
Далила на себя рассердилась: «Знает, не знает — какое ей дело. Давно пора выбросить эту Левицкую из головы. Будто нет у меня настоящих проблем. До шести подожду и ухожу. Я о ней просто забыла! Все! Ее нет!»
Далила снова вышла в приемную. Секретарша, не отрывая глаз от монитора, по-свойски спросила:
— Что-то хотели?
— Дашенька, приготовь, пожалуйста, кофе. Покрепче, — попросила она.
В этот миг дверь офиса распахнулась, на пороге появилась Левицкая. Встретившись с Далилой растерянным взглядом, она вспыхнула и спросила:
— Я опоздала?
Даша глянула на часы и сообщила:
— Вы пришли минута в минуту.
— Проходите, я вас жду, — пригласила Далила, с удовольствием отмечая, что неловкость прошла. — Вы, кажется, сумочку забыли вчера, — невозмутимо сказала она.
— Точно, забыла, — подтвердила Левицкая.
— Дашенька, пожалуйста, два кофе, — попросила Далила, принимая из рук секретарши сумочку и передавая ее Левицкой.
В кабинете, устроившись в кресле, она с любезной улыбкой спросила:
— Вы анкету заполнили?
— Да, — смутилась Левицкая.
— Отлично. Оставляйте, Даша ее обработает.
А сейчас, Ирина Сергеевна, мы еще побеседуем. Скажите, давно у вас дискомфортное состояние?
— Около года.
— Оно всегда одинаковое или меняется?
— Ухудшается. Теперь вот появилось отвращение к пище.
Далила скользнула взглядом по фигуре Левицкой в кресле, отметив про себя, что истощенной ее не назовешь.
— Вы работаете? — спросила она, хотя этот вопрос (да и предыдущие) был в анкете.
Левицкая потрясла головой:
— Нет. Я не работаю, нет.
— Почему?
— Нет необходимости.
Подумав, она добавила:
— И муж не разрешает.
— Чем же вы занимаетесь?
— Домашним хозяйством, — вздохнула Левицкая. — Я музыкальный педагог, пробовала вернуться в профессию, но неудачно.
Вообще-то Далила собиралась изучить опросник Левицкой дома, но она не решилась опять отложить прием. Было очевидно: женщине надо выговориться. Она чувствует себя брошенной и никому не нужной.
«Если отправлю ее, получит новую травму, — подумала Далила. — Надо просто с ней поболтать, по-женски, без всяких анализов. Сейчас это ей полезней».
Далила частенько становилась подругой своих пациенток, если считала, что это поможет делу. Вот и теперь она оживленно спросила:
— А подробней можно о неудаче?
— Можно, — кивнула Левицкая и снова вздохнула. — Я пыталась давать уроки музыки на дому. Не для денег, от скуки. Муж запретил мне бросать дом, ученики ко мне приходили. Я дала объявление.
— И много у вас набралось учеников? — для поддержания разговора осведомилась Далила.
— Нет, немного. В основном детишки и все бездарные. Если бы не Полина, я забросила бы музыку. А Полина, удивительная девочка. Очень талантливая.
Глаза Левицкой загорелись и мгновенно потухли.
Далила спросила:
— Сколько Полине лет?
— Кажется, двадцать. Или двадцать три. Или двадцать пять. Я не знаю. Я паспорта у нее не спрашивала, а Полина все время врет. Точнее, врала.
— Врала? С ней что-то случилось?
— Поля пропала, — с жалобной безысходностью прошептала Левицкая и разрыдалась. — Полина откуда-то из провинции, — сквозь всхлипывания выдавила она. — Поля очень талантливая, а снимать квартиру в Питере дорого.
— И она жила в вашем доме, — догадалась Далила. Левицкая перестала плакать, вытерла слезы и со вздохом сказала:
— Да. Муж разрешил. Его все равно не бывает дома. Он и ночевать не всегда приходит. Вот Поля у нас и жила. Я была рада.
«Поля жила в их доме и дожилась. Она разбудила материнский инстинкт в Левицкой и половой в Левицком», — оценила ситуацию Далила.
— А сейчас Поля беременна? — спросила она.
Ирина Сергеевна опешила:
— С чего вы взяли? Нет, Поля пропала.
— Как пропала? Куда?
— Я ничего о ней не знаю. Она просто ушла. Вдруг. Ни с того ни с сего.
«Все ясно, — решила Далила, — Левицкий снял Полине квартиру».
Она осторожно поинтересовалась:
— А как ваш муж относился к Полине? Не он ли ее обидел?
— Ну что вы, его дома почти не бывает. Они, считай, и не виделись.
— А как муж отнесся к исчезновению Поли?
После короткого размышления Левицкая сообщила:
— Мне кажется, он тоже переживал, только вида не подавал.
— И после ухода Полины у вас пропал аппетит и наступила бессонница, — заключила Далила.
— Нет, — потрясла головой Левицкая. — Полина не живет у нас уже года три. Или больше. Я переживала, но не слишком. С ней было значительно веселей, наш дом ожил, но дело не в этом. Вы просто спросили, чем я занималась, вот я и вспомнила про Полину. С тех пор, как она пропала, я и сама не хочу работать.
— Почему?
— Не знаю. Появилось отвращение к ученикам, к этим дурацким урокам. Кому нужна сейчас музыка? Родители мучают бедных детей, учат их для престижа, а потом рояли пылятся в домах. Мне теперь кажется, что и Полине не музыка была от меня нужна, хоть она и талантливая.
Далила изобразила удивление:
— Если не музыка, тогда что?
Левицкая пожала плечами:
— Не знаю. Может, ей просто жить было негде. Или она воровка.
— У вас что-то пропало?
— Да так, мелочи всякие. Ерунда. Я про эту Полину почти и забыла. Мое плохое самочувствие к ней отношения не имеет. Не в Полине дело.
— А в чем?
Левицкая снова со вздохом пожала плечами:
— Если бы знать. Я не знаю.
В кабинете повисло молчание. Вошла секретарша.
— Я свободна? — спросила она, протягивая Далиле выданные компьютером результаты тестирования.
— Всего хорошего, — рассеянно бросила та, немедленно погружаясь в чтение.
«Она что-то скрывает, — читая, размышляла Далила. — Явно был стресс. Недавно. Жизнь у нее слишком однообразная: стирка, уборка, готовка. Одиночество — ее проблема, но дело не в том. Был стресс, о котором ни слова. Даже намека нет. О, осуждает женщин, у которых любовники. А напротив вопроса „Были ли любовники у вас?“ поставила такое жирное „нет“, что по одной толщине букв можно определить, что их не было и не будет».
В памяти мгновенно всплыл вчерашний конфуз. Далила подумала: «Надо бы ей пояснить, как-нибудь вскользь, что Матвей не любовник, а мой муж, раз уж она застала нас в таком неприличии».
Левицкая вздохнула и, нетерпеливо поерзав в кресле, спросила:
— Как там?
— Пока все нормально, — не отрывая глаз от листа, успокоила пациентку Далила.
— Да, нормально, — вздохнула та, — как у человека, пролетающего между девятым и восьмым этажом.
— Нет, у вас несколько лучше, — пошутила Далила, мысленно отмечая: «Чувства к мужу у нее сохранились, но есть большая обида».
Взглянув на Левицкую, она вдруг спросила:
— Ирина Сергеевна, чего вы ждете от наших встреч? Чего вам хотелось бы?
Та смутилась от неожиданности и пролепетала:
— Я люблю всякие тесты. Мне интересно знать, какая я. Вы меня потестируете?
«Внимания ей не хватает», — определила Далила.
— Нет ничего проще, — сказала она и два часа возилась с Левицкой.
Не обращая внимание на головную боль и ломоту в позвоночнике, Далила была особенно добросовестна. И чем больше узнавала она Левицкую, тем большей симпатией к ней проникалась. Уже прощаясь, Далила вспомнила, что забыла оправдаться перед ней за вчерашнее.
— Ирина Сергеевна, я хотела вам объяснить… — начала было она, но закончить мысль не успела.
Дверь распахнулась — на пороге появился Матвей. Глаза его щурились в лукавой улыбке.
Далила, вздохнув с облегчением, гордо воскликнула:
— Ирина Сергеевна, познакомьтесь, пожалуйста, это мой муж Матвей.
Левицкая вспыхнула и пролепетала:
— Очень приятно.
