Глава 5
Оказавшись в подъезде, Ката испытала первое разочарование – на дверях и грузового, и пассажирского лифтов красовалась табличка «Не работает».
– Этого следовало ожидать, день с самого утра, с дурацкой физкультуры, не заладился.
Топать пришлось до девятого этажа. С трудом передвигая ногами, Ката чувствовала боль от навязанных ей спортивных занятий.
Добравшись до нужной квартиры, Копейкина, тяжело дыша, надавила на кнопку звонка в надежде, что Елизавета Викторовна уже проснулась и не станет читать ей нотации, как вчера по телефону.
Дверь открылась. Пожилая женщина выглядела довольно миролюбиво, у Копейкиной отлегло от сердца.
– А, Катарина, проходите, проходите… – защебетала та.
Ката очутилась в большом коридоре, заставленном всевозможным барахлом.
– Не обращайте внимания на беспорядок. Я собираюсь переезжать на дачу, а это, как известно, жуткая нервотрeпка, – объясняла хозяйка. – За год в квартире накапливается столько вещей, каждый раз приходится заказывать машину для перевозки хлама. И откуда он только берется? Да вы не стойте в дверях, пойдeмте на кухню.
– Извините, что отвлекла вас.
– Ничего, машина должна приехать только к трeм, так что время ещe есть. Не хотите выпить чая?
– Нет, спасибо, а вот от стакана холодной воды не откажусь.
– Тогда я налью вам домашнего кваса.
Сидя за столом, Ката потягивала вкусный напиток.
– Я, признаться, немного испугалась, когда вы вчера мне позвонили, – начала разговор пожилая женщина. – Подумала, вдруг возникли какие-нибудь проблемы с домом.
– Нет, с домом полный порядок, он устраивает меня полностью.
– Вот и славненько.
Ката достала фотографии.
– Я нашла их на чердаке в коробке.
Лицо Елизаветы Викторовны залила краска.
– Не понимаю, как они могли там оказаться. Видите ли, когда я собралась продавать дом, то, конечно же, навела там порядок, все ненужные вещи сложила в коробки. Многие выбросила, а эти… как-то забыла. Фотографии попали туда случайно.
– Это ваша дочь?
– Да, это Светлана.
– Красивая.
– Она пошла в отца – его нос, глаза… моего ничего нет. Раньше меня это страшно злило, а муж, напротив, был очень горд, что дочь – точная его копия.
– Я ещe обнаружила записную книжку Светы, там, очевидно, адреса еe друзей. Взгляните…
– Да… Ира, Машка и Павел. А другие листы были вырваны?
– Остались только эти, всего четыре.
– Ну, оно и понятно.
Катарина заметила, как лицо собеседницы стало вдруг более жeстким.
– Что вы имеете в виду?
– Раньше у Светки друзей было вагон и тележка, а потом всех растеряла. Виной тому характер дочери, временами она бывает жутко упeртой, эту отвратную черту Светлана тоже унаследовала от отца. Хотя с Ириной и Машкой она продолжала общаться, да и с Павликом частенько перезванивалась. Они, вероятно, святые, раз могли выносить еe гонор.
– А дочь с семьeй часто приезжает к вам в гости?
Елизавета Викторовна скривила губы.
– Скажете тоже… Да, к вашему сведению, она ни разу мне не позвонила!
– Как так?
– А вот так. Вообще я на них в большой обиде. До сих пор не могу понять, почему они так со мной поступили? За какие грехи лишили возможности видеть внуков? Всегда делала, что ни попросят, и вот результат: меня забыли и, по всей видимости, не хотят вспоминать.
– Неужели вы не ладили с дочерью?
– Как вам сказать. Она росла тихим, спокойным ребeнком. Мой муж занимал высокую должность в горкоме, и Света с детства не знала ни в чeм отказа. Да чего там, баловали мы еe страшно, особенно супруг. Но вот наступил подростковый период, и наша тихоня взбунтовалась. Я-то, дура, полагала, нас эта участь минует. Миновала, как же… Светка стала хамить, огрызаться, требования возросли. И если сначала она ещe просила, то потом стала именно требовать. Поэтому когда она привела в дом Вадима и заявила, что они хотят пожениться, я уже знала: дочь настроена решительно. Протестовать и устраивать скандалы было бессмысленно. Мы с мужем поговорили и решили – пусть живут. В конце концов это еe жизнь. Да и положа руку на сердце скажу, что Вадим нам понравился. Хороший парень, перспективный, ну разве что с материальной точки зрения он уступал Светлане. После свадьбы молодые поселились у нас. У Вадима имелась квартира, но Светке не хотелось жить со свекровью.
«Как я еe понимаю!» – подумала Катарина.
– Потом мой муж умер. Настали тяжeлые времена, я переживала страшно, жить не хотелось. Но… как известно, время лечит. Спустя определeнный период я снова вышла замуж и переехала к новому супругу. Вадим к тому времени уже уверенно стоял на ногах – окончил институт, работал по специальности, архитектором. И вот зятю в голову пришла шальная мысль – продать мою квартиру, в которой они со Светой жили, и свою, пустовавшую, и купить коттедж. Представляете? Я ушам не поверила, когда они мне сказали. Знали бы вы, сколько лет я мечтала о такой квартире. Сама-то в коммуналках росла. Короче, я сказала решительное «нет». Светка в слeзы. Ты, говорит, мне всю жизнь испортишь. Под их напором я все же согласилась и скрепя сердце подписала необходимые документы. Они купили дом, отношения у нас с дочерью испортились, она отдалилась от меня… И вскоре я узнала, что Света связалась с какой-то сектой.
– Сектой?
– Именно. Ну знаете, таких сейчас много. Собирается группа людей и давай ходить проповедовать, дескать, Богов много, а вот какому из них молиться, знают только они. И Светка начала ходить вместе с ними. Вадиму еле-еле удалось вырвать еe из их группировки. Именно в то время Светлана и растеряла большинство друзей-знакомых. Слава богу, мозги все-таки встали на место, она начала потихоньку приходить в себя, а со временем блажь исчезла полностью.
– И из-за этого вы были в контрах?
– Нет-нет, вовсе не из-за этого, всe произошло гораздо позже. Вадиму предложили очень выгодный контракт в Германии, и они должны были туда уехать. Вскоре Светлана сказала, что они вряд ли вернутся назад, и… коттедж был оформлен на меня. Я, честно сказать, не сопротивлялась. В конце концов, если бы я не продала квартиру, у них дома и не было бы. Началась суматоха с документами. Знаете, как у нас это бывает? И вот наконец все формальности соблюдены, дом принадлежит мне, а у детей куплены билеты до Гамбурга. И вдруг произошло поистине…
– Что, что произошло? – Ката поддалась вперeд.
– Великое свинство, по-другому я это назвать не могу! У них билеты были куплены на начало августа. Пятого июля я приехала в коттедж, и каково же было моe удивление, когда я обнаружила, что они… помахали мне ручкой, как говорится. Да-да, не удивляйтесь. На журнальном столике в гостиной оставили записку, нацарапанную Светкой. Как сейчас, помню ее содержание: «Мама, прости, мы вылетаем раньше срока. Извини. Не держи зла. Света». И всe. Я бросилась в комнаты – вещей не оказалось, они действительно улетели, даже не соизволив со мной попрощаться. Сказать, я была в шоке, это не сказать ничего! И еще. Вадим в июне нанял рабочих, которые должны были построить баню. Я ещe удивлялась: зачем нужна баня, если оба уезжают с намерением остаться за границей? А Вадим говорил: «Чтобы вы могли париться и нас вспоминать». Как вам такое? Кстати, баню все же не построили. Не знаю, договаривался ли он или просто вешал лапшу на уши… хотя материал на участок завезли. Потом у меня появилась злость. Они ведь, думала я, специально не захотели со мной прощаться, мне назло. Я для них ничего не значила. Месяца два ходила как сомнамбула, затем решила поехать к Вадиму на работу. Там меня ждал очередной сюрприз. Оказалось, мой зятeк по прибытии в Гамбург отказался от предназначенной ему должности. Представляете? Сотрудники фирмы сами не могли взять в толк, почему Вадька, который мечтал о контракте не один год, поступил так легкомысленно. И потом возникает вопрос: а где, собственно, они со Светой собираются жить в Гамбурге, если зять отказался от контракта? А главное – на какие шиши? На все эти вопросы у меня, к сожалению, нет ответов. Прошло два года, а от них ни весточки, вычеркнули меня из жизни, как никому не нужную старую собаку. Сначала было очень тяжело, обидно, теперь сама стараюсь забыть неблагодарных.
– А знакомые, друзья Светы и Вадима, они что говорят? Вы с ними разговаривали? Может, кто-нибудь из них поддерживает связь…
Елизавета Викторовна покачала головой.
– Нет, насколько мне известно, никто ничего не знает. Хотя… – женщина вдруг замолчала.
– Хотя что?
– Может, Светка и держит связь с Ириной или Машей, но меня они уверяют, что ничего не знают.
– Вы сами не пытались как-нибудь разыскать дочь?
– Такая мысль иногда меня посещала, но возникали проблемы с деньгами. Когда решила продать дом, думала: поеду в тот Гамбург, найду и посмотрю в их наглые глаза. А теперь считаю, что это было бы пустой тратой времени, денег и нервов. Не хотят знаться с матерью, пусть это остаeтся на их совести.
– Елизавета Викторовна, а у Вадима или Светланы был знакомый по имени Олег?
– Олег? – Женщина задумалась. – Нет, что-то не припомню. А почему вы спрашиваете?
Катарина не сразу придумала, как ей ответить на неожиданный вопрос несчастной матери, и тут у нее в сумке очень вовремя зазвенел сотовый.
– Ката, – загудела в трубку свекровь, – хочу поставить тебя в известность: твой кот сделал лужу на диване в гостиной.
– Розалия Станиславовна, я сейчас не могу говорить.
– Но он нассал!
– Перезвоните позже.
– Я хотела…
Копейкина отсоединилась, зло подумав: «Она ещe вне дома будет меня терзать!», и посмотрела на Елизавету Викторовну. Та нервно постукивала пальцами по столу, а заметив взгляд гостьи, попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой… неестественной.
– А если ваша дочь с мужем вдруг вернутся из Германии, где они будут жить?
Женщина сузила глаза и повернула голову к окну.
– Не думаю, что они приедут.
– Почему такая уверенность? Вы же сами сказали, зять отказался от контракта.
– И что?
– Тогда на каких основаниях они смогли остаться в Гамбурге?
– Не знаю. И знать не хочу. Остались же. Значит, нашли какую-нибудь лазейку. Мало ли…
– Ну а всe-таки, кроме коттеджа, у них жилплощади не имелось?
– Нет, – сухо произнесла мать Игнатовой.
– А если предположить, ну так, на всякий случай…
Ката недоговорила – Елизавета Викторовна встала и, глядя на часы, выпалила:
– Вы меня извините, но мне пора собираться. Сейчас должна прийти машина, а у меня многое не готово.
– Вы же сказали, что ждeте машину к трeм, а сейчас нет и двух.
– Я вспомнила, уже поздно вечером мы переиграли и договорились на два.
– Я могу помочь.
– Нет, сама справлюсь.
Копейкина поняла: еe тактично просят покинуть помещение.
– Ну ладно… не буду вам мешать.
– Всего доброго.
На улице Катка остановилась у раскидистой берeзы.
– Она меня практически выставила за дверь! Интересно, что послужило причиной столь резкой смены настроения?
Желудок начал издавать булькающие звуки. Впрочем, удивляться нечему, ведь, кроме микроскопического тоста, у Катарины во рту с утра и маковой росинки не было. На еe счастье, неподалeку стоял лоток, где полноватая девушка торговала всевозможной сдобой. Предвкушая праздник живота, Ката приблизилась к кондитерским изделиям, уже глотая слюну. Пожирая глазами булочки с пирожными, она не заметила, что к ней присоединилась хрупкая старушка. Бабуля нацепила очки и тоже принялась осматривать слойки с эклерами. Заметив потенциальных покупателей, продавщица отложила книгу.
– Вам чего?
– Скажите, слойка свежая?
– У нас весь товар свежий.
– Да с этими слойками только на мамонтов ходить, вместо камней их использовать, – пропищала старушка.
Очевидно, девица хорошо знала пенсионерку, так как после еe замечания завопила:
– А ну иди отсюда! Не покупаешь ничего, так и нечего тут на товар глазеть. На мамонтов ходить… На тебя, что ли?
– Хамка! – не осталась в долгу бабуля.
– Столетник.
– Дать бы тебе по твоей морде этими эклерами, может, тогда мозги вправятся!
– Я сейчас сама тебе их вправлю, мухобойка старая. Ну, будете чего брать или нет? – Последний вопрос адресовался уже к Копейкиной.
– Да, давайте два сочника.
– А сочники у них ещe Наполеона видали, – вновь подала голос бабулька.
– Да заткнешься ты или нет? – Девушка протянула Катарине два сочника и, получив деньги, снова начала препираться со старухой.
Копейкина постаралась быстрее ретироваться. Если честно, она бы сейчас съела и самого Наполеона, так как желудок бушевал вовсю. Садясь в салон своего «Фиата», она достала бутылку минералки и принялась поглощать пирожные. Как всегда, некстати запищал мобильник. На дисплее высветилось имя свекрови. «За какие грехи такие муки? – возвела очи к потолку Катарина. – А ну еe, пусть себе названивает».
Она жевала сочник и считала звонки: пять… десять… двадцать… Однако свекровь всегда своего добьeтся! В гневе Копейкина схватила телефон.
– Слушаю.
– Катарина, это полный беспредел! Твой кот чуть не открыл клетку с Арчибальдом. Представляешь, если бы я вовремя не заметила паршивца…
– Заприте его в моей комнате.
– Я так и сделала, но он ещe, сукин сын…
– Розалия Станиславовна, я сейчас очень занята и не могу отвлекаться по всяким пустякам, решите сами все проблемы.
– Тоже мне, деловая колбаса, строит из себя бизнесвумен, а присесть нормально не…
– Стерва, – пробормотала Ката, не дослушав и выключив телефон. Затем скомкала пакет из-под пирожных и завела мотор.
В издательство «БОНУС» она прибыла без пяти три. Получив пропуск, Копейкина поднялась на второй этаж и стала искать комнату номер тридцать один. Она обнаружилась в самом конце коридора, и только Ката хотела постучать, как дверь открылась и на пороге появился довольно-таки симпатичный мужчина лет сорока.
– Простите, здесь можно найти Павла Наездникова?
– Здесь и только здесь.
– Спасибо. – Катка попыталась пройти внутрь, но мужик преградил путь и, понизив голос до шепота, спросил:
– Так это вы его любовница, про которую у нас в издательстве ходят легенды?
От неожиданности Катарина закашляла.
– Вы о чeм?
– Да ладно, все в курсе.
– Я…
– Пашка говорил, горячая вы штучка.
– Вы меня с кем-то путаете.
– Ничего подобного, ваша фотка красуется у него на столе.
Копейкина начала покрываться пятнами.
– Не надо так нервничать, – вдруг начал успокаивать ее мужчина. – Что за народ пошeл, совершенно нет чувства юмора… Я же пошутил!
– Однако юмор у вас… весьма специфичный.
– Согласен.
– Так я могу пройти в кабинет?
– А зачем?
– Сказала же, поговорить с Павлом…
– Я вас внимательно слушаю.
– Вы и есть…
– Павел Наездников собственной персоной.
Ката засмеялась.
– А вы, должно быть, та прекрасная незнакомка, которая звонила мне утром?
Копейкина кивнула. Похоже, этот Наездников большой любитель прекрасной половины человечества.
– Валентина, кажется?
– Почти угадали, Катарина.
Павел стукнул себя ладонью по лбу.
– Ах да, ну конечно же, Катарина, как я мог забыть… Прекрасное имя для не менее прекрасной женщины.
Лицо Копейкиной залилось краской.
– Вы смущены?
– Послушайте, – начала она выходить из себя, – я пришла по важному делу.
– Видите ли, Катарина, – посерьeзнел Павел, – мне сейчас срочно надо уехать по делам, и я вряд ли сегодня вернусь в издательство. Ваш разговор может потерпеть до завтра?
Снова в сумке Каты зазвенел мобильный.
– Да! – рявкнула Копейкина.
Павел старался скрыть улыбку.
– Ката, это опять я, – раздался в трубке голос Розалии. – Ты знаешь, твой Парамаунт сожрал со стола…
– Сожгите его за это, а потом развейте пепел по моей спальне! – выпалила Ката и бросила телефон в сумку.
– В гневе вы ещe прекрасней, – прокомментировал Павел.
– Моя свекровь сведeт меня в могилу.
– Свекровь? – Наездников скорчил гримасу. – Так, значит, вы замужем и мне не на что рассчитывать?
– Абсолютно. Но, судя по тому, что у вас дома на звонки отвечает женский голос, вы тоже не одиноки.
Павел засмеялся.
– Сдаюсь. Ну так как насчeт завтра?
– Хорошо, пусть будет завтра.
– Отлично, я начинаю работать в девять, подъезжайте… если, конечно, в это время не будете спать.
– Не волнуйтесь, в девять я уже бодра и весела. Мне просто-напросто не дадут выспаться.
Наездников снова засмеялся, закрыл кабинет и, махнув рукой, пошeл к лестнице.
Катарина смотрела ему вслед. Внезапно возникло ощущение необъяснимой тревоги.
