Глава 11

– Какая вы прелестная девочка… – прошептал Карл. – А что там на подносе, в чашках?

– Кисель. Сергей Павлович попросил приготовить десерт из сирлиса, – объяснила я. – Для удобства я налила его сразу в чашки.

– Кисель из сирлиса это не сладкое, – возразил Карл, – он лечебный, поэтому употребляется до трапезы.

Я заволновалась.

– Сергей Павлович упомянул о лечебном свойстве ягод, но даже не намекнул, что кисель подают как аперитив. Боюсь, он получился слишком сладкий.

– Пахнет великолепно, следовательно, прекрасен и на вкус, – успокоил меня Карл. – Танечка, вы были очень добры к простому поломою.

Я подавила улыбку. Интересное слово придумал мой собеседник – мужское производное от существительного «поломойка». Кстати, вы никогда не задумывались, почему в русском языке названия некоторых профессий существуют лишь в одном роде: мужском или женском? Ну, допустим, он врач, а она кто? Врачиха? Или генерал. Как назвать даму, достигшую таких же успехов на военном поприще? Генеральша? Вот и неправильно, генеральша – это жена генерала. Или все та же поломойка. Ну-ка, образуйте от этого слова вариант, подходящий для парня, который драит пол… Не получится. Не означает ли этот грамматический казус, что русский народ издавна считает баб существами второго сорта, не способными стать врачами и полководцами, достойными быть лишь придатками к швабре? Зато сильный пол предназначен для блестящей научной и военной карьеры, а вот убирать помещение категорически не может.

– Хочу вам кое-что рассказать, – после короткой паузы продолжил Карл, – дать фору перед остальными претендентами на наследство. Сергей Павлович тщательно готовился, перед тем как созвать сюда всю компанию, изучил каждого, узнал массу деталей, раскопал все секреты, хорошие и плохие. Ну, например, ему известно о вашей связи с Феликсом Головиным.

Я вздрогнула.

– Откуда?

Карл тихо засмеялся.

– Ну да, вы старательно камуфлируете свои отношения. Ваши коллеги и приятельницы, а также люди, окружающие бизнесмена, понятия не имеют о любви мадам Сергеевой и господина Головина. Между прочим, почему он вас прячет?

– Феликс женат, – печально ответила я. – Былая страсть к Нине у него давно прошла, детей в браке не получилось, и в принципе Головин легко может развестись. Нина не из тех женщин, которые побегут в суд, чтобы откусить побольше от семейного пирога. И Феликс никогда не оставит Нину и приемных ребят без помощи. Но в свое время, очень давно, Нина спасла мужу жизнь, да и потом она несколько раз демонстрировала удивительную самоотверженность. Головин никогда не расстанется с ней.

– Соответственно, после его смерти все состояние перейдет в руки вдовы? – уточнил Карл.

– Феликс не стар, – возмутилась я, – он следит за собой, занимается спортом, правильно питается.

– Головин не юноша, – гнул свое Карл, – и упоминать госпожу Сергееву в завещании он не станет. Хорошо, пусть Нина уйдет в мир предков первой, но остаются дети. Приемыши, усыновленные по всем правилам, законные получатели капиталов и бизнеса. Что обретете вы?

– Мне не нужны деньги! – гордо воскликнула я. – У нас любовь!

Карл цокнул языком.

– Прекрасная и романтичная. Думаю, вы никогда не летаете в одном самолете отдыхать, а Новый год Головин проводит с женой, как, впрочем, и остальные праздники. К его друзьям вы не ходите, он к вашим и подавно. И это любовь? Танечка, вами пользуются, как резиновой куклой. Феликсу нужна женщина для постельных утех, вот он и подыскал себе подходящий вариант. Охотно верю в ваши сильные чувства к Головину, но вы для него просто спальная принадлежность.

Я сжала кулаки.

– Нет! Не смейте оскорблять Феликса! Он очень богат и легко может купить любую красотку, но выбрал меня – не очень красивую, с фигурой отнюдь не модели, женщину из простых, не имеющую могущественных родственников или влиятельных друзей. Это страсть!

Карл протянул ко мне руки.

– Деточка, опомнитесь! В юности мужики готовы уложить в койку любую симпатичную и не симпатичную бабенку, но с годами нормальный мужчина становится брезглив. Он не пойдет к проституткам, найдет постоянную любовницу, которая не нанесет вреда его здоровью, ничем не заразит. Теперь о моделях. Они капризны, требуют дорогих подарков. И что уж говорить о дамах из семей чиновных начальников! Разве те разрешат своим сестрам-дочерям попасть в шаткое положение любовницы женатого человека? Танечка, вы лучший вариант для Феликса. Но достоин ли он вас? Вы уверены, что знаете о Головине все?

– Да! – резко ответила я.

Карл отошел к мойке.

– На втором этаже есть библиотека. Сергей Павлович ложится спать ровно в одиннадцать. Причем хозяин принимает снотворное и никогда не просыпается до девяти утра. Возьмите лестницу и откройте третий шкаф слева. На самой верхней полке увидите пьесы древнегреческих авторов, а за сочинениями Эсхила и Еврипида спрятан сейф. Туда хозяин положил материалы на Головина, полученные от детектива. В кабинете есть еще один несгораемый ящик, к нему у меня подхода нет, понятия не имею, что там хранится. А вот конверт с бумагами о проделках Головина господин Мануйлов убрал в простое хранилище. Не спрашивайте, откуда я это знаю. Танечка, вы необыкновенная, умная, благородная женщина, истинная дочь…

Лакей снова замолчал.

– Чья дочь? – резко спросила я.

– Своих родителей, – выкрутился слуга. – Они были замечательные люди!

– Вы знали Зою и Андрея? – поразилась я.

Карл кивнул.

– С вашей матушкой мы вместе работали в шапито. Я восхищался ею. Господи! Сегодня странный день, постоянно говорю не то. Но это из-за того, что вижу вас. Поэтому и чай пролил. На секунду, когда вошел в столовую, мне показалось – передо мной Зоенька. Нет, я знал, что приедет ее дочь, одновременно хотел и боялся увидеть вас. Думал, вдруг Таня окажется заносчивой, злой? Но вы… вы… Вы – как мама. И у вас с ней просто одно лицо. И такая же добрая душа! Разрешите вас обнять? Уважьте старика.

Не успела я ответить, как Карл буквально бросился ко мне, расцеловал в обе щеки и засуетился.

– Время обеда. Танечка, умоляю, никаких намеков при посторонних о нашей откровенной беседе. Сергей Павлович любит ошеломить человека, он вам непременно покажет материалы про Головина. Не хочу, чтобы вы были шокированы, и наоборот… Короче, наследство должно достаться вам. Поэтому, Танечка, вам надо изловчиться, открыть сейф и прочитать бумаги. Необходимо подготовиться к беседе с Мануйловым. Ключ от сейфа носит на шее Тильда. Вы, кстати, встречали нашу Матильду? Бродит, хулиганка, где пожелает. Да, открыв сейф, вы будете неприятно удивлены, узнав кое-что про Феликса, но это как вскрыть нарыв – больно, но сохраняет здоровье. Если захотите потом побеседовать со мной, узнать подробности из жизни своей матушки, милости прошу к моему шалашу. Я не сплю до четырех утра, все вспоминаю, вспоминаю… Боже, я говорю бессвязно. Кстати, Тильда находится в кабинете. У меня мысли скачут, я потрясен.

– Карл! – прогремело из коридора. – Где обед?

Лакей ойкнул и кинулся к холодильнику, а я поспешила в столовую.

Едва перед Жанной появилась чашечка с лечебным киселем, как она ехидно спросила:

– Надеюсь, кулинарка не подсыпала в еду крысиный яд?

– К сожалению, я не нашла банку с отравой. Все шкафчики перерыла в надежде обнаружить стрихнин, но безрезультатно, – парировала я.

Раиса Ильинична подняла чашку.

– Вот уж глупая шутка! Зачем Танечке убивать хороших людей?

– Полагаете, Сергеева лишает жизни исключительно негодяев? – поинтересовался Николай.

– Прекратите, – поморщилась Нестерова, – совсем не смешно. Люди должны любить и уважать друг друга!

– В особенности, если одному из них предстоит стать наследником состояния, а остальных отправят лесом, – заржала Жанна. – Участие в борье за наследство здорово развивает человеколюбие.

– Вас невозможно слушать! – возмутилась Раиса Ильинична и поднесла к губам чашку. – Что это?

– Кисель из сирлиса, – ответил хозяин дома, – лечебный напиток. Очень рекомендую.

– Он не пьется, – закапризничала Раиса.

– Да, слегка густоват, – мирно согласился Мануйлов, – зато прекрасный аромат.

– Желе положено есть ложкой, – неожиданно беззлобно заметила Жанна.

Реутова положила в рот малую толику созданного мной продукта и энергично задвигала челюстями. Остальные последовали ее примеру, в столовой стало тихо. Я покосилась на свою порцию. Кто бы объяснил, по какой причине мне никогда не хочется есть то, что сама приготовила?

Жанна выплюнула на ладонь темную, совершенно целую ягоду.

– Это и есть ваш потрясающий сирлис?

Мануйлов молча кивнул. Реутова повернулась ко мне:

– Почему ты не порезала экзотическую ягоду?

– А надо было? – насторожилась я.

– Ну ты даешь! – захихикала Жанна. – Конечно, ягоды для киселя мельчат. Иначе как их отжать?

– Совсем не жуется, – констатировала Раиса Ильинична, аккуратно вынимая изо рта сирлис. – Упругий, не поддается.

– Вроде резины, – поддакнул Николай.

– Как гуттаперчевый мячик, – подхватил Леонид. – Простите, Сергей Павлович, но ваш лечебный напиток – гадость.

– Смахивает на холодец с корицей, – протянула Нестерова.

Мануйлов вытер салфеткой губы, поковырял ложкой в чашке и спросил:

– Друг мой, Таня, где вы нашли ягоды? В миске около мойки?

– Нет, взяла гроздь из плошки на холодильнике, – отрапортовала я.

– Ой, здесь искусственные цветочки! – заголосила Жанна. – Смотрите, незабудка из тряпочек!

– И ромашка, – добавил ее супруг. – Ну прикольно!

– Зачем класть в холодец, простите, в кисель, несъедобные цветы? – занервничала Раиса Ильинична. – Очень странная идея. А если б я проглотила их? Что было бы тогда?

– Букет в унитазе, – радостно объявила Жанна.

Леонид и Николай заржали, а я вспомнила, как бросила на укатившийся ком соломенную шляпу, украшенную цветами, и попыталась сохранить невозмутимое выражение лица. Это не сушеная гвоздика превратилась в процессе нагревания в разноцветные лютики, а к липкому шару прилипли украшения с головного убора!

– Очень интересно, – пробормотал Сергей Павлович. – Господа, я полагаю… э… ну… В общем, скажу прямо и откровенно. Татьяна, в чаше на холодильнике был не сирлис.

Я похолодела.

– А что? Вы мне сказали, что миски с ним расставлены по всей кухне. И ветки были точь-в-точь как те, что в емкости на стойке.

– Действительно, очень похожи, – согласился Мануйлов, – но на холодильнике находится ваза с имитацией винограда, это часть декора кухни. Вы сварили кисель из резиновой или силиконовой, уж извините, не знаю точного названия материала, изабеллы.

Я остолбенела. Раиса Ильинична прикрыла лицо салфеткой; Жанна молча уставилась на меня; Леонид принялся издавать квакающие звуки; на Николая напал кашель. Один хозяин сохранил присутствие духа.

– Думаю, нам пора переходить к супу, – сказал он. – Сегодня на обед прекрасный куриный бульон с лапшой.

– У вас ведь нет собак? – вдруг спросила Жанна.

– Почему вы интересуетесь? – улыбнулся Сергей Павлович.

– Хозяева часто покупают барбосам резиновые игрушки, – с невозмутимым видом объяснила Реутова. – Одна моя коллега приобрела своей шавке бройлера, которого совершенно не отличить от настоящего. Хорошо, что у вас полканов нет. А то…

Жанна прыснула, а потом захохотала во все горло. Я не знала, куда деваться. Ни разу в жизни не попадала в столь глупое положение.

Мануйлов взял трубку и гаркнул в нее:

– Карл! Суп!

Дверь распахнулась, в столовую, согнувшись в три погибели, задом вошла женщина. Ее длинная юбка была подоткнута, поэтому нашему взору предстали две толстые ноги в драных гольфах и большая попа в розовых трикотажных трусах, кокетливо украшенных посередине черным бантиком.

Мануйлов потерял самообладание.

– Это кто? Что вам тут надо?

– Если у вас есть два полушария, то это не обязательно мозг, – протянула Жанна.

Леонид и Николай прыснули, Раиса Ильинична покраснела, Мануйлов лишился дара речи. Тетка выпрямилась, повернулась к компании лицом и басом произнесла:

– Здрассти вам! Извиняйте, не знала, что в доме гости. Настя я, уборщица. Ой, юбка-то у меня задратая! Простите! Неудобно в длинной-то полы тереть.

– Балетки у вас красивые, – вдруг сладеньким голосом пропела Жанна. – Красные, блестящие, на носах украшение из стразов. Таня, у тебя вроде такие же, я не ошибаюсь? Небось дорогая обувь, элитная.

Я сделала вид, что не услышала замечания. Реутова слишком внимательна. Да, на мне точь-в-точь такие же лодочки без каблука, как у странной тетки. Ничего позорного в этом нет, но не очень приятно встретить женщину, обутую так же, как ты.

– Немедленно покиньте столовую, – ледяным голосом произнес хозяин.

– Так приказано влажную уборку делать-то, – не согласилась баба. – Я специальную тряпку купила, не вонючую, и средство… ну… гиги… гиникическое.

– Гигиеническое, – машинально поправила я.

– Вон! – гаркнул Мануйлов. – Вы уволены!

Настя приоткрыла рот, вытерла нос тыльной стороной ладони и нараспев произнесла:

– Уйтить уйду, не хочете, чтоб полы подраила, и не надо. Но выпереть меня не можете. Вы тут не хозяин.

Лицо Сергея Павловича стало таким свирепым, что я испугалась и решила купировать назревающий скандал.

– Анастасия, вы, похоже, устали, поэтому не поняли, что беседуете с господином Мануйловым.

Баба уперла кулаки в необъятные бока.

– А то я совсем дура! Не первый день здесь порядок навожу, он вовсе не Мануйлов.