Глава 10

Вы когда-нибудь пытались поймать нечто круглое, быстро перемещающееся по гладкому полу? Поверьте, это совсем не так легко, как кажется. К тому же мои ноги затекли от долгого стояния на четвереньках и потеряли резвость. А еще коридор в доме Мануйлова, по-моему, шел слегка под уклоном, поэтому кисель вмиг очутился в холле. Я же чуть припозднилась, и когда наконец достигла просторной прихожей, то не увидела там ничего похожего на вдохновенно созданный мною десерт. Слава богу, в холле отсутствовали и люди.

Я оглянулась по сторонам, потом тихо вымолвила:

– Киселек, ау, ты где?

Взгляд упал на стенные часы, и я испугалась. Скоро обед, а я играю в прятки с десертом. Что, если Мануйлов разозлится на повариху-неумеху и выставит ее вон? А я ничего до сих пор так и не разузнала, кроме того, что Анна Хачикян родная дочь хозяина. Интересные сведения, но они не объясняют, по какой причине моя тезка была включена в число претендентов на чужие капиталы. Передо мной поставлена задача выяснить, не является ли вся история с наследством неким спектаклем, затеянным, чтобы навредить бизнесмену Феликсу Головину. На то, что его любовница, роль которой я пока успешно исполняю, может заполучить огромный куш, ни Феликс, ни сама Татьяна не рассчитывают, но мне не хочется ударить в грязь лицом, я готова постараться и добыть для Тани деньги. Приготовление киселя одно из моих испытаний, и я замечательно с ним справилась. Одна беда – десерт удрал!

Из моей груди вырвался вздох. Хватит балбесничать, пора включить мозг. На вешалку и в верхний ряд шкафов шар попасть не мог, он не умеет летать. Значит, он где-то на полу.

Присев на корточки, я вновь зашептала:

– Киселек, киселек, киселек…

О радость! Беглец лежал чуть левее полированной консоли, на которой покоилась большая соломенная шляпа, украшенная множеством мелких искусственных цветов, у самой стены, удачно не вкатившись в скопище уличной обуви.

Я перевела дух и рассмеялась от радости.

– Привет, котик! Страшно рада тебя видеть.

– И я тоже, – ответил кисель, – ты мне сразу понравилась.

От изумления я шлепнулась на пятую точку и замерла с открытым ртом.

– Вау! Ушиблась? – заботливо осведомился десерт.

Потом до моего носа донесся аромат дорогого мужского одеколона, а на плечо легла чья-то рука.

Я подскочила, обернулась и увидела Леонида, лицо которого расплылось в сладкой улыбке.

– Здорово, что я встретил тебя, – промурлыкал Реутов. – От присутствия красивой женщины окружающий мир делается лучше. Почему ты сидишь на полу, да еще спиной к центральному входу? Что делаешь в холле?

Я глупо хихикнула, потом догадалась сказать:

– Хотела вынести помойное ведро, ищу свои ботинки.

– Приятно услышать из твоих уст нежное обращение «котик», – прокурлыкал Леонид и посильнее сжал мое плечо. – Танечка, ты прекрасна, как дама с картины Кустодиева!

Я постаралась высвободиться, но Реутов крепко вцепился в добычу.

– Простите, Леня…

– Давай на «ты»? – прошептал муж Жанны.

– Леонид, слово «котик» относилось к туфле, – строго сказала я.

Реутов засмеялся.

– Ты беседуешь со штиблетами?

– Одинокие женщины часто разговаривают с неодушевленными предметами, – парировала я. – А теперь отпусти меня, хочу переобуться.

Прищурившись, Леонид возразил:

– Но там лишь мужские ботинки.

Я выхватила из кучи первые попавшиеся мокасины.

– Нет. Это мои.

– Ты носишь сорок пятый размер? – заморгал Реутов.

– Отстань! – разозлилась я. – Да, у меня крупные ступни. Ты же не думаешь, что человек весом в семьдесят кило имеет лапки Золушки?

Реутов отпустил мое плечо, но зато присел рядом на корточки.

– А ты кокетка. Я умею определять на глаз и рост, и объем, и вес собеседницы. Ты тянешь на… э… девяносто четыре кэгэ.

– Вот и нет, – обиделась я, – во мне всего-то восемьдесят с хвостиком.

Леонид снова прищурился.

– Но не семьдесят. Зачем женщины постоянно худеют? Глупая затея. Мужики обожают ватрушечек. Слушай, а что там, в углу, такое странное, круглое? Сейчас посмотрю…

Я испугалась, что он полезет за киселем, повернулась ко входной двери и воскликнула:

– Жанна, привет! Стой, куда же ты?

Леонид отпрыгнул от меня, одновременно успел выпрямиться и встать спиной к вешалке. Я живо схватила с консоли шляпу и бросила ее прямо на шар. Она полностью закрыла десерт.

– Где Жанна? – нервно спросил Реутов, оборачиваясь. – Она точно сюда заглядывала? Видела нас?

– Твоя супруга на миг показалась в холле и испарилась, – злорадно соврала я, – а уж что она видела, понятия не имею.

Леня бросился во двор. Я вернула шляпу на место, схватила кисель и поспешила на кухню. Времени до обеда почти не осталось.

Положив десерт на тарелку, я оценила его внешний вид и немного приуныла. Шар стал похож на бархатный – на него налипла пыль с пола. И что теперь делать? Мыть кисель нельзя, он растворится и утечет в сливное отверстие. Может, поскрести бедолагу ножом?

Я схватила ножик, начала им работать, очень скоро очистила кисель и издала стон. Все прекрасно, одна беда – теперь вкусно пахнущий киселек напоминает шар из кегельбана, исцарапанный когтями бешеного медведя. Ну как подать на стол такое блюдо? Может, украсить его кремом? Прекрасная идея! Только где взять крем? Жаль, нельзя посыпать мяч мелко наструганными сосисками. Я, кстати, замечательно их варю, а вот с приготовлением другой еды дело обстоит хуже. Впрочем, еще я потрясающе делаю кипяток. Танечка Сергеева мастер по превращению холодной воды в горячую!

Я села на табуретку и погрузилась в размышления. Мануйлов внимательно изучал претендентов на наследство. На что угодно могу поспорить, любовница Головина кулинарка под стать мне, своей тезке. Думаю, Таня не сможет справиться даже с сосисками, поэтому Сергей Павлович и отвел меня на кухню. Заметьте, он не захотел, чтобы я приготовила картошку или макароны, с таким заданием справится даже младенец. Нет, Мануйлов заказал кисель. А кто из вас может соорудить его, не заглянув в кулинарную книгу? Хозяин надеется, что я потерплю неудачу? Ну так он этого не дождется!

Я вскочила и ринулась к плите, способность логично мыслить вернулась в полном объеме. Когда я нагрела желатин, брошенный в воду, кашеобразная масса превратилась в прозрачную жидкость. Значит, надо повторить это, а потом живо разлить горячий десерт по чашкам.

Напевая себе под нос, я поставила на огонь кастрюлю с водой, сунула туда шар, увидела, как тот медленно начинает таять, и чуть не запрыгала от восторга. Через пять минут на подносе стояли чашки, наполненные массой, напоминающей только что сделанный холодец. Кисель получился безупречным! Меня лишь слегка удивило, что черные, сморщенные бутончики гвоздики превратились в сине-красные распустившиеся цветочки. Но я до сих пор никогда не пользовалась этой специей и сочла трансформацию естественной. Вспомним, что ряд продуктов меняет цвет и форму, соприкасаясь с горячей водой. Например, раки. Сырые они зеленые, а готовые – красные!

Не успела я обозреть творение своих рук, как на кухне появился Карл. Слуга налил себе из-под крана холодной воды, залпом опустошил стакан и рухнул на табуретку. Мне стало жаль его.

– Вы устали? Ездили на велосипеде по самому зною за доктором?

– Ерунда, – прохрипел Карл.

– Врач скоро прибудет? – спросила я.

– Вероятно, через час, – выдохнул лакей и шумно задышал.

– Вам плохо? – испугалась я.

Карл попытался улыбнуться.

– Нормально.

– Давайте заварю вам чаю, – предложила я.

– Спасибо, – прошептал Карл. – Чего-то голова кружится, а скоро обед подавать. Светлана не встанет, одному крутиться придется. Знаете, я не умею обходиться с плитой. У нас Света заведует кухней, я слежу за домом в целом.

– Трудно вдвоем управляться с большим хозяйством! – воскликнула я, насыпая в чайник заварку. – Комнат тут немерено, а еще сад.

– За растениями ухаживаю я сам, – пояснил слуга, – у нас растут в основном неприхотливые многолетники и лесные деревья, огорода-сада нет. Для тщательной уборки два раза в неделю приходит Настя, крепкая баба из деревни Маркино. Она глупая, как пробка, вечно все путает, но физически крепкая и аккуратная, хорошо отдраивает коттедж. Однако сейчас Анастасия тоже отдыхает, хозяин всех распустил.

– Странная идея избавиться от горничной перед приездом гостей, – удивилась я, ставя перед Карлом чашку.

– Спасибо, вы так заботливы, – поблагодарил тот, – Анастасия не горничная, просто поломойка. Отпросилась у Сергея Павловича на чью-то свадьбу. Хозяин добрый человек, не стал протестовать. И Настя никогда с гостями не пересекается, ее стыдно людям показать. И внешне баба страшная, а уж как рот откроет…

Домработник махнул рукой.

– Никто ж не подозревал, что Светлана заболеет. Ох, что-то у меня пол с потолком местами меняются.

– Срочно ложитесь в постель, – воскликнула я, – у вас, вероятно, сосудистый спазм. Когда сюда наконец-то доберется доктор, попрошу его вам давление померить.

– Нет, нет! Кто же подаст обед? – испугался слуга.

– Я справлюсь с этой обязанностью, – пообещала я, – вполне способна достать из холодильника суп и разогреть его.

– Спасибо, – прошептал лакей, попытался встать и пошатнулся.

Я быстро схватила Карла под руку, уловила исходящий от него аромат ванили и воскликнула:

– Осторожно, не делайте резких движений!

– Я не имею ни малейшего влияния на Сергея Павловича, – неожиданно произнес он, – хозяин меня никогда не послушает, я для него не авторитет.

– Не стоит ждать от начальства любви, – улыбнулась я, – пусть лучше вовремя платит деньги и не заставляет пахать от зари до зари.

– Если я скажу ему, что вы милая, сострадательная женщина, он не прислушается, – грустно произнес Карл, – мой голос в борьбе за наследство веса не имеет.

– Полагаете, я предлагала отвести вас в спальню в надежде на лоббирование своих интересов? – усмехнулась я. – Простите, Карл, сколько лет вы работаете у Мануйлова?

– Давно, – безрадостно ответил он, – счет годам потерял.

– А до этого где служили? – продолжила я беседу.

Лицо Карла озарилось счастливой улыбкой.

– В униформе стоял. Вы в цирке бывали?

– Очень давно, в детстве, больше с тех пор не довелось. Но не потому, что не люблю цирк, а из-за нехватки времени, – объяснила я. – Работаю в вузе, нагрузка большая, много учебных часов, плюс заседания кафедры, собрания сотрудников.

Карл выпрямился.

– Может, помните, как начинается действо? Та-та-тарам-та-та-тарам! Свет сначала направлен на дирижера оркестра, затем прожектор перемещается на арену. Та-та-тарам! Выходят две шеренги мужчин в костюмах с золотыми пуговицами и позументами. Это и есть униформа. А те, кто ее носит, называются униформистами. У них много работы. Если в отделении выступают лошади, надо скатать ковер, для выступления хищников монтируют клетку. Частенько униформист страхует акробата, держит лонжу, ну трос, который прикреплен к поясу артиста, когда тот выполняет сложный трюк. Клоуны включают униформистов в свои репризы. Я был старшим. Наш шпрехшталмейстер Аркадий Борисович – так по-цирковому называется ведущий представления – всегда повторял: «Если на арене Карл, я ни о чем не волнуюсь». Его доверие очень обязывало и льстило.

– Вы были элитой цирка! – восхитилась я.

Карл прислонился к стене.

– Элитой? Почему вы так решили? Обычно униформистов считают рабочими волами, кем-то вроде грузчиков.

Я всплеснула руками:

– Ну что вы! Так думают только недалекие люди. Мне мама много рассказывала о цирке, я знаю про униформистов. Разве акробаты доверят свою жизнь неумехе, дилетанту или просто невнимательному человеку? Униформист, который держит лонжу, профессионал экстра-класса, мастер своего дела. Но кроме того он еще и прекрасный драматический актер. Мало кто сможет стать хорошим партнером для клоуна, надо обладать талантом импровизатора, иметь чувство юмора, быть готовым в любую секунду включиться в игру. Униформа – это киты арены. Посторонний человек, не член цирковой династии, может выучиться на дрессировщика, фокусника или жонглера, и его включат в представление. А вот в униформисты с улицы не возьмут, там исключительно свои, «рожденные в опилках», как говорила моя мама, акробатка Зоя.

Карл заулыбался.

– Вы прекрасно сказали! Спасибо. У меня перестала кружиться голова. Танечка, я сам подам обед. Вы меня вдохновили на работу, я мигом выздоровел.

– Уверены? – поинтересовалась я. – Может, лучше полежите часок-другой? Если уроните супницу, Сергей Павлович не обрадуется.

– Я никогда ничего не выпускаю из рук, заварку утром разлил, а не уронил на пол чайник, – уточнил слуга. – Просто споткнулся о край ковра. Давно его прибить или приклеить надо. Чудесно справлюсь с сервировкой обеда, мне часто приходится людей обслуживать. Пожалуйста, не рассказывайте хозяину о моем минутном недомогании и о нашем разговоре. Мануйлов не разрешает общаться с посетителями усадьбы, беседовать с ними можно только на хозяйственные темы.

– А разве мы беседовали? – улыбнулась я. – Не помню этого.