ГЛАВА 17
Я вышла на улицу, купила в ближайшем киоске бутылку минеральной воды, упаковку бумажных платков и старательно протерла лицо. Потом принялась звонить. Сначала Федотову, следом Боброву, но ни там, ни там никто не брал трубку. Зато у Савельева отозвался дребезжащий старческий голос:
– Алле! Алле!
– Позовите, пожалуйста, Юрия Константиновича.
– Так на работе Юрка, – пояснила бабушка.
Стараясь говорить как можно более убедительно, я заявила:
– Вас беспокоят из магазина «М-видео». Юрий Константинович просил предупредить его, когда в продажу поступит телевизор «Филипс суперстар».
– Ничего не знаю, – бормотала женщина, – он меня никогда в известность о планах не ставит.
– Как нам быть? – притворно вздохнула я. – Прибыл только один аппарат по старой цене. Завтра уже другую поставят. Мне бы знать, возьмет он телевизор или нет? А то желающих полно!
– На работу позвоните, – наконец сообразила бабка.
Тихо ликуя, я прогундосила:
– Так телефон только домашний.
– Пишите, – распорядилась старуха.
Радуясь, что так ловко добилась своего, я быстренько потыкала пальцем в кнопки и услышал бодрое:
– Фирма «Стройвест», здравствуйте.
– Позовите, пожалуйста, Юрия Константиновича.
– Не вешайте трубку, – вежливо ответил почти детский голос, – сейчас переключу.
Раздалась заунывная мелодия, потом приятный баритон:
– Слушаю.
– Юрий Константинович?
– Да.
– Вы никуда не уйдете?
– До семи на месте, а что?
– Хочу подъехать.
– Приезжайте и спасибо за обращение в «Стройвест».
Записав адрес, я рванулась в метро.
У компании «Стройвест», судя по всему, отлично шли дела. В помещении был только что сделан качественный ремонт, а в кабинете, где находилось место Савельева, стояло два роскошных офисных стола с компьютерами. За одним элегантно одетая девушка, возившаяся с клавиатурой, подняла голову:
– Кого-то ищете?
– Юрия Константиновича.
– Он вышел за сигаретами, – пояснила служащая. – Я не могу ничем помочь?
– Нет, нет, спасибо.
– Тогда садитесь и подождите.
Я устроилась на высоком крутящемся стуле и увидела под стеклом на столе Савельева довольно большую фотографию. Юноша с приятным, даже красивым лицом обнимает девушку, похожую на ангела.
– Надо же, – вздохнула я, – какая пара, любо-дорого посмотреть.
Девушка оторвалась от монитора.
– Где?
Я ткнула пальцем в стол:
– Это Савельев такой красавец? Что же он в вашей конторе делает? С подобной внешностью следует идти в кино или модельный бизнес.
– Увидели бы вы его три месяца тому назад, так вздрогнули бы, – ухмыльнулась девица.
– Почему?
– У Юры было огромное родимое пятно на лице, – пояснила девчонка, – страх божий. Его начальство даже к клиентам не допускало. А в апреле взял отпуск, возвращается… Все прямо на пол попадали. Ален Делон, да и только. И даму сердца себе нашел, манекенщицу, словом…
В этот миг дверь распахнулась, и влетел парень. Живьем он выглядел еще симпатичнее, чем на фото.
– Вы ко мне?
– Юрий Константинович?
– Можно просто Юра, – отмахнулся юноша. – Ну и что у вас? Дом строим? Дачу?
Я окинула его внимательным взглядом. Крохотный, едва заметный, ниточный шрамик тянулся от левого уха вниз.
– У меня вопрос не по строительству.
– Да? – удивился Юра. – Весь внимание.
– Мы можем поговорить с глазу на глаз?
Девушка, сосредоточенно щелкавшая «мышкой», встала и со вздохом произнесла:
– Пойду кофе попью.
Я подождала, пока она закроет дверь, и сказала:
– Меня прислал профессор Чепцов.
– Кто?
– Хирург-косметолог.
– Ах, Феликс Ефимович, – обрадовался парень, – как он поживает?
«Спасибо, хорошо, вчера умер», – чуть было не ляпнула я, но вовремя прикусила язык и ответила:
– Пока нормально. Понимаете, у меня проблема.
– Какая?
– У сына на лице огромное родимое пятно, советуют делать операцию, а я боюсь, вдруг хуже станет. Вот Феликс Ефимович и посоветовал с вами потолковать.
Секунду Юра смотрел на меня в упор, потом зачем-то начал рыться в ящике. Я приуныла. Сейчас он возмутится, вспомнит про соблюдение врачебной тайны и, между прочим, будет прав. Доктора не имеют никакого права рассказывать одним больным о проблемах других…
Но Юра достал какое-то фото и протянул мне:
– Смотрите.
Я бросила взгляд на снимок и невольно вздрогнула. На меня смотрело изуродованное отвратительным бордово-синим пятном лицо.
– Знаете, – вздохнул Юра, – с детства не фотографировался, а мама дома зеркал не держала. У нее только в пудренице одно крохотное было. Хотела меня от травм душевных уберечь. Только куда там! Люди такие злые. На улице чуть ли пальцем в меня не тыкали, в школе дразнили. Девушек у меня не было. Ну какая пойдет с таким уродом? И на работу брать не хотели. У меня диплом МИСИ с отличием, английский, немецкий свободно, компьютер…
Но кадровики, едва взглянув на Юру, сразу находили убедительную причину для отказа. Кое-как парень пристроился в «Стройвест», но к клиентам его не допускали. Однако в начале марта сразу пятеро служащих слегли с гриппом, и Юре пришлось заниматься с клиенткой, решившей строить дом.
Почти неделю он делал всякие расчеты, подсказывая Юлии Валентиновне, между прочим, известной эстрадной певице, как лучше оборудовать ванную и кухню, какой паркет долговечнее, растолковал разницу между оцинкованной и черепичной крышей. Словом, расстарался, как для себя.
Юлия Валентиновна, дама неопределенного возраста, из тех, что при правильном освещении сходят за восемнадцатилетнюю, никакого неудовольствия от того, что ее обслуживает урод, не выказала. Была мила, часто шутила, а когда Юра передал все нужные бумаги в отдел, который начал непосредственно заниматься строительством, поблагодарила Савельева и вручила ему конверт. Внутри лежали триста долларов и визитная карточка Чепцова.
– Извините за бестактность, – вздохнула Юлия Валентиновна, – но обязательно сходите к Феликсу Ефимовичу на консультацию. Он бог, способный сделать с лицом абсолютно все.
Юра поколебался неделю и отправился в клинику. Профессор обнадежил: можно попробовать. Но названная цена поразила Юру. Таких денег у него не было. Феликс Ефимович понял настроение парня и развел руками:
– Увы, мы коммерческое предприятие.
Юра вышел на улицу, сел в скверике на скамейку и неожиданно зарыдал. Даже в детстве, когда злые сверстники дразнили мальчишку, он не плакал. А тут просто зашелся в истерике, сморкался в платок, пытался остановить слезы, но не мог. И тут ему на плечо опустилась большая, какая-то уютно-теплая рука.
– Поднимайся в мой кабинет, – велел Чепцов.
– Он сделал мне операцию совершенно бесплатно, – объяснил Юра, – ни копейки не взял. Сказал только, что пригласит студентов, будет учить их на моем лице. Но мне было все равно…
Феликс Ефимович велел Юре сфотографироваться накануне вмешательства.
– Оставишь на память, – улыбнулся профессор.
– Он еще слегка поправил нос и форму рта, – говорил Юра, – Феликс Ефимович просто гений, он изменил мою судьбу, сделал за несколько часов из урода красавца. Я благодарен ему по гроб жизни. После операции был готов в клинике языком сортиры мыть! Эх, вам не понять, что это такое, когда снимают бинты и видишь нормальную кожу! А сыну скажите, пусть не сомневается, у Чепцова не бывает накладок, ему руки золотые достались и ангельская душа!
Я покинула «Стройвест» со спокойной совестью. Если кто и задумал убить Феликса Ефимовича, то только не Юра.
Пошатавшись бесцельно по центру, я съела от тоски два пломбира в вафельных стаканчиках, выпила пакетик сока и потаращилась на разнообразные товары в попадавшихся по дороге магазинах. Время от времени терпеливо набирала номера Федотова и Боброва, и каждый раз в ухе раздавались равномерные гудки. Часов в семь приуныла окончательно. На дворе стоит дождливый июнь. Большинство москвичей съехали на дачи или подались на море… Может, и нужные мне мужики плещутся где-нибудь в Средиземном море? С чего я взяла, что заказчик будет ждать исполнения своих приказов? Нанял убийцу с похитителями и отвалил!
– Да, – резко прогремело в ухе, – говорите, слушаю…
От неожиданности я забыла, чей номер набрала, Боброва или Федотова.
– Николай Евгеньевич?
– Здесь такой не проживает.
– Ой, простите, позовите Руслана Михайловича.
– Слушаю.
– Мне ваш телефон дал профессор Чепцов Феликс Ефимович, хирург, в клинике которого вам делали операцию.
– О, Феликс, – воскликнул Руслан Михайлович, – какой ужас, такая страшная смерть!
– Можно мне к вам подъехать?
– Зачем?
– Ну, понимаете, несколькими днями раньше погибла его жена, Ольга Леонидовна Зверева, она работала вместе с…
– Конечно, знаю, – перебил мужчина, – наркоз давала, милейшая дама!
– Осталась девочка – подросток, Алиса. И мы вот тут завели подписной лист, словом, кто сколько сможет, бывшие клиенты, сотрудники… Жаль ребенка, осталась совсем без средств.
– Естественно, приезжайте, – пригласил Бобров, – жду, адрес знаете?
Трясущимися от возбуждения руками я записала необходимые координаты и сказала:
– Если часа через полтора?
– Отлично, – подтвердил собеседник, – никуда уходить не собираюсь.
Не теряя времени, я влетела в книжный магазин и в отделе писчебумажных товаров купила бланк «Ведомость зарплаты». Получив линованный листочек бумаги, мигом забежала на почту и быстренько оформила «подписной лист». Сначала написала несколько пришедших на ум фамилий, потом проставила напротив них цифры: 800, 900, 1000, накарябала закорючки, долженствовавшие изображать подписи… Дело за малым, нужна печать!
Выйдя на улицу, я огляделась по сторонам и увидела магазин «Медтехника». Черт возьми, это то, что надо!
Внутри небольшого помещения мирно читала газетку девчонка лет двадцати. Увидев меня, она крайне оживилась:
– Какой профиль интересует? Гинекология, стоматология?
Я оглядела стеклянные витрины, где громоздились непонятные и от этого устрашающие аппараты, призванные помочь врачу в нелегком деле борьбы с болезнями.
– Нет, косметическая хирургия.
Девчонка отложила «Космополитен», выдвинула ящик из-под прилавка, и я увидела штемпельную подушечку и круглую печать. Конечно, в каждом месте, где торгуют электроприборами, мебелью, да вообще любыми товарами, обязательно есть штемпель. Как же без него оформить гарантийный талон?
Продавщица вытащила довольно пухлый каталог и сообщила:
– Сейчас для косметических хирургов только молотки для ремопластики, но, если желаете, закажите необходимое вам по каталогу.
Я оперлась на прилавок и принялась с умным видом перелистывать глянцевые страницы.
Не знаю, как у вас, а у меня душа каждый раз уходит в пятки, когда, войдя в кабинет к доктору, вижу разложенные в изумительном порядке всяческие железки, которые скорей всего начнут засовывать в мой организм. С одной стороны, вроде и понимаешь, что доктор не желает сделать больно пациенту, наоборот, хочет облегчить страдание. Но с другой… Уж слишком такой набор напоминает картину «Допрос в подвалах инквизиции».
Каталог, предназначенный для «лицевых» хирургов, выглядел отвратительно. Какие-то штуки, больше всего похожие на ложки-щипцы, которыми хозяйки вытаскивают из кипятка яйца, совочки, разнообразные пилы, молотки… Ей-богу, такое ощущение, что просматриваешь товары для лесорубов… Затем пошли совершенно непонятные аппараты…
Я тяжело вздохнула.
– Подобрали что-нибудь? – спросила девушка.
– К сожалению, не вижу нужной вещи…
– А что хотите?
– Феррокапамонитор.
– Что? – захлопала глазами продавщица.
Я вдохновенно повторила:
– Ферромономонитор.
– Вроде только что по-другому назвали, – ошарашенно пробормотала девчонка.
Да уж, следовало придумать что-нибудь попроще, а то сама запомнить не могу.
– Нет, нет, все правильно, – принялась я выкручиваться, – просто и так, и так называют. Феррокапомонитор. Стоит десять тысяч долларов, могу заплатить прямо сейчас, наличными, если, конечно, эта штука у вас имеется.
– Пойду спрошу у начальника, – наконец произнесла долгожданную фразу девица.
С этими словами она поднялась и исчезла в глубине лавки. Я мгновенно схватила печать и шлепнула ею два раза по «подписному листу». Вышло замечательно
Не успела я закрыть сумочку, как девица вернулась.
Вместе с ней пришел мужчина лет сорока.
– Извините, – сказал он, – мы о таком даже не слышали. Для чего этот монитор служит?
– Он нужен для контроля за некоторыми манипуляциями во время лицевых операций.
Начальник развел руками.
– Увы!
– Да уж, – выпалила я, находясь на пороге, – далеко нам еще до Европы. Обязательно закажите монокапомитор, полезнейшая вещица!
Руслан Михайлович выглядел так, что я испугалась, когда гора мышц высотой под два метра отворила мне дверь. Издали хозяин походил на туго набитый мешок, увенчанный по недоразумению странно маленькой головой с встопорщенным ежиком коротко стриженных волос.
– Проходите, – басом велел он и толкнул плечом дверь в комнату.
Я двинулась внутрь и ахнула. Три стены квадратного помещения занимали витрины со стеклянными дверцами, все полки которых были забиты кубками, медалями и хрустальными вазами…
– Да, – удовлетворенно пробасил Руслан Михайлович, – борец. Вот, всех победил, все, что можно, завоевал и ушел из большого спорта с гордо поднятой головой.
– Ну и выставка, – восхищалась я, – никогда ничего подобного не видела. Ух ты!
Руслан Михайлович, тронутый моей детской непосредственностью, начал вытаскивать кубки и делиться воспоминаниями. Улучив момент, я, как бы между прочим, поинтересовалась:
– А к Феликсу Ефимовичу зачем ложились?
Борец потер затылок:
– Так ведь, когда борешься, о морде не думаешь, а на арене всякое случается… Уши мне поломали, нос, да и по челюсти один раз так вмазали, что прикус изменился. И так-то я не красавец был, а уж стал… Ну прямо Тарзан из джунглей, народ на улицах шарахался. Фигура у меня солидная, рожа зверская, небось думали, бандит бандитом. Вообще-то и с такой физиомордией можно жить, только я жениться собрался… Вот и пошел к Феликсу Ефимовичу. Он в свое время Наденьке Михайловой, спортивной гимнастке, когда та с бревна упала, сделал сложнейшую операцию. Так не поверите, она еще красивей стала. Ну, где ваш лист? Сколько там люди дают?
Он повертел в руках бумажку.
– Ага, значит, около тысячи. Ну и я столько же, чтоб потом не говорили, что Бобров пожадничал… Да и девчонку жаль…
Он подошел к секретеру и зашуршал бумажками.
– У вас к Феликсу Ефимовичу никаких претензий не было? – на всякий случай, поинтересовалась я.
Борец спокойно ответил:
– Так какие ж претензии? Сделал все ловко, условия у них в клинике хорошие, медсестрички приветливые, врачи классные… И больно особо не было, может, неприятно чуть. Только в спорте хуже случается, я терпеть привык. И недорого, вполне подъемно. Нет, хорошее место, я туда еще парочку ребят отправил. Да, жалко Феликса Ефимовича. В «Московском комсомольце» писали, баллон с кислородом вроде бы там взорвался?
– Я кивнула.
– Ежели чего, – продолжал Руслан Михайлович, – звоните, помогу завсегда девчонке. Теперь в Спорткомитете работаю, у нас лагеря есть, можно на каникулы пристроить.
И он протянул белый конверт.
– Тут ровно тысяча.
Мне показалось неудобным пересчитывать при нем деньги, и я просто убрала конверт в сумочку.
– Простите, можно от вас позвонить?
– Без проблем, – согласился Бобров.
Я набрала номер и услышала тихий голосок, почти писк.
– Алло.
– Позовите Николая Евгеньевича.
– Слушаю.
– Вас беспокоят из клиники Чепцова.
– Прекрасно, – оживился мужик.
– Почему? – удивилась я.
– Сам собирался звонить, чтобы узнать, что теперь со мной будет! – произнес загадочно Федотов.
– Можно к вам приехать? – Валяйте.
Я записала адрес, простилась со спортсменом, дошла до метро и села в поезд, следующий до «Красносельской». Ноги гудели, и поясница начала ныть. Устала я страшно, да к тому же захотела есть. За весь день в желудке побывало только мороженое и сок… Хорошо бы перекусить. Я раскрыла сумочку, где-то в глубинах валяются карамельки, запихнула одну под язык, чтобы обмануть голод. Руки нащупали конверт. Вот незадача, обманным образом получила от приветливого Руслана Михайловича тысячу рублей, нехорошо получилось. Ладно, завтра же отвезу деньги Алисе.
Я машинально приоткрыла конверт и уставилась на его содержимое. Ну ничего себе! По своей глубокой наивности я не написала в «ведомости» после цифр слово «рублей», не восемьсот рублей, а просто восемьсот. Руслан Михайлович же оперировал в своей жизни иными суммами, чем я. Ему и в голову не пришло, что «подписанты» давали «деревянные» денежки. В конверте зеленело десять стодолларовых бумажек.
