ГЛАВА 15
Домой я влетела в крайней степени возбуждения. Впрочем, Тамара, открывшая дверь, тоже пребывала в истерическом состоянии.
Увидев меня, она нервно хихикнула и пригласила:
– Проходи в гостиную.
Я влетела в комнату и увидела парадно накрытый стол, в центре его огромный торт с фруктами и горы булочек. При виде еды желудок противно заворочался. Нет, выпечки совершенно не хочется, но не просить же при гостях тарелочку геркулесовой каши. Тем более когда у нас в комнате такая дама!
Незнакомая пожилая женщина выглядела словно оживший персонаж картины из моего детского учебника истории «Барыня в гостях у крепостных». Высокая, худощавая, она сидела, совершенно не сгибая спины. Ее каштановые волосы были самым аккуратнейшим образом уложены в старомодную прическу с легким начесом. Очевидно, избрав лет тридцать тому назад этот имидж, она осталась ему верна. Лицо казалось абсолютно ненакрашенным и радовало глаз нежной гладкой кожей, розовыми губами и легким персиковым румянцем. Но я одно время работала в доме моделей и хорошо знала, сколько стоит косметика, дающая такой естественный эффект. Под стать лицу оказалась и одежда. Элитный светло-бежевый костюм и изумительная шелковая блуза оттенка «мокрый песок». Руки без малейших признаков старческих пигментных пятен демонстрировали безупречный маникюр. Ловко подпиленные ногти покрывал слой лака интеллигентного колера «кофе с молоком». И пахло от мадам соответственно: простенько и со вкусом – духами, которыми она скорей всего пользуется всю жизнь, – «Шанель ь 5», старая добрая классика, творение бессмертной Коко.
И только взгляд – жесткий, цепкий, слегка злой – портил впечатление. Но воспитана гостья была идеально. При виде меня ее губы расплылись в самой приветливой улыбке, обнажив блестящие, великолепно сделанные коронки, а хорошо поставленный голос произнес:
– Спасибо вам, дорогая Виола, за то, что пригрели Ирину. Это только в России могут выписать женщину с новорожденным ребенком на улицу. Варварство!
– Ну здесь, мамуля, ты не права, – пробасил сидевший в кресле высокий полный мужчина, – в Америке тоже не станут в клинике держать, выставят за дверь. Там, знаешь, как «Скорая помощь» действует? Примчится, воя сиреной, на место происшествия и сразу вопрос задаст. Угадайте какой?
– Ваше самочувствие? – предположила Кристина.
Говоривший рассмеялся:
– Вот и не попала. «Назовите номер вашего страхового полиса!» Между прочим, состоит из двенадцати цифр. Так бедные американцы знают его назубок, без сознания и то пробормочут. У них дети еще и имени своего не выучили, а номер полиса мгновенно сообщают:
– Это ужасно, – простонала дама.
– Знакомься, Вилка, – сказала Ирина напряженным голосом, – Анелия Марковна, мама Дани, – и, обернувшись к мужу, добавила: – А это сам Даня.
– Очень приятно, – пробормотала я и села у стола.
«Надеюсь, что булочки не слишком сладкие. Ну, почему мои не подали к столу сыр?» – подумала я про себя.
– Еще чаю, Анелия Марковна? – любезно предложила Томуся.
– О, душечка, спасибо, – ответила та, – обычно не позволяю себе две чашки на ночь, в нем содержится танин, крайне вредная вещь для сосудов, а нам, старушкам, следует заботиться о здоровье.
– Вы совершенно не похожи на старуху, – выпалила Кристя, – бабушки такие все сморщенные, согнутые, беззубые…
– Спасибо, детка, – усмехнулась Анелия Марковна, – стараюсь держать марку. Могу даже поделиться кое-какими секретами. Замечательно, например, действует маска из огурцов…
Разговор плавно перетек на новинки косметики. Потом Анелия стала интересоваться, где в Москве лучше приобретать питательный крем…
Я тихо жевала третью булочку, сдобренную корицей. Нормального ужина не дождаться, так хоть набью живот тестом.
Примерно через час стало ясно: в присутствии милейшей Анелии никому нельзя и слова вставить. Нет, дама вела себя совершенно безукоризненно, но стоило кому-либо открыть рот, как она моментально вопрошала:
– Простите, нельзя отворить форточку? Очень душно.
Или:
– Очень прошу, закройте окно, свежо стало.
И еще она, безусловно, была великолепной рассказчицей.
– Мой муж, – щебетала дама, – отец Данилы, гениальный ученый. Он сумел расшифровать критские надписи. Вы слышали, конечно, о них?
– Нет, – шепнула Кристя, – я нет.
– Боже, невероятно, – закатила глаза Анелия, – и о чем только составители школьных учебников думают. Слушайте.
Род Пешковых, по словам дамы, очень древний. Корни теряются где-то в десятом веке. На протяжении многих десятилетий в семье существовала традиция. Старший сын становился военным, младший шел в священники. Делалось это для того, чтобы не дробить состояние, не раздавать его в несколько рук. Так что сын-первенец получал от семьи все. Следующим не слишком везло. Девочкам давали приданое и выдавали замуж за приличных людей, продолжателями рода Пешковых их не считали. Оно и верно, выйдя замуж, девушки получали иную фамилию и уходили в другую семью. Но вот парадокс. Именно младшие сыновья, вынужденные вести монашеский образ жизни, и прославили род Пешковых. Один сделал перевод Библии, другой стал гениальным иконописцем, третий – великим предсказателем, а Андрей Пешков принял мученическую смерть от варваров и был канонизирован православной церковью.
Начало ХХ века Пешковы встречали большой зажиточной семьей. Потом случился октябрьский переворот. Сотни дворянских семей разметало по всему свету, некоторые фамилии исчезли с лица земли, но не Пешковы. Наверное, дед Даниила обладал звериным чутьем, потому что мигом принял советскую власть и уехал из Москвы жить в городе на Волге, там ему просто не мешали. Иван Пешков был переводчиком древних текстов и физически обитал в ХХ веке, а мысленно находился в Древней Греции. Никакие политические страсти его не волновали, а в быту он был поразительно неприхотлив. Мог часами работать в нетопленом помещении при свете керосиновой лампы или свечки. Качество еды его не волновало, впрочем, наличие пищи тоже. Главное, чтобы не кончались бумага и чернила.
Большевики таких блаженных не трогали. Ленин даже велел выдавать кое-каким ненормальным ученым продуктовые пайки. Иван Пешков имел широкую известность в среде переводчиков, а ссориться с мировой общественностью не хотели даже коммунисты.
Так Пешковы и выжили, сохранив все семейные традиции. И хотя огромного состояния уже не существовало – доходный дом и усадьба были конфискованы, – члены семьи трепетно сберегали традиции. Младшие сыновья становились священнослужителями, старшие же теперь не шли в военные. Они занимались наукой. Михаил, младший сын Ивана, имел приход в Новгородской области. Старший, Степан, стал, как и его отец, переводчиком. Знал в совершенстве семь живых языков, плюс латынь и древнегреческий. Именно Степан, женившийся на Анелии, снискал мировую славу. В начале 60-х годов он доложил на международном конгрессе, что таинственные письмена, обнаруженные археологами еще в девятнадцатом веке на острове Крит, расшифрованы.
Мир историков загудел. Степана принялись наперебой приглашать в разные страны. Они объехали с Анелией в 60-е годы почти весь земной шар. Их принимали президент Французской республики и английская королева. Причем происходили эти триумфальные поездки во времена, когда даже экскурсионные группы, отправляющиеся в Болгарию, сопровождал сотрудник КГБ, а советские граждане, желавшие поехать в Венгрию, должны были проходить перед выездом комиссию райкома партии, члены которой, старые партийцы, морально устойчивые товарищи, задавали коварные вопросы типа:
– Назовите столицы всех союзных республик. Либо:
– Что такое Конституция?
Пешковы ездили самостоятельно. И теперь, на закате жизни, Анелии Марковне, не проработавшей ни дня, было что вспомнить.
– Когда мы со Степочкой прибыли в Париж, – вылетали из ее рта круглые фразы, – то шел дождь, и шофер раскрыл огромный зонт. А встречал нас сам…
Речь лилась и лилась. На присутствующих она действовала гипнотически. Нас словно погрузили в глубокий транс. Все слушатели сидели с вытаращенными глазами и слегка покачивались в такт мерным речам. Я заметила, что Даня с отсутствующим видом глядит в одну точку, Ирина борется со сном, а Томочка изо всех сил пытается изобразить внимание.
Внезапно раздался низкий звук. Дюшка, до этого спокойно сидевшая у стола, вдруг подняла морду вверх и завыла.
– Что это с ней? – осеклась Анелия.
Я хотела было сказать правду: «Собаку укачало», но лицемерно произнесла совсем другую фразу:
– Она просит булочку.
– А, – протянула гостья и сообщила, – теперь вы понимаете, сколь сильна традициями семья Пешковых, никто из ее членов их не рушил. Старший сын – ученый, младший – священник.
– Ну да? – удивилась Тома. – А вы? У вас же один Даня?
– Кто сказал? – изумилась Анелия. – У Даниила есть брат Сергей. Вернее, его звали так раньше, сейчас он – отец Иоанн, у него приход в Сибири. Вот и Ирочка должна обязательно родить двух мальчиков. У Пешкова не может быть бесплодной жены.
Даня преспокойненько налил себе чаю. Я не нашлась, что сказать. Впрочем, Ира тоже молчала, за весь вечер они с мужем сказали от силы пару слов. Томуся, пытаясь загладить неловкость, принялась усиленно потчевать гостей.
В этот момент раздался звонок. Я машинально глянула на часы – десять вечера. Кристя побежала открывать. Через секунду она вернулась и поманила меня пальцем.
Я вышла в коридор в ахнула. Возле вешалки, слегка покачиваясь, стояла малолетняя мамаша Костика. Звягинцева Раиса Петровна, 1982 года рождения. Возле ее ног валялась отвратительно грязная сумка, некогда нежно-голубого, а теперь серо-буро-малинового цвета.
– Чего тебе надо? – весьма грубо поинтересовалась я.
Небесное создание громко икнуло. По коридору поплыл омерзительный запах. Коктейль «Александр III».
Только не подумайте, что это соединение французского коньяка с шампанским! Отнюдь нет, «Коктейль Александр III» – это смесь одеколонов «Саша» и «Тройной», а название «продукту» придумал писатель Венедикт Ерофеев.
– Чего явилась?
– Дык на поезд билетов нет, – пробормотала юная алкоголичка, – мне спать негде.
– У нас не гостиница!
– Одну ночку только, – бубнила девица, – вот туточки, на коврике, завтра, честное благородное, уйду, ей-богу.
Но долгая жизнь среди алкоголиков научила меня не верить ни единому слову, произнесенному в пьяном угаре.
– Убирайся.
– На улицу гонишь, – зашмурыгала девчонка носом, – родственницу в подъезд вышвыриваешь!
– В каком мы, интересно, родстве, а?
– Мать я твоему ребенку, – прогундосила пьянчуга и, быстрым жестом отпихнув Кристю, ввалилась в гостиную.
Мы кинулись за ней. Увидав нахалку, плохо держащуюся на ногах, Тамара побледнела, а Ирина, инстинктивно почувствовав опасность, прижала к себе Костика.
– Здравствуйте, – вежливо сказала Анелия Марковна, явно обрадованная появлением на горизонте нового, «необстрелянного» слушателя.
– Костик, – засюсюкала Рая, протягивая руку к младенцу. – Золотце мое, кровиночка.
– Как это? – удивилась Анелия, – чего она говорит?
– Не видите, пьяная, – быстро ответила Томуся. – Вилка, уведи ее!
Я потянула Райку за руку. Не тут-то было, девчонка упиралась изо всех сил и орала:
– Сыночка отняли, купили ироды у матери родной…
– Что она говорит? – поинтересовалась дама.
Я лихорадочно думала, что сказать, с тревогой наблюдая, как лицо Иришки начинает заливать синева. Тамара первая сообразила, как поступить. Моя подруга человек исключительной, можно сказать, патологической честности. Врать она не умеет, у нее просто не получается говорить неправду. Поэтому представьте мое изумление, когда Томуся закатила глаза и принялась вдохновенно вещать:
– Ах, дорогая Анелия Марковна, в семье не без урода. Раиса – родная дочь Виолы. Бедная моя сестра родила девочку очень рано, без мужа. Любила, конечно, безоглядно, все разрешала… И вот результат – дочь начала пить в четырнадцать лет! Как напьется, буянит, глупости несет, прямо уши вянут, правда, Кристя?
Кристина кивнула и добавила:
– А еще дерется, вещи из дома тырит, вот ее и отселили на другую квартиру.
– Естественно, – пела Томочка, – нигде не учится и не работает, сидит у матери на шее.
– Как деньги кончаются, – подхватила Кристя, – сразу назад и давай у Вилки клянчить…
– А та дает, – докончила Тамара, – мать все-таки, жалостливая… Уж извините, никак не предполагали, что сегодня явится. Эй, Раиса, хочешь пятьсот рублей?
– Ясное дело, кто ж откажется, – промямлила пьянчуга.
– Иди уж с матерью, – вздохнула Тома, – она сейчас даст, не позорь нас перед гостями!
– Она мне не мать, – качалась Рая.
Я подхватила ее под локоть.
– Двигай, дочурка, в спальню, кошелек там.
Кристина ухватила алкоголичку за другую руку, и вместе мы вытащили упирающееся убожище в прихожую.
– Какой ужас, – сказала нам вслед Анелия Марковна, – вот уж несчастье, так несчастье. Впрочем, в Лондоне мы как-то раз…
Поняв, что начался следующий виток охотничьих историй, я вцепилась Раисе в плечи:
– А ну, говори, где живет твоя мать? Куда ехать собралась?
– Так в Качалинске, – почти трезво ответила девчонка, – в полночь с Казанского вокзала, только билетов все равно нету!
– Кристя, бери ее сумку, – велела я.
На проспекте я принялась ловить машину. Ехать в метро с пьяной бабой не хотелось. Чтобы она не орала, пришлось купить в ларьке банку джина с тоником и сунуть ее в грязные лапы Раи. Та принялась высасывать горькую жидкость и временно утихомирилась.
Поезд до Качалинска уже стоял на третьем пути, когда мы подволокли Раису. В одиннадцатом вагоне нам отказали, в десятом тоже, в девятом молодая бойкая девица в синем форменном костюме задумчиво произнесла:
– Напарница заболела, аппендицит приключился, по скорой отправили. Могу вашу красавицу в служебном купе на верхней полке провезти.
– Лучше под полкой, в отделении для чемоданов, – зло прошипела я.
Проводница радостно засмеялась:
– Достала небось вас. Только за дешево не возьмусь.
– Сколько?
– Сто долларов.
Тяжело вздохнув, я полезла за кошельком. Мне, чтобы заработать такую сумму, надо дать десять уроков, но оставлять Раису в Москве нельзя. Так и будет каждый день приходить. Небось через неделю Ирина, Даня и Анелия Марковна уедут, тогда и подумаем, как поступить с Райкой.
– Еще водки купите, – потребовала девушка.
– Зачем?
– Проснется, буянить начнет, я ей бутылку и суну.
Мы сгоняли в буфет и купили две самые дешевые поллитровки.
Когда поезд, моргнув красными фонарями на последнем вагоне, исчез вдали, мы с Кристиной устало побрели в метро. Сев в почти пустой вагон Кольцевой линии, я, брезгливо оглядывая спавшего напротив бомжа, запоздало возмутилась:
– Ну вы и хороши с Тамарой! Сделали из меня мать алкоголички!
Кристя открыла сонные глаза и пробормотала:
– А чего, такое бывает сплошь и рядом. По-моему, здорово вышло, естественно.