ГЛАВА 12
Ирочке тридцать девять лет, и двадцать один год из них она работает в прокуратуре. Пришла восемнадцатилетней девочкой после курсов машинописи. Сначала просто печатала документы, потом окончила вечернее отделение юридического института и стала трудиться по профилю.
Службу в прокуратуре девушка выбирала по велению сердца: очень хотела бороться с преступностью, делать окружающий мир чище и красивее. Но жизнь быстро развеяла иллюзии, и к тридцати пяти годам Ирина стала тяготиться работой. Многие из ее сокурсниц давным-давно побросали следовательский хлеб и разбежались кто куда. Одна стала весьма удачливым адвокатом, другая успешно занялась бизнесом, третья подруга – Зоя – просто вышла замуж, быстренько родила одного за другим троих мальчишек и теперь, совершенно счастливая, сидела дома по уши в детских колготках.
Ирина не завидовала ни адвокатессе, ни бизнесменше. И у той, и у другой личная жизнь не сложилась, мужей не было, да и детей они не завели. Но стоило подумать о многодетной Зое, как она испытывала острый укол в сердце.
По молодым годам, когда люди ищут себе пару и вьют семейное гнездо, Ирочка целыми днями пропадала на работе, желая искоренить в Волгограде преступность. Когда в окно постучался четвертый десяток, женщина спохватилась, ей стало ясно, что ее кавалеры теперь либо разведенные мужики, либо вдовцы с детьми. Как раз против детей Ирочка ничего не имела, ей страстно хотелось ребенка. Давным-давно, в двадцать лет, она сделала аборт и последнее время часто плакала. Ну зачем тогда послушалась маму, говорившую:
– Куда тебе рожать? Мужа нет! Плодить безотцовщину?
«Нет, – думала Ирина, глядя бессонными ночами в незанавешенное окно, – надо было родить. Сейчас бы сыну или дочке исполнилось уже девятнадцать. А так и мама умерла, и мужа не нашла, и ребеночка нет…» Но судьба услышала плач одинокой женщины и послала Ирине неожиданное счастье.
Свидетелем по одному из дел проходил милый, интеллигентный Даниил Пешков. Даня преподавал историю в университете, заведовал там кафедрой, женат никогда не был… У них начался роман.
Уже сделав предложение, Даня привел Ирину к себе домой, знакомиться с мамой. Увидев Анелию Марковну, Ирочка сразу поняла, отчего он до сих пор ни разу не сходил в загс с любимой девушкой.
Мама приняла будущую невестку в гостиной, обставленной старинной мебелью из тяжелого красного дерева. Сев на краешек крайне неудобного стула, обитого темно-синим шелком, Ирина выслушала торжественную речь, суть которой была проста: любая девушка сочла бы за честь оказаться невесткой в семье Пешковых, но счастье выпало на долю Ирины, и она должна принимать все усилия к тому, чтобы Даня был счастлив.
– Я всегда помогу, – вещала Анелия Марковна, – жить вы, конечно, будете со мной. Ну зачем тебе, деточка, заниматься домашним хозяйством? Работай себе спокойно, а главное – роди мне внука или внучку, род Пешковых не должен угаснуть.
Ирина только кивала, не рискуя спорить с будущей свекровью. Честно говоря, она мечтала совсем о другой жизни, думала: Даня переедет в ее крохотную квартирку, потом у них родится ребенок, а еще лучше два, и станет она печь мужу пироги. Ира страстно хотела заниматься домашним хозяйством и мечтала бросить опостылевшую службу.
Но вышло иначе. Жить они стали в огромной нелепой квартире Пешковых. По гулким пяти комнатам ходили сквозняки, а в большой ванной новобрачная постоянно мерзла. Горячий воздух никак не хотел согревать обширную кубатуру. И к плите свекровь ее не подпускала.
Любая попытка Ирины замесить тесто оканчивалась одинаково. Попробовав изумительно вкусную выпечку, на которую Ирочка была удивительной мастерицей, Анелия Марковна хвалила и пироги, и торты, но потом вечером ей делалось плохо. Дама валилась в кровать с сердечным приступом, начиналась суматоха, приезжала «Скорая»…
Наутро свекровь, лежа в постели, вздыхала:
– Теперь могу умирать спокойно. Данечка в надежных руках, я больше никому не нужна – готовлю хуже Ирочки…
Пришлось Ирине предоставить кухню Анелии Марковне. Впрочем, мать Дани решала в доме все – менять ли занавески на новые, покупать ли ковер…
Как-то раз Ирина принесла прехорошенькую кастрюльку – красненькую, с белыми цветочками. Свекровь пришла в полный восторг и торжественно поставила новое приобретение на плиту. Но, когда Ирина на следующий день вернулась с работы, абсолютно почерневшая кастрюля валялась в помойном ведре.
– Извини меня, бога ради, – воскликнула Анелия Марковна, – наверное, совсем старая стала. Поставила супчик варить и вышла в магазин…
Больше Ирина не предпринимала никаких попыток для улучшения быта.
Даня слушался маму во всем. Иногда он обнимал Ирочку и говорил:
– Мамуля, конечно, деспот, но ты уж уступи ей, будь умней, я очень люблю тебя.
Ирина только вздыхала. Она тоже любила Даню, и Анелия Марковна в конечном итоге не делала ничего ужасного, наоборот, она ни разу не поругалась с невесткой, а, если в гости заглядывали подруги свекрови, из ее рта лились бесконечные похвалы в адрес девушки. Но почему-то, когда Анелия Марковна вечером садилась за пианино и принималась распевать романсы, у Ирины начиналась нервная дрожь.
Самым же неприятным оказалось не это. Ирочка никак не могла забеременеть. Через два года после свадьбы она пошла к гинекологу и получила вердикт: детей не будет. Так Ирине аукнулся первый и единственный, сделанный в ранней юности аборт.
Ирочка обежала всех местных светил. Пила таблетки, делала уколы и всякие малоприятные, подчас болезненные процедуры, ездила в санаторий…
Однажды она вернулась домой неожиданно рано, около трех дня. Тихо вошла в квартиру и внесла сумку с продуктами в чуланчик. Анелии Марковне стало тяжело ходить по магазинам, и теперь она вручала невестке по утрам список. Холодильник у них стоял в маленькой темной комнатке, прилегающей к кухне.
Не успела Ира достать из кошелки пакет молока, как раздался голос мужа:
– Вот Наташенька Рогова давно на меня заглядывается. Хорошая девочка, молодая, здоровая…
– Ты женат, – ответила Анелия.
– Так развестись можно, – спокойно пояснил Даня, – детей-то нет, и она мне не родит, сколько лечилась, и все зря. Что же получается, род Пешковых угаснет? Ирочка прелестная детка, но, увы, больная, а Наташка абсолютно здорова!
Анелия молчала, и у Иры тревожно сжалось сердце.
Она проскользнула в прихожую и нарочито громко хлопнула дверью;
– Ирочка, ты? – крикнула Анелия.
Минут через пятнадцать Ирина, улучив момент, спросила у мужа:
– Что это мама какая-то взволнованная, о чем вы говорили?
– О ерунде, – отмахнулся Даня, – обсуждали развод Литвиновых.
Ирочка едва сдержалась, чтобы не заплакать. До сегодняшнего дня муж никогда от нее ничего не скрывал.
Потом она стала замечать явные признаки охлаждения со стороны супруга, а Анелия Марковна, наоборот, стала сахарно-приветливой и без конца хвалила невестку. Один раз даже попросила испечь эклеры, и Ирочка перепугалась. Значит, Пешковы и впрямь задумали избавиться от нее. Женщина знала, как вернуть любовь мужа. Нужно было родить ребенка, мальчика, но это-то как раз никак и не получалось.
В октябре Ирине дали крайне запутанное дело, и она была вынуждена сидеть на работе допоздна. В один из дней она без конца звонила Дане на мобильный и спрашивала:
– Ну, как ты там без меня?
– Не волнуйся, Ариша, – спокойно отвечал муж – сижу работаю. И не трезвонь все время на сотовый.
– Так по домашнему Анелия Марковна разговаривает, – вздохнула Ирина.
Это была правда. Свекровь могла часами висеть на проводе.
– Работай спокойно, не дергайся, – ответил Даня, – мы уже поужинали с мамой, ты когда вернешься?
– Не раньше полуночи, – вздохнула Ирина.
– Не уходи с работы одна, – распорядился супруг, – поздно уже, заеду за тобой ровно в ноль часов, идет?
Но Ирина сумела освободиться в девять. Тихо радуясь, она, не позвонив Дане, решила сделать ему сюрприз. Даниил обожал сладкое, и Ирина помчалась в кафе «Ласточка», работающее круглосуточно. Там торговали восхитительными пирожными. Пробегая мимо ярко освещенного окна «Ласточки», Ирина заглянула внутрь и остановилась, словно налетев на стену. За одним из столиков сидел любимый муж в компании молодой и здоровой Наташи Роговой.
Ирина не зря работала следователем. Женщина мгновенно забежала в подъезд дома, стоящего напротив кондитерской, и набрала номер Даниного мобильного. Ей было прекрасно видно, как супруг вытащил телефончик.
– Да, – раздался такой родной голос.
– Как у тебя дела?
– Иришенька, не волнуйся, – засмеялся муж, пододвигая к Наташе блюдо с пирожными, – пишу себе спокойно, а мама по телефону треплется, не трать больше деньги зря, душенька, приеду в полночь, жди, родная.
Ирина отсоединилась, потом потыкала ледяными пальцами в кнопки:
– Алло, – пропела Анелия Марковна, – квартира Пешковых.
– Позовите Даню, – попросила Ира.
– Сейчас, ангел мой, – преспокойно ответила свекровь и положила трубку на стол.
Спустя пару минут, она ответила:
– Извини, он в туалете, сейчас перезвонит.
Ириша нажала на красную кнопку и уставилась в щель между створками подъезда. У Дани опять затрезвонил мобильный. Супруг, понятно, переговорил, потом начал нажимать кнопки. Ирочкина трубка зазвенела:
– Прости, милая, в туалете сидел, – как ни в чем не бывало, сообщил Даниил, – слушаю тебя.
– Можешь приехать за мной пораньше?
– Конечно, когда?
– Через час.
– Отлично.
Ирина вылетела из подъезда и понеслась в прокуратуру. В ее голове мигом оформился план. Она решила бороться за свое счастье до конца и знала, что скажет мужу.
К машине Ира спустилась внешне абсолютно спокойная.
– Удалось освободиться? – улыбнулся муж.
– Даня, – строго сказала Ира, – нам надо поговорить.
– Что случилось? – испугался ученый.
– Была сегодня у врача…
– Ты заболела?!
– Наоборот, выздоровела, – ответила Ирина, – у нас будет ребенок, надеюсь, мальчик, хотя и девочка тоже хорошо.
Даниил, чуть не врезавшись в дерево, кинулся обнимать жену.
Утро Ирина начала с визита к Карине Разуваевой.
Та, доктор наук, профессор, лучший в Волгограде акушер-гинеколог как-то вляпалась в жутко неприятную историю и чуть не стала подследственной. Но Ирина сумела найти истинного виновника преступления, и Карина постоянно повторяла:
– Если будет нужна моя помощь, приходите, обязательно помогу.
Ирина вошла в кабинет и попросила:
– Заприте дверь.
Около двух часов они с Кариной обсуждали план. Разуваева бралась все оформить. В Волгограде искать отказного младенца не стали. У Карины нашлись знакомые в Москве.
– На чужой роток не накинешь платок, – объяснила гинеколог. – Еще проболтается кто, а Москва огромная.
Первые три месяца Ирина старательно изображала беременную. Демонстративно кидалась на соленое, морщилась при виде торта с кремовыми розами и громко стонала в туалете, приговаривая:
– Ой, как выворачивает, сейчас умру!
Потом она купила автозагар и нанесла его неаккуратными, толстыми мазками на лицо. Получилось удивительно натурально, самые настоящие пигментные пятна неприятного коричневого оттенка.
Ирине повезло. Вообще говоря, Карина предполагала положить женщину на сохранение, чтобы муж не заметил оставшегося без изменения живота. Но тут Дане выпал уникальный шанс. Его работы по исследованию древних русских текстов неожиданно привлекли внимание сотрудников университета в Пенсильвании, и Даниилу прислали приглашение на полугодовую стажировку в Америку. К чести Дани, он очень не хотел ехать, боялся оставить беременную женщину. Но Ирина буквально уломала супруга.
– Данечка, нам понадобятся деньги, ребеночек – дорогое удовольствие.
Когда поезд унес супруга в столицу, Ирочка, несмотря на то, что была атеисткой, перекрестилась. Обмануть Анелию намного легче, той и в голову не могло прийти ощупывать медленно растущий живот невестки.
В марте Ирочка выбила себе командировку в Москву, в Академию МВД для повышения квалификации. Ей пошли навстречу, о «беременности» женщина коллегам не сообщила. С Анелией она перезванивалась и даже скатала пару раз домой, продемонстрировать «живот».
Наконец наступил май. Все шло изумительно, все по плану. Позвонила подруга Карины из роддома. Поступила девочка-подросток четырнадцати лет, ребенок ей не нужен. Ира легла в тот же роддом. Сколько стоило Карине устроить всю эту ситуацию – женщина не знала. Разуваева не взяла с нее ни копейки. Как по заказу, на свет появился мальчик.
Ирина позвонила Анелии и разрыдалась в трубку:
– Роды прошли раньше срока, но дитя здорово, я в больнице.
Анелия Марковна принялась суетливо квохтать, спрашивая о наличии у родильницы молока.
– Не могу к тебе приехать, – причитала свекровь, – как же ты там одна!
– Ничего, ничего, – ответила Ира, – через две-три недели выпишут.
Облом случился под самый конец, чуть ли не в момент передачи мальчика. Неожиданно появилась мать малолетней родильницы и забрала внука. С Ирой чуть не случился инфаркт. Как назло, подходящих кандидатур не было. Целую неделю Ирина ждала, не захочет ли кто-нибудь избавиться от младенца. Случилось два отказа, но у обеих родильниц были девочки, а Ира поспешила сообщить свекрови о рождении мальчика.
Можно было, конечно, сказать, что ребенок умер… Но тут пришло сообщение от Дани. Узнав о рождении сына, ученый прервал командировку и собирался вылететь в Москву.
Ирочка в ужасном состоянии ушла из родильного дома.
Ее стажировка в Академии МВД закончилась в тот день, когда она легла «рожать». Ехать домой в Волгоград она не могла. По счастью, в телефонной книжке у нее был записан адрес Олега Михайловича Куприна, когда-то приглашавшего ее в гости…
– Отдайте мне Костика, – шептала Ира, – умоляю, я его выращу, воспитаю, ну зачем он вам?
Тома молчала, честно говоря, у меня тоже не было слов.
Внезапно Кристя заревела. Ирина сползла со стула на пол, встала на колени и протянула к нам руки:
– Умоляю, иначе останется только из окна прыгать!
– Не надо из окна, – быстро сказала я.
– Пожалуйста, забирай Костика, – прошептала Тамара, – наши мужчины ни о чем не знают, ни Семен, ни Олег, а мы никому не расскажем.
– Никому, – эхом отозвались мы с Кристей.
– Вот только документы нужны, – пробормотала Томуся.
– Без проблем, – отозвалась Ирина, – мне их в роддоме дадут.
– Звони свекрови, – велела я, – говори, что выписали, сообщи наш телефон и адрес, а потом соединяйся с мужем.
– Я скажу, – лихорадочно бормотала Ирина, набирая цифры, – я скажу, что Виола училась вместе со мной в Академии МВД.
Спустя пять минут она повесила трубку и растерянно пробормотала:
– Даня завтра вылетает в Москву, а Анелия Марковна тоже едет в столицу. Они договорились встретиться в Шереметьеве и думали сразу отправиться в роддом. Что мне делать?
– Ничего, – спокойно сказала я, – адрес ты им наш сообщила?
Ириша кивнула.
– Вот и чудесно, – вступила в разговор Томочка, – можешь ложиться в кровать, Костика устроим рядом…
– Можно мне его сейчас забрать? – прошептала Ира.
– Конечно, – улыбнулась Томуся, – он твой.
Иришка ринулась в спальню, но на пороге затормозила:
– Погодите, а деньги?
– Какие? – поинтересовалась я.
– Триста долларов! Ну те, за Костика!
Подруга вздохнула:
– Мы тебе его дарим, просто так.
Внезапно Ирина побледнела и беззвучно съехала на пол.
Сначала нам показалось, что женщина потеряла сознание, но потом я поняла: Ирина плачет.
Вечером, вернее ночью, я ворочалась в кровати с боку на бок. Сон не шел, в голове крутились самые разные мысли. Костику будет хорошо у Ирины, завтра днем Тома съездит в родильный дом и возьмет необходимые справки. Только бы девчонка, родившая мальчика, не заявилась к нам и не потребовала отдать ей сына. Хотя – не отдадим и точка, пусть попробует! Может, это и незаконно, но что за судьба ждет мальчика у матери-алкоголички? А в Волгограде он получит полноценную семью.
Неожиданно мысли перекинулись на другой объект.
Однако как странно. Ну зачем Ольге Леонидовне, вполне обеспеченной даме, самой мыть окна? К тому же, у нее есть домработница… Неужели наемная сила не могла протереть стекла?
Однако в смерти Зверевой есть еще много непонятного. Скажите, вы когда-нибудь сами протирали стекла? Я делала генеральную уборку принадлежавшей нам с Тамарой хрущобы два раза в год: на Пасху и к первому сентября. Естественно, тогда же мыла и окна. И как всякая хозяйка знаю несколько простых правил. Первое: никогда не следует наносить на стекла воду, в которой разведен стиральный порошок, да еще в такой концентрации. Над пластмассовым тазиком в квартире Зверевой стояла пышная шапка белых пузырьков. Подобный раствор потом не смыть никакими силами. К тому же сейчас в продаже полно средств, облегчающих нелегкий труд стеклопротирщицы: от дорогих – «Алиса» и «Мистер Мускул» – до копеечной отечественной «Хозяюшки».
Второе. Никогда нельзя заниматься этой утомительной процедурой, если солнце бьет прямо в глаза: на стекле останутся полосы. И уж совершенно противопоказано делать это вечером, при электрическом освещении: ни за что не протрешь окошечко до блеска.
И третье. Ни в коем случае не становись на подоконник босыми ногами.
Ольга Леонидовна нарушила все прописные истины, что вызвало мое искреннее недоумение. Ладно бы идея навести порядок принадлежала ее дочери Алисе. Неопытная девушка-белоручка, выросшая в доме, где чужие руки застилают кровати, подают еду и моют посуду… Откуда ей знать, как обращаться с окнами? Но Ольга Зверева? Валя говорила, будто баба разбогатела всего лишь лет пять тому назад. Неужели она дожила до сорока с лишним лет и ни разу не мыла окна? Да быть этого не может! Но главное – это почему все-таки взялась сама за тяжелую и грязную работу?
Я встала с кровати и распахнула окно. На улице моросил теплый дождик. Хотя, может, и ничего странного. Есть у нас с Томочкой хорошая подруга, отличный хирург и великолепная хозяйка Оксана. Зарабатывает она хорошо, больные записываются к ней в очередь и, естественно, благодарят после удачно проведенных операций. Оксанка вполне может отдать сто долларов тетке, которая избавит ее от мытья сортира и чистки ковров. Но наш хирург предпочитает лично носиться с пылесосом по квартире, а на все мои вопросы отвечает:
– Никто все равно не уберет так, как я. И не приготовит!
Насчет готовки, это точно! Вспомнив парочку изумительных блюд, которыми Ксюша потчует гостей, я вздохнула и тихонечко, стараясь громко не шлепать тапками, поползла на кухню. Сделаю себе пару бутербродов! Может быть, Ольга Леонидовна обожала мыть стекла и не доверяла это священнодействие прислуге?..
Сжевав хлебцы с сыром и колбасой, я села возле стола и принялась вертеть в руках сахарницу. Так, если предположить, что некто, инсценировав несчастный случай, помог бедной Зверевой совершить последний в жизни прыжок, значит… Значит, я иду по правильному следу. Не зря видеокассета с записью операции хранилась у несчастной Полины в таком странном для подобной вещи месте, как сливной бачок. Ох, делают в этой клинике нечто такое, что стоило жизни двум людям: Зверевой и Полине. И вообще, как они связаны между собой.
В этот момент сахарница выпрыгнула у меня из рук и шлепнулась на пол. Раздалось тихое «блям», керамическая плошечка распалась на несколько неаккуратных кусков. На шум прибежали Дюшка, Клеопатра и Сыночек. Любопытные киски уселись на буфете и принялись с интересом разглядывать, как я заметаю остатки симпатичненькой вещички на красный совок. Дюшка радостно трясла хвостом: столько сахара и весь на полу!
– Ну уж нет, моя дорогая, – пробормотала я, – этот сладкий взрыв пролетит мимо тебя. Собакам нельзя столько сладкого, и потом там могут находиться очень мелкие осколки…
Взрыв! Сахар, ставший из белого сероватым, ссыпался вновь на пол, но я не заметила, что опустила руку с совком вниз. Взрыв произошел в тот момент, когда Полина села в машину ярко-красного цвета, припаркованную возле гастронома на Петровке. И случился этот ужас буквально в двух шагах от челюстно-лицевой клиники. Она расположена во дворе этого магазина.
