Глава 35

Думаю, всем понятно, что разработки Олега Петровича носили гриф «Совершенно секретно» и ученый не имел права рассказывать, над чем трудится, не посвященным в тайну лицам. Но Инна Леонидовна знала абсолютно все об изысканиях мужа. Как только дочка-школьница шла спать, супруги усаживались на кухне и начинали шепотом обсуждать служебные дела химика Медведева. Семья проживала в хорошей квартире, со стандартной, еще советской, планировкой, санузел там соседствовал с кухней. А теперь признайтесь, кто из вас лет в двенадцать-тринадцать не прокрадывался поздним вечером в туалет, чтобы подслушать разговоры предков, узнать, не говорят ли родители о ваших школьных проблемах…

Я на секунду прервала свой рассказ и посмотрела на женщину, сидевшую за столом. У той на лице застыло спокойное выражение, словно она слушала занимательную, но совершенно не относящуюся к ней историю. Ладно, продолжим…

Ирочка тоже оказалась посвящена в тайну работы отца. В конце своего пространного письма Инна Леонидовна указала: «Хочу, чтобы все поняли, какими важными для страны исследованиями занимался мой муж. Олег Петрович был гений, никто его разработки закончить не сумеет. И пожар вспыхнул не случайно, его подстроили Ирина с мужем. Уходя из отчего дома, дочь крикнула отцу: «Не имеешь права делать мне замечания, ты убийца, готовишь яды, которые будут душить людей. Ненавижу тебя! Только посмей сделать нам с Андрюшей плохо, враз разнесу твою ведьмину лабораторию!» Я не хочу жить, зная, что моя дочь лишила жизни своего великого отца, осиротила науку и подорвала безопасность государства». И в том же письме был детально описан предшествующий выпаду дочери скандал.

Дело о пожаре в лаборатории вел… Георгий Павлович Варганов. И он же разбирался с суицидом Инны Медведевой. В первом случае следователь ничего подозрительного не усмотрел. Эксперт пришел к выводу, что на столе ученого взорвалась одна из установок, в которой шел синтез некоего вещества, что и вызвало пожар. Смерть Инны тоже не посчитали насильственной, криминалисты в один голос заявили: самоубийство. Папки с документами сложили и отправили в архив, где им предстояло лежать нетронутыми. А потом Роберт Троянов спросил себя: «Во рту трупа Арины Обнорской остались сине-фиолетовые пятна. Где я читал о подобных отметинах?»

А видел наш компьютерных дел мастер сообщение о следах, когда просматривал дело Андрея Геннадьевича Молокова, экспертиза указывала на их наличие на слизистой оболочке полости рта убитых шоферов. Маленькая деталь: до женитьбы на Ирочке Молокова у жертв бандитов ничего такого не обнаруживали. Ядом водителей начали потчевать после того, как дочь Олега Петровича стала счастливой женой. Потому и возникло у Троянова предположение: может, Инна Леонидовна была права? Вдруг Ирочка вовсе не нежная ромашка, а верная помощница супруга? Она рассказала Андрею, над чем работает отец, и они похитили из лаборатории все имеющиеся там варианты ядов, а потом подожгли помещение?

Возникли и другие вопросы. Например, почему Варганов, найдя многостраничное послание в доме самоубийцы Инны Медведевой, изъял его основную часть? Да скорее всего Георгий Павлович давно прикормлен Молоковым и служит бандиту. Тогда по какой причине следователь не передал Андрею Геннадьевичу обличающее его послание тещи для уничтожения? Зачем сохранил документ? Ну, тут ответ найти несложно: если служишь преступникам, надо иметь компромат на них, и Варганов старательно копил «папочку» на Молокова. Она и сейчас хранится у Георгия Павловича, в ней много интересного.

Теперь обратимся к другой истории, которая, на первый взгляд, никак не связана с Ариной Обнорской.

Четверо людей разного возраста и воспитания, но объединенные желанием изменить свою жизнь к лучшему, находят в пустынном месте джип, в прямом смысле слова набитый долларами. Они поделили между собой двадцать миллионов и разбежались. Маргарита Друзь, Юрий Фофан и Вадим Пряхов, не думая о том, что им может грозить опасность, начинают жить в свое удовольствие. А вот Лора Павловна Селезнева ведет себя поумнее. Она меняется биографией и документами со своей подругой, тоже Лорой Павловной Селезневой. Расчет дамы прост: тот, кто захочет разыскать деньги, найдет не ее, а полную тезку и начнет спрашивать у той, куда подевалось богатство. Но проходит несколько лет, а хозяин капитала не объявляется. Лаура, так предпочитает называть себя Лора Павловна, успокаивается. И зря. Потому что остальные члены славной компании вдруг стали исчезать.

А теперь – внимание! Юрий Фофан накануне пропажи закатывает скандал дочери Зинаиде и зятю Степану. Те в ответ ругаются с антикваром, чего никогда ранее не случалось. Степан, рассказывая об этом случае, очень удивлялся – казалось бы, с чего они все неожиданно полетели на реактивной метле? Еще родственники отмечают, что в квартире Юрия Николаевича попахивало геранью. И после посещения тестя у Степана заболела голова, а Зинаида стала как пьяная и на следующий день на работе почувствовала недомогание. После скандала Зину мучит совесть. Она звонит отцу, чтобы извиниться, но тот отвечает ей как автомат: «Хорошо». Женщина решает, что он выпил, и больше не нервничает. Потом Юрий Николаевич сам соединяется с дочерью и безучастным голосом рассказывает, где лежат мешки с деньгами. Когда дочь нашла отца на кладбище, тот был в бессознательном состоянии и через пару дней умер.

Маргарита Друзь незадолго до своего исчезновения набрасывается на лучшую подругу и партнера по бизнесу. Повод к скандалу пустяковый – та купила новую мебель в приемную. Во время выяснения отношений Кнаббе ощущает запах герани и едва сдерживается, чтобы не кинуться на компаньонку с кулаками. А на следующий день она чувствует себя разбитой, у нее мигрень.

Вадим Пряхов ни с того ни с сего кидается на свою любовницу. Люся Малышова делает сожителю замечание: «Фу, ну и гадостный ты себе парфюм купил. Воняет геранью, как у бабки в избе». Фотограф звереет, выкидывает Малышову из квартиры, а манекенщица, в принципе спокойная, воспитанная девушка, впадает в ярость. На следующий день Люся заболевает, как ей кажется, гриппом – у нее подскакивает температура, возникает слабость.

Только с Лорой Павловной Селезневой ничего подобного не происходит. Она очень эмоциональна, иногда выясняет отношения с любовником, но тут же уносится домой. Он привык к такому поведению подруги, у них даже выработался ритуал: Лора убегает, но спустя некоторое время звонит Ивану Никифоровичу из своей квартиры. На следующий день все у них прекрасно. Поэтому, когда Селезнева в очередной раз сбежала, ее возлюбленный лег на диван и от усталости заснул. Ни запаха герани, ни припадков ярости, ни вообще чего-то из ряда вон выходящего не было.

Роберт Троянов постоянно задавал вопрос: «Зачем раздавать пропавшим людям грошовые статуэтки из неглазурованной глины?» И у нас не находилось ответа. А потом следователь Варганов отдал нам все письма Инны Леонидовны, и я сообразила: один из ядов, над которым прилежно работал Олег Медведев, проникал в организм лабораторного животного через дыхательные пути. Причем отрава пахла геранью, вызывала агрессию, затем апатию, болезнь и смерть. Правда, это похоже на то, что происходило с Друзь, Фофаном и Пряховым? Кто-то подсунул этим людям «Инин».

Но почему исключили Лору? Преступник не желал причинить вреда Селезневой? Ан нет, любимую женщину Ивана Никифоровича тоже ведь похитили. И тут меня осенило: фигурки! Ну как всучить человеку яд, который ему для достижения нужного эффекта требуется вдыхать не менее пяти-восьми часов?

Убийца нашел элегантное решение. Каждому из четверки дарилась статуэтка. Фофан получил экземпляр для коллекции, Друзь – награду от телепрограммы, Вадим – подарок на день рождения от важного в мире фэшн-бизнеса человека. Лора же столкнулась с «ученицей» и стала обладательницей «Венеры». Все сувенирчики, исключая богиню, были выполнены из неглазурованной глины. Что, если внутри них помещался яд? Он был в упаковке, которая медленно разрушалась. Такие «патроны» из саморастворяющихся материалов иногда используют поджигатели.

И мне вспомнилось, как диетолог Орнели говорил о микропорах в фаянсе. Тогда и стал понятен замысел преступника. Не покрытое глазурью изделие имеет по всей поверхности крохотные дырочки, через которые яд через определенное время начнет просачиваться наружу. Друзь, Фофан и Пряхов долго дышали отравой. Их знакомые и родные, став жертвой агрессии Маргариты, Юрия Николаевича и Вадима, убегали, но, тоже вдохнув запах герани, впадали в истерику, а потом плохо себя чувствовали. По счастью, им не досталось смертельной дозы. А что Лора? Арина, которую шантажом заставили раздавать фигурки, случайно разбивает ту, что предназначалась Селезневой, пугается – и хватает из музея «Венеру». Поэтому Лора и не была отравлена.

Теперь подумаем на другую тему. Чьи же двадцать миллионов растащила четверка? У нас есть ответ на этот вопрос: наркодилера Кирилла Игоревича Фонарева. Торговец должен был передать деньги Молокову, но его гонец умер за рулем, джип упал в песчаный карьер. Андрей Геннадьевич не верит Фонареву и убивает его. Олеся Фонарева, дочь распространителя дури, хочет отомстить за отца. Ей известно о нежном чувстве, которое осужденный руководитель преступной группировки испытывал к своей второй жене, и она приходит к мысли уничтожить Арину. Она шантажом заставляет Обнорскую разносить фигурки. Позже угощает ее ядом. А затем, не справившись с собственной яростью, начинает избивать ее мертвое тело розовой бейсбольной битой. В основном лупит по лицу. Изуродовав труп, Олеся уезжает. Умная, хитрая убийца оставляет в автомобиле документы Обнорской. Все, кроме загранпаспорта. На отсутствие последнего мы не обратили внимания, что понятно: мало кто просто так возит его с собой. Прикинувшись Ариной, Фонарева рассчитывает улететь в Париж, думая, что никто не станет искать госпожу Обнорскую, ведь полиции известно: та лежит в морге.

Неплохой ход, но он не сработал. Преступнице тотально не повезло с погодой, в Москве началась метель, все рейсы отменены. Олеся застряла в «стерильной зоне». Можно было, конечно, после прохождения ряда формальностей снова пересечь границу и уехать в Москву, но наша фигурантка не желает привлекать к себе внимание, надеется, что посадку вот-вот объявят. И она твердо уверена, что обвела вокруг пальца полицейских, использовав паспорт покойницы.

Пока мы ехали в Шереметьево, Роберт без устали носился по просторам Интернета и узнал массу интересного.

Теперь зададим вопрос. Откуда Олеся Фонарева знает про яд «Инин» и другой, тот, что оставляет пятна во рту? Где дочь Кирилла Игоревича добыла препарат, который имелся лишь в лаборатории Олега Петровича Медведева? Почему Арина, когда ей во время моего первого визита в редакцию позвонил некто по мобильному телефону, продемонстрировала нервозность и страх, не скрыв эмоции? По какой причине Обнорская посмеивалась при виде Фонаревой, которая усиленно ее копировала, и не делала Олесе замечаний? Боялась шантажистки? Но ведь Арина не знала, что ее преследует коллега по работе: звонивший тщательно скрывал свою личность.

И вот, на мой взгляд, наиболее интересная деталь. Зачем Обнорская велела Рябикиной устроить для участницы проекта, то бишь для меня, экскурсию по офису? Арина же знала, что Ксения непременно поведет меня в музей и заметит пропажу «Венеры». А ведь именно Арина разбила керамический горшок, предназначенный Лоре, сама же и унесла дурацкую статуэтку Мэта Харриша. Кроме того, замредактора договорилась с каким-то скульптором об изготовлении копии и вот-вот должна была получить ее. То есть, по идее, Обнорской следовало сделать все, чтобы мы с Ксенией не шлялись по редакции. Можно было придумать сто причин, по которым гостье не следует заглядывать в музей. Да хотя бы просто запереть его на ключ. Но нет, Арина спокойно говорит об экскурсии. Почему? Я знаю ответ, но озвучу его чуть позднее.

В отчете о вскрытии тела Обнорской есть интересная деталь. Глеб Валерьянович, очень аккуратный, вдумчивый эксперт с большим опытом, отметил, что на кисти трупа есть особая примета – круглый шрам. А теперь вспомним Степана и Зину, повествующих о своей ссоре с Юрием Николаевивичем Фофаном:

– Папа порой нес чушь. Он заметил, что у девушки, передававшей ему балерину, около большого пальца на руке была круглая отметина, явно след от сведенной татуировки, поэтому и обозвал ее дурой.

Собственно говоря, из-за его высказывания и разгорелся семейный скандал.

Но ведь Обнорская рассказала мне, что это она передавала всем фигурки, а у Арины кисти рук совершенно чистые. Я обратила внимание на роскошный браслет, змею, обвивавшую запястье журналистки, и восхитилась украшением. Обнорская стала демонстрировать его со всех сторон. Отлично помню, никаких круглых или других шрамов у нее не было.

Другой нюанс. Ксения Рябикина недолюбливает Олесю, считает ее выскочкой, наглой нахалкой. Она рассказала мне, как недавно вошла в лифт, ехавший вниз, и натолкнулась на Фонареву, державшую в руках пакет. В подъемнике пахло геранью. Ксения, как всегда, решила поддеть коллегу и с ехидной улыбкой поинтересовалась:

– Парфюм новый приобрела? Польский или российский? Дешево и сердито?

– Молчи! Еще раз раскроешь пасть – и зубов не останется! – заорала в ответ Олеся.

Рябикина испугалась. До этого дня Фонарева никак не отвечала на выпады коллеги, делала вид, что ее не задевают колкости, а тут вдруг такая злобная агрессия! Рябикина от страха вжалась в угол лифта. Тот, слава богу, затормозил на втором этаже, в него вошла диетолог Роза. Врач подергала носом, явно тоже учуяв цветочный запах, и сказала:

– Олесенька, ты руку порезала? У тебя кровь на пальце.

– Отстаньте! – взвизгнула девушка и выскочила из кабины.

Сложим вместе герань, агрессию, пакет, порез на руке Фонаревой и спросим: а вдруг Олеся везла разбитую фигурку? Вернее, тот самый керамический горшочек с цветами? Побоялась вышвырнуть осколки в редакции и потащила их на помойку на улице… Но ведь, если верить рассказу Обнорской, безделицу разбила она, Арина!

Теперь вернемся к трактиру «Голодный рыцарь». Почему я туда пошла? Обнорской позвонили по телефону, она молча выслушала, что ей сказали, демонстративно занервничала, я насторожилась, велела Роберту выяснить, кто звонил журналистке, и помчалась в кафе. Придется признать: преступник управлял мной, как марионеткой. Он, во-первых, знал, что победительница конкурса на самом деле начальница особой бригады, и затеял свою игру под названием: «Подставь Фонареву».

Даша, официантка в кафе, рассказала мне, что трубкой в кабинете директора воспользовалась блондинка, которая заказала на вынос два латте с ванильным сиропом и попросила вручить ее подруге письмо в незаклеенном конверте. Девушка запомнила адрес – Собачья Площадка. А ведь таковая улица ныне не существует! Еще посетительница попросила передать подруге, чтобы та подождала ее на парковке, на минус третьем этаже. Спустя некоторое время пришла вторая блондинка, заклеила конверт и ушла. Следом явилась я. А затем обнаружила в паркинге крайне взволнованную Обнорскую. Получается, что Арину вызвали в «Голодный рыцарь» лишь с одной целью – заставить ее облизать клапан конверта. Потом мы находим труп в машине и понимаем: Обнорскую отравили.

Прекрасно задуманный, хорошо разыгранный спектакль. Я не сразу сообразила, что в нем было несколько неувязок. Каюсь, я невольно помогла преступнику, попросив Роберта узнать, кто звонил Арине, и не уточнила когда. Троянов ответил эсэмэской с адресом кафе. Но Арине в моем присутствии звонили дважды. В первый раз она не проявила никаких эмоций, лишь посетовала на отвратительную сотовую связь. Зато во второй чуть в обморок не свалилась от волнения.

Во время нашей беседы в кабинет Арины вошла Олеся, у нее в руках был ящик с розовой битой и два стакана латте с ванильным сиропом. Фонарева сказала, что бегала в «Голодный рыцарь» за кофе, а еще ей передали набор для автомобилистки-блондинки, ну и так далее. Сейчас, вспоминая эту сцену, я понимаю, что мне откровенно намекали: Таня, смотри, Олеся ходила в трактир, заказала на вынос напиток, и у нее есть приметная розовая принадлежность для бейсбола. По убеждению преступника, Сергеева, побывав в кафе, поговорив сначала с официанткой, потом на парковке – с Ариной, а затем узнав, что Обнорскую забили битой, вспомнит о той сцене и решит, что виновница всего – Фонарева! Убийца думал, что наш эксперт не сможет установить, что жертву отравили, «Инин» ведь никому неизвестен. Человек, задумавший данное преступление, считает себя опытным кукловодом. И я в самом деле повелась – кинулась в кафе, потом на подземную стоянку… Все получилось так, как задумывалось.

Но вскоре у членов бригады зароились сомнения.

Когда мы ехали в аэропорт, я попросила Роберта уточнить, в какое время Арине поступил вызов из «Голодного рыцаря» и кто еще ей звонил в течение того утра. Выяснилось, что на личный, не служебный, мобильник замредактора в период с восьми до шестнадцати звонили всего один раз, из кафе. Разговор продолжался менее тридцати секунд и по времени совпадал с тем, когда Обнорская при мне твердила: «Алло, ничего не слышно…» Откуда же взялся второй вызов, тот самый, что выбил журналистку из колеи? А объяснение очень простое. У Арины, как и у меня, в телефон закачана программа «неожиданный звонок», то есть нажимаешь на кнопочку – и трубка звенит, хотя на том конце никого нет. Подноси аппарат к уху и говори что хочешь. Это первый косяк. Глупо было не подумать о проверке звонков. Вторая неувязка – письмо. Мы хотели его выловить, предупредили почту, но оно до сих пор не нашлось. Похоже, его и не бросали в ящик.

Вот так, сложив вместе свои косяки, мы поняли: найден изуродованный труп не Обнорской, а Олеси Фонаревой. Но где же тогда Арина? Да вот она, живая и здоровая!

– Думаю, вам надо перестать молчать. Мы же прекрасно видим, кто сейчас сидит перед нами в допросной. Честное слово, глупо так себя вести. Вы проиграли. Или всерьез думаете, что мы все разом ослепли, не узнаем вашего лица и до сих пор считаем, будто в морге находится труп заместителя Николаевой? Кстати, у Фонаревой на запястье и правда около большого пальца есть круглый шрам от травмы, полученной в студенческие годы.

Но женщина за столом продолжала изображать Снежную королеву.

– Хватит, Обнорская! – вскипел Иван Никифорович. – Я попросил своего приятеля устроить нашу сотрудницу Татьяну Сергееву в редакцию «Дом солнца». Мой знакомый позвонил Варганову и велел тому решить проблему. Да-да, вам крупно повезло. Следователь, в чьей нечестности у нас сейчас нет сомнения, тут же пообещал исполнить приказ и предупредил вас: «Будь осторожна, не знаю почему, но вашим изданием заинтересовалась особая бригада, просят пристроить их человека в проект по сбрасыванию веса».

– Вы начали свою игру, сделали все, чтобы подозрение пало на Фонареву, – влезла я в разговор. – На самом-то деле все наоборот! Это вы, Арина, шантажировали Олесю, которая тщательно скрывала от окружающих, чья она дочь, не желая, чтобы все узнали об ее отце-наркоторговце. С чего Обнорская взъелась на безобидную сотрудницу журнала, нам тоже понятно. Ведь Андрей Геннадьевич Молоков попал в тюрьму из-за Кирилла Игоревича Фонарева, который донес на него, сообщил мижевскому начальнику следственного управления, что безуспешно разыскиваемый главарь банды – всеми уважаемый преподаватель математики. Эта информация попала бы к Варганову, и милейший Георгий Павлович в очередной раз, как с пожаром в лаборатории и самоубийством Инны Медведевой, прикрыл бы вашего разлюбезного супруга. Но за день до откровений Фонарева Варганов улетел в Египет, отправившись в законный отпуск. А его заместитель, исполнявший временно обязанности начальника, сразу понял, какая золотая монета упала ему в руки. Так что, когда Варганов вернулся, Молоков уже содержался в СИЗО, откуда купленный следователь вызволить его не мог.

Сделав короткую паузу, во время которой Обнорская по-прежнему сидела молча, не шелохнувшись, я продолжила восстанавливать давние события…

– Однако Варганов выяснил, кто донес на Молокова, и передал информацию Андрею. Молоков во время этого разговора спокойно объяснил Варганову:

«Я был должен Фонареву двадцать лимонов гринов наличкой».

Я посмотрела на присутствующих:

– Теперь внимание!

Когда Арина писала письмо-признание от лица Олеси, то она переврала, как было дело, указала, что все наоборот, это Фонарев задолжал Молокову. Ну да понятно, почему она так поступила: чтобы мы не сомневались, почему Андрей донес на Кирилла: не получил денег и сдал ее отца. Арина в том письме ситуацию наоборот вывернула. А вот теперь надо рассказать, как же в реальности все было. Повторю объяснение Андрея, то самое, которое он дал Варганову: «За бабками Кирилл прислал своего верного Женю Лазарева. Я удивился, что парень без охраны приехал, но ничего не сказал. Коробки погрузили во внедорожник, Евгений ночью отбыл. До подмосковного городка, где жил Кирилл, часов пять-шесть езды на хорошей машине. Я позвонил Фонареву, сказал: «Птица летит». На следующий день он звякнул с сообщением: «Грач не прибыл». Мы встретились, поговорили. Я предположил, что Лазарев либо убит, либо сбежал с деньгами. Подчеркнул: нельзя было отпускать мужика одного. Короче, надо его искать. Кирилл кивал, соглашался, но, как я сейчас понимаю, решил, что я веду нечестную игру, мои люди напали на его верного помощника и забрали деньги назад. Поэтому Фонарев решил отомстить и донес на меня».

Тело Лазарева нашли уже после того, как Фонарев умер, а Молоков оказался под арестом.

Ирина Медведева была вовсе не наивной девочкой. Супруга главы банды убийц и грабителей – жестокий, умный человек с прекрасными артистическими способностями. Андрей Геннадьевич сразу понял, что Ирочка станет ему не только любящей женой, но и верной помощницей. У вас нет никаких моральных принципов и начисто отсутствует жалость. Что же касается любви, то ее вы испытывали лишь к одному человеку на свете: к осужденному на пожизненное заключение преступнику. Я не сомневаюсь, что именно вы рассказали Молокову, чем занимается ваш отец, и посоветовали поджечь лабораторию. Олег Петрович был недоволен зятем, мог скандалить, а зачем вам с Андрюшей привлекать к себе внимание? И самоубийство матери не особенно ранило душу дочери. На канском кладбище могилы четы Медведевых заросли бурьяном, там нет ни памятника, ни даже простого деревянного креста. Вы никогда не вспоминаете о родителях. Они ведь не приняли вашего избранника, следовательно, стали вашими врагами.

А вот за то, что Молоков оказался за решеткой, вы решили жестоко отомстить. Вы знали о той роли, которую сыграл Кирилл Фонарев в судьбе обожаемого вами мужа. Готова спорить, что информацией с вами поделился Андрей во время того неправомерного свидания. А искать Друзь, Пряхова, Селезневу и Фофана вам помогал все тот же Варганов. Кстати, его давно допрашивают в соседней комнате, и бывший следователь сдает вас с потрохами.

Да, вы хотели не только вернуть деньги, но и отомстить. Думаю, дело обстояло так. Кирилл Игоревич уже был мертв, зато осталась его дочь Олеся. Ей, журналистке, работавшей в маленькой газетенке, позвонил аноним и велел идти в «Дом солнца». А там ее приветливо встретила заместитель главного редактора. И вы начали свою игру, заставив ее вручать фигурки и задумав свалить ответственность за исчезновение людей на Фонареву, поэтому и поощряли наивное желание девушки походить на вас. По вашему плану, когда последний из четверки будет наказан, именно Олеся «убьет» Обнорскую и «покается» в преступлении. Вы придумали затею с фигурками, зная, что через несколько часов после вдыхания «Инина», когда первоначальная агрессивность пройдет, люди станут покорно апатичными и останется лишь перед рассветом явиться к ним домой – и послушный вашей воле человек безропотно пойдет за вами.

Первой жертвой стала Друзь. Вы отвезли Маргариту в укромное место и велели ей позвонить Кнаббе. Ведь таскать мешки с деньгами – тяжелое и опасное дело, черновую работу предстояло выполнить близким похищенного. Но Эрика Рудольфовна уехала в санаторий, причем, не желая после скандала общаться с подругой, поменяла мобильный номер. Вам пришлось самой вспарывать матрас и забирать доллары. Вам повезло: дома Кнаббе и Друзь стоят на отшибе, вас никто не заметил.

Так же получилось с Пряховым, Вадим ушел с вами беспрекословно. Потом вы дали ему трубку, велели соединиться с Люсей. Но Малышова, услышав голос обидевшего ее любовника, оборвала разговор и выбросила симку. Опять вам пришлось действовать самой. Впрочем, тут риска оказалось меньше, чем в предыдущем случае. Думаю, охранник в банке увидел у вас ключ и отошел в сторону. Он ведь не имеет права досматривать то, что вынимают из хранилища. К тому же секьюрити в зале ячеек не требует документов, только ключ.

С Фофаном наконец вышло как надо. Его дочь и зять привезли мешки куда было велено, на кладбище, за что и получили назад Юрия Николаевича. Вот только не стоит думать, что вы благородно выполнили обещание. Вы знали, что антиквар не жилец, он ничего не сможет рассказать, объяснить, где его держали, и решили: пусть с трупом возятся родственники.

А вот с Лорой получилось странно, да? Вы не знали, что Фонарева разбила горшок и, в полном ужасе от содеянного, схватила «Венеру». Олеся совершила феерическую глупость, но она потеряла голову от страха. И небось надеялась, что никто не узнает, кто украл ужасное творение Мэта Харриша. Вот почему вы совершенно спокойно велели Ксении проводить экскурсию, просто не подозревали, что приза в музее нет. А Рябикина, использовавшая любую возможность нагадить Олесе, историю про лифт рассказала. Надо отдать вам должное, услышав, как Фонарева везла в лифте пакет, а тот пах геранью, вы сразу поняли, что произошло, и, мгновенно взяв вину на себя, купировали начинающийся скандал…

– Где Селезнева? – не выдержал Иван Никифорович.

Арина переменила позу и вдруг впервые за время допроса спокойно сказала:

– Мы можем договориться. Вы сделаете кое-что для меня, а я расскажу, где тетка.

На лице шефа появилось злое выражение, и я быстро сказала:

– Арина, в вашем случае не стоит выдвигать условий.

– Почему? – пожала плечами журналистка. – Я сделала что хотела, они все наказаны. Деньги вам не найти. Пойдете на сделку – узнаете, где находится Селезнева. Не захотите – я отправлюсь на зону. И, кстати, предупреждаю: не стоит меня пугать, что окажусь в бараке с отвязными бабами, это на меня не подействует.

– Что вы хотите? – процедил босс.

– Свидание с Андреем, – ответила Арина. – Суточное.

– С ума сошла! – возмутился Иван Никифорович.

Обнорская пожала плечами:

– Ваше дело. Я встречаюсь с мужем, и вы получаете информацию. Нет – не получаете ничего. Бить меня бесполезно, пугать смертью тоже. Выбирайте. Я отвечу на все ваши вопросы, но лишь после того, как проведу двадцать четыре часа наедине с супругом. Если откажете, ни слова от меня не добьетесь.

Иван Никифорович встал и пошел к двери.

Не знаю, каким образом шефу удалось выполнить невыполнимое, кого он просил об услуге и как потом будет за нее расплачиваться, но через несколько часов Арину в сопровождении конвоя отправили на самолете на зону, где сидел Молоков. Вернувшись назад, она опять очутилась в нашей комнате для допросов.

– Получила, чего хотела? Теперь выкладывай, где Лора! – приказал Иван Никифорович.

Арина криво улыбнулась.

– Это наш последний разговор. Татьяна, вы на редкость сообразительны. И то, что не сразу разобрались в деле, не говорит о вашей глупости, просто у вас был достойный соперник. Я имею в виду себя. Если есть вопросы, задавайте, но сразу отмечу: все ваши умозаключения и догадки верны.

– Отчего столько времени проходило между вашими преступлениями? – поинтересовалась я. – Вы знали имена тех, кто украл деньги, раздобыть их адреса, я думаю, не составило труда. Почему вы не сразу разобрались со всеми, кто приложил руку к деньгам вашего мужа? Зачем было тянуть?

Обнорская поджала губы.

– Это очень личное, вас совершенно не касается.

– И все же отвечайте, – потребовала я.

Арина дернула плечом.

– Даты имели для меня огромное значение. Друзь, например, была отравлена в годовщину нашего с Андреем знакомства. Пряхов получил свое в день, когда Андрюша впервые признался мне в любви. Понятно? Я не хочу далее обсуждать эту тему, но повторю, для меня эти даты были крайне важны.

– Почему вы, сидя со мной в машине на парковке, рассказали о помощи Варганова? Неужели не понимали, что навлекаете подозрение на Георгия Павловича, столько помогавшего вам? – тут же поинтересовалась я.

Арина рассмеялась:

– Танюша, когда Варганов предупредил меня о появлении в редакции члена особой бригады, причем не простого сотрудника, а руководительницы, я сразу поняла: каким-то образом ищейки напали на мой след. И подумала: очень удачно, что это случилось только сейчас, когда все дела завершены и осталось лишь отправить на тот свет Фонареву. В моих-то планах было раззвонить о ее преступлениях, очень хотелось замазать мерзавку, пусть бы о ней говорили как об убийце и сволочи. А Георгий уже был мне не нужен. Я собиралась улететь в Париж, а оттуда – к сожалению, из Москвы прямого рейса в Буэнос-Айрес нет – рвануть в Аргентину. В Россию намеревалась вернуться через пару лет.

Я не поверила своим ушам.

– Вернуться в Россию?

Обнорская кивнула:

– Да. А для чего, по-вашему, мне понадобились украденные мерзкими людишками доллары, из-за которых моего мужа посадили? Не разграбь подлецы джип, Фонарев не донес бы на Андрюшу. Мы сейчас с ним могли бы гулять с нашим ребенком по Кипру. Я хотела освободить Молокова. Имея приличную сумму, можно и не такое провернуть. А Георгия следовало наказать! Не обрати вы внимания на мои слова о помощи мне Варганова, я бы вам перед отлетом имейл отправила с подробностями о следователе.

– В чем же он провинился? Ведь так верно служил и Молокову, и вам? – не поняла я.

Арина сжала кулаки.

– Георгий не вовремя уехал отдыхать в Египет, а из-за этого доносу Фонарева дали ход!

– Понятно, – пробормотала я. – А что должен был совершить Иван Никифорович? Вы, как всегда изменив голос, позвонили ему и потребовали: «Сделай что не сделал».

– Верно, – кивнула Арина. – Я же не знала, что Лора – любовница начальника вашей структуры. Сейчас объясню. То, что Олеся разбила фигурку, я поняла, лишь когда услышала рассказ Ксении о скандале в лифте, а из музея пропала «Венера». А раньше я терялась в догадках: почему «Инин» не подействовал на Селезневу. Мне пришлось колоть ей его.

– Колоть? – повторила я. – Делать укол?

Обнорская скорчила гримасу.

– Вы прямо как моя мама, к каждому слову придираетесь. «Инин» действует на все живые организмы одинаково: возникают агрессия и ярость, затем сонливость, апатия и полное послушание. Прекрасно помню, как отец рассказывал об этом матери после проведения испытаний на людях.

– Отраву проверяли на людях? – остолбенела я.

Арина расхохоталась:

– Ваша наивность, учитывая место работы, трогает до слез. Дорогая, Олег Петрович работал на спецслужбы. Да, яд тестировали на, как он говорил, «разумном материале». Но не будем углубляться в ненужные подробности. «Инин» существовал в двух видах – для инъекций и для вдыхания. Как действует второй яд, вы знаете. А первый работает иначе: после укола проходит всего минута, и наступает стадия полного послушания. Нет ни агрессии, ни ярости, ни апатии, вы сразу получаете абсолютно покорное существо, которое идет куда велено и честно отвечает на любые вопросы.

– Зачем тогда понадобилась история с фигурками? – буркнул Иван Никифорович. – Можно было уколоть жертву, допустим, в магазине, подождать чуток и увести.

– К сожалению, «Инина» для инъекций всего две дозы, – скривилась Арина. – Вот другого было в избытке. Я решила сохранить инъекции на форс-мажорный случай. С Фофаном, Друзь и Пряховым проблем не возникло, с Лорой же… Я приехала к ней во двор, позвонила по телефону и сказала: «Лора, спускайся вниз». Маргарита, Юрий и Вадим беспрекословно подчинились мне. А Селезнева вдруг спросила: «Кто это? Что случилось?» И я сообразила, что «Инин» не подействовал, пришла пора ставить укол.

– Как же вы выманили Селезневу? – звенящим голосом осведомился Иван Никифорович.

– Очень просто. Продолжила разговор, зашептала: «Лора, ты что, не узнаешь меня? Это я… Скорей, не могу подняться, плохо с сердцем. Спустись, помоги, я умираю». Если бы уловка не подействовала, я поднялась бы наверх. Но через пять минут Селезнева выскочила из лифта. Я поджидала ее в подъезде. Спустя шестьдесят секунд Лора покорно села в машину, и мы уехали. Я спросила у нее: «Где спрятаны деньги?» Она, будучи под воздействием «Инина», ответила правду: «На кухне. В буфете есть тайник».

– Черт возьми! – закричал Иван Никифорович. – Да, все верно, Лора хранила в шкафу под нижним ящиком свои сбережения. Свои! Она ничего не воровала! Тебе, гадина, надо было задать вопрос: «Где доллары, украденные из джипа?»

– Совершенно с вами согласна, – абсолютно не обидевшись на оскорбление, продолжала Арина. – Но я тогда не знала об обмене документами, поэтому действовала по привычному плану. Я приказала Лоре: «Назови телефон своего любовника». Она сказала номер, я набрала его, услышала сонный мужской голос и произнесла: «Если хочешь получить Лору назад, делай то, что та говорит!» – и передала трубку Селезневой. А ей заранее приказала: «Вели ему взять деньги из тайника, везти их на улицу Железный Тупик и оставить в брошенном гараже». Тетка так и сделала.

– Что? – взвизгнул Иван Никифорович. – Впервые об этом слышу!

– Вранье, – отрезала Арина. – Вы ей ответили: «Хорошо, прямо сейчас побегу».

– Не было такого! – взревел шеф.

– Я слышала собственными ушами, – стояла на своем Обнорская, – работала громкая связь.

– Ну нет же, нет! – твердил босс.

– Вы с какого телефона звонили? – спросила я у Арины.

– Специально купила номер, – пояснила та.

– Назовите его, – потребовала я. Затем нажала пальцем на кнопку в столешнице: – Роберт!..

– Слышал, понял, проверю, – прозвучало в ответ.

– По указанному адресу никто не приехал, – продолжала Обнорская. – Я позвонила мужику еще раз, сказала: «Сделай что не сделал».

– Ложь! Ложь! – закричал Иван Никифорович.

Арина развела руками:

– Какой смысл мне сейчас врать?

– А потом, уже после смерти Фонаревой, вы еще раз позвонили Ивану Никифоровичу? – уточнила я.

– Ага, – по-детски ответила жена бандита. – Захотелось, чтобы он понервничал, подергался.

– Иван Никифорович, какие последние четыре цифры мобильного номера, о котором никто, кроме вас с Лорой Павловной, не знал? – раздался из переговорного устройства голос Троянова.

– Тридцать два семьдесят восемь, – отчеканил босс.

– Обнорская звонила по нему два раза, – доложил Роберт. – Но с ее телефона был еще один вызов, самый первый. И тогда набрали тридцать два семьдесят семь. Этот номер принадлежит Ивану Борисовичу Губанову двадцати девяти лет, менеджеру агентства по устройству праздников. Я с ним уже связался. Губанов подтвердил: да, был среди ночи идиотский звонок. Сначала кто-то пищал, потом женский голос попросил взять из тайника деньги и куда-то их отвезти. Иван Борисович решил, что его, как обычно, разыгрывает ближайший друг, большой приколист, поэтому ответил: «Хорошо, прямо сейчас побегу», – и спокойно заснул.

– Какого черта ты трезвонила этому Губанову, а сейчас лжешь, что беседовала со мной?! – заорал босс.

Арина вытаращила глаза.

– Во, блин, ошиблась… Ткнула пальцем не туда… У меня сенсорный телефон, он без кнопок, цифры на клавиатуре близко расположены. Вообще-то я очень аккуратная, но тогда, значит, попала мимо. Глупо получилось! Надо же, какая нелепая история!

Мы с Иваном Никифоровичем молча смотрели на Обнорскую.

Я никак не могла поверить услышанному. Арина просто не туда ткнула пальцем? Столь простое объяснение не укладывалось в голове. Первым опомнился Иван Никифорович:

– Где Лора? Адрес!

Арина закатила глаза.

– Я ее отпустила. Я им всем подарила свободу. Я честный человек, держу свое слово. Сказала Зинаиде и Степану: «Привезете доллары – получите папашу назад». И всем ворам обещала: «Говорите, где деньги, и как только я их возьму, вы свободны». И они уходили.

– Куда? – подскочила я.

Обнорская округлила глаза.

– Я не спрашивала. Оставляла их на улице. Лору посадила на скамейку в парке около кафе «Голубой поросенок». Предварительно взяла у нее ключи и посетила ее квартиру, но в буфете нашла всего сто тысяч российских рублей.

Иван Никифорович начал медленно подниматься. И вдруг пошатнулся, стал падать, но я успела броситься к шефу, вцепиться в его плечи и закричать:

– Сюда! Скорей! Долго его не удержу!