Глава 30

– Кто там? – бдительно поинтересовалась хозяйка квартиры, не торопясь открывать. – Я никого не приглашала!

Я, понимая, что Селезнева сейчас рассматривает нас с Лизой на экране домофона, заулыбалась во весь рот.

– Лора Павловна, мы инициативная группа, собираем подписи жильцов под заявлением, хотим потребовать сменить нам управляющую компанию.

– Безобразие творится, – подключилась к разговору Елизавета, – счета растут, теперь мы еще должны платить за обустройство двора.

– Консьержек обещали, и где они? – возмущалась я. – Грязь и в лифте, и на лестницах.

Створка распахнулась, перед нами предстала симпатичная дама с модной стрижкой, одетая в черные брючки и бежевую тунику. Несмотря на то что Лора Павловна не ждала гостей, ее лицо украшал легкий макияж, а руки – несколько браслетов.

– Абсолютно с вами согласна, – церемонно произнесла хозяйка квартиры, – входите.

Мы с Лизой вошли в просторную прихожую.

– Разрешите снять куртки и обувь? – спросила Кочергина. – Заявление на пяти листах, вы же не станете его подписывать не глядя?

– Конечно нет, – ответила я за Лору, – ни один умный человек так не поступит. Мало ли чего на бумаге понапишут.

– Прошу вас, – любезно улыбнулась Селезнева. – Верхнюю одежду оставьте на вешалке, возьмите тапочки, они пластиковые, совершенно чистые.

Минут через пять мы очутились в большой гостиной, объединенной с кухней, и устроились за круглым столом. В отличие от апартаментов нашей Лоры, где на каждом шагу торчало по керамическому зайчику или фарфоровой собачке, на стенах висели постеры с изображением младенцев-ангелочков, а окна закрывали бордовые портьеры в рюшах и воланах, в жилище Селезневой номер два царил дух минимализма. Стеклопакеты были не прикрыты ни жалюзи, ни какими-либо шторами, в интерьере преобладали серо-белые тона, а из украшений была лишь одна абстрактная картина на стене – скопище разнокалиберных черных шаров на фоне желтой кирпичной кладки.

Лора выжидательно посмотрела на нас:

– Давайте заявление.

Я открыла сумочку, вынула оттуда настоящее служебное удостоверение (не то, в котором написано, что Татьяна Сергеева является преподавателем-репетитором в школе заочного обучения имени Успенского), раскрыла его и показала хозяйке.

Самообладание на время покинуло Селезневу.

– Что это значит? Вы не из инициативной группы жильцов? Обманщицы! Сейчас вызову полицию!

– Лора Павловна, в некотором роде мы представляем правоохранительные органы, – мягко произнесла Лиза, доставая свой документ.

Дама стиснула губы в нитку, внимательно изучила наши «корочки», потом, взяв себя в руки, попеняла нам:

– Не стоило комедию ломать. Отчего вы не назвались сразу правильно?

– На лестничной клетке четыре квартиры, – пояснила я, – дом современный, каждая входная дверь снабжена видеофоном. Не знаю, как ваши, а мои соседи весьма любопытны, обожают смотреть и слушать, что у лифтов происходит, кто к кому пришел, о чем у двери говорил.

– Зачем досужие разговоры? – подхватила Лиза. – Пока сплетня с вашего этажа во двор спустится, суть дела сто раз изменится. Завтра утром пойдете в магазин, а старушки на лавочках зашепчутся: «Гляди, гляди, вчера ее арестовали, сегодня отпустили. Взятку она большую дала. И откуда у людей столько денег?»

– Что привело вас ко мне? – остановила Кочергину хозяйка.

– Все тот же вопрос, Лора Павловна: откуда у вас деньги? Новая элитная недвижимость в Москве тянет на запредельную сумму, – ответила я. – Плюс ремонт, мебель… Извините за прямоту, но времени на подготовительную беседу нет.

Селезнева скрестила руки на груди.

– Вот уж не предполагала, что органы правопорядка интересуются риелторскими сделками. На мой взгляд, лучше им заняться поимкой бандитов, воров, педофилов и наркоманов, которые вольготно разгуливают по улицам. Также неплохо было бы искоренить взяточничество в собственных кругах и обратить внимание на культурный уровень сотрудников. Я честно приобрела апартаменты при помощи агентства, имею на руках бумаги, подтверждающие законность совершенной сделки. Что же касаемо миллионов… Мне их в качестве прощального подарка дал очень близкий знакомый. Но имя его я никогда не назову – он женат и чиновен. Еще вопросы? Если нет, попрошу покинуть мой дом.

Я вновь открыла сумочку и достала ксерокопию паспорта нашей Лоры.

– Ваша полная тезка пропала. Ранее, в прошлом году, бесследно исчезли Маргарита Друзь и Вадим Пряхов. Похищали также Юрия Фофана, но потом его в тяжелом состоянии вернули родственникам, на руках которых он и умер. Мы считаем, что пять лет назад, летом, отдыхавшие в санатории «Конский завод» Фофан, Друзь, Селезнева и постоянный посетитель тамошней библиотеки Пряхов украли большую сумму чужих денег, поделили ее и зажили припеваючи. Но у кучи долларов имелся хозяин. Он захотел вернуть свою собственность и в конце концов догадался, кто прибрал к рукам его капитал. Лора Павловна, вы в опасности. Ваша полная тезка понятия не имеет о мешках, набитых валютой, и в конце концов расскажет своему похитителю об обмене паспортами и биографиями. Вы на редкость удачливый человек – мы успели прийти сюда раньше, чем бандиты.

– Ваша жизнь теперь вне опасности, вы находитесь под нашей защитой, – вступила в разговор Лиза. – Но подумайте о другой Лоре. Ей никто, кроме вас, помочь не может. Расскажите, пожалуйста, что произошло в санатарии. Любая, даже самая тонкая ниточка поможет понять, где искать Селезневу. У Лоры мало времени, если честно, его почти нет. То, что вы до сих пор пребываете в добром здравии, говорит о том, что тезка пока молчит, не выдает вас.

Я же подумала: или это свидетельство того, что наша Лора мертва. Возможно, подруга Ивана Никифоровича скончалась, так и не поняв, что ее похищение связано с обменом личностями, которое задумала владелица этих элегантных апартаментов. Почему я так решила? За короткое время общения с секретаршей бригады мне стало ясно, что она человек эмоциональный, импульсивный. А аферу подготовил некто расчетливо-хладнокровный. И скорее всего, автор идеи находится сейчас перед нами.

На страстную речь Кочергиной не последовало никакой реакции. Хозяйка дома смотрела на абстрактную картину, продолжая сидеть со скрещенными на груди руками. Ну прямо иллюстрация из учебника по психологии, раздел, посвященный поведению человека и его жестам. Селезнева сейчас демонстрировала классическую «закрытую» позу, без слов говорящую о том, что с нами не желают откровенничать. Лоре Павловне плевать на жизнь другой женщины, ее волнует лишь собственная шкура.

Я встала.

– Хорошо, мы уходим.

– Удачного вам вечера, – проявила светскую любезность владелица апартаментов.

Я закашлялась, полезла в сумочку за носовым платком и незаметно нажала на одну из кнопок моего телефона.

– Первый, первый… – захрипело из сотового. Потом раздался характерный треск и снова прорвался мужской голос: – Первый, прием… в подъезд входят трое посторонних, их вид внушает подозрения. Первый…

– Спасибо, сворачивайте охранное наблюдение, – громко сказала я в ответ, – мы уезжаем.

– Понял, – проскрипело после короткой паузы из мобильника, – есть сворачивать охранное наблюдение. Покинем территорию через пять минут.

– Действуйте, – приказала я и захлопнула сумку.

– Стойте! – всполошилась Селезнева. – С кем вы разговаривали?

Я без зазрения совести начала врать:

– Когда мы поняли, что вам угрожает смертельная опасность, то сразу поставили у дома бдительных парней, мимо которых и муха не пролетит. Теперь они покидают пост.

– Почему? – испугалась Лора Павловна.

Кочергина развела руками:

– Если человек честно отвечает на наши вопросы, он считается свидетелем и попадает под программу защиты. Но вы с нами не сотрудничаете, значит, мы не имеем права опекать вас.

Селезнева вскочила:

– Меня могут убить! Немедленно верните секьюрити!

Я пожала плечами:

– Лора Павловна, как всегда, вопрос упирается в деньги. У бригады строго распланированный бюджет, который запрещено транжирить направо-налево. Наша охрана будет оберегать только свидетеля.

Селезнева, забыв о воспитании, показала на Лизу пальцем:

– Она минуту назад сказала: «Вы теперь в безопасности».

– Верно, – подтвердила Кочергина. – Потому что мы полагали, что вы правильно оцените обстановку, поможете нам в поисках своей тезки. Но раз вы отказываетесь…

Елизавета поднялась.

– Погодите! – закричала Лора Павловна. – А что со мной сделают, если я расскажу правду?

Я обернулась.

– Начните потихоньку, а мы подумаем, как избавить вас от больших неприятностей.

– Значит, малых мне не избежать, – тут же сделала вывод Селезнева. – Я требую гарантий!

– Каких? – осторожно спросила Лиза.

– Я выкладываю правду, способствую поимке преступника, а меня не станут привлекать ни к какой ответственности, – торжественно заявила дама.

Я вернулась к стулу и села.

– Я не обладаю полномочиями, чтобы решить вопрос с вашим иммунитетом, но, думаю, начальство постарается обеспечить его свидетельнице.

– Предлагаете поверить вам на слово? – скривилась Лора Павловна. – А если вы меня обманете?

Лиза, тоже вернувшаяся на место, развела руками:

– Придется рискнуть.

Я демонстративно посмотрела на часы:

– Времени мало. Принимайте решение. Уговаривать вас мы не станем.

– Ладно, ладно, – засуетилась Селезнева, – слушайте. И, пожалуйста, не зовите меня Лорой Павловной. С детства ненавижу сие имя вместе с прилагаемым к нему отчеством. Я с семи лет, хоть это и бесило отца, представляюсь Лаурой. Нет, наоборот! Именно потому, что дражайший папенька запрещал мне произносить вслух «Лаура», я иначе себя не называла. Назло ему! У нас шла непримиримая война, отец в ней долго побеждал, но я взяла реванш.

– Лаура так Лаура, – без промедления согласилась я. – Говорите по сути дела.

Селезнева приложила ладони к щекам, на некоторое время замерла и завела рассказ.

…Лорочка родилась в интеллигентной семье. Папа преподавал математику и физику, мама вела русский язык и литературу. Дочь они определили в первый класс своей школы. Когда ребенку исполнилось десять лет, Павел Яковлевич стал директором учебного заведения. Ни отец, ни мать не пили, не курили, не ругались нецензурными словами, вели здоровый образ жизни, занимались спортом, ходили в театры. И с материальной точки зрения у Селезневых все было прекрасно. Они жили в просторной четырехкомнатной квартире, имели машину, дачу, летом выезжали купаться в теплом море, нормально питались, носили немного старомодные, но качественные вещи. Идеальная семья, которую многим можно было поставить в пример. Но, как говорится, не все мирно под оливами.

Павел Яковлевич был деспотом, а Инесса Львовна во всем подчинялась мужу. Супруге даже в голову не приходило, что с мужем можно поспорить или просто высказать собственное мнение.

Селезнев методично составлял для семьи расписание на неделю, и кое-что в нем не менялось годами. Вставать предписывалось в пять тридцать, затем получасовая зарядка, ледяной душ, завтрак и – в школу. После окончания основных занятий Инесса Львовна открывала двери театральной студии, а Павел Яковлевич приглашал детей в физматкружок. Домой дружная семья возвращалась в восемь, ужинала и в девять отправлялась в постель. В выходные поднимались в шесть. По субботам всегда затевались генеральная уборка квартиры, стирка, поход за продуктами, а затем занимались спортом. Зимой после обеда шли на каток, летом в бассейн. В кровать Лору по выходным укладывали в девять, но родители не уходили в спальню, оставались сидеть у телевизора. Воскресенье отдавалось культурному досугу: посещали музеи, ездили на экскурсии по городу и области, на вечер покупали билеты в театр, консерваторию. Кино, цирк, эстрадные концерты оставались за скобками, так как Павел Яковлевич считал, что любой легкий жанр развращает человека, отучает его думать.

Селезнев все решал за жену и за дочь. Лора даже не могла самостоятельно выбрать себе платье в шкафу. Например, отец командовал:

– Для похода на балет тебе прекрасно подойдет бархатный сарафанчик и белая блузка. А мама нарядится в темно-зеленый костюм.

Если вы подумали, что глава семьи жалел денег на супругу и ребенка, то ошиблись. Шифоньеры ломились от красивой одежды, комната Лоры была завалена игрушками и книжками. Но вещи покупал глава семьи, а он никогда не интересовался желаниями женщин, выбирал то, что нравилось ему. Лорочка с пеленок знала: просить у папочки куклу бесполезно. Нет, конечно, он принесет Лялю, но она будет не той, что по вкусу ей. Отчего не приобрести девочке желаемую игрушку? Однажды Лора прямо спросила об этом отца. И услышала в ответ:

– Ты еще мала. Когда вырастешь, поймешь, я плохого не посоветую.

Павел Яковлевич никогда не кричал на родных, не бил их, не издевался над ними, а проявлял заботу, нежность. Просто он тотально контролировал все и очень огорчался, если что-то шло не по его плану. Такое родительское давление может превратить ребенка в апатичное существо, из которого сформируется инфантильный взрослый человек, не способный решить самостоятельно ни одну проблему. Но с Лорой получилось иначе.

В восемь лет малышка объявила:

– Мне не нравится имя Лора. Теперь я Лаура.

На выбор имени повлиял роман Майна Рида, который дала девочке почитать одноклассница. Хитрая Селезнева, понимая, что дома отец отнимет приключенческий роман, глотала его на переменках и очаровалась белокурой Лаурой, с которой случилось несметное количество приключений.

Папа огорчился, услышав заявление дочери, рассказал, что ее назвали в честь бабушки, замечательной женщины. Но девочка уперлась и демонстративно не отзывалась, если ее звали: «Лора, подойди». Отец тоже проявил упрямство. Он не собирался сдаваться и нашел компромисс – стал обращаться к дочке по фамилии. Вот и звучало в доме, как в классе: «Селезнева, иди ужинать». Или: «Селезнева, отправляйся спать». Конечно, полную победу дочь над отцом не одержала, Павел Яковлевич ни разу не произнес имя Лаура. Но начало партизанской войны показалось школьнице успешным.