Глава 25
– Муж сказал, у тебя две диеты, – забубнила соседка. – Поделись одной, а?
Я, успев уже открыть коробки с контейнерами и достать смесь Чунь, хихикнула:
– Тома, если ты решишь худеть, тебе придется забыть про доедалки.
– Даже не притронусь к другой еде! – страстно пообещала соседка.
– И нужно делать особую гимнастику, – продолжала я. – Сразу предупреждаю: упражнения очень трудные. У меня пока не получаются.
– Я все сделаю! – заверила Тамара. – Выбора нет, Семен объявил: или теряешь вес, или я на развод подаю. Помоги, Танюшечка, в ноги кланяюсь! А что ты делаешь сейчас?
– Намереваюсь слопать смесь Чунь, – объяснила я, – она не имеет никакого вкуса, словно бумагу жуешь, зато после ее употребления аппетит начисто отшибает.
– Дай попробовать! – ажитировалась Тома. – Ну пожалуйста, родненькая, любименькая! Хочешь, каждое утро и вечер буду гулять с твоей собакой в знак благодарности?
– У меня нет собаки, – удивилась я.
– Точно! Перепутала тебя с Ямщиковыми. Ну ничего, если купишь пса, рассчитывай на меня, я никогда от своих обещаний не отказываюсь, – заверила Тома. – Так как эту Чунь жрут?
– Очень просто, зубами, – улыбнулась я и протянула ей серый комок. – Угощайся.
Минут пять мы с Тамарой сосредоточенно двигали челюстями, потом одновременно начали икать.
– Не похоже на бумагу, – сделала вывод Тамара. – Та по вкусу совсем другая.
– Ты ела бумагу? – изумилась я.
– Газету, – покраснела соседка.
Я не нашлась, что сказать, а жена Семена решила прояснить ситуацию:
– В прошлом году я обратилась к бабке Лукерье, которая гарантировала мне избавление от лишнего веса методом древних славян. Все очень просто. За час до еды надо взять газету, шесть страниц. Глянцевое издание не подойдет. Листы нужно порвать, накапать на них заговоренную Лукерьей воду, потом хорошенько руками помять и в рот отправить.
– Просто слопать? – пытаясь не расхохотаться, уточнила я.
– Без соли, сахара, перца, подсолнечного масла или кетчупа, – перечислила Тамара. – Потом подождать шестьдесят три минуты сорок одну секунду – и можно приступать к обычной еде. Я два месяца газетами давилась. Уж поверь, теперь «Комсомольскую правду» от «Желтухи» по вкусу отличаю. Первая намного приятнее, да и по содержанию интереснее.
– И вес снизился? – поинтересовалась я.
– Ваще ни на граммульку не упал, – грустно призналась соседка. – А винить некого, сама виновата. Поехала к бабке с жалобой: мол, ее вода дорогая, десять тысяч пол-литра, начала на старуху наезжать, а та тихонько спросила: «Точно сорок одну секунду ждала? На сорок второй ела? Может, сорок третью захватила? Если ты условия не соблюла, какие ко мне претензии? Второй раз курс проводить нельзя, твой организм уже к газете привык, она не подействует. Знаешь, почему древние славяне такие стройные были? Бумагу с точностью до доли секунды в рот запихивали!»
Я молча смотрела на Тому. Сказать ей, что первое периодическое издание появилось в России в царствование Петра Первого, второго января тысяча семьсот третьего года? Вот про историю создания часов ничего не знаю, но что-то подсказывает: в Древней Руси не было приборов с секундными стрелками. Ай да бабка! Заработать тысячи на воде из колодца и старых газетах додумается не каждый мошенник. И кстати, на газеты старушке тратиться не приходилось, их покупала, так сказать, худеющая сторона.
Соседка вытянула вперед руку и начала загибать пальцы:
– Еще я глотала активированный уголь, пятнадцать таблеток на кило веса.
Я вздрогнула.
– Уточни, какое количество ты за один раз принимала?
Тамара сгорбилась.
– Умножь сто на пятнадцать и получишь ответ. А теперь общее количество умножай на шесть.
– Извини, на шесть-то зачем? – не сообразила я.
– По числу приемов пищи. Доктор-углевод, ну тот, под присмотром которого я углевую диету проходила, велел кушать через каждые два часа. Очень трудный курс. Сначала жрешь сто пятьдесят черных таблеток, а они противные… – Тому передернуло, – затем завтрак. Только переведешь дух, а уже пора предобеденный уголь в рот засовывать. Я выдержала пять дней и перешла на соду.
– Куда ты перешла? – встрепенулась я.
– На пищевую соду! – заявила соседка. – С ее помощью поддерживает стройность весь Голливуд. Простая, совсем недорогая, доступная диета. Покупаешь пятнадцать кило натрия гидрокарбоната и без спешки съедаешь их за пять дней. Никаких ограничений в питании нет, главное условие – каждый кусок, который отправляешь в рот, обвалять в соде. Сначала непривычно, но через сутки привыкаешь. Повторять курсы можно два раза в год. Все стройными делаются, а мне не повезло, мой жировой слой оказался содовоустойчивым. Врач-содовод анализ сделал и расстроился: «Дорогая Тамара, вы уникум. Один человек на пятьсот тысяч населения – ваша печень соду в жир превращает».
Тамара с вожделением посмотрела на контейнеры.
– Чего только я не перепробовала! Давилась пюре из сырого лука, его надо в еду подмешивать, тогда жрачка теряет калорийность. Я после завтрака на обед глянула, и меня сразу стошнило. Поужинать тоже не смогла, горько очень. Потеряла за день триста граммов. Здоровский эффект! Утром на следующий день посмотрела на манку с луковым пюре и поняла: не могу его есть, совсем аппетит отшибло. Но ведь с голодухи и помереть недолго! А Сеня злился, воняло ему, видите ли, отправил меня на кухню спать. Видали, какой нежный? Я же терплю, что он год ремонт делает, полквартиры раскурочил, конца и края его работе нет. Так дашь мне свою диету? И, Тань, денег у меня нет, сделай скидочку по-соседски.
Я показала на упаковку с контейнерами:
– Забирай. Платить не надо. Подарок.
– Даром отдаешь? – обрадовалась Тома.
– Верно, – подтвердила я. – Но имей в виду, никакой еды, кроме как из контейнеров, употреблять нельзя. Там еще есть инструкция по сбору одного устройства, она тебе не нужна, блендер уже в рабочем состоянии. И непременно занимайся гимнастикой, описание упражнений прилагается. Говорят, диета вкупе с физической активностью дает хороший результат.
Тамара показала пальцем на другую коробку:
– Хочу вон ту.
– Сама на ней сижу, – возразила я.
– Вон ты какая? – обиделась соседка. – Себе получше взяла, а мне барахло подсунула? Не по-приятельски это. Надо соседке самое лучшее отдать.
– Извини, могу предложить лишь этот вариант, – твердо сказала я. – Забирай контейнеры и уходи. Дверь захлопни. Побегу в ванную, времени совсем нет.
– Не беспокойся, аккуратно закрою твою квартиру, – пообещала Тамара.
Когда я через пятнадцать минут, переодевшись вновь, вошла на кухню, соседки и след простыл. Вместе с ней испарились обе коробки с диетами.
* * *
Первая, на кого я наткнулась в офисе, оказалась Лиза. Она тут же начала отчитываться, идя со мной по коридору:
– Я поговорила с Эрикой Рудольфовной. С Друзь она познакомилась после того, как та переехала в новое жилье рядом с домом Кнаббе. Кроме того, Эрика ветеринар, и соседки, объединенные любовью к животным, начали общаться. Быстро подружились, стали не разлей вода. Маргарита, занятая созданием питомника, предложила Эрике бросить работу и помогать ей с кошками. Та с радостью согласилась. Собственно говоря, это все.
– Все? – поразилась я. – Не густо. Я просила тебя выяснить, ездила ли Маргарита Валерьевна в санаторий с поэтичным названием «Конский завод».
Кочергина выдержала эффектную паузу.
– Сказав «все», я имела в виду, что сообщила информацию, которую поначалу выдала Кнаббе. Я представилась ей сотрудником полиции, соврала, что у нас сменилось начальство, новый босс велел привести в порядок нераскрытые дела, поэтому я и приехала к ней. Судьба Друзь неизвестна до сих пор, и я, мол, подумала: вдруг уважаемая Эрика Рудольфовна знает о лучшей подруге какие-нибудь новости, но забыла оповестить следователя. Возможно, владелицу питомника похитили, требовали выкуп. Кнаббе заверила, что Маргарита как в воду канула. Никто ей не звонил – ни сама Маргарита, ни вымогатель. Тогда я попросила описать, как прошел день накануне исчезновения Друзь. И выяснилось, что задушевные подружки неожиданно поругались. Ранее-то никогда не ссорились, а тут стали выяснять отношения из-за пустяка. Сейчас передам рассказ Эрики подробно…
Кнаббе давно уговаривала Маргариту сделать в питомнике ремонт, а Друзь отвечала:
– Не вижу ни малейшего смысла в лишних тратах. У нас великолепное помещение, животные содержатся в идеальных условиях.
– Да, кошки в шоколаде, – согласилась Кнаббе. – Но посмотри на свой кабинет и выставочное помещение, где мы показываем котят покупателям!
– Чем оно тебе не нравится? – удивлялась хозяйка. – Чистота хирургическая!
– Вот-вот, – кивала Эрика, – никакого уюта. Оцинкованный стол, на который врач помещает кота, когда рассказывает о состоянии его здоровья будущим владельцам, да пяток пластиковых стульев. Все.
– А что еще надо? – не понимала Маргарита.
– Интерьер следует оформить по-другому. Поставить удобный диван, кресла, журнальный столик, цветы, повесить на окна занавески, а на стены – постеры или картины с изображением котов. Не помешает шкаф с книгами по ветеринарии, палас на полу, – перечисляла подруга.
– Вот еще! Не хватало еще деньги на ерунду выбрасывать! – восклицала рачительная Маргарита. – Этак и сбережений лишиться можно. Я не хочу умирать в нищете.
Последние слова Маргарита Валерьевна повторяла часто, Кнаббе знала, что та панически боится потерять деньги.
– Самое страшное, что может случиться с человеком, – это жить на пенсию, которую ему отсчитывает жадное государство, – говорила Друзь всякий раз, когда продажа котят по какой-то причине буксовала.
Эрика Рудольфовна, услышав такое заявление, тут же возражала:
– Нельзя складывать все яйца в одну корзину. Сегодня спрос на московского бобтейла высок, порода вошла в моду. Но вдруг потом интерес спадет? Давай разводить еще персов или ориенталов. Они всегда в цене, люди к ним давно привыкли.
Но Маргарита коротко отвечала:
– Нет. Это не обсуждается.
– Ладно, – неконфликтно соглашалась Эрика. – А как насчет ветеринарной клиники? Мы могли бы жить в одном доме, допустим в твоем, а мой переделать под лечебницу. Или наоборот. Разноплановый бизнес всегда удачнее.
– Никогда! – пугалась подруга. – Представляешь масштаб трат?
– Ерунда, – смеялась Кнаббе, – возьмем кредит.
– А потом не сможем его выплатить и умрем в нищете, – возражала Друзь.
– Ну хоть приемную надо уютней сделать, – увещевала ее Эрика. – Люди должны видеть, что питомник процветает. А то заходят, оглядывают приемную и думают: «Куда мы приехали? У хозяйки денег нет на нормальную обстановку».
– Главное в питомнике – здоровье животных, – парировала Маргарита Валерьевна, – их правильное содержание.
– С этим полный порядок, – вздыхала компаньонка, – кошки живут королевами. Но ведь в их личные царские покои мы никого не пускаем.
– И правильно. Нам не нужна инфекция, которую непременно занесут посетители, – хмурилась Рита.
Эрика Рудольфовна разводила руками и замолкала.
Такие беседы случались раз в полтора-два месяца и всегда проходили по одному сценарию. Но в день исчезновения Друзь разговор потек иначе.