Глава 24

Примерно еще час я бродила по редакции, слушая разговоры сотрудников, но более ничего интересного не выяснила. Об Олесе Фонаревой, которая так и не появилась на работе, никто не вспоминал, все громко обсуждали происшествие с заместителем главного редактора и предстоящие похороны. Почти всех волновал вопрос: захочет ли Ольга Ивановна давать в следующем номере журнала фоторепортаж с кладбища, и если да, то какие наряды надо надевать и какие аксессуары к ним подобрать.

– Погребение – такой же ритуал, как и свадьба, – кипятилась Ксения Рябикина. – Почему мы в деталях сообщаем о бракосочетаниях и стыдливо умалчиваем о похоронах? Знаете, что мода на траурные наряды меняется? Сейчас в тренде шляпки почти без полей, с короткой вуалью. Мы обязаны учить наших читательниц демонстрировать хороший вкус в любых обстоятельствах.

– Ксюша права, – поддержала коллегу Роза Ивановна. – И прощальный стол в России делают по старинке, пекут блины размером с колесо. Можно же сделать мини-блинчики на один укус, а сверху, в нашем случае, положить вырезанную из овощей букву «А» или «О». Получится красиво, элегантно, не пошло. Я отвечаю за банкет и продемонстрирую новый стиль оформления и подачи блюд, удивлю всех рецептами.

– Роза, это не банкет, а поминки, – напомнил Эдуард Орнели. – И Ольга Ивановна велела нам двоим о столе позаботиться.

Гаврилова покраснела.

– Глупости, я главная по столу! Пойду уточню у Николаевой.

– Сбегай, дорогая, – милостиво разрешил коллега-диетолог. – А я пока велю помощнику съездить в магазин «Реджина фарфор» и взять у них напрокат сервизы.

– Через мой труп! – взвизгнула Гаврилова. – Я со стыда сгорю, если придется в ужасные по виду и качеству тарелки салаты раскладывать! Только «Ньютон меркьюри» достоин быть на мероприятии журнала «Дом солнца».

– Можно вывезти девушку из деревни, но нельзя вывести деревню из девушки, – съязвил Эдуард. – Позолоченные железки всегда привлекали варваров. До восприятия элегантного белого фарфора надо еще дорасти.

– У «Реджина» фаянс! – возмутилась Роза.

– О нет, дорогая, – засмеялся оппонент, – лучше помолчи, иначе всем станет известно, что госпожа Гаврилова выросла в медвежьем углу. Фаянс – это керамические изделия из глины. Фарфор – тоже, собственно, керамика, но непроницаемая для воды и газа. Фаянс бывает блестящим, матовым или вообще не глазурованным. Правда – последний не подходит для посуды.

– Почему? – не выдержала я, до той поры молча слушавшая перепалку.

– Потому что в изделиях имеются малюсенькие, не заметные глазу поры, – снисходительно пояснил Орнели. – В них забиваются микрочастицы пищи, которые нельзя отмыть, и спустя некоторое время цвет посуды изменится не в лучшую сторону. Из не покрытого ничем фаянса хорошо делать аромалампы в виде домиков, книг, зверей. Внутрь ставится свеча, на нее помещается колбочка с раствором, запах проникает из изделия через те самые поры наружу, комната наполняется дивным ароматом… О, Татьяна! Рад вас видеть. Но, уж извините, сегодня у нас особый день. Давайте встретимся после похорон.

– Конечно, – быстро согласилась я и удрала, оставив специалистов по здоровому питанию ругаться друг с другом.

Перед тем как уехать в свой офис, я решила на всякий случай заглянуть к Ксении и осторожно расспросить ее о сотрудниках журнала. Хотя Рябикина – последний человек, с кем мне хотелось бы общаться.

Ее кабинет располагался дверь в дверь с туалетом. Согласитесь, не очень приятно работать в комнате, находящейся возле сортира, даже если тот сияет чистотой и пахнет фиалками.

Я нажала на ручку, приоткрыла дверь, тихо поинтересовалась:

– Можно?

Не услышала ответа и вошла внутрь.

В ту же секунду нечто мягкое упало мне на грудь, и я сквозь ткань моментально ощутила влагу.

– Ура! Я победил! – заорал маленький мальчик, выскакивая из-за длинной занавески, обрамлявшей окно. – Ты умерла! Вау!

Он замер, а я посмотрела на свою блузку. На груди расплывалось темно-синее пятно, которое медленно сползало к талии. Ребенок взвизгнул и кинулся назад, за штору.

– Что это? – обомлела я, трогая пальцем пятно.

– Вы меня ищете? – раздался за спиной голос Ксении.

Я обернулась.

– Таня! Что случилось? – ахнула Рябикина. – Где ты так перемазалась?

– Заглянула сюда, чтобы спросить, можно ли уходить домой, – пробормотала я. – Эдуард и Роза заняты организацией поминок, велели мне уезжать, сказали, что работа продолжится после похорон. Я понимаю, что у вас несчастье, погибла Арина. Но ведь диетологи в «Доме солнца» не начальники, поэтому я решила поговорить с кем-нибудь из руководства, уточнить, если я покину редакцию, не будет ли мой поступок считаться отказом от участия в проекте. В условиях конкурса сказано: кто пропустит занятия и процедуры, выбывает из борьбы. Зашла в кабинет, откуда-то выскочил ребенок и что-то в меня швырнул.

Ксения сжала губы в нитку, приблизилась к окну, отдернула штору и сердито произнесла:

– Владимир! Немедленно объяснись!

– Я не хотел, честное слово, – заканючил мальчик. – И краска отстирывается вроде.

– Вроде?! – гневно повторила Ксения. – Понимаешь, что ты натворил? Испортил Тане одежду. Ей теперь придется ехать домой переодеваться. Как тебе вообще в голову пришло бросаться всякой гадостью?

– Это бомбочка для пейнтбола, – пояснил ребенок. – Папа купил, а я две штуки взял. И не хотел в нее попасть, думал, ты входишь!

– Я? – подскочила Ксения. – Задумал сестру измазать? Ты хоть представляешь, сколько мое платье стоит? Ну, сейчас получишь!

Рябикина схватила безобразника за ухо, с силой крутанула его и дернула вверх. Володя заплакал.

– Пожалуйста, не бей его, – попросила я. – Мальчик просто шалил, не думая о последствиях своего поступка. Ему же всего лет семь.

– Восемь, – зло уточнила Ксения, отвешивая рыдающему брату оплеуху. – Устроили мне папа с мамой праздник, родили этого… слов не подберу кого! Одни глупости у него на уме. Владимир! Больше никогда сюда не придешь!

– И не на-а-адо, – всхлипывал ребенок, – лучше одному дома сидеть, чем с тобой, злобиной, рядом находиться!

Толкнув сестру, он выбежал в коридор.

– Видала? – гневно спросила Ксения. – Отдала мать обожаемое чадушко в какую-то супергимназию, а там раз в месяц каникулы. Родители постоянно в командировках, няня заболела, пришлось мне братца-кролика стеречь. Но я же не просила их его рожать. Прости, Танюша, чужие проблемы утомляют. Подожди чуть-чуть, попробую новую одежду тебе подобрать, нам привозят от разных модельеров шмотки для фэшн-съемок. Сейчас сбегаю на склад. Хотя…

Рябикина протяжно вздохнула и нахмурилась.

– Спасибо за предложение, – улыбнулась я. – Наверное, в журнал поставляют платья размером этак сорок два – сорок четыре. Их же надевают манекенщицы.

– Ты права, – согласилась Ксения, – но я не считаю тебя… э… полной, просто модельки – беговые куры, мало кто влезает в предназначенные им туалеты.

Я потрогала пятно.

– Подсохло. Поеду домой и переоденусь.

– Мне так неудобно… – смутилась Рябикина. – Давай договоримся: химчистка за счет редакции.

– Не переживай, – улыбнулась я, – если пятно не отстирается, будет повод купить что-то новенькое.

– Чудесно! – обрадовалась Ксения. – Но ты не должна одна идти на шопинг. Вот моя карточка, позвони, когда соберешься в магазин, я отвезу тебя в замечательный бутик, где сделают сорокапроцентную скидку.

Я взяла визитку.

– Заманчивое предложение, непременно позвоню.

Прикрывая рукой пятно на груди, я вышла в коридор и увидела Володю, который прятался за поворотом.

– Тетя Таня, – тихо произнес мальчик, – вы на меня не сердитесь?

Я погладила его по взъерошенным волосам.

– Честно? Ты совершил удивительно глупый поступок. Прежде чем швырять бомбочку, следовало удостовериться, кто входит в кабинет. И вообще идея измазать сестру на редкость тупая. Я не злюсь, понимаю, что это случайность. А ты сделай правильные выводы. И прими совет: наладь хорошие отношения с Ксенией, она тебя любит.

– Ага… – протянул Володя. – Ксюха противнее жабы! Всегда кричит, командует, маме жалуется!

– Сестра намного тебя старше, – улыбнулась я, – отсюда и ваши разногласия. Но ты мужчина, прояви ум и такт. Худой мир лучше доброй ссоры. Вырастешь – поймешь, как хорошо иметь старшую сестру.

– Хотите подарок? – спросил Володя и протянул мне сложенную из бумаги птичку.

Я изобразила восторг:

– Это мне?

– Сам сделал! – похвастался мальчик. – Называется оригами. Пока вы с Ксенькой разговаривали, я успел сложить. Это совсем не трудно. Научить?

– Спасибо, не сейчас, – ответила я, убирая поделку в сумку.

– Вы ее дома поставьте на видное место, – посоветовал он. – Журавлик приносит счастье и исполняет желания.

Я еще раз поблагодарила Володю, вышла из редакции и направилась к своей машине.

Не успела я войти в квартиру, как в дверь позвонили.

– Привет, Танюша, – заискивающе произнесла соседка Тамара. – Есть минутка?

– Может, вечером поболтаем? – попыталась я увильнуть от разговора.

Тома жалобно вздохнула.

– Ладно, заходи, – разрешила я. – Только времени у меня в обрез. Надо переодеться и бежать.

– Где ты так извозюкалась? – спросила соседка.

– Ученик бросил бомбочку с краской. Целился в сестру, а попал в меня, – изложила я свою версию событий.

– Вот гаденыш! – возмутилась Тома. – Теперь его предки должны обновку училке купить. Ой, у тебя телефон звонит.

Я вынула из сумки трубку и услышала знакомый напев от Орнели:

– Пора-пора нам за диету приниматься…

Отключив, я положила мобильник на стол, но уже через секунду услышала новый сигнал вызова. Теперь прозвучало напоминание от Розы.

– Интересная у тебя манера разговаривать, – заметила соседка. – Молчишь, ни звука не произносишь. Люди не обижаются?

– Это записи, которые предупреждают о том, что пора поесть, – пояснила я. – Выиграла конкурс «Убей лишний вес», который проводит журнал «Дом солнца», меня познакомили с диетологами, а те…

Тамара слушала мои объяснения с открытым ртом, а когда я замолчала, всхлипнула:

– Танечка, кошечка, миленькая, вот поэтому я к тебе и приползла. На коленях стою! Семен рассказал, что ты сегодня утром заходила, просила минут десять не шуметь, и восхищался, как ты похудела. А на меня наорал: «Корова жирная, жрешь что ни попадя! Возьми пример с Сергеевой. Поучись у умной бабы. Мне на твои бока и задницу смотреть противно». Семья рушится! Сене маленькие нравятся, худенькие, а я после родов никак вес не сброшу. Все надеялась, перестану ребенка кормить и стройной стану.

– Так твоей дочке пятнадцать лет, – напомнила я.

– И че? Не давать девочке поесть, раз она паспорт получила? – возмутилась Тамара. – Отправить ее голодной на занятия? Утром ей кашу сварю, сухофруктами засыплю, подам. А она нос воротит. И куда еду деть? Выбросить рука не поднимается, я ее съедаю. Суп моя Машка не жрет, хоть какой свари, котлеты ей не по вкусу, требует салаты без заправки. А намедни, когда я ее отругала за нетронутый ужин, заявила: «Не хочу, как ты, в свинью превратиться. Не приставай! Лучше сдохну, чем макароны с мясом на ночь съем». Вот как дети теперь с родителями разговаривают! Я хрюшка! А кто виноват, что матери за всеми доедать приходится?

– Так чего ты от меня хочешь? – остановила я Тамару.