Глава 9
Мне и раньше по работе приходилось бывать в подобных клиниках, и в каждой из них большая часть дверей палат оказывались запертыми на ключ. Но в этом месте царила полная вакханалия. На посту не было медсестры, по коридорам свободно бродили мужчины и женщины, одетые кто в спортивный костюм, кто в халат. Выглядели пациенты нормальными людьми, и я подумала, что нахожусь в отделении, где лечат неврозы. Настоящие сумасшедшие, наверное, содержатся в другом, тщательно охраняемом корпусе.
Леднева вошла в палату, а я, подождав минуту, чуть-чуть приоткрыла дверь и прислушалась. Из комнаты доносился голос Тамары Яковлевны:
– Здравствуй, Никита. Как дела? Смотри, яблочки тебе привезла. Попробуй, сладкие. Никитушка, ну ответь! Кит, дорогой, очнись! К тебе врач приходит? Таблетки дают? Никита!
Пообщавшись с Рязанцевым таким образом минут пять, Тамара Яковлевна вышла в коридор и увидела меня – без платка и очков, которые я сняла за ненадобностью.
Леднева замерла, потом воскликнула:
– Господи!
– Давайте поговорим, – мирно предложила я. – Почему вы соврали, что не знаете, где Рязанцев?
Она сжалась в комок, наклонила голову, сделала глубокий вдох, отступила к стене и прошептала:
– Здравствуй. Ты здесь! Здесь ты!
Меня удивила реакция собеседницы, но от волнения большинство людей ведет себя неадекватно.
Один раз мы задерживали бизнесмена, который убил свою жену и тещу. Операцию готовили тщательно, знали, что у него есть оружие и терять ему нечего, он непременно пустит пистолет в ход, поскольку понимает: двух пожизненных заключений не дадут, хоть сто человек на тот свет отправь – хуже наказание не станет. Когда группа специально обученных сотрудников ворвалась в квартиру преступника, тот мирно заваривал себе чай. Увидав парней в обмундировании, убийца… запел. Голос у него оказался неплохой, слух тоже. Правда, ребята из особого подразделения не заядлые меломаны, поэтому не заслушались, а скрутили «солиста». Теперь он, наверное, развлекает исполнением арий своих соседей по бараку.
Вот что может сделать с человеком сильная нервная встряска. А Тамара Яковлевна просто поздоровалась невпопад.
– Добрый день, – вежливо отозвалась я.
– Ты… ты… ты… – затухающим голосом продолжала Леднева.
– Да, – подтвердила я. – Давайте спустимся на первый этаж и там побеседуем.
– Зовешь меня… – еле слышно прошептала Тамара. – Приглашаешь…
– Верно. Не нервничайте, ничего плохого не случится. Обещаю вам, что больно не будет, – решила я слегка разрядить обстановку шуткой. – У зубного врача хуже. Мы просто спокойно, тихо, мирно…
Договорить конец фразы «поговорим в местном кафе» мне не удалось. Тамара Яковлевна резко выпрямилась и, выкрикнув:
– Нет! Не хочу быть с тобой! Витя! Витя, ты где? Ты мне нужен, бегу к тебе, Витенька! – опрометью бросилась в конец коридора, противоположный холлу с лифтами.
Несмотря на избыточный вес, я прекрасно бегаю и, как все сотрудники бригады, регулярно посещаю фитнес-зал. Догнать Ледневу для меня не составило бы труда, но, как назло, именно в эту секунду из палаты слева вывалилась группа людей. Ее возглавляла худая сутулая женщина со злым лицом, говорившая на ходу:
– Атаманов, понял наконец?
– Да, Нина Георгиевна, – ответил коренастый молодой мужчина в голубом халате.
– Выписывай Рогова, он обманщик, – еще сильнее разгневалась начальница. – Применил старый как мир трюк – прикинулся шизофреником, а наш славный умный доктор попался. Женщина, вы куда рветесь?
– Туда, – пробормотала я, пытаясь пройти сквозь строй медиков, которые не собирались расступаться.
– Вы кто? – накинулась на меня Нина Георгиевна.
– Родственница больного, – ответила я.
– Безобразие! – взлетела ракетой собеседница. – Кто вас сюда пустил?
Я поняла, что Тамару Яковлевну мне уже не догнать, и рассердилась.
– Внизу отсутствует охрана, девушка на рецепшен не желает общаться с посетителями – она сначала по телефону болтала, потом заявила, что у нее перерыв на обед, а в коридоре на посту никого нет. Меня ни один человек из ваших сотрудников ни о чем не спросил. И разве здесь тюрьма? Запрещено навещать больных? Боитесь, что их близкие увидят, в каких условиях содержатся несчастные?
Врачи перестали шушукаться, многие втянули головы в плечи. Мне стало понятно, что начальница не справляется со своим гневом и сейчас подчиненные со страхом ожидают боевых действий. Через секунду Нина Георгиевна оседлает боевого коня и, размахивая над головой томагавком, кинется на посетительницу клиники, посмевшую ей возражать. Но битва не состоялась.
– Люська! – заорали вдруг слева. – У нас бабка убилася насмерть! Ты опять крышу не заперла! Люська! А-а-а-а! Ой, Нина Георгиевна…
Присутствующие в едином порыве повернулись в сторону, откуда несся вопль. Я увидела толстую девицу в коротком белом халате и с неприлично ярким для сотрудницы лечебного учреждения макияжем.
– Ты кто такая? – отрывисто спросила начальница.
– Катя, – выдавила из себя медсестра, – из третьего отделения.
– Уволить! – распорядилась Нина Георгиевна. – Поведение и внешний вид отвратительны, еще…
– Катерина, – перебила я врача, – кто умер?
– Старуха вниз сиганула, – жалобно простонала девушка. – Я поднялась покурить… ой, нет… воздухом подышать… а она спрыгнула… я прямо увидела, как она шагнула… Потом снизу – бум! Глянула во двор, а там бабка лежит, у меня глаза зоркие… Люська крышу не закрыла, вот и свалилась… Бежать хотела… все пенсионеры мечтают отсюда домой свалить…
– Надо вызвать полицию, – робко предложил Атаманов.
Нина Георгиевна посмотрела на него исподлобья. Тогда я достала служебное удостоверение.
– Добрый день, господа, не надо никуда звонить. Екатерина, где тело?
Девушка показывала пальцем влево.
– Там.
– Убедительно прошу всех занять свои рабочие места и не поднимать панику. Но по домам не расходиться до особого распоряжения, – велела я. – Нина Георгиевна, в клинике есть охрана?
Начальница молча кивнула.
– Прикажите секьюрити срочно подойти на первый этаж к справочному бюро, – попросила я и поспешила к лифту.
Минут через двадцать, убедившись, что на земле лежит Тамара Яковлевна, и велев охранникам никого к трупу не подпускать, я поднялась в кабинет Нины Георгиевны. Главный врач тем временем успела вызвать на ковер толпу подчиненных и более или менее разобраться в произошедшем.
– Постарайтесь нас понять, – усадив меня в кресло, запела дама. – Зарплаты здесь маленькие, работа трудная, поэтому текучка кадров большая. Придет молодая медсестра, повертится пару месяцев и убегает. Хотя на девятом этаже нетяжелые больные, там тихо. Ну, закатит человек истерику, поплачет-покричит, на том все и заканчивается. Буйные, агрессивные пациенты находятся в другом корпусе, вот там круглосуточная охрана, ключи от палат-коридоров, опытные и физически крепкие медбратья.
Нина Георгиевна замолчала, я пришла ей на помощь:
– На девятом этаже персонала не хватает, а тот, что есть, не очень бдителен, но вины вашей тут нет.
– Спасибо за понимание, – обрадовалась мегера. – Раз в неделю я непременно устраиваю показательную порку, однако этого эффекта хватает на два дня, потом опять распускаются. Я издала приказ о запрете курения. Клиника и прилегающая к ней территория безникотиновая зона. Так они что придумали! Носятся на чердак, открывают окна и дымят. А дверь туда не запирают, потому что ключ один и его никогда на месте нет. Пойдет Катя посмолить, положит ключик себе в карман халата, а повесить забудет. Потом Светлане приспичит сигареткой побаловаться. И как ей чердак отпереть? Начинает она бегать, ко всем приставать: «Где ключ от чердака?» Еще я могу неожиданно нагрянуть, чтобы на ключи посмотреть. Если не найду все на местах, разнос устрою. Вот медперсонал и решил: не будем дверь в любимую курилку блокировать. Нина Георгиевна дура, увидит ключ на крючке, не полезет на чердак, не станет дверь дергать, проверяя, закрыта ли. И ведь они правы – я выше десятого этажа никогда не поднимаюсь.
– На чердаке окна не забраны решетками? – запоздало удивилась я.
– Нет, – после небольшой паузы призналась Нина Георгиевна. – Из-за бедности нашей так получилось. Клиника старая, давно ремонта требует, но попробуйте денег у государства выклянчить… Я буквально побираюсь с протянутой рукой, спонсоров ищу. Сейчас люди, кто побогаче, своих родственников в коммерческие медцентры укладывают, сюда одна нищета попадает. Но иногда нам везет. Один строительный магнат определил к нам мать с условием, чтобы ее лечил именно профессор Волоколамский. Сергей Петрович был мировой величиной, психиатром большого таланта, к нему люди из-за границы прилетали. Сколько раз его частные клиники переманить пытались, оклад запредельно высокий предлагали, но он всегда отвечал: «Если все хорошие доктора будут лечить исключительно олигархов, то кто станет помогать бедным?» И вот магнат пришел ко мне с просьбой: «Помогите матушку к Волоколамскому устроить». А я не растерялась, решила воспользоваться шансом: «Ладно, пойду вам навстречу, а вы за это вместо старых окон поставите в здании современные стеклопакеты. Мы замучились осенью щели в рамах конопатить. А если не заделаем, больные простужаются». Магнат согласился, пригнал бригаду, рабочие на этажах современные окна смонтировали и новые решетки приварили. Дошло дело до чердака, срезали там железные прутья. А мать спонсора внезапно скончалась – тромб у нее во сне оторвался. Все, конец малине. Рабочие ушли, в подкрышном пространстве остались древние деревянные рамы, да еще и без решеток. Я олигарху звонить: «Доделайте работу! Честное слово давали и обманули!» Тот в ответ: «Вы тоже обещали моей матери помочь». В результате чердак остался и без хороших окон, и без заграждений – вернуть решетки на место нам не удалось, так как срезанные увезли на свалку, а на новые денег нет. Я велела тщательно запирать дверь, ведущую на чердак, но сотрудники безалаберны. Хочу подчеркнуть: ответственности за женщину, которая покончила с собой, больница не несет. Погибшая не являлась нашей пациенткой, она родственница больного. Не как врач, а просто как женщина могу предположить, что она не выдержала тяжелого испытания: непонятный диагноз сына, отсутствие положительной динамики даже после мощной терапии. Сам Волоколамский не понимал, что с Рязанцевым.
– Мужчина, которого посещала Тамара Яковлевна, является ее сыном? – уточнила я.
– Именно так, – сказала главврач и взяла трубку зазвонившего телефона. – Алло… О нет! Господи! Труп убрали?
Нина Георгиевна положила трубку на стол и сладким голосом промурлыкала:
– Нельзя ли попросить ваших людей побыстрее завершить свою работу?
– Нет, – ответила я. – Место происшествия должен тщательно осмотреть эксперт.
Главврач умоляюще сложила руки.
– Может, хоть тело увезете? К нам направляется господин… э… Иванов. Он депутат, богатый человек, хочет, чтобы в нашу больницу… Простите, есть такое понятие, как врачебная тайна.
– Поняла вас, – кивнула я, – на горизонте проклюнулся щедрый спонсор, которого испугает вид мертвой женщины у входа в клинику.
Видно, Нине Георгиевне очень нужны деньги для клиники, раз она, человек резкий, грубый, вдруг решила польстить мне:
– Приятно иметь дело с таким человеком, как вы. С полуслова понимаете собеседника!
Я решила ковать железо, пока оно не остыло:
– Заключим бартерную сделку. Я велю своим ребятам не спугнуть курицу, несущую для вас золотые яйца, а вы прикажете психиатру, который лечит Рязанцева, быть со мной предельно откровенным и не ссылаться на врачебную тайну, – предложила я.
– Отлично! – обрадовалась главврач и снова схватила телефон. – Борис Львович, сюда! Что? Значит, бросьте им заниматься. Забыть о других делах, прекратить болтать и бежать – нет, лететь в мой кабинет!
