Глава 31
Дома я впряглась в хозяйственные хлопоты. При отсутствии СВЧ-печки разогревание ужина превратилось в проблему, а еще страшно раздражал Виктор Николаевич, включивший в гостевой комнате телевизор на полную мощь. Я уже хотела возмутиться, но тут же удивилась:
— У нас работает телик?
— Купила новый, — пояснила Катюша, — час тому назад привезла.
— И отдала его незваному гостю?
— Виктор Николаевич болен, — вздохнула Катя, — пусть смотрит.
— А долго он еще у нас болеть будет? — обозлилась я.
— Надеюсь, лет десять, — сообщила Катя.
У меня выпала из рук поварешка.
— Сколько? Это немыслимо!
— Ты о Викторе Николаевиче спрашивала? — заморгала Катя. — Или о телевизоре?
Я подняла разливную ложку.
— В понедельник из командировки вернется Лев Сергеевич, — продолжила подруга, — он считается лучшим специалистом по амнезиям. Проконсультируемся у него, тогда и поймем, как вести себя дальше.
— Лампудель, — донесся из прихожей голос Костина, — иди сюда!
Крайне недовольная тем, что сварщик на правах недужного стал обладателем единственного работающего в доме телика, я выбежала в холл и увидела Вовку.
— Сделай одолжение, — попросил майор, — раздень меня.
— Догола? — ошарашенно уточнила я. — Право, неудобно.
— Лапудель, не идиотствуй. Видишь, какие у меня руки грязные? Куртку стащи, — велел Костин.
— Где ты так извозился?
— Колесо лопнуло, замучился менять, — словоохотливо завел рассказ Вовка. — Представляешь, еду себе…
Но я уже перестала слышать майора — в мозгу что-то щелкнуло, и разом сложилась картинка. Лаура Петровна привозила «Анин» из Москвы, после скоропостижной смерти бабушки Ларочка сильно растолстела и заболела, а остальные гимнастки скатились по показателям вниз… Лара дружит с Лизой, та наврала, что я служу в ФСБ… Колесо! Лопнувшее колесо! Женщина, назвавшаяся Лаурой Ивановой, опоздала ко мне на встречу, а потом, извиняясь, воскликнула:
— Проколола шину, долго мастера ждала.
С другой стороны, Мэри, когда я пришла к ней в гости, тоже обронила что-то вроде «в воскресенье у меня покрышка тю-тю». И та же Мэри подсунула гостье под нос газету, сообщая: «У меня алиби, была в Новоклимовске на переговорах!»
Вот интересно! Каким образом, находясь за Уральскими горами, дама сумела продырявить колесо в Москве? Мэри врала, она никуда не ездила, я невнимательно глядела на газету, вполне вероятно, что та вышла в прошлом году или листок вообще фальшивый (нынче, имея принтер, можно состряпать что угодно). Я дура! Мэри хотела отомстить Антонову за Лару! Она знает про допинг!
Кто спрятал на помойке куртку? Мэри! Зачем она каталась туда, на край света? И откуда миллион в моей сумке? Кто сунул его потом в шкаф к Марине? А пузырек с отравой? Это тоже дело рук Мэри? Как она попала в дом к Антоновым?
Я зажмурилась.
— Ты что? — насторожился Вовка.
— Голова заболела!
— Прямо побледнела вся! — участливо отметил Костин. — Тебе плохо?
Я вцепилась пальцами в грязную куртку майора. Столько вопросов, и ни одного ответа! Пока ясно немного: первое — меня нанимала Мэри, и второе — в лаборатории Антонова производили допинг, по каковой причине у профессора и не имелось материальных проблем. За сильнодействующее средство, которое невозможно определить в лаборатории, нечестные тренеры заплатят сколько угодно. Кто убил Антонова? Несчастный, искалеченный им спортсмен? Где и как искать его? Я, безусловно, справлюсь с задачей, но сколько времени уйдет на ее решение! И хоть бы кто помог… Мой бравый начальник мирно греет бока на курорте, хотя и вообще от Лисицы мало толку. Что делать? Андрей Максимович станет и дальше травить своих подопечных? А ведь он не один такой. Необходимо срочно перекрыть канал распространения допинга! Но у меня нет полномочий. И доказательств, кроме беседы с Никитой, никаких. Одни догадки…
— Тебе помочь? — послышался вопрос, заданный самым участливым голосом.
— Да, — машинально ответила я. — Совсем запуталась! Куча недоумений. Одной быстро не справиться, а зараза тем временем ползет по стране. Лаура Петровна приезжала из Новоклимовска, предполагаю, у Антонова имелись и другие иногородние клиенты. Это ужасно! Левитин стал инвалидом, но я его не видела, а вот на Ларису любовалась собственными глазами. Девочка выглядит страшно, похожа на гиппопотама!
Тут я остановилась, потрясла головой и поняла, что нахожусь в нашей прихожей. Более того — сейчас жалуюсь на тяжелую долю частного детектива не кому-нибудь, а Вовке.
— Ты сейчас об Антонове говорила, — протянул майор. — О Михаиле Петровиче, о профессоре, академике?
— Да, — кивнула я.
— И зачем влезла в дело? — зашипел Вовка. — Как вообще подобное случилось? Отправил тебя к Лисице специально, знал ведь, что Юрка…
Костин замолчал.
— Продолжай! — мрачно велела я. — Не хочешь? Договорю за тебя. Знал ведь, что Юрка бабник, неуправляемый юбочник, который ничем серьезным не занимается и только иногда, когда уж очень нужны деньги, спохватывается и берет заказ, следит за чьим-нибудь неверным мужем. Так? Ты пристроил меня к Лисице в полной уверенности, что в его тухлой конторе ничего не произойдет. Но я, наивная, приняла детективное агентство всерьез и решила служить в нем верой и правдой. Ты, наверное, в курсе, как я успешно справлялась до сих пор с поставленными задачами. В отношении же Антонова…
— Пошли, — воскликнул Вовка, — заруливай в мою квартиру.
Буквально впихнув меня к себе на кухню, Костин велел:
— Садись и выкладывай.
— Что? — прикинулась я идиоткой.
— Всю информацию, отрытую за период работы.
— Какой хитрый! Предлагаю бартер.
— И в чем его суть?
— Обмениваемся сведениями, а потом совместно думаем, как поступить. В конце концов, мы стали коллегами, ты работаешь в государственной структуре, я служу в частной, оформлена по всем правилам, являюсь детективом, и мы занимаемся сейчас, похоже, одним делом!
Вовка рассмеялся, потом кивнул:
— Ладно, коллега, карты на стол.
— Мне начинать?
— Думаю, да, — прищурился Костин, — я хочу быть вторым.
Я начала рассказывать Вовке о событиях недавних дней. Майор честный человек, если пообещал, то не обманет, я обязательно узнаю всю информацию, которой он владеет.
Так и случилось. Выслушав меня, приятель помолчал и сказал:
— Уговор дороже денег. Теперь, коллега, мой черед. Но предупреждаю сразу, повествование будет слегка сумбурным, потому что придется смотреть на ситуацию с нескольких сторон. Начну с положения внутри семьи Антонова…
Нина Леонидовна, бывшая жена Валерия Сергеевича, не соврала. Мать Михаила Петровича действительно осуждена за убийство. После того как Алена оказалась за решеткой, семья Антоновых развалилась. Петр с дочерью Лаурой уехали в Новоклимовск, а Михаил подался в Москву и поступил в институт. Он не бросил маму, отправлял ей посылки, посылал письма и даже пару раз ездил на свидание. Но! Распространяться о том, где находится родительница, парень не собирался, он справедливо полагал, что, услыхав слова: «Моя мама осуждена за двойное убийство», большая часть людей моментально постарается прекратить с Мишей близкие отношения. Поэтому, поступая в институт, парень соврал, написал в анкете: мать умерла, а отец давно ушел из семьи, связи с ним сын не имеет.
Поступай Антонов на работу в серьезное место или пойди он учиться туда, где готовят будущих военных, милиционеров или дипломатов, его бы мигом поймали на лжи, но в институте, где ректорствовал Валерий Сергеевич, абитуриентов проверяли поверхностно, приемную комиссию волновали наличие аттестата об окончании школы и вопрос об общежитии.
Миша стал студентом. Дальнейшее известно: юношу взял под свою опеку ректор, и в результате Антонов стал зятем Валерия Сергеевича.
После того как дотошная, мечтающая породниться со своим начальством Нина Леонидовна докопалась до истины, Михаил честно рассказал будущему тестю правду о родительнице. Валерий Сергеевич, использовав свои связи, навел справки и выяснил: в деле Алены много нестыковок, похоже, мать Миши несчастная женщина, пытавшаяся дважды покончить с собой, но оба раза выживавшая наперекор обстоятельствам. Петр и Лаура осудили женщину и порвали с ней всякую связь, а Миша поддерживает и жалеет беднягу. Позиция молодого человека вызвала уважение у Валерия Сергеевича и полнейшее негодование Нины Леонидовны. Получалось, что Алена принесла несчастье не только своей семье, но и разбила пару Валерий — Нина. У ректора словно открылись глаза: оказывается, его вторая половина жадна, эгоистична и беспокоится лишь о своем материальном благополучии. Анна же не простила авторитарной матери попытку вмешательства в свою судьбу и желание разбить счастье дочери.
Валерий Сергеевич пристроил молодых на работу в НИИхимбиовит, ректору было наплевать на то, что в стенах учреждения давно трудится Нина Леонидовна. Михаил, правда, напрягся, узнав, где именно ему придется двигать вперед науку, но потом успокоился. Лаборатория находилась в отдельном здании, с бывшей женой тестя контакт сводился к нулю. Анна вообще никогда не сталкивалась с матерью — общие собрания она игнорировала, а в основной корпус не ходила. Собственно, ей там и нечего было делать, а если требовались книги из библиотеки, Антонова посылала за ними лаборантку.
Очень скоро и Анне, и Мише стало понятно: их начальник, Марк Генрихович, сумасшедший. Старичок, всю свою жизнь искавший лекарство от смерти, дневал и ночевал на работе.
— Не успею доделать начатое, — сокрушался он, гремя пробирками.
От своих сотрудников Марк Генрихович требовал такого же фанатизма, и рассудительная, исполнительная, аккуратная Анна нравилась ему больше Миши, который мог проявить безалаберность, опоздать на службу или начать спорить с Марком Генриховичем.
Не стану сейчас утомлять ненужными подробностями, скажу лишь, что после кончины последнего «бессмертного» начальником лаборатории стал Михаил, а буквально через полгода после смены руководства в ней появился «Анин».
Злые языки в НИИ утверждали, что Антонов использовал наработки Марка Генриховича. Старик просто отшвырнул придуманный им комплекс — ну как же, престарелый академик жаждал представить таблетки бессмертия, он просто не замечал никаких других положительных результатов! «Все или ничего» — под таким девизом Марк Генрихович прожил свою научную жизнь. А Михаил оказался более приземленным, сообразил: лучше синица в руках, чем журавль в небе, и стал доктором наук, доведя до ума одно из открытий Марка Генриховича. Совсем уж ядовитые сотрудники поговаривали, будто в записях легендарного «бессмертника» навела порядок Анна, что именно жена нового завлаба обратила внимание на эксперименты бывшего начальника, сделала нужные выводы и подарила мужу научное открытие. Дескать, в благодарность за проделанную работу Антонов и назвал комплекс «Анин».
Есть ли у сплетен реальная основа, узнать не удалось. Да и не надо! В конце концов, какая разница, кто составил «Анин»? Для нашей истории имеет значение другое: Анна заботилась о муже, как о ребенке, прикрывала его от всех бытовых проблем, служила Мише лаборанткой, нянькой, мамой, жилеткой для рыданий, носовым платком…
Другой бы муж не нарадовался на такую вторую половину: умная, интересная, образованная, помощница в работе и отличная домашняя хозяйка… Но, как известно, нет пророка в своем отечестве!
Михаила раздражало спокойствие жены, ее вечно ровный тон и полное отсутствие эмоциональности. Анна никогда не выходила из себя, была безупречной, и муж частенько именно от этого испытывал дискомфорт. Право слово, если бы супруга вдруг сорвалась, переколотила посуду, устроила истерический припадок, Антонов вздохнул бы спокойно. Но Анна стопроцентно контролировала себя, ничто не могло выбить ее из седла. В любой, даже самой неприятной ситуации женщина с неизменной улыбкой говорила:
— Хорошо, мы справимся, я подумаю, как поступить.
И ведь придумывала! Любые сложности превращались в мелочи, коли за них бралась Анна. С одной стороны, Михаил был благодарен жене: если происходил некий казус, следовало лишь донести его до Анны, и та, словно гигантским ластиком, стирала черную тень. С другой — Михаил ощущал себя в полной зависимости от супруги. А еще ему хотелось любви — не тлеющих углей, а пламени. Антонов никогда не испытывал сильных чувств, на Анне он женился по расчету, великолепно понимая, что бедному провинциалу лучшей партии не сыскать, и даже по-своему любил супругу, испытывал к ней чувство благодарности. Но… все это было не то, не то…
А потом в жизни Михаила Петровича появилась Маша Иванова, наполовину цыганка, абсолютно бесшабашное существо. По какой причине Машу занесло в НИИ, непонятно. Работала девушка там недолго, но успела завязать роман с Антоновым.
Вот когда Михаил Петрович нахлебался скандалов и истерик по самые уши! Маша оказалась полнейшей противоположностью Анне. Вихрь, буря, огонь, цунами, океан эмоций, в которых Антонов в конце концов утонул. Спустя месяц после разгоревшегося романа профессор начал в ужасе думать, как побыстрей завершить отношения. Но Маша не собиралась упускать добычу, она стала требовать:
— Разводись и женись на мне! Мы же любим друг друга!
Испуганный напористостью любовницы, Михаил Петрович ощутил себя птичкой в когтях у кошки. Антонов чуть было по привычке не помчался жаловаться жене на малоприятную коллизию! Но потом с тоской понял: с любовницей придется разбираться самому, супруга тут, увы, не помощница.
Дальше — больше. Маша забеременела, о чем уведомила любовника, Антонов схватился за голову. Он всего лишь хотел взбодриться, испытать некие эмоции, развод никак не входил в планы профессора. Оказалось, что Михаил, осуждавший практичность Анны, и сам очень похож на свою жену. Антонов понимал: Маша совершенно неподходящий вариант спутницы жизни. И вообще кошмар: привычный уклад может рухнуть, если вдруг Иванова пойдет к Анне. А она способна на подобный поступок.
Испугавшись до жути, Михаил предложил любовнице денег на аборт, но та неожиданно обиделась и, воскликнув: «Если не хочешь жениться на мне, то иди прочь!» — уволилась из института.
Антонов затаился. Больше всего он боялся, что экзальтированная Машенька устроит жуткий скандал. Но наступила тишина, Маша исчезла из жизни ученого. Навсегда ли? Михаил Петрович несколько лет вздрагивал от неожиданных звонков в дверь, но мало-помалу успокоился. Решил, что Иванова сделала аборт, и постарался забыть экзальтированную любовницу.