Глава 20
— До вас, наверное, доползли слухи? — грустно спросила Мэри. — Про СПИД, сифилис, проституцию и все такое. Очень хорошо понимаю, сама бы пришла поговорить с матерью такой девочки. Явилась в класс новенькая, не пойми из какого города, больная неизвестно чем… Я поэтому вам так подробно нашу историю и рассказала, сейчас покажу анализы. Ларочка незаразна, у нее некий гормональный срыв. Ваша девочка — единственная подруга моей дочери, и если Лизочка отвернется от нее, Ларисе придется очень плохо. Романову в классе уважают, когда дети увидели, что она сблизилась с моей дочкой, многие перестали издеваться над Ларой. Умоляю, не запрещайте Лизе общаться с ней! Вот смотрите, у нас чисто, уютно, я хорошо зарабатываю, имею машину. Она, правда, сейчас в сервисе, колесо недавно проколола. Представляете, спешила на очень важную встречу в воскресенье, и бац! Впрочем, это вам неинтересно. Главное другое: ни алкоголиков, ни наркоманов в нашем доме нет. Пока сбегаю за документами, посмотрите Ларочкину комнату. Конечно, в Новоклимовске у нас были лучшие условия, но и в Москве мы нормально устроились!
Мэри вскочила. Я ее остановила и тихо попросила:
— Сядьте, пожалуйста. Я совсем не против дружбы Лизы и Лары и вообще первый раз слышу о сплетнях про ужасные болезни.
Мэри растерянно опустилась на место.
— Но тогда что привело вас ко мне? Думала…
— У вашей матери был брат?
Хозяйка заморгала:
— Кто?
— Михаил Петрович Антонов, — спокойно пояснила я, — доктор наук, профессор, химик.
— Право, странно… — пожала плечами Мэри. — Тот же вопрос задал мне и Герасим Семенович.
Настал мой черед удивляться:
— Не знаете, что навело врача на эту мысль?
Мэри встала, открыла один из ящиков, вынула оттуда белую пластиковую баночку с темно-зеленой наклейкой и протянула ее мне:
— Смотрите, перед вами таблетки, которые мама покупала в Москве.
— Странное название — «Анин», — отметила я, начав изучать упаковку. — А зачем вы мне ее дали? Не являюсь большим знатоком витаминов, но эти кажутся вполне тривиальными: А, В, С, D, Е, а еще железо, фосфор, кальций, селен, хром, цинк…
— Ниже читайте, — велела Мэри.
Я послушно опустила взор и приметила надпись, сделанную мелкими, но очень четкими черными буквами: «Разработано в лаборатории профессора Михаила Петровича Антонова. Специально для российского потребителя, учтены все нормы».
— Когда Герасим Семенович увидел эту приписку, — продолжила Мэри, — он тут же поинтересовался, не является ли Михаил Петрович Антонов братом Лауры Петровны Антоновой.
— И что вы ответили?
— Нет, у мамы не имелось родственников, — довольно равнодушно сообщила Мэри. — Знаю лишь, что ее воспитывал отец, человек, фанатично преданный спорту. Сам дед Петр особых успехов не достиг, поэтому мечтал об олимпийской медали для дочери, но Лаура не оправдала его надежд, зато из нее получился великий тренер.
— Вы деда не помните?
— Нет, — покачала головой Мэри, — он умер, когда я была совсем крошкой.
Я набрала полную грудь воздуха и решительно произнесла:
— Хватит врать!
На лице Мэри возникло самое искреннее удивление:
— Простите…
— Вы, похоже, отличная актриса, но обвести меня вокруг пальца очень трудно, — хлопнула я ладонью по столу, — немедленно говорите правду.
— О чем? — растерялась Мэри. — О СПИДе? Сейчас историю болезни принесу.
— О цыганке Маше, — оборвала я женщину, — и о ее незаконнорожденной дочери от Михаила Петровича Антонова. Кстати, черный парик вам к лицу!
Глаза Мэри начали медленно расширяться, брови женщины поползли вверх.
— Только не надо ломать комедию, — предостерегла я. — Знаю правду, одно не могу понять — по какой причине наняли меня. Не скрою, купилась на участок.
— К-какой? — едва справилась с согласными Мэри.
— В Птичьем.
— Это где?
— Ваши сотки, не мои, — усмехнулась я. — Неужели месторасположение забыли?
— Ничего не понимаю! — почти отчаянно воскликнула Мэри.
— Ладно, — кивнула я, — придется помочь вам, слушайте…
Чем больше я выдовала информации, тем изумленнее делался вид Мэри.
— Не имею к этой странной истории ни малейшего отношения, — заявила она, когда мой рассказ иссяк.
— Не лгите!
— Право слово, к вам приходила другая женщина.
— Вы же умеете логично мыслить? — стала злиться я. — Смотрите, как славно складывается: Лиза для пущей важности наговорила Ларе глупостей, представила меня агентом ФСБ, этаким Джеймсом Бондом в юбке. На самом деле я скромный частный детектив. Да, мне удается распутывать дела, но стрелять из пистолета, прыгать с парашютом и бороться с аллигатором не умею. Никогда не занимаюсь и государственно важными делами, пропажу ядерной кнопки мне расследовать не поручат. Еще Лиза из чистого хвастовства сообщила о наших планах покупки дома, рассказала о трудностях с поисками участка. Вы сложили полученные сведения и поняли: Евлампия Романова — нужный человек. Одно не пойму: к чему весь сыр-бор, а? Идиотская история про цыганку… Вот уж дурь!
Мэри встала и молча вышла из комнаты.
— Эй, вы куда? — закричала я. — Немедленно вернитесь!
— Уже пришла, — улыбнулась женщина, появляясь на пороге. Потом она положила передо мной газету. — Надеюсь, вы тоже умеете шевелить мозгами и поймете: обвиняемая имеет алиби. Читайте, пожалуйста.
Я уткнулась в полосу.
«Прибытие Амалии Краузе — гигантское событие для нашего города. Краузе инвестирует огромные средства в создание сети фабрик, производящих косметику, для Новоклимовска это означает создание огромного количества рабочих мест. Тех, кто сейчас кричит о нарушении экологии, спешим успокоить: предприятия Краузе работают лишь на натуральном сырье и не наносят никакого ущерба окружающей среде. Госпожа Краузе уверила нас, что в любой момент на фабрику сумеет войти любая комиссия. При цехах будет открыт Дом культуры с кинозалом, которым смогут бесплатно пользоваться все жители Новоклимовска. Сегодня госпожа Амалия Краузе в торжественной обстановке заложила первый кирпич в фундамент фабрики. Полностью предприятие вступит в строй через год. Виктор Теплыкин, специально для газеты «Новости Новоклимовска».
— И что? — удивилась я.
— На фото гляньте, — велела Мэри и ткнула пальцем в расположенный рядом снимок. — Это мэр Новоклимовска, слева Амалия Краузе, справа я. Поддерживаю связь с Новоклимовском и, когда меня попросили помочь на переговорах в очень значимом для моего города вопросе, не сумела отказать — вылетела на родину. Обратите внимание на дату: как раз в тот день к вам явилась «Лаура», я же находилась в Новоклимовске, о чем свидетельствует фото. Кстати, меня видело огромное количество народа, у Краузе была насыщенная программа, я постоянно находилась при бизнесвумен, ни на минуту не отходила. Ясно?
— Более чем, — растерянно кивнула я.
— И еще. Вы нашли парик и куртку около дома Антоновых?
— Ну не совсем так — на помойке, вблизи деревни, — уточнила я.
— И зачем мне было бы тащить улику за город? Намного проще увезти узел подальше от дома, да хоть в другой район Москвы, и вышвырнуть там, — сказала Мэри.
Я молчала.
— Кстати, Лиза могла похвастаться намерением вашей семьи приобрести особняк и перед другими своими друзьями, — настойчиво оправдывалась Мэри.
Я приуныла окончательно. Кроме болтушки Елизаветы, в семье имеются Кирюша, Юлечка, Сережка. Да и мы с Катей упорно продолжаем опрашивать знакомых, Вовка Костин тоже теребит приятелей вопросом: «Ребята, ни у кого участка на примете нет?» Я про это уже упоминала.
Мы не скрываем своего желания возвести особняк, нам бояться нечего, деньги получены абсолютно легальным путем: часть из них заработана тяжелым трудом, а часть получена от продажи картин, доставшихся мне от родителей [7 - Читайте книгу Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».]. Мы не украли нефть и газ у народа, и нам нечего бояться демонстрировать желание иметь дом. Деньги на строительство особняка хранятся в банке, теперь мы откладываем на отделку и мебель. Если какой-нибудь нехороший человек, услыхав о том, что Романовы имеют капитал для приобретения коттеджа, решит ограбить нашу квартиру, он ничего особенного не найдет — купюры лежат в сейфе. Но кто задумал идиотскую историю?
Пообещав Мэри, что не стану препятствовать дружбе Лизы и Ларисы, я отправилась домой. Шла медленно и размышляла. В одном Антонова права: режиссера спектакля следует искать в окружении Михаила Петровича. Странное, однако, совпадение! Профессора зовут Михаил Петрович Антонов, он в свое время прибыл в столицу невесть откуда, понравился ректору института, был принят в его доме, встретил Анну и получил благодаря выгодной женитьбе столичную прописку и расположение высокопоставленного ученого.
Теперь посмотрим на Лауру Петровну. Она тоже Антонова, как и Михаил. Хотя общность фамилии и даже отчества еще ни о чем не говорит, ни первое, ни второе не являются редкими в России. Вот были бы они какими-нибудь Курочкорябскими… Думаете, подобных фамилий не встречается? А вот и нет. Приключилась как-то со мной история… Но сейчас не время вспоминать прошлое [8 - События, о которых упоминает Лампа, описаны в книге Дарьи Донцовой «Принцесса на Кириешках», издательство «Эксмо».]. Так сколько в нашей стране Антоновых и какое количество из них имеет «раритетное» отчество «Петрович»? Можно было бы навсегда похоронить мысль о родстве химика и тренера, но вот имя Лаура… Насколько я поняла, профессор рассказывал своим домашним о рано умершей сестре по имени Лаура. А еще, увидав меня в черном парике, Михаил Петрович прижал к себе «племянницу» и тихо сказал:
— Ты вылитая мама!
Следовательно, Лаура все-таки на белом свете имеется. А значит, была и Маша, та самая любовница Антонова, цыганка. Можно было бы предположить, что организатор спектакля имел зуб против меня, вот и впутал несчастную Лампу невесть во что, но если вспомнить быстрый шепот профессора, то с какой неподдельной нежностью он обнял «внебрачного ребенка», а также его слова об искуплении какой-то вины, и главное, коли сообразить, что имя Лаура встречается в России довольно редко, то, согласитесь, пасьянс выглядит совсем по-иному!
— Лампуша, — прозвучал слева знакомый голос, — что ты тут делаешь?
Я невольно вздрогнула и вынырнула из пучины мыслей. Оказывается, я застыла у ворот школы, а из них с сумкой в руках как раз выходила Лиза.
— Ты меня ждешь? — слегка удивленно спросила девочка.
— Домой иду, — совершенно честно ответила я.
— Без машины?
— Тут везде переулки с односторонним движением, — пояснила я, — пришлось бы правила нарушать или полчаса по окрестностям крутиться. Ни того, ни другого делать не хотелось, вот и понеслась так, пешком быстрее доберешься.
— Ясно, — протянула Лизавета и шмыгнула носом.
Я насторожилась и внимательно посмотрела на школьницу: нос красный, веки опухшие, вид унылый, на лице никаких примет обычной улыбки.
— Ты плакала?
— Не-а, — неуверенно ответила Лиза. — Вот идиот!
— Кто?
— Да Александр Григорьевич, наш директор, — хныкающим голосом ответила Лизавета. — Просто урод!
— Что случилось? Объясни нормально!
Глаза девочки начали медленно наполняться слезами.
— Помнишь, я тебе рассказывала, что он поручил мне организацию рождественского праздника?
— Да, конечно. Мы написали красивое объявление, а еще ты говорила о концерте, дискотеке, ужине. Что-нибудь не так?
— Всё! — зарыдала Лиза. — Меня с позором отстранили! Сейчас был совет школы, и я докладывала о приготовлениях. Столько работала, до копеечки еду просчитала, стоимость подарков и… и… Оказывается, я разжигаю национальную рознь, призываю к уничтожению детей других вероисповеданий… мне… я… он…
Донельзя расстроенная Лизавета начала всхлипывать, а потом и вовсе расплакалась. Мне стало жарко.
— Кто сказал несусветную глупость про разжигание национальной вражды? — спросила я.
— Александр Григорьевич, — прорыдала девочка. — Ткнул в меня пальцем и как заорет: «В нашем учебном заведении не место скинхедам, антисунитам и фашистам».
— Антисемитам, — машинально поправила я, — людям, которые по непонятным мне причинам ненавидят евреев. Нормальному человеку подобное в голову не придет. Антисемитизм — удел убогих и завистливых, тех, кто, не сумев добиться успеха в жизни, решил хоть как-то выделиться из толпы за счет своего неприятия людей других национальностей.
— Александр Григорьевич сказал, что таких, как я, надо пороть розгами, — обморочно пробормотала Лизавета.
Вся кровь бросилась мне в голову. Сжав кулаки и не обращая уже внимания на отчаянные вопли Лизы: «Лампа, стой!», я ринулась в школу. В одну секунду взлетела по лестнице, рванула на себя дверь кабинета директора и, ворвавшись в просторную комнату, заорала:
— Немедленно объясните, что у вас тут происходит!
Директор поднял на нежданную гостью холодный взор:
— Вы кто?
— Евлампия Андреевна Романова, тетя Елизаветы Романовой, ученицы, которую вы собрались публично пороть розгами, — громко и четко, словно диктор Игорь Кириллов, ведущий трансляцию парада с Красной площади, ответила я.
Александр Григорьевич встал и, вытянув вперед маленькие руки, воскликнул:
— Хорошо, что пришли! Боюсь, Лиза неправильно поняла…
Пока школьный начальник пытался донести до меня мысль о том, что у Лизаветы в ушах бананы, я молча разглядывала мужчину, если, конечно, этим словом можно назвать существо ростом чуть выше кошки. Больше всего Александр Григорьевич напоминал индюшонка. Крохотный птенец с невероятной важностью выступает на толстых ножках, на жилистой шейке постоянно крутится маленькая голова, потому что индюшонку важно знать, какое впечатление он производит на окружающих. Чаще всего парни, принадлежащие к породе индюшат, рассказывают направо и налево о своих амурных победах и своей огромной роли в истории нашего государства. Иногда они вещают с экрана телевизора и выглядят при этом очень смешно, нелепо пафосно, откровенно по-дурацки. А их речи о неисчислимом количестве дам, упавших к крохотным лапкам индюшонка, вызывают у меня припадки гомерического хохота.
По-моему, если мужчина безостановочно повествует о постельных подвигах, он явно имеет огромные сексуальные проблемы, скорей всего, подобный рассказчик глубокий импотент. Настоящий мужчина никогда не распространяется о любовницах, во-первых, из естественного для рыцаря благородства, а во-вторых, он просто не придает особого значения очередному приключению. Сколько их у него было и сколько еще будет… Мачо уверен в себе! А вот индюшонок весь состоит из комплексов, суетится и подпрыгивает на кривых лапках.
Вот и Александр Григорьевич постоянно надувался, рассказывал о своих невероятных связях в верхах, о том, что директором школы он стал лишь потому, что его об этой услуге попросил лично президент и все вокруг, включая детей, в курсе его амурных приключений. Наш Александр Григорьевич, оказывается, просто Казанова: у него есть жена, стокилограммовая тетя неопределенного возраста, и любовница, похожая на законную супругу как две капли воды. Была бы я мужчиной, постеснялась бы хвастаться наличием у себя двух престарелых нимф-бегемотиц, но Александр Григорьевич не видит нелепости ситуации и громким шепотом способен вещать в коридорах школы такой текст:
— Боже, как я устал! Бабы меня просто измучили, на части рвут. Не могу бросить Леночку, она умрет от любви ко мне, но и не способен разорвать отношения с Катенькой, иначе та выбросится из окна, поняв, что лишилась меня. Полный тупик!
Эх, девоньки, примите мой совет: если вам на жизненном пути попался индюшонок, плюньте ему на круглую лысину, тщательно прикрытую сальными волосами. Ей-богу, лучше жить одной, чем с таким Александром Григорьевичем. Но увы, многие наши бывшие советские, а ныне эмансипированные российские бабы очень боятся остаться в одиночестве, поэтому живут по принципу: «Пусть идиот, да свой». Вот и плодятся у нас индюшата — сами их лелеем, вместо того чтобы взять за шкирку, тряхнуть как следует, поднести к зеркалу и сказать:
«Малыш, глянь на себя и успокойся! Ты, недомерок с непомерными амбициями, или тихо живешь со мной, или вали прочь. Я, красивая девушка, таких, как ты, в базарный день на пятачок пучок куплю».
