Глава 11
Начерпав полные сапоги снега, я сумела догнать беглянку, и удалось мне это лишь по одной причине: гадкая Белочка остановилась возле кучи отбросов и принялась самозабвенно рыться в ней.
— Фу! — взвыла я. — Немедленно прекрати!
Но Белочка продолжала с огромным интересом копаться в мусоре, не обращая никакого внимания на мои вопли. Она отрыла черный пластиковый, тщательно завязанный мешок и начала трепать его зубами.
— Брось! — топнула я ногой.
— Апчхи, — со вкусом ответила Белочка, не прерывая увлекательного занятия.
Если некто считает себя крайне авторитетной личностью, пусть попробует покомандовать чужой собакой, мигом обретет комплекс неполноценности.
Решив проявить настойчивость, я, преодолевая брезгливость, ухватила мешок за дно и дернула со словами:
— Очень не люблю непослушных собак.
Белочка, не желая отпускать добычу, тряхнула кудлатой башкой. Темный полиэтилен не выдержал и разорвался, на снег вывалилась куча тряпья.
— Отлично! — гаркнула я. — Теперь шагом марш…
Остаток фразы застыл у меня в горле, потому что мне стало понятно: в разодранном пакете лежал не обычный мусор. На белом снегу чернел парик и алела куртка с капюшоном, отороченным ярко-розовым мехом.
Мигом забыв про обиженно сопящую Белочку, я присела на корточки. Фальшивые волосы были красиво завиты крупными локонами, даже пребывание в пакете не испортило парик. Его можно было хоть сейчас нацепить на голову, похоже, он был качественным и очень дорогим. Не меньший интерес вызывала и куртка, тоже не слишком пострадавшая от того, что длительное время находилась в скомканном состоянии. Мои пальцы нащупали большую фирменную нашивку на рукаве.
В голове ожило воспоминание: вот в кабинет частного детектива Романовой входит Лаура Иванова. Красиво завитые черные локоны падают на ярко-красную куртку с капюшоном, оттороченным розовым мехом. Посетительница поднимает руку, я вижу эту нашивку и слышу вопрос, произнесенный мелодичным голосом:
— Где можно раздеться? Очень торопилась к вам, чуть не бегом бежала от парковки, жарко стало…
В полной тишине, прерываемой лишь самозабвенным чиханием Белочки, я изучала находку. Семен Крутиков, помнится, шарил в своем милицейском компьютере и так и не обнаружил прописанной в столице Лауры Михайловны Ивановой. Что ж, ситуация, кажется, прояснилась. Заказчица, по всей видимости, не захотела открыть мне свое настоящее имя. Более того, она загримировалась, нацепив парик и нанеся на лицо темный тон. Вполне вероятно, что и глаза у лже-Ивановой не карие, человечество давно придумало цветные линзы. Весьма удачно сыграв роль Лауры, она решила избавиться от улик и выбросила «карнавальный» костюм.
И какие же выводы можно сделать из всего вышесказанного? Да самые простые. В доме Антонова творится чертовщина, меня по неизвестной пока причине втянули в гущу событий, заставили плясать под чужую дудку. Зачем? На этот вопрос пока ответа нет, но я его обязательно найду, потому что не собираюсь оставлять безнаказанным человека, затеявшего спектакль.
Теперь надо вернуться к Антоновым и во что бы то ни стало попытаться понять, кто из членов семьи заварил кашу. Отчего я полагаю, что следы ведут в особняк Антонова? Ну, это просто.
Похоже, свалка, где я сейчас стояла, возникла стихийно — никаких контейнеров на пустыре не видно. Деревенские жители люди простые, вот и прибегают в укромное место и опустошают здесь ведра (кстати говоря, еще приличное поведение, я видела, как некоторые селяне ничтоже сумняшеся просто вышвыривали мусор на проезжую дорогу).
В общем, здесь помойка как помойка — пустые банки, битые бутылки, яичная скорлупа, тряпки и прочий мусор. Изредка в пластах грязи попадаются газетные свертки и полиэтиленовые кульки — очевидно, самые аккуратные жители все же пытаются жить красиво и стелют в ведро старую прессу или собирают отходы в ненужный пакет с оторванными ручками.
В магазинах сейчас продаются специальные мешки для мусора, но деревенский народ их покупку наверняка считает напрасной тратой денег, буквально выброшенными на помойку рублями. Но черный пакет, причем дорогой, из плотного полиэтилена, с прикрепленными изнутри ярко-синими завязками тут один. Значит, скорее всего, принес его сюда отнюдь не житель деревни. И более того: в нем обнаружилась совершенно новая фирменная куртка, а мне хорошо известно, какую сумму должен выложить из кармана человек, решивший одеться в магазине пафосной фирмы.
Не так давно Лиза стала канючить:
— Лампа, давай ты не будешь мне делать никаких подарков до пятнадцатого мая…
— Почему? — удивилась я.
– Очень хочу одну курточку… — призналась Лиза, назвав именно эту фирму. — Если ты не станешь растренькивать деньги на ерунду, хоть на время прекратишь тянуть в дом идиотские чашки, фигурки и футболки с изображением собак, то после пятнадцатого мая можно будет заглянуть в магазин, где я ее видела.
— Очень глупо покупать теплую куртку к лету, — покачала я головой.
— Наоборот! — оживилась девочка. — Тогда как раз скидки начинаются. Впрочем, отложенных тобой денег все равно не хватит, надо будет попросить, чтобы все домашние мне на день рождения тоже не подарки, а конвертики вручили.
— Сколько же стоит куртенка? — усмехнулась я. — Ведь не пятьдесят же тысяч!
— Не-а, — отозвалась Лизавета, проигнорировав мою иронию. — Меньше чем за семьдесят не найти. Причем это короткий вариант, о длинном а я и не думаю.
— За что такие деньги? — пришла я в негодование. — Иди спокойно в любой спортивный магазин и покупай пуховик.
— Эх, Лампудель… — протянула Лиза. — Как ты не понимаешь? Курточка от такой известной фирмы — это же не просто одежда, а как бы особый знак. Он сообщает всем, что ты удачлива, богата… в общем, что жизнь у тебя удалась.
И вот сейчас я гляжу на вожделенную для Лизы фирменную шмотку, лежащую на помойке.
Нет, точно никто из жителей явно убогой деревеньки к парику и пуховику отношения не имеет. Ой, а в пакете еще и свитер имеется, нежно-голубой, с желтой вышивкой.
Стопроцентно — новую одежду принесли из дома Антоновых. Сюда с холма как раз ведет тропинка, которая тянется от калитки в заборе, ограждающем участок Михаила Петровича.
Так, надо возвращаться.
Я завязала прорвавшееся дно пакета узлом, сунула в сильно уменьшившийся мешок куртку, свитер и парик, затянула синие ленточки, отнесла пакет чуть в сторонку и засыпала его снегом.
Белочка громко икнула и легла на тропинку. Глаза собаки начали закрываться: то ли псина устала, то ли, пока я, забыв обо всем на свете, изучала находку, наелась от души объедками.
— Пошли домой, — велела я и грозно загремела цепью.
Белочка покорно встала и медленно-медленно потащилась к дому. Вернулись мы безо всяких приключений.
— Ну как? — склонив голову набок, поинтересовалась Ася.
— Нормально, — бодро ответила я.
— Понравилось?
— Не знаю. Но, судя по тому, что она все сделала, думаю, Белочка осталась довольна.
— Не о ней спрашиваю, о тебе!
— Замечательно прошвырнулась, воздухом подышала, — бойко соврала я, дрожа от холода насквозь промокшего свитера. — Где ей лапы помыть?
— Не парься, — махнула рукой Ася.
— Нехорошо грязное животное в дом пускать, — ласково напомнила я, изо всех сил мечтая проникнуть в комнату, где, по всей вероятности, так и лежал, меня поджидая, мой блокатор.
— Вечером приходи, — отрезала Ася, — в восемь.
С этими словами она присела на табуретку и тут же подскочила с легким вскриком.
— Что случилось? — машинально спросила я.
Ася, охнув, нагнулась и стала расстегивать на Белочке ошейник.
— У меня, похоже, артрит разыгрался, — пробубнила она, — когда сажусь, словно током шандарахает. Надо к врачу идти, да где хорошего найти?
Я хотела было воскликнуть: «Могу дать телефон великолепного хирурга», — но тут увидела, что в юбке няньки, как раз пониже спины, покачивается открытая английская булавка. Стараясь не рассмеяться, я незаметно для собеседницы вытащила ее и сказала:
— Вам очень повезло.
— В чем это? — осведомилась Ася, вешая поводок на крючок.
— Если дадите чашечку горячего чаю, мигом избавлю вас от неприятных ощущений.
Нянька засмеялась.
— Да я тебе и денег отсыплю, и какао с булкой, и мяса с картошкой, и авокадо с креветками, и много чего другого дам, только лучше не ври. Артрит в секунду не пройдет.
— Вы просто не имели дела с людьми, владеющими методами ПРП, — ляпнула я в порыве вдохновения, — нас на весь мир единицы.
— Чего у тебя есть? — ошарашенно поинтересовалась Ася.
И тут меня понесло:
— Психологическое решение проблем, ПРП. Методика была опробована в строго засекреченном отделе КГБ. После падения советской власти сведения о ней просочились в массы, и кое-кто сумел получить знания. В общем, садись на стул, больно сейчас уже не будет.
Ася с явным недоверием, очень осторожно опустилась на обитую гобеленовой тканью подушку.
— Ну как? — с фальшивым интересом спросила я. — Колет?
— Нет вроде, — несколько недоверчиво произнесла нянька.
— Неприятные ощущения отсутствуют?
— Ага, — кивнула Ася, держась уже увереннее, и принялась ерзать на сиденье. — Как ты это проделала?
Я скорчила гримасу.
— Разве можно в двух словах объяснить то, чем занимаешься всю жизнь. Так дадите в благодарность за изгнание артрита чайку?
— Конечно, конечно! — засуетилась нянька. — Пошли на кухню. Мара, Мара!
— Чего кричишь? — послышался слегка надтреснутый голос. — Мы горим?
— Нет, — слегка сбавила тон нянька.
— Тогда почему шумим? — настойчиво вопросил голос, а через мгновение появилась и его обладательница — толстая тетка непонятного возраста, одетая в некое подобие домашнего халата, бесформенную хламиду с большими пуговицами и накладными карманами. Посчитать размахайку пеньюаром мешал и материал, из которого была сшита вещь: тонкая шерсть темно-синего цвета.
— Знакомься, Мара, — ажиотированно воскликнула Ася, — это Дуся.
— Ну, здрассти, — без особого энтузиазма ответила домработница. — Вы кто?
— Нанялась Белочку прогуливать, — скромно опустила я глаза вниз. — Сходила с собакой в лес, теперь Ася предложила чаю попить.
— Понятненько, — процедила Мара и, бесцеремонно ухватив няньку за плечо, оттащила ту в сторону.
Я смирно ждала, делая вид, что не слышу слов, которые Мара шептала Асе:
— Сумасшедшая… всякую шваль… сопрет… нечего ей в доме делать… даже на порог… совсем ты ум потеряла… — доносилось до меня.
Ася сначала молчала, но потом решила отбиться и, в свою очередь, принялась шептать:
— Артрит… жутко больно… ПРП… КГБ… ваще ничего… классно… чай… о тебе подумала… вес… давление…
Мара притихла, осмотрела меня с головы до ног и вдруг спросила:
— Аська врет?
— Всегда говорю правду! — обиделась нянька.
— Не у тебя спрашиваю, — шикнула домработница на товарку, — иди лучше к Китти, девочка невесть чем занимается.
Ася, бубня себе под нос, начала подниматься по широкой дубовой лестнице.
— Ты экстрасенс? — продолжила допрос Мара.
— Нет, — коротко ответила я, — просто владею некими приемами. Избавление Аси от артрита — семечки.
Я очень хорошо понимала, что, ведя себя подобным образом, сильно рискую, но мне же нужно было получить назад блокатор! А еще очень хотелось выяснить, кто заварил всю эту кашу, явившись в частное агентство и наняв Лампу Романову изображать племянницу хозяина дома.
— Чего еще можешь? — резко поинтересовалась Мара.
— А что надо? — вопросом на вопрос ответила я.
Мара прищурилась.
— Если такая ловкая, отчего решила к нам наняться?
— Деньги нужны, — мирно пояснила я, — триста долларов на дороге не валяются.
— Неужели клиентов нет?
— Полно.
— И хочешь с собакой таскаться?
— Деньги нужны, — повторила я, — триста долларов — отличная плата за пустяшное дело.
— Значит, врешь насчет клиентуры, — сделала вывод Мара, — коли пациентов море, то и бабок полно.
— Я не беру ни рубли, ни доллары, помогаю народу бескорыстно.
— Идиотка, что ль?
— Можно и так считать, — кивнула я. — Только люди, которые меня обучали, строго предупредили: если начать торговать умением, оно исчезнет. Ни денег, ни ценностей принимать нельзя, захотят поблагодарить, пусть доброе слово скажут или чайком напоят. Цейлонским, с вареньем.
Мара склонила голову набок и вдруг спросила:
— А ну скажи, чего у меня болит?
Я, припомнив шепот Аси, делано равнодушно ответила:
— Для детального изучения вопроса потребуется пойти в комнату. У вас вроде тут есть спальня, сейчас опишу… занавески яркие, как летнее небо, диван с пледом… э… желто-голубым, столик такой, с салфеточкой, на нем вазочка из синего стекла. Очень подходящее место. В коридоре могу лишь одно сказать: у вас высокое давление и поэтому головные боли.
— Откуда про синюю гостевую спальню знаешь? — слегка испуганно перебила меня Мара. — Ты ее точно описала.
— Увидела.
— Ты тут никогда не была, — с уверенностью заявила домработница.
— Для того чтобы что-то увидеть, вовсе нет необходимости там присутствовать физически, — слегка понизив голос, таинственно сообщила я. — Вчера там… в спальне… лежала сумка… красная…
Мара выпучила глаза.
— Она не принадлежит обитателям дома, — корчила я из себя прорицательницу, — впрочем, вижу: да, вижу и гостью… О, она цыганка… приехала к родственнику… здесь ее родственник… рвется картинка, плохо видно, он вроде умер, тоже вчера… и деньги… много… Миллион! Зло! Много зла…
Тут у меня запершило в горле, и пришлось временно остановиться. Я намеревалась перевести дух и закончить «выступление» фразой: «Если хотите очистить в здании ауру, отдайте мне пульт, серого цвета, который находится в этой спальне». Но я ее не успела произнести — Мара бросилась мне на шею с воплями:
— О господи! Ты услышал мои молитвы! Спасибо!
Я с трудом выпуталась из цепких объятий Марины.
— Ты единственная, кто сумеет помочь! — шептала та. — Сюда, налево…
Сильной рукой домработница втянула меня вслед за собой в небольшую комнату, быстро заперла дверь на задвижку и ласково попросила:
— Садись в кресло и послушай. У нас тут черт-те что творится, история с географией. Думала тайком к гадалке сбегать или бабку позвать, шептуху, а тут ты сама пришла. На ловца и зверь, как говорится… Если поможешь, я тебя всю жизнь стану цейлонским чаем поить, вареньем кормить и в ноги тебе кланяться. Только выслушай!
— Ну, говори, — милостиво разрешила я.