Глава 16
– А вы познакомьтесь со мной, – решила я воспользоваться советом Кристи, – и все будет путем.
Катя заморгала, я ожидала, что она засмеется или, по крайней мере, улыбнется, но девушка неожиданно разрыдалась. Я сначала растерялась, но потом схватила ее за плечи.
– Вы обиделись? Простите, наверное, я глупо пошутила.
Катя всхлипнула, вытерла рукавом кофты лицо и прошептала:
– Уходите, пожалуйста, мне не до вас сейчас, несчастье у нас.
Озноб колючими лапками пробежал по спине.
– Что случилось?
Катя судорожно вздохнула:
– Бабушка умерла.
– Вера Ивановна! Не может быть! Еще утром она выглядела совершенно здоровой! – закричала я.
Катя отшатнулась к окну.
– Откуда вы знаете имя моей бабушки?
Но я уже изо всех сил трясла ее за плечи.
– Быстро говори, что случилось!
Катя опять заплакала, одновременно сбивчиво заговорив, и через некоторое время я сумела составить из обрывочных речей относительно целостную картину.
Катя вернулась домой около трех, открыла дверь и крикнула:
– Ба, поставь воду, я пельмени купила.
Но Вера Ивановна не отозвалась! Катя прошла на кухню и сама поставила кастрюльку на газ, она не удивилась отсутствию бабки. Вера Ивановна, бойкая, до сих пор, несмотря на возраст, работающая особа, могла увильнуть куда угодно: за продуктами или сигаретами. Катю слегка насторожил лишь один факт: входная дверь не была заперта, как всегда, на два оборота, а просто захлопнута. Вера Ивановна, уходя по делам, никогда не забывала запереть замок, старушка боится воров и тщательно, даже если выпьет, соблюдает необходимые меры безопасности. Но, в конце концов, и бабушка могла проявить неаккуратность.
Поев пельменей, Катюша решила помыться в ванной. Пошла по коридору в глубь квартиры и, поравнявшись со спальней Веры Ивановны, поежилась: из-под дверей весьма ощутимо дуло. Катя толкнула дверь и вновь испытала недоумение. Большое окно распахнуто, по спальне гуляет ветер. Вера Ивановна любит тепло, с какой стати она решила проветривать комнату, да еще подобным способом? Неужели нельзя было приоткрыть форточку? Похоже, бабуська крепко приняла на грудь, дверь не заперла со всей тщательностью, устроила сквозняк, а потом отчего-то не легла спать, а ушла!
Сердито качая головой, Катя подошла к подоконнику и вздрогнула: внизу, у батареи, сиротливо валялись тапки старушки и несколько пустых банок из-под джин-тоника. Кате стало страшно, очень страшно… Она схватилась внезапно заледеневшими пальцами за подоконник, помимо своей воли глянула вниз.
Окно спальни Веры Ивановны выходит во двор, оно расположено прямехонько над подъездом, входная дверь которого прикрыта довольно широким козырьком из бетона. Вот на нем и лежало тело Веры Ивановны. Никто не заметил, как бабушка свалилась вниз, упади старуха на землю, соседи мигом вызвали бы милицию, но труп находился на козырьке, и люди мирно входили и выходили, не предполагая, что с соседкой случилась беда.
Дальнейшее Катя помнит плохо, вроде она закричала, понеслась на улицу, по дороге колотя во все двери. Потом ее увела к себе соседка, напоила валокордином, уложила на диван.
Катю разбудили милиционеры, плохо соображающая девушка без конца переспрашивала оперативников, и в конце концов равнодушный парень гаркнул:
– Ну чего непонятного! Пила твоя бабка?
– Бывало, – кивнула Катя, – только она не буянила, примет на грудь и спит.
– Вот и сегодня клюкнула, – сердито заявил мент, – потом небось покурить решила, открыла окно, высунулась наружу – и готово, ухнула вниз, на подоконнике банка с бычками осталась.
– Ага, – кивала Катя гудящей головой, – ага! Понятно.
Тело увезли в морг, дознаватель, уходя, буркнул:
– Вызовут тебя потом в милицию, только дело ясное. Ну, народ, уж немолодая, а остановиться не могла, бухалка.
Катя какое-то время бесцельно шарахалась по коридору, потом кинулась звонить Ленке, но сестра, уехавшая в Петербург, отключила мобильный. Услышав тупое: «Абонент временно недоступен», Катя снова зарыдала, сбегала на кухню и увидела стол. Клеенка была завалена и заставлена всякой дрянью. Вдруг к Кате вернулась способность четко соображать, она рухнула на табуретку.
По версии мента, Вера Ивановна, решив покурить, распахнула окно… Но старуха не любила свежий воздух и не испытывала никакого дискомфорта от дыма, не смущала ее и пепельница, набитая окурками, бабушка преспокойно могла спать около банки с бычками. А вот открытая форточка даже летом вызывала у Веры Ивановны возмущение.
– Немедленно закройте! – кричала она внучкам.
На все робкие замечания Кати и Лены, типа: «Пусть проветрится», или: «Свежий воздух полезен» – бабушка резко отвечала:
– Квартира большая, кислороду полно, не фиг сквозняк устраивать.
Ну не могла Вера Ивановна курить, опершись на подоконник.
Катя заметила еще одну деталь – у батареи, под открытым окном, валялись пустые банки из-под джин-тоника. Собственно говоря, их находка и натолкнула дознавателя на версию о пьянстве.
Но, войдя на кухню, Катя обнаружила на столе что угодно, кроме пустой тары из-под коктейлей, а она очень хорошо помнила, как вчера вечером принесла пакет, в коем имелось пять баночек горячительного, и они с бабусей мило провели время. Утром Катя не стала убирать мусор, опаздывала на работу, а Вера Ивановна не особо блюла порядок, ее пустые упаковки совершенно не смущали.
И, вернувшись домой, Катерина застала на столе все тот же хаос, на блюдечке таяло масло, рядом заветривался сыр, чуть поодаль громоздились грязные чашки, но баночки из-под джин-тоника испарились.
– Кто-то взял их, – жарко шептала Катя, – и сунул под батарею.
– Полагаешь? – тоже очень тихо спросила я.
– Стопудово, – отозвалась она, – сначала скинули бабку, а потом решили представить дело как самоубийство.
– Ты сообщила о своих догадках в милицию?
– Нет.
– Почему?
Катя зябко поежилась:
– Оно им надо? Дело побыстрей закрыть хотят! Кому охота со старухой возиться. Были бы мы богатые да знаменитые, тогда, ясное дело, бегали бы ментяры, как ищейки. А так меня и слушать не станут. С простым человеком церемониться не будут.
Я рассердилась: будучи женой милиционера, очень хорошо знаю, что в стаде есть паршивые овцы. Но мне также известно и другое: в Москве много честных специалистов, настоящих профессионалов, пришедших в органы не из-за неких благ и возможностей, а из желания помогать людям. Ну нельзя же всех мазать черной краской. Вот мой Олег никогда не станет закрывать дело, если в нем остаются неясности, и мужу все равно, к какому социальному слою относится потерпевший, не обратит Куприн внимания и на толщину кошелька пострадавшего, для него главное – восстановить справедливость. И потом, ну почему только о милиционерах трубят газеты? Все остальные у нас безгрешны, аки ангелы?
Да я сама частенько таскаю в школу к Кристине подарочки учителям, это разве не взятка? Духи, конферы, дорогие книги, билеты в театр… Или у нас мздой считается лишь конверт с деньгами? Ну тогда мздоимцы и сотрудники «Скорой помощи». Пару месяцев назад у Ленинида случилась почечная колика, и к нам по вызову явились две хмурые бабы, с порога сообщившие:
– Обезболивающего нет.
Я быстро раскрыла кошелек, мрачные бабы превратились в ласковых тетушек, и у них моментально обнаружилось все необходимое. Каким словом назвать этих врачей? Если милиционер подлец-оборотень, то как обозначить доктора-мерзавца? Вот мой Олег…
Внезапно сердце дрогнуло, Олег больше не мой! Чужой! В носу защипало, я разозлилась и гневно заявила:
– Сдается мне, ты не только от безнадежности не побежала в отделение, просто испугалась, что правоохранительные органы начнут слишком глубоко копать и узнают истину!
Катя прижала руки ко рту, в ее глазах заплескался ужас, мне следовало замолчать, пожалеть пережившую сильный стресс девушку, но я, с одной стороны, почувствовала, что она знает правду о смерти Аси и Веры Ивановны, а с другой – крайне обозлилась на заявление о коррупции в милиции, на себя, некстати вспомнившую об Олеге, поэтому безжалостно завершила начатую отповедь:
– …разнюхают про брачные услуги и незаконные делишки, выяснят, сколько семей распалось при помощи Ильяса и кто из бывших супругов схватился за оружие.
– Вы кто? – прошептала Катя, сливаясь по цвету с подоконником. – Откуда все знаете?
– На лестнице толковать будем? – прищурилась я. – Можно и здесь, заодно и соседям радость, двери-то у вас, похоже, из фанеры, все слышно, что снаружи делается.
– Пойдемте в квартиру, – пролепетала Катя.
– Правильное решение, – одобрила я.
– Вы кто? – повторила Катя, когда мы оказались на кухне. – Кто? Зачем пришли? Откуда знаете про Ильяса? Все неправда, мы ничем плохим не занимались, это вранье…
Я подняла правую руку.
– Стой, слишком много вопросов сразу, давай задавать их постепенно. Но сначала скажи, ты хочешь жить?
– Не поняла, – вздрогнула Катя, – в каком смысле?
– В самом прямом, на белом свете. Или торопишься в могилу?
– Нет, – посерела Катя, – о господи…
– Если собралась благополучно дотянуть до старости, то тебе следует быть откровенной со мной. Вера Ивановна и Ася уже погибли, кто следующий на очереди?
Катя молчала.
– Ты и Лена, – договорила я, – кстати, последняя, очевидно, очень хорошо скумекала, что к чему, раз столь поспешно в Питер уехала и телефон отключила. Но ты-то здесь, и убийца об этом знает.
Катя сидела не шелохнувшись.
– Я тоже буду с тобой откровенной, – продолжала я, – получается, мы в одной упряжке, не знаем друг друга, да сейчас попали вместе в капкан. Ладно, я Виола Тараканова, она же писательница Арина Виолова, под этим псевдонимом пишу детективы.
В глазах Кати внезапно блеснул огонек.
– То-то вы мне показались знакомой, но я подумала, может, бывшая клиентка, вообще-то, я на фирме работаю, где камины делают. Постойте-ка!
С этими словами Катерина подошла к подоконнику, порылась в груде хлама и вытащила донельзя затрепанное бумажное издание.
– Во, – потрясла она книжкой, – «Гнездо бегемота». Это же ваша? И фотография похожа, только на ней у вас волосы короче. Точно, вы! А почему роман так по-идиотски называется? Никаких бегемотов в нем нет!
– Сама не знаю, – отмахнулась я, – не ко мне вопрос, это редактор придумала. О литературе побеседуем потом, сядь на место и слушай внимательно.
Катя плюхнулась на колченогую табуретку и вытаращила глаза.
Когда фонтан изливающихся из меня сведений иссяк, она задумчиво протянула:
– Да уж! Только, поверь, сводничество тут ни при чем. Знаешь, как все начиналось?
– Давай рассказывай, – велела я.
Катя ткнула пальцем в пол:
– Там, под нами, Рената живет, немолодая уже, но и не старая, сорок пять ей стукнуло. Дом – полная чаша, все есть, одного не хватает – мужика.
Я внимательно слушала Катю, пока история не поражает оригинальностью. Сколько имеется в Москве вполне благополучных теток, удачливых начальниц средней руки, потративших первую часть жизни на образование и карьеру? Семейное счастье они откладывают на потом, вполне справедливо полагая, что дети и муж помешают продвигаться по ступенькам служебной лестницы.
К сорока годам карьера, как правило, удается, и тогда на свирепо рвавшуюся к власти начальницу нападает тоска. Впереди явственно маячит призрак одинокой старости, неожиданно женщина начинает слышать шепоток соседок, сидящих на лавочке у подъезда.
– Вон, Анна Ивановна пошла, иномарку недавно купила, квартирку отремонтировала, только для кого старается?
Вот и Рената оказалась в таком положении.
Как-то раз поздно вечером она прибежала к Асе и сказала:
– Вы, наверное, в ванной кран не закрутили, у меня с потолка капает.
Ася кинулась в санузел, заохала, заахала, а потом принялась извиняться перед соседкой.
– Простите, случайно вышло, я должна вам ремонт оплатить, сейчас не могу, денег нет, но не сомневайтесь, к лету наберу.
– Не переживайте, – грустно сказала Рената, – я средства имею, не надо мне от вас ничего, у самой всего полно, только счастья нет!
– Найдете еще, какие ваши годы, – оптимистично ответила Ася.
– Не получается пока, – внезапно разоткровенничалась соседка.
– Дома поменьше сидите.
– Куда же мне ходить? – мрачно воскликнула Рената. – На дискотеку? Право, смешно.
– Есть клубы специальные, для тех, кому за тридцать, – деликатно посоветовала Ася.
– Заглянула разок в такой, – скривилась Рената, – сто баб и три парня-калеки, жалкое зрелище. Ну где мне с мужчиной познакомиться? На работе сплошные объедки, и я им, кстати, начальница. В метро не езжу, по танцулькам ходить поздно, пыталась через Интернет пару найти, пообщалась с народом, понравился один. Понарассказывал о себе: пятьдесят лет, высшее образование, художник. Лучше б не встречались! Чистый бомж, изо рта воняет, половины зубов нет!
– Вы бы где поближе поискали, – улыбнулась Ася, – ясное дело, нормальный мужик в Интернете бабу ловить не станет, вашего возраста, я имею в виду.
– Думаешь, так легко мужа найти? – усмехнулась Рената.
– Элементарно, просто вы не там охотились! – настаивала Ася.
Поговорив в подобном ключе некоторое время, Рената воскликнула:
– Коли считаешь задачу такой немудреной, найди мне кавалера! Заплачу по-царски.
– Заметано! – воскликнула Ася и принялась за дело.
Локтева оказалась девушкой с фантазией, для начала она сбегала в домоуправление, где за коробочку вкусных дорогих конфет узнала от болтливой бухгалтерши кучу интересных сведений. В их блочной башне на двенадцати этажах проживает пять холостых мужчин. Асенька тщательно изучила сведения о них и пришла к выводу, что легче всего на крючок будет поймать тихого Николая Антоновича, преподавателя математики одного из московских вузов. Кандидат наук всю жизнь мирно провел около мамы, но этим летом старушка скончалась, и сын выглядел слегка потерянным. Правда, Николай Антонович не был красавцем, больше всего ученый походил на гриб боровик, по недоразумению украшенный очками. Но ведь и Рената не напоминала актрису из Голливуда, так, среднестатистическая бабенка.
Определив дичь, Ася составила план охоты и велела Ренате полностью следовать ему. Приученная руководить коллективом дама неожиданно с огромной охотой подчинилась девушке. Вечером, около восьми, она, одетая в симпатичный халат, позвонила в дверь к ученому, а когда тот открыл, стала произносить заученный текст.
– Бога ради, извините, что побеспокоила вас, но у меня случилась неприятность. Кольцо за комод упало, сама я мебель отодвинуть не могу, сил не хватает.
Николай Антонович приосанился, пошел к Ренате в квартиру и легко переместил комод, за который дама предусмотрительно бросила украшение.
– Какой вы сильный! – восхитилась Рената. – Уж и не знаю, как вас благодарить.
– Право, ерунда, – ответил ученый.
– Может, отведаете моего пирога с капустой?
– Поздно уже, скоро члены вашей семьи вернутся, а тут нежданный гость.
– Я живу одна, – потупилась дама, – попробуйте кусочек.
Николай Антонович дрогнул.
– Спасибо, знаете, пироги с капустой мое любимое лакомство, но после смерти мамы их мне не удавалось поесть.
Через три месяца играли свадьбу, Асю на бракосочетание не позвали, но та и не думала обижаться, она получила от Ренаты немалую сумму. А еще сердце радовалось столь удачно завершенному делу. Рената счастлива, Николай Антонович сияет, право, приятно.
Не прошло и нескольких недель после свадебного пира, как к Асе постучалась Нина Тимофеева с пятого этажа.
– Говорят, ты Ренате помогла судьбу найти, теперь меня пристрой, я не поскуплюсь.
Ася удивилась, но поломала голову и выдала Нину замуж.
Так и начался бизнес, в котором самое непосредственное участие стали принимать Лена и Катя. Главной в тройке была Ася. Это она придумывала, где найти кавалера, а сестры собирали о мужике информацию, самую примитивную, типа любви к пирогам с капустой.
Заказов было немного, но Ася постепенно стала задумываться: может, бросить работать в садике?
А потом появилась Лиля, желавшая выйти замуж за уже окольцованного Виктора. Ни Ася, ни Катя, ни Лена сначала не хотели браться за это дело, но Лилечка предложила такую сумму, что все размышления на темы морали мигом вымело у девиц из головы. Они собрали необходимые сведения о женихе и выяснили, что тот мечтает о ребенке. Но, увы, Лиля, абсолютно здоровая, никак не могла забеременеть.
Вот тогда Ася и сообразила привлечь к делу Ильяса, младенец появился на свет, Виктор женился на Лиле.
– И как только вы не побоялись, – укоризненно сказала я.
– Чего? – спросила Катя.
– Ну заподозрил бы этот Виктор неладное.
– Маловероятно, – протянула Катя. – Ильяс темноволосый, высокий, кареглазый, и Лилькин кадр точь-в-точь такой.
– Вдруг бы мужик анализ на отцовство сделал!
Катя усмехнулась:
– Парни доверчивые. Знаешь, сколько из них чужих деток воспитывают и не подозревают, что не свою кровь любят? Не приучены наши люди по врачам и адвокатам таскаться, большинство и не слыхивало про разные анализы. Нет, это было беспроигрышное дело. Мы потом еще двоим помогли: Альбине и Лиане, а с Ильясом подружились. Надумали агентство открыть, да видишь, как получилось, все Аська виновата! Вот дура, говорила я ей, не ходи, не проси, ничего тебе не достанется! А результат? Знаю я, кто ее пристрелил! Вот при чем тут бабушка, никак в ум не возьму!
– Кто? – резко спросила я.
– Не в сводничестве дело, – забубнила Катя, – мы всего троим помогли чужое богатство прибрать. Никто там на убийство способен не был! Мы же их хорошо изучили, и тех, кто мужа увести надумал, и тех, кто его терял. Впрочем, чего это я несу, у Лианы-то в другом проблема была, ее Арам все колебался, сам богатый, она бедная, понимаешь?
Я кивнула, Катя включила чайник.
– Воспитание у него восточное, родителям подчинялся, а те невестку-голодранку не хотели, вот Лиана и надумала забеременеть, только был облом за обломом. А тут папашка стал Арама на работу за границу пристраивать, и Лианка поняла, вырвется птичка из рук – не поймаешь, ну и прибежала к нам. А у Ильяса без проблем дети получаются, талант у мужика по этой части. Ты пойми, никто из заказчиц своих тайн выдавать не собирался, о том, что к нам ходили, они никому не рассказывали. Может, конечно, бывшие жены и злились, да откуда бы им про Аську узнать? Нет, дело в другом!
– Немедленно выкладывай все!
– Издалека надо начинать.
– Я никуда не тороплюсь!
Катя поерзала на табуретке.
– Ладно. Значит, так, Аськина мать, Вероника, родила ее от…
– …Марка Матвеевича, конструктора, – перебила я рассказчицу, – а тот девочку официально не признал, но деньги на ее воспитание давал и с бывшей любовницей, похоже, общался. Потом законная жена Марка, Луиза Иосифовна, произвела на свет ребенка, и Марк Матвеевич резко оборвал контакты с Вероникой, решив, что ему одного дитяти хватит. Деньги, правда, он Локтевой продолжал давать, но на этом все. Если ты желала мне рассказать сию историю, то не надо!
– Откуда про Аськину судьбу знаешь? – удивилась Катя.
– Потом объясню, лучше скажи, при чем тут воспоминания о давно прошедших днях?
Катя подперла кулаком щеку.
– Аська-то долго не знала, кто ее отец. Ника дочери в детстве всякую ересь плела, типа: «Папа военный был, погиб при исполнении служебного долга». Ну не дура ли?
Я вздохнула, конечно, глупое поведение. Рано или поздно ребенку попадется на глаза метрика, и он увидит в одной из граф прочерк. Но как прикажете поступить женщине, родившей чадо от женатого мужчины? Честно сказать малышке: «Знаешь, твой папа жив-здоров, только у него своя семья, и он не собирается ее рушить»?
Как станет потом относиться к такой мамаше отпрыск? Будет осуждать ее за желание разбить чужой брак? Поймет и простит? Или взбрыкнет, убежит из дома? Наверное, Вероника тоже задавала себе эти вопросы, поэтому и придумала неоригинальную версию про погибшего героя.
Самое интересное, что Ася поверила матери и даже в подростковом возрасте никаких вопросов не задавала. Правду девушка узнала от Веры Ивановны уже после смерти Вероники. Случилось это в тот год, когда Ася заканчивала педагогический техникум, на двадцать пятое мая была намечена торжественная выдача дипломов, а потом выпускной бал. Девчонки-студентки готовились к празднику, у них только и разговоров было что о платьях, которые они наденут в этот день.
Двадцатого мая Катя, придя домой, обнаружила на кухне Асю, хлюпающую носом.
– Ты заболела, – всплеснула Катерина руками, – вот не повезло.
– Наоборот, здорово, – тихо ответила Ася.
– И чего хорошего! – воскликнула подруга. – Ложись скорей в кровать, авось до праздника поправишься.
– Я уже сказала в техникуме, что подцепила грипп и не приду на торжественное мероприятие, – протянула Ася.
– Глупости, это обычная простуда, попьешь чаю с малиной, и все пройдет.
– Нет, это вирусная инфекция, ломает меня всю.
– Скорей начинай лечиться!
– Зачем, само пройдет.
– Но двадцать пятое…
Ася швырнула в мойку чашку, которую держала в руке, послышался звон, и симпатичная емкость развалилась на куски.
– При чем тут двадцать пятое!
– Так праздник же, – растерянно залепетала Катя, – ты его пропустишь.
– Вовсе я не хотела на него идти.
– Не понимаю тебя, – дернула плечом Катя, – так здорово, торжественная обстановка, потом танцы.
Ася стала вынимать из раковины осколки чашки и вдруг вскрикнула, по ее пальцам потекла кровь.
– Ой, ты порезалась, – испугалась Катя.
Ася кивнула и заплакала, подруга бросилась к ней.
– Успокойся, давай йодом зальем.
– Как я могу пойти на праздник, – вдруг, рыдая, заявила Ася, – в чем отправиться? Платье в горошек нацепить? Единственное? Меня в нем уже сто раз видели! Ни туфель, ни сумочки нет. Девчонки расфуфырятся, разнарядятся, а я буду оборванкой! Нет уж, лучше болеть гриппом!
Выкрикнув это, Ася бросилась в свою комнату, по дороге она сшибла табуретку, в коридоре наткнулась на вешалку. На шум выглянула Вера Ивановна.
– Чем занимаетесь? – спросила она. – Чего тарарам подняли?
Ася остановилась и вдруг зло сказала:
– Вот как мне не повезло, ни отца, ни матери, сирота круглая, денег нет! Лучше утопиться, чем нищей жить. Скажи, в таких ботинках можно ходить, а? Можно?
Схватив старенькую туфельку, Ася стала трясти ею перед Верой Ивановной и твердить, словно заигранная пластинка:
– Позор, позор, позор! Из валенок в босоножки! Одна куртка, и даже колготок целых нет! Знаешь, какие девчонки у нас учатся? У Милки Поповой папа кандидат наук, он ей шубку купил, а у Лизки Вергасовой – полковник!
– Эка невидаль, – пьяновато улыбнулась старуха, – твой отец – генерал! Может, сейчас уже и маршалом стал! Нечего Вергасовой завидовать!
Ася швырнула ботинок в коридор.
– Ты, бабушка, коли выпила, спать ложись. Или забыла, что мой папаша давно помер? Совсем плохая стала от водки!
Вера Ивановна возмущенно выпрямилась.
– Не смей хамить!
– А, – понеслась на струе злобы Ася, – правда глаза колет! Алкоголичка!
– Мерзавка! – вскрикнула старуха. – Алкоголик – это тот, кто в канаве валяется.
– Вовсе нет, – парировала девушка, – есть вроде тебя, с виду приличные, тихие, жрут водяру под одеялом!
И разгорелся скандал, бабка, разобиженная донельзя, и Ася, злая оттого, что ей нечего надеть на праздник, набросились друг на друга с кулаками. Катя кинулась разнимать их, но куда там! Из уст драчуний сыпались оскорбления, они пытались побольней ущипнуть друг друга. В конце концов потерявшая всякое самообладание Вера Ивановна выпалила:
– Врала Ника всю жизнь! Жив твой папашка, жирует небось сейчас в собственном доме, еще в советские времена фазенду многоэтажную отгрохал. Ни в чем не нуждался. Только у него другой ребенок есть, от законной жены. Тебя же Вероника родила, его любовница. Небось думала бобра убить, да не вышло!
Ася села на пол.
– Врешь!
– Чтоб мне сгореть! – перекрестилась бабка. – Я честное слово Нике дала: никогда тебе правду не расскажу, да видишь, со зла все и выплеснула. Уж прости, Асенька, дуру! Только с какого ляду ты меня алкоголичкой обозвала?
Ася молча сидела на полу, а Катя стала тормошить бабку:
– Раз начала, договаривай.
