ГЛАВА 22
Неожиданная мысль все время билась в голове, и с Настей я позанималась плохо, вяло, без всякого удовольствия. Да и к Вике прибыла не в лучшем расположении духа. Впрочем, девочка, заплаканная и несчастная, тоже оказалась не в форме.
– Бедный папа, – безостановочно твердила она. – Ну зачем он ел эти грибы? Зачем?
Почти час я пыталась ее успокоить, но Вика только качала головой. Понимая, что никаких успехов мы сегодня не достигнем, я повела ученицу в столовую. Там сидели Антон и Альбина. Увидев нас, брат с сестрой моментально замолчали, потом хозяйка воскликнула:
– А мы с Тошей как раз хотели попросить вас, Виолочка, об одолжении.
– Слушаю.
– Сами понимаете, в доме обстановка нервная, похороны, поминки… Вика будет предоставлена сама себе. Не могли бы вы немного пожить у нас в доме?
Я отрицательно покачала головой.
– Хорошо заплачу, – быстро сказала Альбина.
– Дело не в деньгах, у меня еще два ученика и работа по вечерам.
– Ну, может, хоть на несколько дней?
– Попробую договориться в Доме моделей.
– Пожалуйста, дорогая, – взмолилась Альбина, – и так голова кругом идет, а тут еще Виктория капризничает!
Я глянула на Вику. Та впервые никак не отреагировала на выпад матери. За одну ночь девочка, казалось, разом стала взрослой и растеряла подростковые замашки. Антон тоже хранил молчание, со мной он даже не поздоровался. В полной тишине было слышно, как звякали чайные ложечки. Внезапно мужчина встал:
– Мне пора. – Ты куда? – изумилась Альбина.
– Ксения ждет, – равнодушно бросил брат.
– Простите, – всунула в дверь голову горничная, – милиция приехала.
Я быстренько попрощалась и убежала. Мне совершенно не хотелось оставаться рядом с Альбиной, сдается, что эта дама крайне неприятная особа. Похоже, что именно она “автор” автомобильной аварии. И как теперь поступить? Обратиться в правоохранительные органы, предъявить Верочку? Нет, сначала надо как следует подумать!
Но спокойно раскинуть мозгами мне не удалось. Не успела я добраться до дома и выпить перед уходом в Дом моделей чай, как раздалась телефонная трель.
Последнее время я стала бояться телефона: ничего хорошего эти звонки не приносят, поэтому трубку сняла с некоторой опаской.
– А-а-а, – плакал кто-то навзрыд, – а-а-а.
– Тише, – забормотала я, – кто это? Что случилось?
– В-в-вика, – запинаясь, выдавила девочка, – маму, а-а-а…
– Что-что?
– А-арестовали, – зарыдала еще пуще девочка. – Я…Я…
– Сейчас приеду! – крикнула я. – Жди. Изо всех сил стараясь на ходу попасть в рукава ветровки, я ринулась к двери.
– Эй, девка, – проговорил Ленинид, – ты это, вчера, в общем, ну со всяким бывает!
– Отвяжись!
– Случайно выпил, кореша встретил, больше ни-ни, никогда, ежели чего…
– Ежели чего, – злобно прошипела я. – Никакого “Ежели чего!” не будет. Увижу еще раз пьяным, выгоню назад на помойку, усек?
– Ага, – попятился Ленинид, – злая ты какая!
– Да, и несправедливая, так и знай, очутишься вновь в бачке, – отрезала я, хлопнув дверью.
Первый и, надеюсь, последний раз в своей жизни, я заплатила таксисту четыреста рублей. За меньшую сумму никто не соглашался ехать в коттеджный поселок. Но сегодня мне было наплевать на деньги.
Дом Соловьевых сиял огнями. Горели люстры во всех комнатах. Вика с красными, опухшими глазами лежала на диване в холле, когда я вошла, она даже не пошевелилась. Я села возле скрюченной девочки и принялась гладить ее по голове. Потом принесла из столовой кусок сахара, накапала на него коньяк и сунула Вике в рот. Старое, испытанное средство, так успокаивали свои нервы истерические дамы девятнадцатого века, не имевшие в аптечках всяческих тазепамов и рудотелей.
Наконец девочка обрела способность говорить и принялась судорожно, словно боясь, что я исчезну, рассказывать о произошедшем.
После моего ухода дом заполонился сотрудниками милиции. Они не разрешили уехать Антону и его в кабинете Никиты. Затем принялись беседовать с Альбиной. Вика не знает, о чем они говорили, – ей велели подняться в детскую и сидеть там. Через некоторое время девочка услышала во дворе шум мотора, выглянула и увидела, как мать садится в машину. Вика понеслась вниз, но опоздала. Автомобиль умчался, а в холле растерянно стоял Антон. Дядя объяснил, что Альбину арестовали, но он толком так и не понял, почему и насколько. Бедная Вика чуть не упала в обморок, она побежала в спальню матери и увидела в комнате дикий беспорядок. Шкафы открыты, вещи на полу, а с кровати снят матрас, более того, он был распорот по шву, и в прорехе виднелись неаппетитные клочки чего-то непонятного.
Не успела бедная девочка опомниться и спуститься в гостиную, как Антон заявил:
– Мне надо в город, ложись спокойно и спи.
Вика даже не стала возражать, она просто впала в ступор, плохо понимая происходящее. Дядя уехал. Ребенок в страхе заметался по зданию, зажигая везде свет, но ужас сковал сердце девочки.
Полностью деморализованная, Вика нашла в себе силы, мобилизовала всю волю, отыскала записную книжку Альбины и позвонила мне. И теперь она, мотая головой, безостановочно твердила:
– Ни за что не останусь тут, никогда!
– Успокойся, я с тобой.
– Никогда, – монотонно твердила Вика. – Ни за что.
Внезапно она расхохоталась, по щекам потекли слезы, у бедняжки начался истерический припадок. Был только один способ справиться с ситуацией. Я шлепнула ее по щеке.
– Перестань!
Легкая пощечина отрезвила девочку, она прекратила икать.
– Сейчас пойдем на кухню, выпьем чаю. Сделаю тебе, если хочешь, какао…
– Ни за какие сокровища мира не пойду никуда в этом доме, – тихо, но твердо заявила Вика, – ненавижу его. Папа умер, мамы нет. Вера погибла, и все этот дом. Не зря нас Кассандра отговаривала.
– Кто?
– Есть такая экстрасенс Кассандра Сильвия Грей. Когда папа решил тут дом построить, она приехала, поводила каким-то приборчиком над котлованом и сообщила: “Вижу смерть. Здесь все погибнут, гиблое место, нельзя тут здание строить, черная аура”. Все стали папу отговаривать, я тогда маленькая была, сама не помню. Мне об этом Лена-экономка рассказывала, она давным-давно у нас работает.
– Ну и что?
Вика горестно вздохнула:
– Ничего. Папа ответил: “Из-за глупых бабских стонов не собираюсь менять намеченные планы”. Лена с тех пор, стоило кому-нибудь заболеть, сразу охать принималась: “Ой, кабы не сбылось пророчество!”
Да, похоже, что особым умом экономка не отличается!
– Но ведь это же бред! – воскликнула я.
– Нет, – отрезала Вика, – нет! Вера умерла, папа тоже, следующая я. Не пойду в дом, и не проси!
Ее губы предательски задрожали, глаза наполнились слезами, и я поняла, что вот-вот начнется новый виток истерики.
– Хорошо, сейчас поедем ко мне, иди одевайся и прихвати зубную щетку с пижамой.
– Нет, – бормотала Вика, – нет, не войду и тебя не пущу, нет!
Я тяжело вздохнула:
– Будь по-твоему, куртку только надень. Девочка подскочила к вешалке, содрала с крючка оранжевую плащевку и сказала:
– Готово.
Мы начали выходить.
– А если вернется Антон? – опомнилась я. – Он же испугается, не обнаружив тебя дома. Вика грустно усмехнулась:
– Да он даже не поднимется в мою комнату.
Но я все же вернулась и написала записку. “Уважаемый Антон, Виктория поехала ночевать ко мне. Учительница немецкого языка Виола Тараканова”.
– Ты умеешь запирать дверь и включать сигнализацию в доме?
Девочка кивнула, подошла к небольшой коробочке и ойкнула.
– Смотри!
Из коридора, ведущего в кухню, тихо вышла собака Кася и глянула на нас грустными карими глазами.
– Ее нельзя здесь оставлять одну.
– Но Антон же вернется.
– Может и не приехать, вдруг он у Ксюши остался.
– Знаешь ее телефон?
Вика принялась набирать номер. Но у балерины дома работал автоответчик.
– Кася погибнет, – трагично заявила Вика, – без нее никуда не поеду. Знаешь, как она переживала, когда Верочка разбилась.
Я безнадежно глянула на собачищу. В конце концов, нашей квартире уже все равно: животным больше, животным меньше, принципиальной роли это уже не играет.
– Надевай на Касю поводок, и идите во двор. Вика вытащила дратхаара на улицу.
А вот Тамаре позвонить надо.
– Тамара, – сказала я, – слушай внимательно и сделай все, как велю. Дело в том, что сейчас привезу родную племянницу Веры…
Стоит ли говорить, что обратный путь занял много времени. Сначала мы почти бегом пронеслись сквозь лес. Ни одной души на дороге нам не встретилось, но присутствие огромной Каси успокаивало.
– Не бойся, – ободряла я Вику, чувствуя, как страх подбирается к горлу, – нас никто не тронет с такой собакой.
– Она страшно добрая, – шепнула девочка, судорожно сжимая мою руку. – Кусаться не умеет.
– На ней это не написано, – возразила я.
На шоссе шуршали шинами машины. Но никто не хотел брать женщину с девочкой и собакой, сильно смахивающей на теленка. Наконец притормозила “Газель”. На .этот раз пришлось отдать пятьсот рублей, но я, даже не задумываясь, раскрыла кошелек. Хорошо, хоть прихватила с собой крупную сумму, словно знала, что деньги понадобятся.
Дома, конечно, никто не спал. Петька, Митька и Кристя смотрели телевизор, Ленинид возился в ванной, раковина лежала в прихожей.
Вика и Кася замерли на пороге.
– Давайте, входите, – велела я, – мойте руки и лапы, будем чай пить.
Стол накрыли в большой комнате и кое-как устроились. Дети, сначала настороженно поглядывавшие на Вику, завели разговор о преимуществе “Денди” над “Сегой”.
– А лучше всего компьютер, – сказала Вика.
– У нас нет, – пояснил Петька.
– Дорогой очень, – добавил Митька.
– “Денди” тоже здорово, – откликнулась Кристя.
Вика слегка покраснела. Вообще, она держалась молодцом. Без всяких кривляний съела гречку с сосиской и запила не слишком дорогим “Майским чаем”. Дома-то они употребляют только “Липтон” из железных банок.
– Послушай, Вика, – сказала я, – теперь тебе предстоит одно испытание, очень серьезное, можно даже сказать, тяжелое.
Девочка непонимающе уставилась на меня.
– Сейчас увидишь умершего человека, то есть не умершего…
Я почувствовала, что совсем запуталась, взяла телефон и велела:
– Наташа, пусть идут.
Через пару минут раздались шаги.
– Знакомься, Вика, – пробормотала я. – Это моя лучшая подруга Тамара.
– Здравствуйте, – отчего-то шепотом произнесла девочка.
Томуся улыбнулась:
– Только не волнуйся, ладно…
В это мгновение в комнату вступила Вера.
– О, – воскликнула она, – а я тоже люблю сосиски, мне дадут?
– Верочка, – одними губами произнесла Вика. – Верочка… Не может быть. Веруся…
Лицо девочки стало землисто-серым, глаза моментально “провалились”, нос заострился. Я испугалась, что она сейчас не справится с эмоциями и упадет в обморок, но Викуся вдруг резко повернулась и схватила меня за руку.
– А папа, папа тоже жив?
Не в силах ответить, я отрицательно покачала головой.
Вика попятилась и села на диван. Петька, Митька и Кристя, предупрежденные Тамарой, хранили молчание.
– Чего вы не едите? – удивилась Вера. – Что случилось?
– Веруся, – робко сказала Вика.
– Да, – отозвалась девушка.
– Ты меня что, не узнала?
– Нет, – пробормотала девушка, наливая в тарелку кетчуп. – Извините, у меня с памятью плохо.
В этот момент раздалось царапанье и тихое поскуливание. Запертая на всякий случай в спальне, Кася просилась на свободу. Я встала и открыла дверь. Собаченция влетела в большую комнату, мгновение глядела на Веру, потом присела и словно потрясла головой. Затем, издав совершенно человеческий крик, бросилась к девушке.
– Ой, – отбивалась девушка от собачьих ласк, – ой, целуется!
Кася положила передние лапы ей на плечи и старательно облизывала лицо языком. Из пасти дратхаара вырывалось нежное поскуливание, хвост, казалось, сейчас оторвется. Если у меня и были какие-то сомнения в отношении Верочки, а, честно говоря, в голову лезли порой всякие мысли о существовании двойников, то теперь они разом исчезли. Ни одна собака в мире не станет так приветствовать чужака.
– Но как? Почему она у вас? – недоумевала Вика.
Я коротко ответила:
– Сейчас поздно, завтра поговорим.
Кристя со вкусом зевнула. Я глянула на будильник – ничего себе – полвторого. Надо попытаться уложить всех, но как?
– Очень просто, – разъяснила Тамара. – Сейчас снимем с моей кровати один матрац, бросим на пол, и я лягу на него. Вика устроится на моей кровати, Митька и Петька в креслах, Ленинид на раскладушке, Верочка на диване…
– А Кристя?
– Ага, – моментально сориентировалась подруга. – Тогда по-другому. Я на полу, Митька и Петька на диване валетом, Ленинид на раскладушке. Вера и Кристя на креслах…
– Хорошо, – согласилась я, – только на матрац положим Ленинида, а Вику на раскладушку.
– Можно и без матраца, – подал голос папенька, – ко всему привыкший…
Основательно поругавшись, мы наконец устроились на ночь. Все заснули вмиг, кроме меня. Честно говоря, никогда не страдала бессонницей, но тут глаза не хотели закрываться. На улице тепло, и окна в нашей квартирке стоят нараспашку, но все равно душно. Я хотела было встать попить воды, и в этот момент сон упал мне на голову, словно нож гильотины.
Дзынь-дзынь-дзынь – раздавалось над ухом. Я нашарила на столе будильник, глянула на него да так и подскочила, стукнувшись головой о книжные полки. Десять! В ту же секунду до меня дошло, что звенят не часы, это разрывался дверной звонок.
Я пробралась между спящими людьми, чуть не упала в раковину и высунулась на лестницу. Там стоял Юрка.
– Заходи, только тихо, все спят.
Юрасик протиснулся внутрь и присвистнул:
– Ох, и ни фига себе. Ты решила гостиничным бизнесом заняться? Бог мой, а это кто?
– Собака, Кася.
– Ну-ну.
– Ты зачем пришел?
– Номер телефона давала?
– Узнал?
– Конечно. Вячеслав Константинович Рыбаков, на, тут все координаты. Ладно, пошел. Слушай, а можешь мальчишек до понедельника продержать?
– Так им в школу!
– Нет, – усмехнулся Юрка, – все, учебный год кончился. Они же еще маленькие, первоклассники.
– Ладно, только сделай еще одно дело.
– Какое?
– Сегодня арестовали Альбину Соловьеву. Узнай, кому поручено дело, и сделай так, чтобы мне дали свидание.
Юрка так и подпрыгнул.
– С ума сошла!
– Очень надо.
– И как, по-твоему…
– Не знаю. Придумай, иначе приведу мальчишек после обеда.
– Хорошо, хорошо, – замахал руками Юрасик, – будет тебе и горшочек с медом.
– Ты вот что, скажи следователю, будто я – близкая родственница Альбины, ну… троюродная сестра, идет?
– Вечно придумываешь черт-те что, – буркнул приятель и исчез.
Я закрыла дверь, и тут только до меня дошло, что Юрка не стучал, а звонил. Я вылезла на лестницу и уставилась на кнопку. Та как ни в чем не бывало красовалась на месте. Тряхнув головой, я вернулась в квартиру. Нет, у нас определенно завелись барабашки! То звонок на месте, а то он вдруг пропадает…
День понесся, как санки с горы. Петька и Митька упоенно играли, Кристя пекла кекс, Вера рисовала, Тамара готовила обед, а папенька крушил ванную. Мы же с Викой уединились в спальне, и я в подробностях стала рассказывать девочке о встрече с Верой. Проговорили мы полдня.
– Ты должна дать мне честное слово, что, пока я не разрешу, никому не расскажешь о том, где Вера.
– Понимаю, не дура, – вздохнула Вика. – Нельзя, значит, нельзя.
Около четырех Тамара принялась кормить всех обедом, а я пошла к Юрке.
– Узнал?
Юрасик тяжело вздохнул:
– Сколько народа из-за тебя на ноги в воскресенье поднял!
– Так узнал или нет?
Юрка вытащил сигареты и сообщил:
– Давление у меня подскочило.
– Это тут при чем?
– Сколько лет работаю – никогда бюллетень не брал, первый раз попросил. Пашка даже удивился.
Пашка, а вернее Павел Никанорович – районный терапевт, ведет прием в поликлинике и бегает по вызовам. Но живет мужик в нашем доме, в первом подъезде, и соседи частенько пользуются его услугами. Паша – человек незлобивый, готовый всегда прийти на помощь, и выпросить бюллетень у него ничего не стоит.
– Давай короче, – потребовала я, – к чему разговор ведешь?
Юрка потер рукой затылок.
– Не отдыхал никогда по-человечески, отпуск вечно с Лелькой порознь брали, чтоб мальчишек доглядеть…
– Ну!!!
Наконец сосед решился:
– Узнал тебе все и даже договорился со следователем: даст свидание, без проблем, если хочешь, можно сегодня. Он на работе.
– Конечно, – обрадовалась я.
– Тогда оставь у себя парней на неделю, а мы с Лелькой съездим в дом отдыха.
У меня пропал дар речи.
– В Подмосковье, – словно не замечая моей реакции, продолжал Юрасик. – Санька Королев в чудесном месте директорствует, давно зовет, да нам все недосуг. Работа, дети, сама понимаешь… А тут – такой случай. Оба заболели – у меня давление, у нее давление…
– За неделю с ума сойду!
– Не-а, только первые два дня с непривычки трудно, потом ничего, втянешься. Я покачала головой:
– Нет, боюсь не смогу.
– Нет так нет, – миролюбиво протянул приятель и пошел в квартиру.
– Эй, эй! – забеспокоилась я.
– Тебе чего?
– Как это? Фамилия следователя, куда ехать? Юрка тяжело вздохнул:
– Извини, забыл.
– Забыл?!
– Ага. Возьмешь парней – вспомню. Кстати, недорого беру – всего-то недельку мальчишек подержать, ерунда!
– Шантажист! А еще сотрудник правоохранительных органов.
– Жизнь такая, – философски заметил Юрасик, – я тебе, ты мне, по-соседски, по-дружески. Не имей сто рублей, а имей сто друзей.
– Ладно, будь по-твоему.
– Вот хорошо, – обрадовался Юрка, – стало быть, так…
Он нырнул в квартиру и вынес сумку.
– Что это?
– Вещи пацанские, держи.
Ну каков нахал! Он точно знал, что я соглашусь, и заранее приготовил шмотки.
– Куприн Олег Михайлович, – спокойно продолжал Юрасик. – Позвонишь из бюро пропусков, он ждет. Да, паспорт не забудь!
– Идти куда? Юра хмыкнул:
– Ясное дело, ко мне на работу, на Петровку. Мы с Олежкой в соседних кабинетах сидим.
От злости я чуть не треснула его туго набитой сумкой по башке, но Юрка быстренько влетел в квартиру и щелкнул замком.
