ГЛАВА 21
Дома царило оживление – Томочка учила Кристю печь кекс. Поскольку в кухне готовить из-за ремонта было невозможно, они приволокли кастрюлю с тестом в большую комнату.
– Мы тебе не мешаем? – спросила Томуся, наблюдая, как я вытягиваюсь на диване.
– Нет, – пробормотала я.
Ну не говорить же им правду, что надоели до одури и больше всего мечтаю остаться хоть на часок одна. К тому же день выдался трудный. Ездила в милицию, занималась с Темой, потом просидела у Вики и бегом ринулась в Дом моделей. К тому же “вешалки” сегодня уделали комнаты до такого состояния, что я, оглядев груду разбитых тарелок и горы рассыпанной шелухи от фисташек, честно говоря, подумала: а не бросить ли вообще эту работу? Теперь, получив конверт от Альбины, можно особо не надрываться…
Нет-нет, прогнала я эти заманчивые мысли.
Деньги, которые платят Соловьевы, тратить нельзя, буду собирать на квартиру.
– Изюм класть? – спросила Кристя.
Я выпала из полусна. О черт, в Москве одиннадцать, значит, в Екатеринбурге около двух ночи, неудобно звонить в такое время даже с радостной вестью о нашедшейся племяннице. Ладно, завтра, все завтра…
– Ты не знаешь, где Ленинид? – поинтересовалась Тамара.
Я вновь вынырнула из сладкой полудремы и попыталась включить разум.
– Понятия не имею, поехал в “Бауклотец” за пружинами утром.
– Не случилось бы чего, – забубнила Тамара.
Я вновь закрыла глаза. Тут же кто-то забарабанил в дверь. Интересно, куда подевалась кнопочка от звонка?
– Вила, открой, – попросила Томуся, – у нас руки в тесте.
Собрав всю силу воли в кулак, я сползла с дивана и распахнула дверь. В прихожую вошел папенька… на четвереньках.
– Вот, блин, дела, – заплетающимся языком произнес папуля, пытаясь принять вертикальное положение. – Встречайте, девки, папка вернулся, ставьте чайник… – Неожиданно он громко икнул, по квартире разнесся жуткий запах, похоже, папуля съел на закуску дохлую крысу.
Полная негодования, я ринулась в ванную. Где моя швабра? Сейчас алкоголику мало не покажется.
– Вила, его тошнит, – заорала Тамара.
Я схватила круглый пластмассовый тазик и полетела в гостиную. Папуля сидел на диване, издавая жуткие звуки, я подставила ему под нос таз. И тут раздался стук в дверь. Тамара побежала открывать, а я еле-еле сдержалась, чтобы не треснуть папеньку по голове.
– Виола, тебя, – сказала Томуся. С тазом блевотины я выскочила в прихожую и увидела смущенно улыбающуюся Лельку.
– Тебе чего?
– И воняет же у вас, – констатировала Юркина супруга.
– Пришла посоветовать мне купить освежитель?
– Нет, – хихикнула Леля, – погляди, как смотрюсь.
Она распахнула бордовый, весьма застиранный байковый халат, и тазик чуть не выпал у меня из рук. На женщине красовалось невероятное кружевное черное боди. Сквозь ажурный рисунок красиво просвечивало розовое тело. На ногах у Лели были чулки, заканчивающиеся широкими подвязками.
– Ну как? – кокетливо поинтересовалась Леля. – Не слишком?
– В самый раз, – ответила я, ставя тазик. – Очень сексуально!
– Отлично, – повеселела Леля и велела:
– Ребята, заходите.
В прихожую влетели два ее сына – Петька и Митька.
– Здрассти, – выпалил Петька, – тетя Вилка, а мы у вас ночевать останемся. Я чуть не села в тазик.
– Почему?
– А нам идти некуда, – пояснил Митька. – Мама решила сегодня пол лаком покрыть, вместе с папой.
– Бабушек у нас нет, – перебил Петька. – У вас останемся, а папа с мамой дома уж как-нибудь.
Я перевела взгляд на Лельку. Соседка хихикнула и отставила в сторону правую ногу. Халатик распахнулся, мелькнул черный чулок.
– Уж приюти мальцов, сделай милость, на одну ночь всего. Знаешь же, какая жилплощадь, на голове друг у друга спим, а диван, зараза, скрипит, никак новый не купим.
– Идите в комнату, – вздохнула я, – только не пугайтесь, там дяде Лениниду плохо, отравился он, несвежий кефир выпил.
Мальчишки, пиная друг друга, просочились внутрь.
– Ну, я пошла, – сообщила Лелька.
– Иди, иди.
– Уже ушла.
– Беги.
– Бегу.
Лелька внезапно обняла меня, поцеловала и шепнула:
– Спасибо.
Я заперла дверь, вылила таз и пошла в комнату. В конце концов, сама виновата, нечего давать приятелям хорошие советы. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
– Все замечательно устраивается! – радостно воскликнула Тамара, увидав меня. – Верочка ляжет на раскладушке, Кристя со мной на кровати, Петька и Митька в креслах…
– Никогда, – обозлилась я, – на раскладушку отправится Ленинид, а Петька и Митька будут спать на диване, валетом.
– Но он уже заснул! – воскликнула Тамара, указывая на мирно похрапывающего на диване папулю.
– Сейчас проснется, – пообещала я, шагнула и услышала трель телефона. Глазами я нашарила часы – ровно полночь. Нет, покоя мне не ждать!
– Виола, – раздался нервный голос Альбины, – скажите, вы завтра очень заняты?
– У меня урок в три с Настей.
– Можете отменить?
– Думаю, да, а что случилось?
– Если за вами сейчас приедет шофер и привезет к нам? Естественно, я заплачу вам за ночевку и за завтрашний день особо.
– Что произошло?
– Никита заболел, едем в больницу, а Вика боится оставаться одна.
– Конечно, сейчас соберусь.
И только когда машина плавно въехала в ворота коттеджного поселка, мне в голову пришла простая мысль: а почему нельзя было оставить с Викой Антона, Ксюшу или экономку Лену?
Вика встретила меня на крыльце и вцепилась ледяной рукой в плечо.
– Что у вас тут произошло?
Девочка принялась объяснять. После моего ухода прибыл домашний врач Соловьевых, определил, что давление Никиты слегка высоковато, но страшного ничего, и сделал мужику укол. Вроде хозяин заснул, во всяком случае, так показалось Альбине, и она повела врача вниз пить чай. Потом явился Антон и присоединился к компании. Сначала все довольно мирно беседовали, потом разговор зашел о стихах, и Тоша поругался с Альбиной. Они наговорили друг другу кучу гадостей, и брат, хлопнув дверью, выскочил из дома. Ксюша побежала за ним. Вика услышала только громкий разговор во дворе, потом рев мотора, очевидно, любовники вместе уехали на квартиру к Ксюше.
– Мама с дядей постоянно спорят, – бесхитростно вываливала семейные секреты Викуша, – папа обычно кричит на Антона, упрекает в лени. Тогда мама начинает его защищать, но стоит отцу уйти, как она сама принимается пилить брата, ну просто как зуда. И главное, говорит всегда одно и то же: иди работать, хватит балбесничать. Ну чего они к нему привязались? Никому не мешает, пишет себе свои стихи потихоньку, разве обязательно всем на службу ходить? По-моему, мама совершенно не права, сама-то она ничего не делает.
Около одиннадцати врач перед уходом поднялся наверх и моментально вызвал “Скорую помощь”. Никита был без сознания, почти в коматозном состоянии. Его погрузили в машину и увезли. Альбина, решившая отправиться следом на своей машине, побежала, чтобы взять с собой бутылку воды, и обнаружила в туалете возле кухни склоненную над унитазом экономку Лену, которая давным-давно должна была быть дома. Беднягу тошнило, тут только Альбина сообразила, что, наверное, Никита и Лена отравились грибами.
В тот день Никита, у которого неожиданно образовался выходной, решил отдохнуть по полной программе. Соловьев обожает прогулки на природе, еще больше нравится ему самому собирать грибы. Несколько часов мужик бродил по лесу и вернулся с полной корзинкой. Повариха Наташа приготовила жульен.
Есть грибы Никита любит еще больше, чем собирать. Его страсть в доме никто не разделяет. У Вики аллергия, Альбина просто не любит “лесное мясо”, а Ксюша тоже не попробовала жульен, она сидит на строгой диете и ест только низкокалорийную пищу. А запеченные со сметаной грибочки нельзя отнести к диетическим блюдам. Попробовала лакомство только экономка Лена, подававшая ужин. Она отложила себе на тарелочку совсем немного, так что Никите досталась почти полная миска.
Взволнованная Альбина вызвала меня и укатила в больницу, взяв с собой стонущую прислугу.
– Однако странно, – пробормотала я.
– Что? – вздохнула Вика.
– Сейчас конец мая, ну какие в лесу грибы? Ученица горестно пробормотала:
– Да они с начала апреля появляются, только-только снег сойдет, и вылезают, то ли сморчки, то ли строчки называются. Лес тут сухой, солнечный, в начале мая папа уже сыроежки приносил, а сейчас летние опята пошли, сама видела. Жара-то какая стоит, погода, как по заказу, для грибов. Днем тепло, ночью дождь! Ты не можешь лечь в моей комнате? Там удобный диван стоит.
Где-то около трех Вика заснула. Я лежала, глядя в потолок. Тишина в доме стояла необыкновенная. Она нарушалась только тяжелыми вздохами, которые издавала собака Кася, решившая переночевать вместе с нами.
Вдруг перед глазами возникла светлая полоса и послышалось урчание мотора. Я быстренько натянула джинсы, пуловер и выскочила на крыльцо. От роскошного “Мерседеса” шла, ссутулившись, Альбина. Что-то в ее походке заставило меня вздрогнуть. Взойдя на верхнюю ступеньку, женщина подняла иссиня-бледное лицо с размазавшейся косметикой и сказала:
– Никита умер.
– Как! – ахнула я. – Как!
Альбина устало провела рукой по лицу.
– Пошли ко мне, на ногах не стою.
Мы поднялись в ее спальню. Комната была роскошно обставлена. Я почти всю свою жизнь сплю на раскладном диване, более неудобного лежбища трудно и придумать. Три диванные подушки подо мной постоянно разъезжаются, к тому же софа узкая, на ней особо не повертишься, но поставить что-то более удобное в нашей комнатенке невозможно, и у меня утром частенько ломит спину. Подушки не только ведут себя подо мной как живые, они еще и продавлены.
У Альбины же в уютном алькове красовалась огромная кровать с резной дубовой спинкой. Вместо покрывала лежал пушистый, овечьей шерсти плед, на полу нежил ноги хозяйки песочного цвета ковер с изумительно мягким ворсом, зеркальные шкафы, телевизор, хрустальная люстра, парочка кресел, торшер и камин, самый настоящий, с дровами. Я с огромным удовольствием пожила бы в такой комнате, но у меня ничего подобного никогда не будет. На одну только кровать придется два года работать. Альбина рухнула на плед, не снимая туфель.
– Виолочка, – прошептала она, – дайте капли из шкафчика в ванной.
Сообразив, что одна из зеркальных дверей ведет в санузел, я толкнула створку и обнаружила за ней джакузи, унитаз и биде – все розового цвета с золотистым узором. Даже краны блестели, словно слитки драгоценного металла.
Выпив лекарства, Альбина сказала:
– Ничего поделать не смогли. Врачи говорили, если бы раньше сообразили, что это отравление грибами, может, и спасли бы. Хотя… У Никиты слабое сердце, больные почки… Вот Лена, экономка, выкарабкается, ну да она и съела намного меньше, чем муж.
Руки хозяйки принялись теребить плед.
– Хотите, лягу здесь, на диване? – предложила я.
– Спасибо, Виолочка, все в порядке, – ответила Альбина, – идите отдыхайте, завтра подумаем, как жить дальше.
Я пошла к Вике и села на софу. Сон пропал окончательно. Промаявшись примерно с полчаса, я начала дремать, но тут дверь тихонько скрипнула, и Альбина свистящим шепотом спросила:
– Виола, вы спите?
Я не сразу сумела вынырнуть из объятий подкрадывающегося сна. Хозяйка исчезла. Через минуту я встала и решила все же пойти узнать, не случилось ли чего. На третьем этаже стояла кромешная тьма, на втором из-под двери спальни Альбины пробивалась полоска света, я уже хотела было потянуть дверь за ручку, как за ней раздалось характерное попискивание. Соловьева набирала чей-то номер. Я приникла ухом к замочной скважине.
– Алло, – тихо, но довольно четко произнесла женщина, – алло, слышишь меня? Слава богу, все кончено, он умер. Боже, какое счастье, мы сможем быть вместе.
Повисла тишина, затем Альбина продолжила:
– Погоди, деньги теперь мои. Соловьевых никого не осталось, дождалась, прямо не верю… Она хрипло засмеялась:
– Хорошо, хорошо, завтра не приеду, ей-богу будет странно, если безутешная вдова отправится на шейпинг, так что три дня без встреч, а сейчас пока. Извини, что разбудила, но не могла удержаться, дотерпеть до утра. Свобода, Славик, свобода и деньги! Боже, какое счастье.
Она опять засмеялась:
– А никого нет, никто не услышит. Антон у Ксении остался. Виктория спит, учительница тоже, не волнуйся, теперь подслушивать некому. Ладно, Славик, пойду сделаю себе коктейльчик, выпью и лягу спать.
Раздался скрип. Одним прыжком я отпрянула к соседней двери и влетела в спальню к Никите. В незанавешенное окно бил свет полной луны, и перед глазами предстала кровать со скомканным бельем и шелковая пижама, неаккуратной кучкой валяющаяся на ковре. В воздухе стоял неприятный запах. Из коридора донесся звук легких шагов, я осторожно приоткрыла дверь и в узкую щель увидела удаляющуюся стройную фигуру Альбины в розовом халате.
Женщина шла на первый этаж. Она ведь хотела выпить перед сном, а в гостиной расположен отличный бар, доверху набитый бутылками, штофами и прочими сосудами.
До сих пор самые лучшие решения приходили мне в голову спонтанно. Как только я услышала тихое позвякивание, ноги сами собой понесли меня в спальню хозяйки. У Соловьевых на лестнице, соединяющей этажи шикарного особняка, лежит ковер, его придерживают латунные прутья и, когда спускаешься, железные крепления мелодично тренькают. Обычно этот звук никому не мешает, да днем его и не слышно, а вот ночью, в полной тишине, он разнесся по всему дому, и я была уверена, что Альбина ушла вниз.
Телефонную трубку увидела сразу, она валялась в кресле. У всех дорогих аппаратов существует “память”, нужно только нажать “звездочку”, “решетку” или какую-нибудь другую кнопочку, и в окошке возникает номер, который набирали последним. Юркина жена Леля частенько хватает телефон, после того как супруг побеседовал с подозрительным, на ее взгляд, лицом, и орет:
– Отвечай немедленно, чей это номер!
А у Юрасика самый дешевый “Самсунг”. Неужели у навороченного “Сименса” нет такой функции? Я лихорадочно тыкала пальцем в кнопки. Ну где же, где? Наконец аппаратик тихо звякнул, и появились цифры. На тумбочке лежала ручка, за неимением бумаги я записала их на ладони и тут краем глаза увидела, что дверь приоткрывается. В невероятном ужасе я юркнула под кровать.
Послышались шаги, в узкое пространство между свисающим одеялом и полом были видны только изящные ноги Альбины в красивых замшевых тапочках. Женщина походила по комнате, потом легла. Я притаилась в убежище, изо всех сил стараясь громко не дышать. Наконец щелкнул выключатель, свет погас. Хозяйка еще поворочалась немного в роскошной кровати и затихла. Выждав для надежности еще минут десять, я выползла по-пластунски на середину комнаты и на цыпочках выскочила в коридор.
Вика спала тревожным сном, разметавшись на постели. Я шмыгнула под одеяло, закрыла глаза и через секунду услышала пиканье будильника – семь утра, девочке пришла пора вставать и собираться в школу.
Ворвавшись к себе домой, я сначала подумала, что ошиблась квартирой. Из прихожей исчез холодильник, зато там теперь лежала раковина. Тут же обнаружился и Ленинид, насвистывающий песенку. Увидев меня, папенька вздрогнул и съежился, но мне сейчас было не до него, убью мужика чуть позже. В большой комнате веселились Петька, Митька и Кристя, у стола расчесывала моей гребенкой кисти Верочка. Я выдрала у нее из рук расческу и злобно поинтересовалась:
– Почему дети не в школе?
– Так суббота же! – завопили все хором.
Я со вздохом протиснулась в спальню. Вот беда, наша школа, куда они все ходят на занятия, имеет два выходных, а Вика отдыхает только в воскресенье. На моем диване мирно спали Дюшка, Клеопатра и сильно выросший котенок.
Тамарина постель пуста, подруга куда-то унеслась с утра пораньше, что, в общем-то, неудивительно. “Семейный уют”, творящийся у нас, может довести до припадка любого. Из большой комнаты раздавались раскаты детского хохота, внезапно в спальню влетел Митька и кинулся под кровать.
– Что случилось?
– Тсс, тетя Вилка, в прятки играем.
Окончательно обозлившись, я позвонила Лельке, но трубку не снимали, в ухо летели редкие гудки. У Юрки на работе отозвался мужик:
– Ларионов.
– Позовите Петрова.
– Нету.
– Как!!! Опять в командировку уехал?
– Неа, заболел, бюллетень вроде взял. Вне себя от злобы я понеслась к “молодоженам”. Устроили себе медовый месяц, детей спихнули и рады!
Лелька высунула в приоткрывшуюся дверь растрепанную голову.
– Ой, Вилочка, привет!
– Ты про детей не забыла, часом?
– Нет, – смущенно хихикнула соседка, – вечером заберу.
От подобной наглости я только разинула рот. Лелька, очевидно, поняла мои эмоции, потому что жарко зашептала:
– Слышь, Вилка, ты – мое счастье.
– Прямо-таки…
Лелька вылезла на лестницу, и я заметила, что она по-прежнему в черных чулках.
– Ну посуди сама! Сначала с моей матерью и бабкой жили, только шелохнемся, они в два голоса из комнаты орут: “Чего там делаете, отдохнуть не даете!” Потом пацаны родились. С нами, можно сказать, в одной кровати спали. Старухи-то поумирали, да дети выросли, ну куда нам с Юркой деваться?
– А вы днем, когда они в школе…
– Издеваешься, да? Мы же на работе. Ну первый раз одни в квартире остались за всю семейную жизнь! Вилочка!!!
Она умоляюще заглянула мне в глаза.
– Юрку отпустили на субботу и воскресенье, давление у него поднялось.
Я хмыкнула, знаю, знаю, в каком месте подскочило у приятеля давление. Лелька продолжала заискивающе улыбаться.
– Ладно, – ухмыльнулась я, – праздник так праздник. Заберешь парней в воскресенье вечером.
– Вилка!!!
– Да ладно тебе, – принялась я отпихивать от себя лезшую целоваться Лелю, – только мне надо с Юркой поговорить.
– Он в ванне лежит, в пене.
В пене!!! Утром в субботу! Когда все порядочные мужья отправились за картошкой! Да, чудные дела творятся в Датском королевстве.
– Лелька, – строго сказала я. – Вот номер телефона, мне надо, чтобы Юрасик срочно установил адрес и фамилию владельца.
– Тебе, Вилка, он его в зубах принесет.
– Отлично, – повеселела я и ушла. Дома я попыталась навести порядок, но потом бросила зряшное занятие. Ленинид вовсю строгал что-то в ванной, боясь получить от меня нагоняй за вчерашнее, он даже не высовывался в коридор. Петька, Митька и Кристя самозабвенно резали лист ватмана. Весь пол в большой комнате был усеян обрывками, дети вытащили книгу “Оригами” и возжелали сложить собачку. Я тупо постояла посередине комнаты. Так, чем заняться? В три у меня урок с Настей. Кстати, ее гадкая бабушка Элеонора Михайловна стала теперь тише воды, ниже травы. Нет, все-таки хорошо, что в библиотеке дяди Вити рядами стояли учебники по психологии. Мне страшно нравилось их читать, даже до сих пор помню смешную фамилию одного из авторов – Пупко.
Хорошо, сначала попробуем соединиться с Екатеринбургом. Конечно, вытащу пустую фишку, там сейчас в разгаре рабочий день и дядя Кристины…
– Алло, – раздалось внезапно в трубке. Я слегка растерялась:
– Можно господина Костылева?
– Слушаю.
– Вы со мной незнакомы… – принялась я подробно излагать ситуацию.
Собеседник молчал, в мембране слышалось только его напряженное дыхание. Наконец фонтан информации иссяк, но Вадик никак не отреагировал.
– Господин Костылев, вы меня слышите?
– Да, – холодно раздалось в ответ. – Превосходно слышу и должен заявить, что крайне возмущен вашей беспардонной наглостью. Как вы посмели мне звонить?!
– Но Кристина, дочь погибшего Зотова Анатолия Ивановича и вашей сестры…
– Моя племянница, – отчеканил Вадим, – несчастная девочка, была похищена бандитами с целью выкупа. Негодяи требовали крупную сумму. Толя собрал деньги, но не успел передать, погиб. Спустя неделю после его смерти тело Кристины было обнаружено недалеко от деревни Хвощево, я лично опознал сильно изуродованный труп ребенка. Кристя мертва, у меня на руках свидетельство о ее смерти.
– Это ошибка, она жива!
– Послушайте! – вскипел Костылев. – Вам не обмануть меня и не получить никаких денег на воспитание невесть кого.
– Но…
– Никаких “но”! Только посмейте позвонить еще раз, и я сдам вас в региональное управление по борьбе с бандитизмом. Что придумала, сволочь! Эксплуатировать память о бедной замученной девочке!
Из трубки понеслись гудки. Я уставилась на телефон. Честно говоря, такого не ожидала. У мужчины в кармане свидетельство о кончине Кристины, и он был так сердит, что даже не захотел и мысли допустить о том, что девочка жива! Ну и черт с ним, сами воспитаем, подумаешь!
Юрка принесет свидетельство о рождении, в ЖЭКе паспортисткой работает тетя Таня, знающая меня с детства; в школе директриса обожает Тамару и закроет глаза на отсутствие документов; остается только детская поликлиника. Впрочем, и здесь проблему решить легко; районным педиатром вот уже сорок лет трудится Анна Михайловна Козлова. Она лечила мои малочисленные болячки… Приду, объясню ситуацию… Не нужен нам никакой злобный дядя! Справимся, оденем, обуем, прокормим, не отдавать же несчастную сироту в приют. Меня-то саму Раиса воспитала, значит, теперь моя очередь платить по счетам.
Я вышла в большую комнату, глянула на весело болтающих детей, на пополневшую Кристину, из глаз которой исчезло затравленное выражение, и села в кресло.
Неожиданная мысль пришла мне в голову. А что, если эта девочка не имеет никакого отношения к взорванному в своем джипе Зотову? Что, если ее на самом деле зовут не Кристина? Что, если ребенок просто обманул покойную Зою, да потом и нас, что тогда?
