Глава 8

Убедившись в том, что во дворе нет собак, Катя смело пошла к двери дома. Она заметила, что занавеска на одном из окон шевельнулась.

«Значит, там кто-то есть», – подумала она и нажала на кнопку звонка.

Раздалась соловьиная трель, но дверь не открыли. Девушка еще раз позвонила и через некоторое время, поняв, что открывать ей не собираются, прокричала:

– Я видела, что вы дома, откройте, пожалуйста.

– Вам кого? – тут же раздался женский голос из-за двери.

– Мне бы хотелось увидеть Илью Анатольевича, мне сказали, что он может быть у вас. Вас Юлией зовут? Вы его племянница? Я уже два дня пытаюсь его найти, но его нет дома. Откройте, пожалуйста, мне очень нужно с ним поговорить.

– Его нет у меня, – все так же из-за двери ответила женщина, даже не собираясь открывать, – и впустить я вас не могу… У меня ребенок краснухой болеет, а это заразно, – немного повременив, сказала она.

– Я уже переболела краснухой, у меня иммунитет, – тут же схитрила Екатерина.

– Все равно не открою, уходите.

– Но почему, Юля? Извините, не знаю вашего отчества… Скажите хотя бы, где я могу найти вашего дядю, Илью Анатольевича? Мне очень нужно увидеться с ним!

– Уходите, – еще раз очень твердо проговорила женщина и отошла от двери.

Катя потопталась у порога еще некоторое время и, недоуменно пожимая плечами, пошла к калитке. «Что за ерунда? – подумала Катя. – Странная какая племянница у заслуженного доктора, даже дверь не открыла. Краснуху явно придумала на ходу… Что же не везет мне так в этом дурацком городишке? Впервые такое со мной», – про себя возмущалась Екатерина, идя через двор. Она несколько раз оглянулась на дом и посмотрела в сторону окна, где зашевелилась занавеска. Катя была уверена, что сейчас за ней продолжают наблюдать, но никак не могла понять, почему не хотят с ней общаться?.. Она вышла за ворота и подошла к машине Андрея. Тот сидел и читал газету.

– Что, уже поговорили? – удивился он тому, что Катя так быстро вернулась.

– Ага, поговорили, – вздохнула девушка. – «Беседа была плодотворной и прошла в теплой, дружеской обстановке», – добавила она и сморщила нос.

– Что-то случилось? – спросил Андрей, когда Катя села в машину и он увидел ее расстроенное лицо.

– Да мне даже дверь не открыли, – с возмущением выпалила она. – Что у вас в городе за люди живут? Сами же просят приехать, и сами же потом скрываются! Прямо сегодня же возьму билет обратно, нечего мне здесь больше делать. Не хотят встречаться со мной – дело хозяйское. Мне что, больше всех надо? Пусть здесь хоть из всего населения мутантов сделают!

– Каких мутантов? – удивленно поинтересовался мужчина.

– Ай, не обращайте внимания, Андрей, это я чушь несу со злости, бог знает что в голову лезет, – махнула Катя рукой, незаметно покосившись на парня. Она, уже ляпнув про мутантов, поняла, что сморозила большую глупость и явно сболтнула лишнее. Но – «поезд ушел», и ей, естественно, пришлось выкручиваться.

– Я обычно всегда матом ругаюсь, когда злюсь, но при вас как-то неудобно, вот и брякнула, что в голову пришло.

– Понятно, – усмехнулся Андрей и завел машину, – куда едем?

– В клинику, – решительно проговорила Катя и с вызовом посмотрела на парня. Тот пожал плечами и, ничего не сказав, поехал в нужном направлении.

– Может, все-таки лучше не нужно туда ехать, Катя? – осторожно спросил парень минут через пять.

– Я должна привезти в редакцию полный отчет о проделанной работе, пусть даже и безрезультатной. Я человек подневольный, мне оплатили эту командировку, – вздохнула она. – Про обратный билет на сегодня я просто со злости сказала.

Андрей подвез девушку к огромному бетонному забору, за которым располагалась клиника акушерства и гинекологии, торопливо извинился и уехал. Екатерина осталась стоять у больших ворот и лихорадочно соображала, с чего же ей сейчас начать разговор с главным врачом Черкуновым Петром Семеновичем.

– А, – махнула она рукой, – буду ориентироваться на местности! Лучше всего всегда получается импровизация. Вот в этом направлении и будем рулить, а дальше будет видно, – решила девушка и пошла к проходной.

Ей повезло практически сразу: она быстро нашла кабинет главного врача и застала его на месте. Когда девушка показала свои документы, мужчина расплылся в улыбке:

– Очень приятно, что нами заинтересовалась столичная пресса! Чему обязаны таким высоким вниманием?

– Не думаю, что вам будет так же приятно то, по какому поводу она вами заинтересовалась, – безжалостно стерла улыбку с лица доктора Екатерина. – Мы получили сигнал от вашего бывшего врача, Евдокимова Ильи Анатольевича. Он утверждает, что в вашей клинике имеется лаборатория, где проводятся незаконные опыты над людьми, – прямо глядя в глаза врачу, строго сказала девушка. Она решила не рассусоливать, а идти напролом и посмотреть на реакцию эскулапа. Тот вскинул на нее удивленные глаза, но при этом ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Что за глупости вы говорите? – нахмурился Черкунов. – Да, вы абсолютно правы, у нас имеется лаборатория… и там проводятся… исследования. Но при чем здесь живые люди?

– Я не знаю, при чем здесь живые люди, но так было написано в письме. Кстати, копию этого письма я отправила в прокуратуру. Евдокимов пишет, что вы делаете из новорожденных детей мутантов. Вернее, вы делаете их таковыми еще до рождения.

– Опять бред, – вскинулся врач. – Все как раз наоборот! Мы проводим исследования, чтобы найти причину возникновения развития мутации еще в чреве у матери. В нашем городе участились случаи рождения неполноценных детей. За последние пять лет у пятнадцати процентов новорожденных появились признаки мутации. Мои коллеги по генетике очень обеспокоены этим фактом и сейчас как раз занимаются этой проблемой. Мне с трудом удалось добиться, чтобы в клинике была создана лаборатория, пришлось искать спонсоров, чтобы дали деньги на ее оборудование. Что же касается Ильи Анатольевича, то я очень уважаю этого человека, он мой учитель, и мне жаль сообщить вам, что он болен.

– Чем болен? – насторожилась Екатерина.

– За те три года, что он ушел на пенсию, он уже несколько раз лежал в психиатрической больнице, – с сожалением покачивая головой, дал разъяснения хозяин кабинета.

Катя испуганно посмотрела на Черкунова:

– Правда? – пролепетала она.

– К сожалению, – развел доктор руками.

– Значит, это все-таки бред больного старика, – пробормотала девушка, – впрочем, я сразу об этом подумала… А можно мне взглянуть на вашу лабораторию, раз уж я здесь? – улыбнулась Катя.

– Конечно, – обрадованно сообщил врач и встал из-за стола. – Я вас сам проведу по ней и все расскажу, но прежде сделаю один звонок… – Черкунов набрал номер и проговорил в трубку: – Вера Григорьевна, у меня здесь корреспондент из Москвы, очень хочет посмотреть нашу лабораторию. Будьте добры, подготовьте барокамеру, мы будем минут через пять.

Когда доктор положил трубку, Катя у него спросила:

– Что за барокамера?

– В лаборатории все стерильно, так что, прежде чем туда попасть, нам с вами придется пройти через барокамеру.

– А, понятно. Ну что ж, я за свою практику чего только не проходила, думаю, барокамеру тоже выдержу, – пошутила девушка и потянулась за своей сумкой.

– Извините, Екатерина, забыл ваше отчество…

– Семеновна, – подсказала девушка, – как и ваше.

– Да, да, Екатерина Семеновна, извините меня, голубушка, но сумку вам придется оставить здесь. Никаких посторонних предметов с собой брать нельзя. Даже ваша одежда останется в предбаннике лаборатории, а вам выдадут специальный костюм.

– О-о, как все запущено здесь у вас, – округлила глаза девушка и лучезарно улыбнулась. Про себя она чертыхнулась, но подчинилась и повесила сумку на спинку стула. Она никак не рассчитывала расставаться со своей сумкой, потому что в ней лежал диктофон и во всю мощь своих технических данных записывал сейчас все, о чем говорилось в кабинете.

– Не волнуйтесь, с вашей сумочкой ничего не случится. И чтобы вам было совсем спокойно, я закрою кабинет на ключ, – уверил Катю в сохранности ее имущества Черкунов.

Девушка пошла за доктором в расстроенных чувствах, но вида не подала.

«Судя по уверенному тону врача, наверное, здесь и в самом деле все нормально, – подумала она. – Мало ли что взбрело в больную голову Евдокимова? И все же здесь есть одно большое „НО“. Почему Андрей сказал мне, чтобы я уезжала из города и не лезла в это дело? И зачем у меня украли письмо? Значит, все-таки не так все безоблачно, как хочет показать мне уважаемый Петр Семенович. – И девушка покосилась на твердый профиль эскулапа. – Если бы не этот факт, я бы поверила сейчас ему безоговорочно. А так?.. Ладно, посмотрим, что он мне покажет в своей лаборатории, и уж тогда будем делать выводы. Как плохо, что я ничегошеньки не понимаю в генетике!»

Пройдя все процедуры, положенные перед тем, как попасть в «святая святых» (так назвал свое детище Черкунов), Катя наконец увидела то, что хотела.

– Вот, Екатерина Семеновна, это наша лаборатория, – ведя девушку через большое помещение, заставленное всевозможными аппаратами, возле которых работали какие-то люди, говорил Черкунов.

Катя замерла возле больших стеклянных резервуаров и вытаращила глаза.

– Что это? – выдохнула она.

– А это как раз и есть те самые мутанты. Только нерожденные – это эмбрионы.

– И как же?..

– Очень просто. Слава богу, медицина имеет теперь возможность распознавать неполноценность ребенка еще до его рождения.

– И вы делаете аборт? Но я вижу, что они совсем целые. Ведь при аборте, кажется, плод разрезается? О господи, про какие ужасы я, оказывается, знаю, – потрясла Катя головой и снова покосилась на резервуары. – У вас здесь настоящая кунсткамера!

– Не совсем аборт. В большинстве случаев неполноценность выявляется на пятом или на шестом месяце беременности, к большому сожалению. Поэтому приходится вызывать искусственные роды. Повторюсь, к большому нашему сожалению. Вот мы сейчас и работаем над тем, чтобы можно было об этом узнать в самом начале развития, а заодно и выявить источник мутации.

– Я где-то читала, что в Америке или в какой-то другой стране уже давно делают такой анализ чуть ли не в первые дни зачатия и сразу узнают обо всех недостатках будущего ребенка, – заметила Катя.

– К сожалению, мы живем не в Америке, а в России, – развел Черкунов руками.

– Но я вижу здесь достаточно современное оборудование, причем далеко не российского производства, – прищурилась Екатерина.

– Одного оборудования мало, здесь нужна еще масса всяких средств, я не буду объяснять, каких, вам это будет неинтересно и утомительно, – улыбнулся доктор. – И еще требуются светлые мозги, что немаловажно.

На любой вопрос у него уже был готов ответ, и Катю это даже разозлило. Она сама не могла объяснить почему, но этот человек был ей неприятен. Какой-то он был весь обтекаемый, прилизанный… скользкий, одним словом. И даже когда он улыбался, глаза его оставались холодными и цепкими. Черкунов провел Катю в следующее помещение, и они попали в зверинец. Там было три клетки с обезьянами и несчетное количество – с собаками, крысами и мышами.

– А вот и наши помощники, – улыбнулся врач, – без них мы – никуда.

– Вы над ними проводите опыты? – спросила Катя и с сожалением посмотрела на животных.

– Ну, уж никак не на людях, как вы изволили говорить, – развел доктор руками и ехидно улыбнулся.

– Это не я говорила, это ваш учитель говорит и даже подтверждает письменно, – тут же парировала девушка и с вызовом посмотрела на Черкунова.

Она увидела странный всплеск в глазах у мужчины, отчего по ее спине побежали меленькие мурашки. Чтобы как-то выкрутиться из неприятной ситуации, Катя улыбнулась самой очаровательной улыбкой, на которую была способна, и проговорила:

– Ладно, Петр Семенович, пора и честь знать. Мне очень понравилась ваша лаборатория. В своем отчете я напишу, что сигнал был необоснованным, письмо написал больной человек. Проводите меня, пожалуйста, обратно в ваш кабинет.

Когда доктор повел Екатерину в обратном направлении, она остановилась рядом с резервуарами, где были заспиртованы эмбрионы, чтобы еще раз взглянуть на уродцев. Когда она стояла, разглядывая чье-то крошечное тельце, голова девушки вдруг внезапно закружилась, и она упала в обморок.

К Кате тут же подбежал доктор и, пощупав ее пульс, крикнул:

– Елена Михайловна, принесите нашатырь, нашей гостье стало дурно.

– А где он? – спросила испуганная женщина.

– В стеклянной стойке, там аптечка.

Женщина засуетилась, что-то разбила и, чуть не плача, прокричала:

– Петр Семенович, его здесь нет!

– А, черт, – раздраженно выругался доктор и, поднявшись с колен, пошел сам искать нашатырный спирт.

Как только он отошел на достаточное расстояние, Катя чуть-чуть приоткрыла глаза и, убедившись, что ее никто сейчас не видит, вскочила и тут же плюхнулась на колени. Она ползком, с проворством обезьяны, добралась до штатива, на котором в рядок стояли маленькие колбы, и схватила первую, которая ей попалась под руку. Сунув ее в бюстгальтер, она тем же манером вернулась на прежнее место и распласталась на полу. Когда Черкунов вернулся к ней с пузырьком, в котором был нашатырный спирт, она «с трудом» приоткрыла глаза.

– Что со мной? – еле слышно пролепетала девушка и села.

– Вы упали в обморок, милочка, – проинформировал ее доктор. – Это ничего, иногда бывает. Вы случайно не беременны?

– Не знаю, может быть, – замогильным голосом ответила Катя и посмотрела на эскулапа измученными глазами. – Помогите мне встать.

Черкунов с готовностью бросился помогать «больной».

– Давайте вернемся в мой кабинет, и я напою вас крепким кофе, это придаст вам сил, – проговорил он, придерживая Екатерину за талию.

– Спасибо, вы очень добры. Крепкий кофе – это как раз то, что мне сейчас нужно, – поблагодарила Катя внимательного врача. Она шла, опираясь на его сильную руку, еле перебирая ногами. – Надо же, никогда не страдала подобной слабостью, – пробормотала она. – Извините меня, ради бога, за причиненное беспокойство. Мне так неудобно перед вами! Скажете теперь, что столичные журналисты страдают слабым здоровьем. Честное слово, со мной такое во второй раз за всю жизнь!

– А первый когда же был? – спросил Черкунов.

– О, это было очень давно, мне было тогда всего семнадцать лет. После того как я сдала все экзамены в институт и узнала, что поступила, у меня, так же, как сегодня, закружилась вдруг голова, и я свалилась прямо на руки своих друзей.

– Это, наверное, у вас от радости случилось, – засмеялся Петр Семенович. – А сегодня, возможно, от всего здесь увиденного. Наша лаборатория слишком специфична для непривычных людей. Поэтому вашему обмороку я, признаться, не очень удивился. Но на всякий случай вы все же сходите к гинекологу. Мало ли? – говорил Черкунов, хищно при этом улыбаясь.

– Хорошо, как только вернусь из командировки в Москву, сразу же проверюсь у врача, – покладисто согласилась Екатерина.