Глава 13
Катя взглянула на часы и увидела, что торчит в магазине уже больше сорока минут. «Кажется, переборщила я с опозданием к театру», – подумала она и, быстро оплатив покупку, выскочила из магазина. Через пять минут она уже увидела здание театра и высокую фигуру Андрея, который прогуливался неподалеку.
– Извини, Андрей, я немного увлеклась в одном из ваших магазинов, – выдохнула она, подбегая к парню.
– Ничего, я еще не успел разозлиться, – кисло улыбнулся он, – добрый день, кстати.
– Здравствуй, – запоздало поприветствовала девушка Андрея и посмотрела на него хитрыми глазами. – Вроде виделись уже сегодня? А где же обещанный билет? – чтобы скрыть смущение, перескочила она на тему о «прекрасном».
– В кармане.
– Так давай сюда. – И Катя протянула руку. – Сколько, кстати, я тебе за него должна?
– Ты мне ничего не должна, кроме того, что завтра на концерт идешь вместе со мной, – улыбнулся Андрей, и его белые зубы сверкнули на солнце.
«Ух ты, черт возьми, кажется, я начинаю по-настоящему заглядываться на этого парня», – подумала Катя и смущенно отвела глаза.
Вслух она проговорила:
– Что ж, это даже хорошо, ведь здесь я никого не знаю, а слушать концерт одной как-то не совсем удобно. Только я заранее прошу прощения, – сморщила она носик.
– За что это? – спросил Андрей.
– Собираясь в командировку, я не планировала посещать развлекательные мероприятия, поэтому не брала с собой вечерних туалетов. Денег, чтобы купить что-то приличное, у меня нет, а те, что были, я только что потратила. Осталось на дорогу, ну, и немного на непредвиденные расходы. Если я пойду в брюках, это будет не очень вульгарно?
Андрей с нахальной оценивающей улыбкой обошел вокруг Кати, на миг задержал взгляд на ее бедрах и выдал резюме:
– Думаю, что сойдет, попка у тебя ничего себе, аппетитная. Впрочем, я еще вчера об этом сказал.
– Ну и наглец же ты, господин Ситников, – возмущенно прошипела Катя. – Никуда я с тобой не пойду!
– Почему? – пожал тот плечами. – Ты меня сама спросила, я и ответил. Любая женщина на твоем месте за такой комплимент меня бы расцеловала, а ты злишься. Странный вы народ, женщины, вам не угодишь.
– Я не любая, – нахмурилась Катя. – И сама знаю, как реагировать на своем месте. И вообще, кто тебе дал право так себя вести?
– А как я себя веду? По-моему, нормально. Хочешь, поедем ко мне, выберешь что-нибудь у сестры, – как ни в чем не бывало предложил Андрей. – Правда, у нее такая одежда, что без слезных рыданий невозможно смотреть, все – «ультра», как она выражается.
– Нет уж, – замахала Катя руками. – Я же не тинейджер, а приличный журналист. Представляешь, что потом ваши горожане обо мне скажут? Лучше простенькое, но свое и согласно возрастной планке.
– Как хочешь, – пожал Андрей плечами. – Мое дело предложить. Итак, билеты у меня, с этим все решили, завтра в шесть тридцать я подъеду за тобой в гостиницу. Теперь давай-ка пройдемся, и ты мне расскажешь о том, что случилось с Евдокимовым.
– А что здесь рассказывать? Я тебе уже по телефону все сказала. Умер он вчера в больнице от сердечного приступа. Похороны послезавтра на городском кладбище.
– И что ты думаешь по этому поводу? – спросил молодой человек и пристально посмотрел на Катю.
– А что я, собственно, должна думать? Умер человек, жалко, конечно, ведь мне так и не удалось с ним пообщаться, а редакция меня откомандировала сюда именно за этим. Но я его совсем не знаю, поэтому, естественно, изображать скорбь по этому поводу было бы глупо.
– Кать, что ты сейчас из себя дурочку изображаешь? – огорошил девушку вопросом Андрей.
Она приостановилась и, посмотрев на него в упор, спросила:
– Что ты имеешь в виду? Какую дурочку?
– Круглую, – отбрил мужчина. – Я тебе задал вопрос, и ты прекрасно поняла его значение, но пытаешься увести меня в другую сторону. Если ты настолько бестолкова, то я задам его по-другому. Как ты считаешь, у Евдокимова действительно был сердечный приступ или ему помогли его получить?
Екатерина молчала.
«Если бы я знала, что могу тебе доверять, то, может быть, и сказала, как я действительно считаю», – подумала про себя девушка. Вслух она спокойно и почти равнодушно проговорила:
– Андрей, человека нет, и уже совсем неважно, что я думаю. Я не следователь, а всего лишь журналист и лезть в это дело дальше не хочу. Пусть этим занимается тот, кто получает за это зарплату, то есть следственные органы. Мне достаточно того, что я уже пережила по этому поводу. Например, чуть не скончалась от сердечного приступа, когда мне в кровать подложили змею. Я уверена, что мне ее подложили, потому что хозяин рептилии уверял меня в том, что это совершенно безобидное, воспитанное существо, она никогда не выползает из своего аквариума… тем более что он был закрыт. Второе происшествие из меня чуть заику не сделало, когда я практически уже угодила под колеса автомобиля. И если бы ты не оказался рядом, не известно, чем бы все это закончилось. Кстати, я тебя так и не спросила тогда, как ты там оказался? Но теперь это уже неважно. – Катя безразлично махнула рукой и посмотрела Андрею в глаза. – Чего мне ждать дальше? Ты можешь мне ответить на этот вопрос? Не можешь? Тогда я сама отвечу. Ждать чего-то еще я не собираюсь. Ничего больше я не хочу знать и тем более испробовать вновь всякие «недоразумения» на своей шкуре. Я уезжаю домой с чистой совестью, потому что человек, который прислал в редакцию письмо, умер. А это означает, что проверить правдивость его информации нет никакой возможности и печатать это письмо редакция не имеет права. У нас нет полномочий на то, чтобы заводить уголовные дела на основании чьих-то писем. Если даже я и проинформирую компетентные органы о своих подозрениях, толку от этого все равно не будет.
– Почему ты так думаешь? – спросил Андрей.
– Андрей, кто будет заниматься этим делом здесь, в вашем городишке, где вся милиция куплена? В Москве тем более никто не обратит на это внимания…
– Но почему? – упрямо спросил парень.
– Да потому! Отправитель письма болен уже три года психическим заболеванием. Скажут, что это бред больного шизофреника. Да и письмо к тому же пропало. Я тоже идиотка – вместо того, чтобы сделать копию, взяла с собой оригинал. Ладно. – Катя вздохнула. – После драки кулаками не машут, больше ничего не хочу знать обо всем этом.
– Зачем же ты тогда собираешься идти на похороны? – прищурился Андрей.
– Из любопытства. Из простого женского любопытства. Хочу взглянуть на человека, который заварил кашу, из-за которой… – она не договорила и сказала совсем не то, что хотела: – Послушать, что говорят о нем люди, и вообще… – неопределенно пожала Катя плечами, – из любопытства, – вновь упрямо повторила она.
На городском кладбище собралось много народу. В прошлом Евдокимов был хорошим врачом, и многие женщины пришли сегодня из чувства благодарности к этому человеку. Некоторые из них держали за руку своих детей. Как поняла Екатерина, тех самых, которым Илья Анатольевич когда-то помог войти в жизнь. Гроб поставили на кладбищенской каталке у вырытой могилы, и начались заупокойные речи. Катя осторожно переходила от одной кучки людей к другой, приостанавливалась на некоторое время, чтобы послушать, о чем они говорят. Ее заинтересовал разговор двух пожилых женщин, и она пристроилась рядом с ними.
– Ох, жить бы да жить еще ему. Не такой уж он и старый, а на сердце вообще никогда не жаловался. Это его Черкунов довел, как пить дать! Не ладили они с ним, вот тот его и отправил на пенсию, – вполголоса сетовала одна из женщин.
– Вроде он сам ушел? – удивилась вторая.
– Как же сам? – фыркнула первая. – Он в тот день к нам пришел, лица на нем не было, растерянный до ужаса. Мой Иван поинтересовался тогда, что это с ним, а Илюша ему и говорит: «Да вот, Ваня, не угодил я теперешнему начальству, на пенсию решили меня отправить, говорят, сую нос не в свое дело, много спорю. А как же оно не мое, когда я его, можно сказать, сам выпестовал? Как же не спорить, когда они такие вещи делают? Ничего, они у меня еще попляшут, я свои труды чужому дяде за здорово живешь отдавать не собираюсь. Ладно бы, использовали их, как положено настоящим ученым, как я хотел, а то ишь что удумали». Иван мой тогда поинтересовался, что, мол, за труды и в чем вообще дело. А Илья только рукой махнул. Все равно, говорит, не поймешь. Ну вот, а через неделю после этого Илья в психиатрическую больницу и попал, – вздохнула женщина и утерла платком набежавшую слезу. – Но я тебе точно могу сказать, что он был совершенно нормальным. Ведь как только он выписался – его племянница оттуда под расписку забрала, – в первую очередь к нам с Иваном пришел. Какой был, такой и остался, все соображал! Не знаю, кто его туда вообще определил, а сам он ничего не захотел говорить, сколько у него Иван ни спрашивал. Говорил, не лезь, Ваня, в это дело, я сам во всем разберусь, до Москвы, говорил, дойду, а накажу бессовестных людей. Не имеют, говорил, права такие люди врачами быть, они же клятву Гиппократа давали. Сколько Иван тогда у него ни допытывался, Илья ему так ничего и не сказал, имен тоже не назвал. А что их называть-то? Сейчас в клинике Черкунов заправляет, это и так всем известно. Вон глянь-ка только на него. – Женщина указала в сторону могилы, рядом с которой стоял бывший ученик покойного и пел запоздалые дифирамбы в адрес усопшего. – У него, говорят, очень влиятельный покровитель есть, – тем временем продолжала говорить женщина. – Аппаратуру дорогущую из-за границы для лаборатории прислал, своих специалистов из Москвы привез. А Илья – что? Врач, конечно, заслуженный, старой закалки, сейчас таких уже нет, да, видать, не стал под ихнюю дудку плясать, вот его и…
В это время заиграл похоронный марш, и женщина замолчала. Пока шел разговор, Катя внимательно слушала, стараясь не пропустить ни слова. Она все больше убеждалась в том, что дело здесь настолько серьезное, что оставлять все, как есть, просто нельзя.
«Специалистов пригласил из Москвы? Это интересно», – задумалась Катя и отошла в сторонку.
К ней тут же подскочила невзрачная женщина в черном платочке. В руках она держала блюдо с кутьей, в которой торчала большая ложка. Женщина схватила салфетку и сунула ее в руку ошалевшей от неожиданности Кате.
– Помяни, деточка, покойного, огромной души был человек, скольким женщинам подарил радость материнства. – И она, зачерпнув из блюда кутьи, шлепнула ее на салфетку. Девушка невольно сморщилась, глядя на эту пресную кашу, смешанную с изюмом, и уже хотела отказаться, но женщина не дала ей вымолвить ни слова. – Нехорошо отказываться, грех большой, – закачала она головой, с упреком глядя на Екатерину. – В рот положи да и проглоти, ничего страшного. Помянуть вновь преставленного – дело святое! Давай, давай. – И женщина слегка подтолкнула Катину руку.
Девушка опрокинула в рот все, что было на салфетке, и прикрыла глаза, собираясь с силами, чтобы проглотить, на ее взгляд, «страшную гадость». Сделать этого она все же не смогла и, открыв глаза, выплюнула угощение обратно на салфетку. Женщины рядом уже не оказалось, и, сколько Катя ни смотрела по сторонам, она нигде ее не увидела. Да и трудно это было сделать, так как все присутствующие здесь были в черном. Екатерина бросила салфетку с кутьей на землю и увидела, что к поминальной трапезе подбежала бродячая собака. Она проглотила все в мгновение ока и подняла на Катю голодные глаза.
– Больше нету, – виновато проговорила девушка и развела руками, – ты уж извини. – И она тихонько пошла по направлению к могиле, где уже начали прощаться с покойным.
Она протиснулась сквозь плотную толпу и увидела молодую женщину у самого гроба. Обильные слезы лились по ее щекам, и она даже не пыталась их утереть.
– Кто это? – тихо спросила Катя у другой женщины, которая оказалась ближе всего к ней.
– Племянница Ильи Анатольевича. Он ее с малых лет воспитывал, когда сестра его померла. Своей семьи у него не получилось, еще в молодости как развелся, так больше и не женился. Детей нет, вот и воспитывал племянницу, как отец родной. Настоящего-то отца она и не видела никогда, ее мать в девках родила. По соседству со мной тогда жила, а потом Илья Анатольевич дом им в Мичуринском купил. Через три года болезнь с сестрой приключилась, сгорела она быстро, за четыре месяца, а брату дочку свою оставила, – давала информацию словоохотливая женщина. – Девочка тоже в медицину подалась, как школу окончила. В училище поступила, на медсестру. Дядька ее потом сразу к себе в клинику взял, при роддоме детской няней она была. Вроде хотела в институт поступить, ну, чтобы продолжить образование, да что-то там не сложилось у нее. Муж вроде загулял с ее же близкой подругой. Она рано замуж выскочила, аж в девятнадцать лет.
– А дети у нее есть? – спросила Катя, вспомнив, как эта самая племянница не впустила ее в свой дом, ссылаясь на то, что у нее ребенок болен краснухой.
– Нет, детей, слава богу, не осталось после такого неудачного брака. Да она женщина еще молодая, тридцати нет, еще успеет и замуж выйти, и деток нарожать. Только вот городок у нас маленький, не сразу жениха-то здесь найдешь, – вздохнула женщина. – А ты кто такая будешь? Вроде не знаю я тебя, – запоздало вскинула она брови.
– Я журналистка, из Москвы, – улыбнулась Катя, – сегодня уже уезжаю. Вот, пришла проводить в последний путь Илью Анатольевича.
– К нему, что ли, приезжали? – заинтересовалась женщина.
– Да, к нему, – подтвердила Катя, – он ведь доктор заслуженный, ученую степень имел. Хотела про него статью написать. Но теперь получится только посмертная, – вздохнула Катя, – очень обидно.
– Да, обидно, – подтвердила женщина, – врач он хороший был, это вы правильно заметили. Если бы не он, у меня никогда бы сына не было. Так жалко его, слов не найти, как жалко, – горестно вздохнула она.
Катя попрощалась с женщиной, еще раз взглянула на человека, лежащего в гробу, и пошла к воротам с кладбища, где почти сразу же наткнулась на Андрея.
– Ты что здесь делаешь? – спросила Катя.
– То же, что и ты, – проявляю любопытство, – спокойно ответил он. – Ты, кстати, свое уже удовлетворила?
– Отчасти, – сдержанно ответила девушка и вдруг, резко остановившись, замерла как вкопанная. Ее испуганный взгляд был устремлен на землю, где лежала собака – та самая дворняга, с которой совсем недавно «познакомилась» Екатерина!
– Что это с тобой? – спросил Андрей и тоже посмотрел на мертвую собаку.
– Она сдохла, – прошептала девушка и побледнела, как полотно.
– Да? Ну и что? – нахмурился парень. – Кто-нибудь из кладбищенской службы увидит, уберут. Ты почему так испугалась-то?
Екатерина, ни слова не говоря, сорвалась с места и понеслась со скоростью урагана к зданию администрации. Она влетела в помещение и, вытаращив глаза, закричала:
– Где у вас здесь туалет?
Девушка, сидящая за столом, удивленно посмотрела на Катю и, махнув рукой в сторону коридора, ответила:
– Там…
Она смотрела вслед летящей быстрее ветра Кате и даже приподнялась из-за стола, чтобы не потерять ее из вида.
– Диарея, наверное, – решила она и, снова приземлившись на стул, добавила: – На нервной почве. У нас здесь всякого насмотришься, то в обморок падают, то волосы с одеждой на себе рвут, а у этой, видать, посерьезнее проблема!
Катя вбежала в туалетную комнату, быстро открыла кран и начала с жадностью пить воду. Когда вода уже переполнила ее «до краев», Катя прошла в кабинку с унитазом и засунула два пальца в рот.
Андрей, проводив недоуменным взглядом улепетывающую на всех парусах Екатерину, обратил свой взор на собаку. Та лежала, вытянув лапы, и смотрела на мир неживыми, остекленевшими глазами. Он присел рядом с трупом собаки на корточки и начал пристально изучать ее. В зубах у пса застрял кусочек салфетки. Андрей, вытащив из кармана маленький перочинный ножик, аккуратно извлек его, покрутил перед глазами. Обнаружив на клочке ткани какие-то синеватые потеки, он снова посмотрел на пасть собаки. Ножом он немного приподнял ее верхнюю губу и увидел, что передние клыки пса также испачканы в чем-то синем.
– Похоже на отравление, – пробормотал молодой человек и задумчиво посмотрел в сторону административного здания, куда с такой прытью унеслась Екатерина. Он вытащил носовой платок, завернул в него кусочек салфетки и, засунув его в карман, пошел к зданию.
Катя в это время, освободив свой желудок от всего, что там до этого было, с жалостью смотрела на свое отражение в зеркале.
– Пока ты еще жива и вроде бы здорова, вали-ка ты отсюда! И чем раньше ты это сделаешь, представительница прессы, тем лучше, – сказала она себе и в который уже раз умылась холодной водой. – Мне это совершенно перестает нравиться, – пробормотала девушка и, вытерев лицо и руки носовым платком, вышла из туалета.
– Все в порядке? – поинтересовалась остроносенькая девица, сидевшая за столом.
– Да, спасибо, – кивнула Катя и поторопилась выйти на улицу. Только она спустилась с лестницы, как увидела торопящегося в ее сторону Андрея.
– Что это с тобой? – спросил он и посмотрел на Катю выразительным взглядом, требовавшим немедленного ответа.
– С желудком что-то, – соврала девушка. – Мне пора на вокзал. Ты меня не подбросишь? Только сначала в гостиницу, надо сумку с вещами забрать и выписаться. Если ты на машине, конечно, и время свободное есть… Извини, что-то мне не очень хорошо. Мне всегда плохо становится на кладбище, стойкая непереносимость похоронной процессии, – перевела стрелки «на другой путь» Катя, кисло улыбаясь.
– Ты мне ничего не хочешь рассказать? – спросил Андрей.
– Мне нечего тебе рассказывать. Так ты на машине? – насупилась Катя.
– На машине, – резко бросил парень, – пошли, подвезу.
Они направились в сторону кладбищенских ворот, но Катя вдруг резко остановилась и повернулась к Андрею.
– Подожди меня пять минут, я сейчас, – и пошла в ту сторону, где уже опускали гроб с покойным в могилу.
Катя прошла насквозь через всю толпу, пытаясь отыскать ту женщину, которая дала ей «поминальную» отраву. Сколько ни вглядывалась в лица, той женщины она не нашла.
«Ну, еще бы она здесь осталась после того, что хотела со мной сделать, – подумала девушка и, резко развернувшись, побежала к тому месту, где стоял Андрей и нервно курил, ожидая ее. – Я правильно решила: нужно отсюда уезжать! Вернусь домой – и уже со свежей головой все хорошенько обдумаю. Глядишь, и решу, что мне со всем этим делать», – успокоила сама себя Катя и, нацепив на лицо лучезарную улыбку, подбежала к парню.
– Я тебя не очень задержала? Хотела еще раз попробовать поговорить с племянницей Ильи Анатольевича, но, по-моему, она в очень плохом состоянии и мои вопросы только могут ухудшить его.
– Так ты ничего не хочешь мне сказать? – снова спросил Андрей.
– Нет! – резче, чем хотела, ответила Катя. – И давай, Андрюша, мы с тобой договоримся. Я больше не хочу ничего знать и уж тем более рассказывать! Ты уж прости и не обижайся, но, как ни крути, в первую очередь я всего лишь слабая женщина, а уж потом – журналист. Сейчас мне надо быть просто женщиной, а поэтому отвези меня, пожалуйста, на вокзал. Нет, сначала в гостиницу, за вещами, а уже потом – на вокзал, – поправилась она.
– Хозяин – барин, – пожал Андрей плечами, в который раз удивив Екатерину своим спокойным непроницаемым лицом.
Уже когда машина отъехала на приличное расстояние от кладбища, молодой человек вновь поинтересовался:
– Ты в самом деле ничего не хочешь мне сказать?
– Спасибо тебе большое за все, что ты для меня сделал, – тихо сказала Катя.
– Это все? – упрямо спросил он.
– А что бы ты еще хотел услышать от меня? – с вызовом спросила Катя. – Все, что я считала нужным, я тебе сказала, а от остального уволь! Мои проблемы – это мои проблемы, они никого не должны касаться. Что тебе вообще от меня нужно? Что ты ко мне привязался? Я, между прочим, тебя ни о чем не просила. Ты сам появлялся рядом, как джинн из бутылки. Кто ты вообще такой, Андрей? Почему таскался за мной по всему городу? Отстань от меня, ничего я не хочу рассказывать – ни тебе, ни кому-либо другому! – срываясь почти на крик, быстро говорила Катя, возмущенно раздувая ноздри.
– Не хочешь говорить, не надо, – буркнул Андрей. – Вылезай, приехали, – резко дал распоряжение парень, и девушка тут же захлопнула рот.
Он обошел машину и распахнул дверцу.
– Я тебя здесь подожду, и поторопись, пожалуйста, у меня много дел, – буркнул он.
Катя побежала к центральному входу в гостиницу. Управившись за двадцать минут, она выскочила на улицу и села в машину Андрея. Он забрал ее спортивную сумку с вещами и забросил ее в багажник. Делал он все это молча, напряженно нахмурив брови. Катя тоже молчала, совершенно не зная, о чем сейчас можно говорить. Настроение было таким паршивым, что хотелось куда-нибудь исчезнуть и хотя бы на время обо всем забыть. От гостиницы до вокзала было совсем недалеко, поэтому уже через десять минут Андрей припарковал автомобиль на привокзальной стоянке. Он вытащил спортивную сумку из багажника и довел Катю до касс. Когда девушка приобрела билет, он без всякой просьбы с ее стороны пошел провожать ее до вагона. Она семенила рядом с ним и нервно покусывала губу, не зная, что сказать, чтобы сгладить свой недавний грубый тон. Девушке на самом деле очень нравился этот высокий, симпатичный парень с гордым профилем и внимательным взглядом. Ей так и не удалось узнать, кто же он такой. Да и неважно это было сейчас для нее, ведь она уезжала, а он оставался.
– Ты меня прости, пожалуйста, за то, что нагрубила тебе, – тихо проговорила Катя. – Нервы на пределе, не могу справиться.
– Ладно, проехали, – улыбнулся он. – Что на тебя обижаться? Ведь ты всего лишь женщина, – напомнил он Кате ее же слова.
Катя открыла было рот, чтобы возмутиться по этому поводу, но, решив, что Андрей прав, промолчала. Она молча кивнула в знак согласия и тоже улыбнулась. Правда, улыбка у нее получилась вымученной.
Поезд тронулся. Катя сидела у окна, а Андрей шел некоторое время за медленно движущимся вагоном. Он улыбался ей дружеской улыбкой, и Катю почему-то это очень злило. Ей было бы намного приятнее, если бы сейчас этот высокий симпатичный молодой человек клялся ей в вечной любви и говорил на прощание ласковые и нежные слова.
«Проснись, подруга, – одернула саму себя девушка. – По-моему, гормоны здорово ударили тебе в голову! Он всего лишь случайный знакомый, которого ты никогда больше не увидишь. Забудь и успокойся».
