Глава 13

Из гостиной вылетел невозможно нарядный Санька.

— А папа куда ушел? — озабоченно поинтересовался он, сияя от гордости за свой новый матросский костюмчик.

— Папа ушел на работу, — ответила я и, поставив мусорное ведро на пол, крикнула:

— Жанна, почему ты так рано нарядила ребенка? Он же испачкается!

В подтверждение он тут же полез в мусорное ведро. Жанна выбежала из гостиной, подхватила его в одной рукой, ведро другой и понесла их на кухню.

— Уже не рано, — сказала она. — До прихода гостей остался час.

Я вскрикнула и помчалась надевать приготовленное платье. В строгом английском платье я была тоньше тростника и выглядела очень эффектно. Тщательно изучив себя в зеркале, я осталась довольна. Бессонная ночь, конечно, не прошла бесследно. Под глазами наметились темные круги, да и кожа потеряла свой цвет, но в данном случае это даже к лучшему. Для тетушки я выгляжу вполне прилично.

Не стоит раздражать этих свекровей своей молодостью и здоровьем.

С этой мыслью я отправилась на кухню посмотреть, чем заняты Санька и Жанна. Санька восседал за столом уже в майке и трусах. Его костюмчик висел на спинке стула, на котором сидела Жанна. Она запихивала в него богатырскую порцию оставшегося с вечеринки торта, не подозревая, что торт этот собирали с паркета.

Санька, давясь, ел с наслаждением. Увидев меня, он панически заторопился, сгреб с тарелки остатки и все разом сунул в рот, проталкивая пальцами поглубже и давясь пуще прежнего.

— Что здесь происходит? — возмутилась я. — Зачем ты кормишь ребенка тортом, да еще в таком количестве? Он же перебьет себе аппетит.

— И пусть перебьет, — ответила Жанна. — Объестся и заснет, а не будет скакать и приставать к гостям со своими вопросами.

Я сочла такое решение проблемы мудрым и погладила Саньку по голове.

— Кушай, кушай, сыночек.

— Я уже все скушал, — ответил он и показал свои грязные руки.

Жанна вскочила и потащила его в ванную. Минутой позже он уже снова был в своем новом матросском костюмчике. Жанна тоже принарядилась. В скромном синем платьице с белым воротничком она была похожа на гимназистку.

— По-моему, все чудесно, — сказала я, и в это время раздался звонок.

Она побледнела и задрожала. Я, признаться, тоже, но выдавила из себя улыбку и смело отправилась в прихожую.

У порога я приостановилась, три раза перекрестилась, лишь после этого взялась за ручку двери и…

Семейство было в полном составе. Впереди всех, наступая на меня широкой грудью, вошла Елизавета Павловна в черном костюме из джерси с золотой отделкой.

За ней, возвышаясь головой, с букетом в руках шел Михаил. И где-то на заднем плане затерялся отец семейства — без имени, без отчества, без прав, но с грандиозными обязанностями.

Я тут же вошла в роль гостеприимной хозяйки: отскочила назад, давая возможность будущей свекрови внести в квартиру свое большое тело, и с улыбкой безумного счастья воскликнула:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте, мы не опоздали? — одарила меня снисходительно Елизавета Павловна, с трудом протискиваясь в дверь.

Я подумала: «Боже, как она похожа на Марусю. Только счастливый ее вариант. Бедная Жанна!»

— Вы не опоздали, вы очень вовремя, — запела я, принимая букет от элегантного Михаила и восторженно закатывая глаза. — О!

Мое "о" относилось уже к замыкавшему шествие отцу семейства. Он нес огромную коробку, которая, как и Елизавета Павловна, с трудом проходила в дверь.

— Это подарок, — рявкнула будущая свекровь, кивнув на коробку.

Я расплылась от удовольствия, раскидывая руки, чтобы принять подарок.

— Не вам, ребенку, — охладила мой пыл Елизавета Павловна. — Где малец?

Не вижу мальца!

Санька, забившийся в угол и оттуда с интересом наблюдавший за разыгрывающимся действом, отреагировал мгновенно.

С криком «я здесь! я здесь!» он выбежал в центр прихожей и потребовал:

— Давай подарок!

После этого началось энергичное общение прибывшего семейства с моим бойким сыном. Подарок распечатали и тут же объяснили, как им пользоваться. Это был какой-то странный робот размером с человека. Он ходил, говорил, как Александр Лебедь, рыком и мигал цветными лампочками.

У меня сразу же возникло множество вопросов. Было не ясно, при чем здесь робот, куда его такого большого девать и как это все отразится на воспитании моего сына.

Ясно было только одно: Елизавета Павловна не пожалела денег, чтобы омрачить мою жизнь. Она сделала это! Мне не будет покоя от ее рычащего чудища.

Санька уже был близок к экстазу. Его теперь не собьешь с ног никаким тортом.

Своим роботом он переколошматит в моем доме все бьющееся, а может, даже и небьющееся. Я же еще не знаю всех способностей этого механического чудовища.

И тут прозвучал второй звонок. Всем было наплевать, ведь хозяйка-то я.

Пришлось открыть дверь. Я сразу же наткнулась на лицо Евгения. На очень нетрезвое лицо.

— О! Нет! Только не это! — закричала я и попыталась закрыть дверь.

Но он все силы употребил, не давая ей закрыться. Я выталкивала его из квартиры и руками, и коленями, но он упорно стремился объясниться со мной прямо сейчас и бормотал:

— Ну, Соня, ну, Соня, ну будь человеком… Паника охватила меня. Силы были слишком неравны, к тому же гости бросили своего робота и с интересом наблюдали за моими действиями. Самого нетрезвого Астрова они еще не видели, я успешно прикрывала его дверью, но то, как энергично я выталкиваю кого-то коленом, скрыть было трудно.

— Что там происходит? — строго поинтересовалась Елизавета Павловна.

— Прос-ти-те, ми-ну-точку, — сдавленным невероятными усилиями голосом извинилась я и просто чудом каким-то вывалилась на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь.

Старая Дева, конечно же, уже была тут как тут. Она крутилась у мусоропровода, делая вид, что у нее там важные дела, и одновременно не сводя с нас глаз.

— Ты зачем приперся? — зашипела я. — Ты смерти моей жаждешь?

В ответ он попытался меня поцеловать. Старая карга мгновенно заинтересовалась своим мусорным ведром. Она оберегала себя от неприятных ощущений.

— Вы не хотите пройти в свою квартиру? — обратилась я к ней. — Стоять здесь небезопасно!

— Где хочу, там и стою, — буркнула она и с места не сдвинулась.

Пришлось заняться воспитанием Астрова в ее присутствии. Изложив в краткой форме все, что я о нем думаю, я предложила ему отправиться домой. Он ответил:

— Я уже дома.

Я поняла, что обычной логикой его не прошибешь. Время поджимало. За спиной — полный дом гостей. Без меня они вот-вот заскучают и все вывалят сюда, на лестничную площадку.

— Хорошо, — сказала я, — можешь ты сделать для меня доброе дело?

Евгений решил поторговаться.

— И ты меня простишь? — спросил он. Я вынуждена была обещать.

— Тогда могу. Все что хочешь.

— Поезжай к Розе и привези мне от нее… — я задумалась, — привези, в общем, она сама знает что. Она передаст. Понял?

Астров обрадовался.

— И после этого ты меня не выгонишь? — на всякий случай удостоверился он.

Я поразилась мужской наивности и солгала:

— Конечно, нет.

— Тогда я пчелкой! Одна нога здесь, другая там! — крикнул он, чмокнул меня в щеку и побежал по ступенькам вниз, хотя лифт стоял на нашем этаже.

Розу я выбрала из географических соображений. Она жила дальше всех от меня. Это давало надежду, что гости уйдут раньше, чем вернется Евгений.

Я с удовлетворением потерла ладони, поправила прическу, одернула платье и… тут-то взгляд мой упал на коврик, лежащий у двери. Ужас! Коврик весь был в крови. Да что там коврик! Вся дверь была перепачкана кровью, как и стена и бетонный пол. Мы с Жанной, делая уборку в доме, начисто забыли о лестничной площадке. Я со страхом глянула на Старую Деву, которая приближалась ко мне со своим жутким ведром.

— Вот-вот, — сквозь зубы процедила она и прошествовала мимо.

Оставить все как есть я не могла, как и не могла вернуться домой за мокрой тряпкой. Весьма странно прозвучало бы мое заявление гостям:

«Вы тут посидите пока, а я пойду помою на лестнице пол». Посылать за тем же Жанну было бы и вовсе бесчеловечно. Она и так ходит еле живая.

Оставалось одно: соседка Татьяна, Я нажала на кнопку ее звонка и ждала, нервно поглядывая на свою дверь. В любой момент из нее могли высыпать мои гости. А в голову, как назло, не приходило ничего правдоподобного. Кстати, и Татьяне не мешало бы выдать приличную версию. Как я ей объясню, откуда здесь взялась кровь?

Наконец дверь распахнулась, и лестничная площадка заполнилась разухабистыми звуками:

— Виновата-а-а ли я, виновата-а-а ли я, ви-новата-аа ли я-я-я-я, что люблю-ю-ю! Виновата ли я-я-я, что мой голос дрожа-ал, когда пела я песню ему-уу!

Татьяна скромничала. Голос ее совсем не дрожал, чего нельзя было сказать о стеклах в окне лестничного пролета. Они задребезжали от столь проникновенного исполнения. Тем более что соседка не только пела, она еще и притопывала, содрогаясь своим грузным телом в каком-то немыслимом танце.

Увидев меня, одиноко стоящую на пороге, она обрадовалась, распахнула для объятия и вплела в свою песню новый, не предусмотренный авторами, куплет:

— Коля, это-о-о не баба Мароня-яя! Коля это-о-о не баба Мароняяя, это наша соседочка Соня-я-я!

Татьяна веселилась так заразительно, что я тоже чуть не запела:

— О дай-те-е-е, дай-те-е-е мне воды, я свой позор сумею смыть!

Но этого не произошло. Татьяна пропела мне:

— Заходи-и-и-и-и! — и уже в глубь квартиры:

— Налива-аай!

Я зашла с одной лишь целью не дать ей рассмотреть кровавые пятна на полу и стене. Зашла и тут же, стараясь не сбиваться на пение, объяснила, что мне нужны тряпка и ведро с водой.

Татьяна, приплясывая все это время, разочарованно махнула рукой на дверь ванной и уплясала на кухню. Оттуда сразу же раздался звон стаканов. Потом секунда молчания, смачный хруст и грянула песнь: «Выплыва-а-а-ют распис-ны-ыые Стеньки Ра-аазина челны-ы-ы!»

Я не стала терять даром времени, схватила ведро, наполнила его водой и помчалась смывать кровь.

— И за бо-о-орт ее броса-а-а-ет! — неслось мне вслед.

Всей душой я радовалась, что есть на свете жизнерадостные люди, которым нет дела до чужой жизни. Побольше бы таких соседей.

Вымыв все дочиста, я вернула ведро и, три раза перекрестившись, одернула платье, поправила прическу и с опаской заглянула в свою прихожую.