Глава 30

Я не успел ответить на вопрос Валеры, потому что двери лифта раскрылись и показались мужчина и девушка, хмурые, даже угрюмые.

– Сюда, сюда, – засуетился я.

Не помыв рук и не сняв уличной обуви, медики вдвинулись в спальню Николетты, Валерий шел следом.

– Рассказывайте, – мрачно буркнул доктор.

– Вау! – воскликнул Валера. – Во дела! Она тоже, того, зеленая!

Только тут эскулап переместил свой недовольный взор на Николетту. Глаза его, напоминавшие опухшие щелочки, стали расширяться…

– Ой, Леонид Петрович, – ахнула медсестра, – это с ней чего? СПИД?

– Не говори глупости, Валя, – мигом заткнул ее врач, – однако интересная кожная реакция! Да-с! Очень любопытно. Ну-ка, покажите язык!

Николетта покорно разинула рот.

– У нас, у соседей, чау-чау есть, – некстати выступила Валя, – у ей такой синий шмоток в пасти лежит, жуткий, но ваш, тетя, еще хуже!

Леонид Петрович принялся тереть подбородок.

– Занятно, – вымолвил он наконец.

– Может, она морковки переела? – высказала очередное предположение Валя.

Леонид Петрович испепелил дурочку взглядом.

– Лучше градусник найди.

– У вас есть термометр? – спросила девушка.

– Ага, – засуетилась Ленка и утопала прочь.

– Мыться не пробовали? – поинтересовался терапевт.

Я быстро перечислил средства, которые применяла Николетта.

– Порошок с хлором хорошо помогает, наш, отечественный, – задумчиво протянула Валя, – еще средство для мытья унитаза, вы купите, здоровски всякие пятна отчищает.

– У нас на зоне, – отмер Валера, – один, хм, чудак чернила выпил, думал, живот у него прихватит и он в больницу попадет. Но ничего не случилось, он даже не чихнул, но цвет не поменял!

– Краснуха, корь и ветрянка отпадают, – забормотал Леонид Петрович, оглядывая Николетту, – скарлатина тоже, печень нам желтизну даст, гной – зелень, но не может же больная целиком загноиться, это, простите, нонсенс!

– Чего, при болячке цвет кожи меняется? – наивно поинтересовалась Тася.

– Ну, – откашлялся Леонид Петрович, – допустим, губы и ногти синюшные – это сердце. Только в нашем случае совсем другой цвет, да-с! Вынужден признать, впервые с таким случаем сталкиваюсь. Вы себя как чувствуете?

– Нормально, – прошептала маменька.

– Думаю, следует обратиться к дерматологу, – вздохнул Леонид Петрович, – пройти комплексное обследование, сходить на томограф. Я только экстренную помощь оказать могу.

Николетта села:

– К кожнику? Но как из дома выйти?

– У вас паралич? – с легкой надеждой услышать про знакомую болячку осведомился Леонид.

– С какой стати! – взвилась на кровати Николетта. – Вы олух!

Я мысленно перекрестился. Слава богу! Маменька вновь становится самой собой.

– Как я могу пойти в поликлинику без макияжа, – вопила Николетта. – Губной помады, пудры…

– Не понимаю, – растерянно промямлил Леонид.

– У меня косметика подобрана с учетом цвета лица, – злилась Николетта.

Очевидно, до нее дошло: смерть откладывается. До сих пор маменька лишь изображала из себя больную, но, увидав свое лицо, похожее на мордочку лягушки, испугалась по-настоящему и присмирела. Так притихает хулиган, когда его суют в СИЗО. Но сейчас, сообразив, что неприятная болячка имеет, вероятно, всего лишь внешнее, кожное проявление, маменька мгновенно обрела привычный моральный и физический статус.

– В чем проблема-то? – спросила Валя. – Помады нет?

– Да какую к зеленому лицу подобрать, а? – завопила Николетта.

Я прикусил нижнюю губу. Наверное, лучше всего ей подошла бы ярко-красная, а тени на глаза можно положить белые. Получится очень свежо и ярко.

Валя захлопала глазами, доктор молчал в замешательстве, и тут из коридора донесся вопль Ленки:

– Мама! Помогите! Спасите! Люди добрые! Что ж это делается?!

Сталкиваясь в дверях, мы все вылетели из спальни и увидели домработницу, воющую, словно электричка, подкатывающая к платформе.

– Лена, – строго сказал я. – Немедленно прекрати! Если ты, как всегда, разбила градусник, то незачем визжать.

Тут я отвлекусь на секунду и скажу, что у Ленки обе руки левые, она перепортила, сломала и расколотила массу вещей.

– Подмети осколки, осторожно собери ртуть и вынеси остатки несчастного термометра на помойку, – велел я.

Продолжая орать, Ленка продемонстрировала мне зажатый в кулаке пластмассовый футляр.

– Целый он, – сообщила она, на мгновение прерывая вопль. – Ой, мама-а-а! Помогите-е-е!

– Уже пришли! Все здесь, – рявкнул я, – что случилось?

Ленка ткнула пальцем в кресло, в котором мирно вылизывался Марс, его язык и живот были ярко-зелеными.

– Ой! – взвизгнула Валя.

– Это всего лишь кот Марс, – вздохнул я, – милое, безобидное животное, ласковое, всех любит, вчера приходил к нам в гости, смотрел вместе с Николеттой телевизор. Ты, Лена, ума лишилась?

– Чегой-то он как жаба? – прошептала Ленка.

– Что странного, – пожал я плечами, – отчего он такой? Да просто позеленел!

– Говорите, ваша мама его вчера гладила? – попятилась Валя. – Ой! Это она его заразила!

Николетта уперла руки в бока:

– Что???

– Заразная вы! – выкрикнула Валя. – Леонид Петрович, вызывай инфекцию, и бегом отсюда!

– Стыдно так себя вести, – дрожащим голосом ответил врач, – а еще хочешь хирургом стать! Доктор обязан помогать больному в любом случае. Мы работаем на эпидемиях. Чума, холера, оспа…

Услыхав перечисленные болезни, Николай и Вера попятились, а Ленка с несвойственной ей скоростью, мгновенно захлопнув рот, шмыгнула в кухню и заперлась изнутри.

– Думаю, дело в еде, – вынес вердикт Леонид и повернулся ко мне: – Что он жрет? Вискас?

– Нет, – ответил Валерий, – мясо сырое, вырезку, еще я контрасекс ему давал, а то он извел меня, орет ночь напролет!

Леонид обратил взор на Николетту.

– Вы употребляли в пищу сырую вырезку?

Маменька стала медленно раскрывать рот.

– Нет, – быстро опередил ее я, – ни разу не видел матушку за такой трапезой, и кошачьи гормоны она тоже не принимает!

– Ладно, – кивнул доктор, – пойдем с другого конца. Что ела больная?

– Рыбу дорадо с овощами, творог, естественно, обезжиренный, чай элитный, китайский, две тысячи рублей за кило, – перечислила маменька.

– Кот это пробовал?

– Ну в жисть он рыбу с творогом жрать не станет, – помотал головой Валера.

– А чай пил? – невозмутимо продолжал эскулап.

Все уставились на Леонида. Первым пришел в себя Николай.

– Коты не употребляют чай! – сказал он.

Врач почесал в затылке:

– Да! Я предполагаю, что они что-то вдвоем слопали. Вспоминайте.

– Я не любительница деликатесов, предназначенных для животных, – процедила Николетта.

– А мой только сырую вырезку хавает, – не преминул напомнить Валерий.

– Вы ступайте себе, – набросилась на врача маменька, – раз помочь не можете, то уходите. Вава, заплати им!

– Мы муниципальная «Скорая», – возмутилась Валя, – не рвачи частные, бесплатно приезжаем.

– Тогда понятно, отчего диагноз поставить не можете! – взвизгнула Николетта. – Вава, у нас все так плохо, что пришлось врачей для нищих вызывать?

Леонид побагровел, и тут Валера воскликнул:

– Вспомнил! Марсик еще корешки жрал!

– Какие? – заинтересовался доктор.

– Не знаю!

– Где он их взял, на улице вырыл?

– Нет, он же домашний.

– В цветочном горшке?

– Не.

– Тогда объясните!!!

– На лестнице помойный мешок разодрал, – вздохнул Валера, – регулярно, между прочим, мусор потрошит, как выскочит, так и нашкодничает. Я за совком пошел, а Марс пропал. Думал, он испугался, что веником по заднице получит, потом слышу, урчит. Поднялся к окну: сидит под батареей и какой-то корень грызет. Я хотел отнять, не дает, шипит, царапается. Турнул его веником, так, не поверите, он схватил, словно собака, эту дрянь в зубы и деру домой. Пока все не сожрал, не успокоился.

– Мандрагора! – закричал я. – Николетта, ты выпила омолаживающий раствор, а Марс схарчил корешок. Вот почему вы зазеленели, словно деревья в апреле.

Николай и Вера переглянулись, Леонид заморгал.

– Мандрагора? Это что?

– Вот он сейчас объяснит, – я указал на целителя, – расскажет в деталях.

– Мандрагора – волшебное средство, – забубнил Николай, – известно с древности, еще индейцы майя…

Я сел в кресло. То, что древним майя было хорошо, современному россиянину – смерть. Вообще говоря, я сам виноват. Мне следовало всячески противодействовать походу на погост за непонятными кореньями, а я, вместо того чтобы каким-то образом пресечь безобразие, сам в нем участвовал. Извиняет меня лишь одно: я наивно полагал, что отвар из мандрагоры не способен навредить Николетте, кто ж знал, что она станет похожа на дрозда из сказки.

– Первый раз про это растение слышу, – забормотал Леонид, – я учил в свое время травы, но не очень хорошо сейчас помню, так, кое-что в уме осталось. Крушина дает слабительный эффект, при больных почках пол-пола помогает, ну там пустырник, валерьяна… Но мандрагора?

– Это особый корень, о нем знаем только мы, астрологи и целители, которые далеки от традиционной медицины, – завела было Вера.

И тут Николетта очень тихо спросила:

– А со мной что будет?

– Не знаю, – совершенно честно признался Леонид, – уж извините. Хотите укольчик сделаем? Мигом вколем! Кстати! У меня тут есть одно средство! Затырил ампулу! Редкая штука, но вам могу уколоть.

– И я побелею? – по-прежнему тихо поинтересовалась маменька.

– Вряд ли цвет кожи изменится, – вздохнул Леонид, – вспомните, даже загар не один месяц сходит, а уж такая штука небось через пару лет пройдет, но это не факт. Давайте сделаем укол, вы заснете и хорошенько покемарите сутки. Знаете, с бедой следует переночевать, глядишь, и легче станет.

– Что значит ваша фраза: «Это не факт»? – одними губами вымолвила Николетта. – Что вы имеете в виду?

Я встал из кресла, а Леонид, может, и хороший терапевт, но плохой психолог, тут же сообщил:

– В науке описаны подобные случаи. Допустим, съел человек пять кило тертой моркови…

– И как только в него влезло! – восхитилась Тася.

– Замолчи! – рявкнула маменька. – Ну, и что дальше?

– Пожелтел, да таким и остался, – спокойно закончил Леонид, – все же я советую вам на обследование сходить и, если никакой патологии не обнаружат, живите себе спокойно. Какая, в конце концов, разница? Белая вы, розовая, зеленая, синяя… Вон негры всегда черные и ничуть не переживают по этому поводу! Опять же индейцы! Это просто расизм какой-то – думать, что все вокруг обязаны быть белыми и розовыми! Лично я считаю, что человек не виноват, если позеленел, я с таким могу запросто чай пить сесть!

Николетта не моргая смотрела на доктора. Валера схватил Марса и прижал к груди.

– Ну прикол! Нам послезавтра на выставку идти, можем небось медаль огрести. Вон эти, британские голубые, только так называются! На самом-то деле они просто серые, чистые мыши, а мой Марс зеленый красавец! Может, от него такое потомство пойдет, порода новая. И назовут ее «валерский московский», в честь хозяина, то бишь меня!

– Британские голубые, это кто? – наивно поинтересовалась Валя.

– Коты, – пояснил Валера.

– Надо же, – всплеснула руками медсестра, – и среди животных педерасы случаются!

Валерий захохотал, Леонид укоризненно покачал головой:

– Валентина, сколько раз тебе говорил: не позорься, лучше молчи. Лучше уж рассказывай про консервирование огурцов – здесь тебе равных нет.

– А че я сделала? – заныла было Валя, и тут Николетта с кулаками набросилась на Николая:

– Мерзавец, сволочь, дрянь… Я из-за тебя теперь вынуждена дома сидеть!

– Спасите! – взвизгнул целитель и бросился в коридор.

За ним побежали остальные: Вера, вжимая голову в плечи, Николетта, орущая в диапазоне ультразвука так, что я перестал ее слышать, Ленка, сжимавшая в кулаке градусник, Тася, прихватившая невесть зачем подушку с кровати, Леонид с тонометром и Валя, напрочь позабывшая про ящик с ампулами. Я остался в Нориной спальне, посидел пару минут, слушая, как скандал набирает обороты, а потом мирно переместился к себе и лег в кровать.

– Вон из моего дома, – гремела Николетта, – Таська, Ленка, вышвыривай их шмотки на лестницу, живо!

– Это не ваша квартира, – попыталась сопротивляться Вера.

– Прочь отсюда! – заорала маменька.

– Вы не имеете права, – вякнул Николай.

Я закутался в одеяло, ох, зря целитель обозлил Николетту! Уж поверьте мне, бушующую маменьку не остановить, как дикого бизона, который несется по прерии. В былые времена, если в доме начинался вселенский скандал, отец мигом съезжал на дачу, его тонкая нервная натура не выдерживала истерического накала страстей жены-актрисы. Я сейчас могу спокойно спать; раз маменька вошла в раж, она всенепременно выставит вон Николая с Верой, а мною займется после того, как парочка съедет, следовательно, я имею час-другой покоя, и надо использовать отпущенное время для отдыха!

В кабинет Жанны Ниловны я вошел, держа в одной руке букет, а в другой коробку дорогих шоколадных конфет, приветливо улыбнулся и обратился к неестественно черноволосой пожилой даме, восседавшей за громадным письменным столом.

– Добрый день, я от Евгения Милославского. С огромным наслаждением хотел бы передать вам эти скромные цветы.

Жанна Ниловна усмехнулась:

– Ох, Женя! Дамский угодник! Небось насвистел вам, что старуха обожает конфеты и букеты.

Я начал демонстративно оглядываться по сторонам.

– Старуха? В этой комнате сидит еще и пожилая женщина? Извините, я не заметил. Да и стол здесь всего один, а за ним вы, дама, которой едва стукнуло сорок. Кстати, ничего о сладком Женя мне не говорил, я сам додумался. Молодые женщины обожают розы и шоколад!

Жанна Ниловна засмеялась:

– Вот скажите мне, ну почему так получается? Сейчас вы нагло лжете, а мне приятно! И за розы спасибо, они восхитительные, а бельгийский шоколад мой любимый, именно такой, горький.

– Мы совпадаем во вкусах, – подхватил я, покривив душой.

На самом деле я вообще не употребляю сладкое, по мне так лучше кусок мяса с крайне вредной для здоровья жареной картошкой.

– Ну ладно, – хлопнула ладонью по столу Жанна Ниловна, – закончим китайские церемонии. Женю Милославского я люблю, помню его студентом, рада, что он многого добился. В общем, что вы хотите? Впрочем, я могу угадать, ваш ребенок мечтает поступить к нам на учебу?

Мне стало слегка обидно. Между прочим, я еще совсем молод, рановато мне иметь детей студенческого возраста. Хотя некоторые женятся в шестнадцать лет.

– Нет, нет, – быстро ответил я, – задача намного проще. В вашем институте работал профессор Кондратюков…

– Он давно умер!

– Это ерунда!

– Вы так считаете? – изумилась Жанна Ниловна.

– Ох, простите. Я имел в виду, что очень сожалею о преждевременной кончине Владимира Семеновича…

– Вряд ли уход из жизни профессора можно назвать ранним, – спокойно возразила дама, – ему исполнилось сто три года!

– Дело не в возрасте! Насколько я знаю, профессор сильно болел?

– Ну, случалось.

– Его заменяли на занятиях?

– Естественно.

– А кто?

– Вы думаете, я помню? Разные люди, в частности, этот курс мог читать профессор Андрей Рагозин.

– Он такого небольшого роста, щуплый?

– Андрей, – засмеялась Жанна Ниловна, – громадный, шкафообразный мужчина, потолок макушкой подпирает. Да в чем дело?

Я положил перед Жанной Ниловной бумажку с датой.

– Можно узнать, кто принимал вместо профессора экзамен в этот день?

Дама посмотрела на записку.

– В принципе да! Данные есть в архиве.

– Сделайте одолжение, добудьте их.

Жанна Ниловна стала вертеть листочек в пальцах.

– Хорошо, но только…

– Жаннуся, – заглянула в кабинет маленькая остроносая старушка, – ты обедала?

– Еще нет.

– Пошли скорей, закроют. В столовой сегодня мясная солянка.

– Правда? – оживилась Жанна Ниловна. – Обожаю ее, но сама не готовлю, потому что очень долго возиться надо, для себя одной неохота. Мясная солянка требует времени, хотя, конечно, необыкновенно вкусно…

Я сдержал улыбку. Да милейшая Жанна Ниловна лакомка, вон как оживилась при одной мысли о том, что может сейчас вкусить любимый суп.

– Давайте встретимся с вами завтра, – предложила пожилая дама, – я пошлю запрос в архив, пока его выполнят, пока ко мне ответ придет…

– Огромное спасибо, – кивнул я, – очень любезно с вашей стороны.

– Впрочем, – воскликнула Жанна Ниловна, вставая из-за стола, – вам нет необходимости сюда еще раз приезжать, просто позвоните по телефону, и я скажу вам фамилию.

– Мне может понадобиться и адрес этого человека.

– Так в чем проблема, – прищурилась Жанна Ниловна, – это легко узнать.

– Извините, бога ради, я понимаю, что вас задерживаю, но у меня имеется еще одна просьба, которая на первый взгляд может показаться… э… гм, идиотской!

– Говорите скорей, – поторопила меня Жанна Ниловна, нервно поглядывая на дверь.

– Женя Милославский сказал, что вы очень давно работаете в этом медицинском вузе.

– Это так.

– Наверное, знаете многих хороших врачей? У меня деликатная проблема, не хотелось бы ставить о ней в известность даже такого своего друга, как Женя.

Жанна Ниловна усмехнулась:

– Лучшие специалисты выходят из стен нашего института, другие учебные заведения классом пониже.

– Моя матушка… – И я принялся излагать историю про позеленение Николетты.

Жанна Ниловна не стала ни удивляться, ни смеяться. Она открыла ящик стола, вытащила телефонную книжку и сказала:

– Есть у меня отличный кожник, впрочем, не знаю, поможет он или нет, записывайте адрес… Хотя… вероятно, он там уже не работает. Погодите-ка!

Жанна Ниловна быстро потыкала в кнопки телефона.

– Сережа? Это я. Скажи, ты на прежнем месте? Ага, спасибо.

Бросив трубку на базу, дама воскликнула:

– Как в воду глядела! Сережа перебрался в другую клинику, адрес такой: улица 1905 года… Езжайте прямо сейчас, вас примут вне очереди.