Глава 14
Домой я прибыл буквально без ног. Голову после бурно проведенного дня сверлила лишь одна мысль: сейчас разденусь и упаду в кровать. Если останутся силы, почитаю Рекса Стаута.
Я повернул ключ в замочной скважине, толкнул дверь, но она не поддалась. Удивившись, я предпринял еще одну попытку открыть дверь, с трудом сдвинул ее с места, пролез в образовавшуюся щель и изумился еще больше.
Холл-прихожая был забит мебелью. Дверь подпирал комод из красного дерева, до сегодняшнего дня мирно стоявший у Норы в спальне. У вешалки громоздились гардероб и письменный стол, еще здесь находилось с десяток стульев, карниз, матрац…
– Лена, что у нас происходит? – завопил я.
Появилась Тася.
– Ох, Ванечка, – забормотала она, – ну и дела! Ведь говорила ей: не у себя дома, ничего не трожьте. А все как завизжат, молчи, дура, твое место на кухне.
– В чем дело?
– Мы мебель переставляем.
– С какой стати?
Тася замялась:
– Знаешь, Ваняша, не могу тебе повторить, как оно называется.
– Что? – продолжал недоумевать я.
– Таисия, идиотка, – полетел из спальни Норы визгливый голос маменьки, – ну сколько можно тебя ждать?
Домработница, бывшая когда-то моей няней, ринулась на зов. Я же отправился мыть руки. Когда Нора делала ремонт в своей квартире, она допустила оплошность. Выключатели, при помощи которых в ванных и на кухне зажигается свет, находятся не в коридоре, а внутри этих помещений. Поэтому первые полшага в санузел вы делаете в темноте и лишь потом нащупываете клавишу.
Я, не ожидая ничего плохого, вошел в ванную, мгновенно стукнулся лбом обо что-то холодное и металлическое, услышал звон и опешил.
Рука нашарила выключатель, но вместо яркого света, который давал прикрепленный над зеркалом светильник, вспыхнул оранжевый, тусклый огонек. Он был настолько маломощным, что я с трудом разглядел в посеребренном стекле свое озадаченное лицо.
Я осмотрелся вокруг. С потолка, прямо у входа, свисала некая железная конструкция. На тоненьких проволочках покачивались стальные блестящие пластинки. Сталкиваясь между собой, они издавали низкое гудение. Плафон над раковиной кто-то замазал краской, на полочке, где обычно стояли принадлежности для умывания, громоздились два бокала с сухими вениками. Мыла не было, вместо него сода.
Полный решимости узнать, что происходит в нашей квартире, я кое-как ополоснул руки и пошел в комнату, где спала Нора.
Моя хозяйка, как это ни странно, женщина романтичная. Зная, что она с нуля создала современный, как часы действующий холдинг, трудно поверить в это. В бизнесе Нора даст фору многим мужчинам, она без всякой жалости разорит конкурента, перехватит чужую выгодную сделку и никогда никому не даст денег в долг. Безупречно причесанная, идеально одетая, всегда при макияже и драгоценностях, Элеонора производит на своих подчиненных и партнеров впечатление железной, несгибаемой бизнес-леди. Ее боятся и уважают. Нора не из тех руководителей, которые предпочитают отеческий тон в общении с подвластными ей людьми. Для нее существует лишь один критерий оценки человека: его работоспособность. Хорошо сделал дело? Молодец, выполняй следующее задание. Многократно справлялся с поручениями? Получишь прибавку к зарплате. Проявил себя инициативным сотрудником? Жди повышения. Первый заместитель Норы, ее правая рука, Володя Крюков, начинал работу в фирме простым курьером, а достиг поста вице-президента. Нора предпочитает американский стиль управления, она считает, что каждый способен сделать успешную карьеру, просто большинство служащих лентяи и разгильдяи, мастера так называемого русского рывка. Это когда вы весь месяц курите в коридоре, а потом, забыв про сон и еду, за два дня «сколачиваете» годовой отчет.
А еще все, кого Нора приняла на работу, великолепно знают: если не сумел хорошо и вовремя выполнить поставленную перед тобой задачу, не вздумай в качестве оправдания лепетать что-нибудь типа: «У меня умерла тетя». Или: «Ребенок заболел, ездили к врачу».
Нора не посочувствует, она вас уволит. Именно так она поступила с одним заведующим отделом, который сорвал важные переговоры, опоздав на совещание.
– Понимаете, – блеял дурачок, – я колесо проколол, пришлось менять.
Утром на доске висел приказ об отстранении N. от должности, а вся фирма шепотом повторяла фразу Норы, которую она произнесла, подписывая бумагу: «Нет колес – иди пешком, ползи ползком, но никогда не опаздывай, мне все равно, каким образом ты доберешься до работы».
Учитывая вышесказанное, какой, по-вашему, должна быть спальня Норы? Хай-тек с гнутыми торшерами? Офисная мебель, разбавленная кроватью? Аскетичный интерьер монашки?
А вот и нет, вы не угадали. В просторной комнате стоит большая кровать, накрытая стеганым покрывалом нежно-абрикосового цвета. Ложе завалено подушками, думками и валиками. Кокетливые занавесочки с оборками свисают с окна, еще тут полно мелких пуфиков, скамеечек и ковриков. А на стенах висят странные картины, на одной из них изображены кошки, пьющие чай за большим столом.
Увидав впервые спальню Норы, я понял, что под железной маской несгибаемой бизнес-дамы скрывается душа девочки-подростка. Если не хочешь, чтобы окружающие раскусили тебя, никогда не пускай их в свои личные покои.
Но сейчас, войдя к Элеоноре, я не узнал ее комнату. Ковры исчезли. Вместо них повсюду уложены колючие циновки. Шторы сняты, ничем не прикрытые окна мгновенно сделали спальню неуютной, пуфики и скамеечки вынесены, а кровать застелена серой тканью, больше всего похожей на мешковину.
Вера и Николетта стояли у стены, покрикивая на двух мужиков в спецовках. Рабочие держали в руках огромную кадку с деревом, сильно смахивающим на гигантскую двухметровую петрушку.
– Левее! – кричала Николетта.
– Нет, нет, к окну, – командовала Вера.
– Лучше в угол.
– Энергия отсечется!
– Хорошо, – неожиданно согласилась маменька, – пусть у подоконника ставят.
– Что здесь происходит? – наконец обрел я голос.
– Фэн-шуй, – ответила Николетта, – мы по нему ориентируемся.
– Прости, я тебя не понимаю.
– Это древнее китайское учение о правильном интерьере, – сообщила Вера. – Тут совершенно жуткая обстановка, отсюда и болезни, преждевременное старение. Вот скажи мне, Ваня, почему у тебя денег нет?
Я хмыкнул. Наверное, следует, в свою очередь, спросить, а кто станет платить за перестановку, циновки и озеленение? Сдается мне, что счет выставят Ивану Павловичу.
– Очевидно, много трачу, – ответил я, – мои расходы превышают доходы. Помнится, в институте нам преподавали политэкономию, и там…
– Не умничай! – рявкнула Николетта.
– Нет, Ваня, – торжественно заявила Вера, – деньги утекают через унитаз!
– Может, и верно, но я вовсе не так много ем.
– Не о продуктах речь, а о крышке! – отрезала Вера.
Я опешил.
– Если постоянно держать крышку над унитазом открытой, – неслась дальше Вера, – а вы, между прочим, именно так и поступаете, то энергия купюр утекает сквозь толчок к вашим соседям! Вы нищаете, они богатеют. Кто под вами живет?
Я кашлянул.
– Один банкир, очень удачливый, он даже в дефолт устоял.
– Вот! Видите, – завопила Вера, – он питается вашими накоплениями!
Вымолвив эту глупость, она с торжеством посмотрела на меня. Я не нашелся что ответить.
– А нельзя к нему сходить и нашу денежную энергию назад отнять? – заинтересованно спросила Тася. – Ну, в мешок ее покласть и домой приволочь!
– Нет, – покачала головой Вера, – она утекла навсегда.
– И че? Он теперь жировать станет, а нам голодать? – не успокаивалась Тася. – То-то я смотрю, Николетта дала денег на хозяйство, а у меня – пшик, и ничего нету!
– Следует обороняться, – кивнула Вера, – слушайте внимательно. Крышку над унитазом всегда держите закрытой, на пол настелите фольгу, уберите ковры и паласы, купите натуральные покрытия – и энергия денег останется с вами.
Дальше слушать у меня не было сил.
– Это не совсем этично, приехав на пару дней в гости, переоборудовать квартиру без ведома хозяйки, – быстро прервал я очередную реплику Веры. – Думаю, следует вернуть спальне статус-кво. Впрочем, я готов не то что крышку опускать, а даже запирать сортир снаружи, если сие действие доставит вам удовольствие.
Что началось после моей вежливой и совершенно разумной фразы, описывать не стану. Надеюсь, никто из вас никогда не попадал в эпицентр тайфуна и не оказывался на пути бешено несущейся с горы снежной лавины. А не познав ощущений несчастного, которого крутит, словно былинку, вы не поймете, что обрушилось сейчас на мою голову.
В конце концов, одурев от криков приверженцев фэн-шуя, я быстро ретировался, бросив на прощание:
– Делайте что хотите.
– А мы и не собирались поступать по-твоему! – завопила мне в спину Николетта.
Я добрался до своей спальни и осторожно зашел внутрь. Мне полегчало. Слава богу, дамы в погоне за стопроцентным здоровьем, молодостью и вечной жизнью не стали ничего трогать в моей скромной обители. Был еще один положительный момент в происходящем: увлеченная перестановкой мебели маменька начисто забыла о существовании сына, и я мирно читал до полуночи Рекса Стаута.
Не успели новые сутки сменить старые, как затрезвонил мобильный.
– Вава, иди сюда.
Я вздохнул. Ну вот, обустройство интерьера завершено, пора и Ваню потормошить.
Николетта лежала в кровати.
– Немедленно пристегни меня к батарее, – велела она, потрясая браслетом, от которого шла массивная железная цепь.
Я посмотрел на сверкающие звенья.
– Зачем?
– Так надо!
– И все же?
– Вава, ты зануда! Делай что говорят.
– Мне бы хотелось сначала узнать причину столь необычной просьбы, – твердо сказал я.
Николетта села, отбросила одеяло, и я с удивлением увидел на маменьке пижаму из блестящей материи, похожей на металл или фольгу. Талию вместо пояса охватывала еще одна цепь.
– Боже, – закатила глаза Николетта, – как трудно жить с человеком, который по-старчески осторожен. Тебе, Вава, сто лет! Ты абсолютно не способен воспринимать новые веяния, пользоваться современными технологиями. А мне всего двадцать, отсюда и желание испробовать все. Ладно, поясню. На мне специальный костюм-заземление. Наука доказала, что нас старят токи, постоянно пронизывающие организм. Поэтому спать следует в изоляции, пристегнувшись к батарее, дабы ненужная энергия стекала с тела. Понятно? Теперь прикрепи меня.
Я пристегнул колечко к чугунной «гармошке». Если особого вреда для жизни нет, то не следует спорить с Николеттой. На мой взгляд, нога, присоединенная к батарее, не принесет маменьке ничего, кроме неудобства. Впрочем, она помучается немного и отстегнется сама.
– Ключ положи на тумбочку, а то потеряешь, как всегда, – процедила маменька.
На самом деле я патологически аккуратен, это Николетта вечно расшвыривает принадлежащие ей документы и мелочи. Но спорить не стану, я давно вышел из подросткового возраста. Постулат Л.Н. Толстого о непротивлении злу насилием мне близок, я считаю, что какие-то неприятные вещи следует просто не замечать. Ну какой смысл пинать ногами верблюда, который преградил тебе путь? Во-первых, его никогда не сдвинешь с места, во-вторых, он плюнет в тебя, и ты останешься стоять весь в дерьме, пардон, в слюне. «Корабль пустыни» надо просто тихонько обойти сзади и следовать спокойно по своим делам. Так и с Николеттой, попробуй ввязаться с ней в спор, мало тебе не покажется. Хочет маменька почивать приклепанной к отопительной системе, я возражать не стану.
– Теперь сделай мне антистатическое питье, – выдвинула Николетта новую задачу.
Я призадумался.
– Это трудно.
– Почему? – рассердилась маменька.
– Насколько я знаю, у Ленки имеется антистатик, но он в аэрозоле, выпить его будет сложно. Могу опшикать им тебя.
Николетта взвизгнула:
– Вава! Что за идиотская шутка! Как ты мог предположить, что я стану глотать бытовую химию?
Я пожал плечами. От человека, способного спать прикованным к батарее, можно ожидать чего угодно.
– Антистатическое питье нужно сделать самому. Пиши рецепт. В стакане теплого молока надо растворить две таблетки шипучего аспирина, накапать пятнадцать капель йода, добавить чайную ложку водки, измельченную дольку чеснока, черный перец и пару зерен аниса.
– Тебе будет плохо!
– Вава!!!
– Ладно, – сдался я, – уже иду.
– Да, и не забудь положить на дно маленький гвоздик.
– Гвоздику? Пряность?
– Я сказала – гвоздь! Чем ты слушаешь! Железный штырь, ножку со шляпкой, его вбивают в стены.
– С ума сойти! Извини, Николетта, но я не могу позволить тебе глотать острые предметы!
Николетта закатила глаза:
– От детей сплошные неприятности. Нельзя быть таким бестолковым, никто и не собирается глотать железку. Она должна лежать на дне. Антистатическая реакция произойдет от соединения паров аниса, чеснока, перца и водки с излучением железа. Ясно? И, пожалуйста, поторопись, Николай велел мне не нервничать, это сокращает жизнь!
Я пошел на кухню и составил зелье. Все необходимые ингредиенты нашлись сразу, незадача вышла только с гвоздем. Его нигде не было. Инструментов в нашем доме нет, я не умею забивать гвозди, если в квартире требуется повесить картину, на помощь призывается шофер Шурик, который является со всем необходимым. Вот у запасливого водителя имеется все и на все случаи жизни. Но, укладываясь в клинику, Нора отпустила парня в отпуск, а тот, обрадовавшись свободе, отправился на строительство. Экономный Шурик самолично возводит для себя дом в деревне. Нанять рабочих ему жалко, ну с какой стати платить деньги за то, что умеешь делать сам? Правда, стройка длится уже пятый год и протянется столько же, но Шурика это не смущает.
Поразмыслив, я, не поглядев на часы, позвонил в дверь к соседу Валере и попросил гвоздь.
– Надеюсь, ты вешаться не собрался? – зевнул тот и потопал в кладовку.
Вас, наверное, удивит такая готовность соседа услужить мне. Просто не так давно мы с Норой помогли ему в одном деликатном деле, и он с тех пор считает нас своими лучшими друзьями.
– Есть только шурупы, – крикнул Валера, – с дюбелями!
– Давай, – обрадовался я.
– Дрель нужна?
– Нет, спасибо.
– А как ты дюбель в стенку засадишь? – заинтересовался Валера.
– Спасибо, он не нужен, мне шуруп в молоко положить надо.
Валера крякнул, начал было закрывать дверь, но потом все же не выдержал и заявил:
– Слышь, Иван Павлович, ты поосторожней-то с шурупами. У нас один на зоне кровать разобрал и железок наелся, хотел только в больницу попасть, но помер.
Я быстро шмыгнул в свою квартиру.
Получив стакан с «антистатическим» раствором, Николетта царственно махнула рукой:
– Ступай, Вава, отдыхать.
Я дошел до своей комнаты, хотел поставить мобильный на подзарядку, увидел на дисплее надпись: «Звонков неотвеченных три» – и нажал на зеленую кнопочку. Ну и кто меня столь упорно добивается? Женя Милославский! Я с сомнением посмотрел на часы, но все же сделал ответный звонок.
– Слушаю, – пробубнил Женя.
– Это я.
– Кто?
– Иван.
– А, привет.
– Извини за поздний звонок, но я подумал, если ты меня ищешь, вдруг чего случилось?
– Не, я просто так, хотел поболтать. Как дела? Чем занимаешься?
Вот тут я очень удивился и ляпнул:
– Жень, ты не заболел?
– С какой стати ты так решил?
– Ну… ты с недавних пор очень беспокоишься о моих делах, – не слишком хорошо подумав, брякнул я.
Женька помолчал, а потом с обидой воскликнул:
– Ну ты даешь! Мы столько лет дружим! Неужели я такой, по-твоему, эгоист, что не могу поинтересоваться твоими делами?
– Жень, извини, я просто устал. Занят сейчас очень, закрутился прямо, – принялся оправдываться я, – да еще Николетта чудит, к батарее приковалась, какую-то дрянь для омоложения пьет.
Женя помягчел:
– Ладно, давай на днях сходим пообедать.
– С удовольствием.
– Только теперь ты мне сам звони.
– Ну не злись.
Приятель хмыкнул:
– А какой смысл яриться? Тебя не исправить. Чао!
Я лег в кровать и мгновенно заснул, так и не дочитав книгу.
