* * *
Проклятый дождь зарядил с самого утра.
Подумав, я нашла в этом лишь одно утешение: если бы я вымыла голову и выпендрилась с элегантной прической, то сейчас выглядела бы недосушенной утопленницей. А парику дождь не помеха, он не меняет фасона, упрямо делая меня ещё прекрасней.
Заказанного таксиста-лингвиста я караулила у окна. Увидев, что он подъехал, сбежала вниз, в гараж, и выехала на «тойоте». Мне не хотелось вылезать, чтобы с ним договориться, поэтому я открыла окно, и в машину влилась значительная часть Ниагарского водопада. Таксист приоткрыл свое, но с подветренной стороны, так что ему досталось чуть поменьше. Мы криком согласовали, что едем вместе в аэропорт.
О том, чтобы припарковаться у самого зала прилетов, нечего было и мечтать. Остановка там по плечу разве что десантникам: один прыжок — и привет, лучше всего на ходу. Чтобы узнать об этом проклятом самолете из Сингапура, придется оставить машину где-то на стоянке и довольно далеко бежать. Под исключительно щедрым душем.
Вообще-то я в новом аэропорту всегда теряюсь, однажды целых четыре раза объехала вокруг, чтобы понять топографию, вот и теперь хоть и нашла место на нужном уровне, но лишь на открытой площадке, без крыши над головой. Таксист припарковался через пару машин от меня, так как ближе воткнуться не удалось.
Я помахала ему рукой, показав жестом, чтобы он ждал.
Ну и что из того, что у меня был зонтик?
Добравшись до элегантного зала прилетов, я насквозь промокла — от ребер до пяток. Табло, правда, работало, однако за ту минуту, что я вглядывалась в Сингапур, сведения о рейсе поменялись трижды. Самолета вообще не существует, он уже приземлился, он все ещё летит. По расписанию он должен был сесть через пятнадцать минут, так он будет садиться или нет?
Живой человек, до которого я наконец добралась спустя одиннадцать минут, сообщил, что опоздание составляет около полутора часов.
Я направилась обратно на стоянку к своему таксисту, горько сожалея, что не надела болотные сапоги. Сев в такси, я захлопнула дверцу, прищемив две спицы зонта.
— Полтора часа, — грустно сказала я. — Примерно и вероятно. Вы успеете выучить португальский.
— На кой хрен мне нужно учить португальский? — изумился водитель. — И вообще, о чем вы говорите? Полтора часа ждать?
— Вот именно. Дальний Восток непредсказуем. Разве Рысек вас не предупредил?
— Какой ещё Рысек?
— Рысек Ясинский. Ваш приятель.
Некоторое время водитель выглядел слегка оглушенным.
— Да нет у меня никакого приятеля Рысека! И Ясинского тоже нет!
У меня зародились недобрые предчувствия.
— Ничего не понимаю. Вы должны быть готовы к долгому ожиданию, я же специально заказывала именно вас, даже номер записала: пятьдесят четыре — сорок.
— В таком случае, милая пани, это я ничего не понимаю. Во-первых, у меня номер сорок восемь — двенадцать, во-вторых, я вообще не знаю никакого Рысека Ясинского, а в-третьих, у меня заказ на поездку в Бемово, а не в аэропорт.
А ещё через полчаса меня ждет постоянный клиент на Рашинской, мы с ним договорились, так что я хотел бы успеть. Вам придется придумать что-то еще.
Мои дурные предчувствия усилились.
— Тогда к кому же вы приехали в Виланов?
— К какой-то Кентшик. Круткая, дом пять.
— Прелестно. Вы остановились у дома три — Круткая, три. А я как раз ждала такси!
— Холера! Мне очень жаль, но ничего не поделаешь, мне нужно ехать на Рашинскую.
Это я и сама понимала. Не станешь ведь удерживать человека, который договорился с постоянным клиентом в такую погоду. Заплатив ему, я помчалась к своей машине и промокла ещё сильней, так и не сумев раскрыть по дороге зонтик. Он как-то подозрительно сопротивлялся.
Едва я захлопнула дверцу, как заверещал мобильник. Это был обеспокоенный и расстроенный Рысек.
— Где вы? Похоже, все пошло наперекосяк.
Звонил Мариан, мой приятель, он везет какую-то бабу, но совсем не туда, куда нужно. В Бемово. И это вообще вроде бы не вы.
— Конечно, нет, я на Окенче. И уже знаю, что произошло, я забрала таксиста, что приехал за ней, а она села к твоему приятелю...
— Вот именно, это Бемово его и запутало, потому что ассоциируется с аэродромом. И только по пути он начал что-то соображать.
— Постой, но мой, то есть её, таксист уже уехал, у него договоренность...
— И больше никакого нет?
— Нет!
— Так я сейчас позвоню Мариану, чтобы малость поднажал. Отвезет ту бабу и пусть сразу же гонит к вам! Да, минуточку! А когда самолет садится? Вы уже знаете?
— Примерно через полтора часа.
— Тогда успеет...
— А ты где?
— Подъезжаю к аэропорту. Сейчас вы меня увидите. Такой желтый с синим...
— Ладно, звони своему Мариану.
Дождь вроде бы немного ослабел, зато поднялся ветер. Через двенадцать минут я увидела желтую с синим машину, ужасно странную, она показалась мне какой-то не такой, и уж если это — небольшой кран... Я бы лично назвала эту махину самым большим краном!
Рысек припарковался на первом попавшемся свободном месте и примчался ко мне, прикрывая лицо капюшоном форменной куртки.
— Я уже дозвонился, баба как раз вылезает, и Мариан газует к нам, — заявил он. — Очень здорово, что рейс запаздывает...
— Постой-ка, Рысек, — перебила я его, так как меня вдруг кольнуло очередное недоброе предчувствие. — Если я хоть что-то в жизни понимаю, эти дальние рейсы... С какой стороны дует ветер?
— Север здесь, юг — здесь... Так, на глазок, — с востока.
— И подгоняет самолет! На всякий случай пойду-ка я спрошу, нет ли каких изменений.
— Лучше я сбегаю, — мужественно вызвался Рысек. — А вы посидите.
Он понесся бегом и вернулся через десять минут.
— Вы были правы, они ускорились. Теперь опоздание всего сорок пять минут.
— О господи, да ведь это значит, что он сядет через четверть часа!
— Ну, какое-то время им ещё понадобится, — успокоил меня Рысек, отжимая носовой платок, который вынул из кармана, чтобы вытереть лицо. — Вы их будете там ужасно долго встречать, каждого в отдельности, а за это время и Мариан успеет приехать. Вдвоем мы с их багажом быстро управимся.
— Может, я все-таки подожду внутри...
— Да там человеку и сигарету выкурить не позволят...
— Холера...
Спустя четверть часа Мариана все ещё не было, а мои предчувствия разбушевались ничуть не меньше, чем стихия снаружи. Дождь и ветер приобрели шквальный характер, то затихая, то усиливаясь, причем затишье составляло процентов десять от максимальной силы. Я решила дождаться этих самых десяти процентов и добраться до здания бегом. Рысек счел правильным вернуться к своему крану и на всякий случай перегнать его поближе.
Когда я ввалилась в зал прилетов, громкоговоритель заставил меня как можно скорей посмотреть на информационное табло. Все мои недобрые предчувствия оправдались с лихвой: самолет из Сингапура только что сел!
У меня уже не хватило смелости выбежать наружу, чтобы отыскать своих союзников. Одновременно я осознала, что понятия не имею, откуда берутся эти холерные багажные тележки.
С той стороны? Или с этой? И хватит ли у них ума схватить этот транспорт? Или, может быть, они думают, что это должна сделать я?
Рядом со мной вырос Рысек.
— Тележки там, — мотнул он головой. — Смотрите, каждый с ними выезжает. Видите?
И в этот момент я обнаружила свою родню.
С феноменальной ловкостью пройдя через паспортный и таможенный контроль, они объявились уже по эту сторону стеклянной стены. Дядюшки в поте лица своего толкали две громадные кучи багажа, тетки и бабушка топали порожняком.
— Вон они, — мертвым голосом произнесла я. — Вот эти.
— Холера, — прошептал Рысек.
Семейство тоже увидело меня и, к сожалению, немедленно признало. Бабушка как-то странно меня разглядывала, я даже забеспокоилась — может, она заметила, что я в парике, и ей это не понравилось? Есть же люди, которые не выносят парики.
— Я думала, ты за нами приедешь, — горько сказала она. — Я знаю, что здесь нет носильщиков, потому что у вас безработица, но не ожидала, что нам придется идти пешком.
— Да что ты, бабушка, каким пешком! — вежливо возразила я. — Моя машина на стоянке.
Разумеется, к выходу то и дело подруливали такси, но наше не появлялось. Если бы я не перепутала машины и если бы Мариан был уже здесь...
— И где же она, твоя стоянка? — спросил один из дядюшек, тот, который не был моим крестным.
— Рядом, в нескольких шагах, — бодро отрапортовал Рысек и отнял у него тележку с грузом. — Вообще все готово, прошу вас, прошу.
Я настолько растерялась, что выпихнула родню наружу под все эти атмосферные прелести. Правда, те как раз слегка приутихли. Я помогала дядюшке-крестному толкать вторую тележку, со скрипом мы добрались до стоянки.
Мариан так и не появился. Рысек попытался поднять один из элегантных чемоданов и охнул.
И немедленно нашел выход.
Не успела я оглянуться, как произошло сразу несколько событий. Хлынул настоящий ливень — льготные десять процентов затишья закончились.
Я распахнула дверцы с криком, чтобы все садились, а сама открыла багажник. Рысек бросился к своему подъемному крану, какими-то ужасающими лапами схватил первый чемодан, и тут в дело вмешался страшный вихрь, который сорвал у меня с головы парик. Лететь парику было недалеко, он со всего размаху шлепнулся прямо на лицо дядюшке (не крестному), который явно собирался что-то сказать и как раз открыл рот. Все мои патлы влезли ему в раскрытый рот, так что намечавшуюся речь нам услышать не довелось.
Бабка и две тетки взирали на происходящее в полном молчании.
С лихорадочной поспешностью я выдрала парик из дядюшкиных зубов. Дождь лил, словно выжимая из себя последние запасы зловредности. Железные лапы разместили чемодан в багажнике таким образом, что там уже больше ничего не могло поместиться, тем более что мешал тот недоделанный багажник, лежавший на дне...
Я почувствовала страстное желание выбросить белый флаг, и тут как раз подъехал долгожданный Мариан. Сообразительный парень моментально оценил ситуацию и бросился на подмогу.
Действительно, ничего не скажешь, с помощью крана они сумели загрузить в две машины все содержимое обеих тележек. Рысек управлял лапами, Мариан заботливо размещал вещи, однако мои чертовы железки для крыши пришлось вынуть. Рысек заявил, что может забрать их и довезти до дома — в виде груза, болтающегося в лапах. Два человека мужского пола сели в такси, три женские особи остались в «тойоте». Некоторое время у меня ушло на раздумья, в состоянии я вести машину или нет, так как случайно взглянула на себя в зеркальце заднего вида.
Вне зависимости от отношения бабушки к парикам вообще, мой парик явно не вызвал у неё одобрения. Вырвав парик из дядиного рта, я тут же насадила его себе на голову и лихорадочно пригладила, однако это не дало нужного эффекта.
Дождь парику и вправду не мешал, а вот ветер его заметно потрепал, так что теперь я более всего напоминала самое страшное пугало из самой страшной сказки. Любой ребенок при виде такого чудища наверняка впадет в истерику, впрочем не исключено, что некоторые взрослые тоже.
В общем, торжественная встреча родственников на родимой земле не задалась...
Я покрепче взяла себя в руки и тронулась с места, хотя охотней всего повсхлипывала бы где-нибудь в уголке. Ко всему прочему меня мучило, что я позабыла, кто есть кто. Теток звали Иза и Ольга, но черт их знает, кто из них кто. Иза — полная, а Ольга худая или наоборот? Полная сидела рядом со мной, а худая сзади с бабушкой, полная приезжала ко мне семь лет тому назад, с ней был дядя — не крестный. Это все, что я помнила. Прекрасно, но как же её звали?!
К счастью, атмосферные условия не способствовали беседе с водителем, поэтому женщины разговаривали между собой. Хвалили машину, «тойота» им, похоже, очень понравилась. О самоходном кране, который выступил в роли носильщика, они помалкивали.
Я остановилась перед домом. Дождь все ещё лил, разве что тайфун малость утих, самый страшный порыв ветра пришелся как раз на тот момент, когда родственники садились в машину.
Проклятье это какое, что ли?
— Мне казалось, что ты писала, будто у тебя есть гараж, — с легкой претензией сказала полная тетка, сидевшая рядом со мной.
Ну вот. И как мне им объяснить, что гаражи в этих домах рассчитаны на небольшие «фиаты», что «тойота» помещается в таком гаражике с величайшим трудом, что там нет места на то, чтобы как следует открыть дверцы, и что человек с габаритами тетки, даже скорчившись, попросту не вылезет из машины?
— Багаж, — оправдывалась я с самым глубоким раскаянием, какое только смогла из себя выжать. — Они маленькие, эти гаражики, так что вынимать вещи очень трудно.
— Но идет дождь, — укоризненно заметила бабушка.
Ну и что! Прикажете выключить его, что ли?..
— У меня есть зонтик. Мы стоим у самых дверей...
— Ну ладно, но где этот транспортер? — недовольно спросила тощая тетка. — Кто должен все это таскать? Филипп не может.
— Игнатий тоже не может, — холодно парировала толстая тетка.
Я поняла, что, по их мнению, заместитель носильщика не справился со своими обязанностями, не прибыв сюда раньше нас. Господи помилуй, ну когда же этот Рысек приедет? Я могла бы ему позвонить, но не при них же!
Из такси вылез Мариан и подошел к нам.
Я опустила стекло.
— Выгружать или подождем Рысека? — спросил он с большим сомнением в голосе.
— Подождем, — не задумываясь решила я. — То есть вы подождите, я вас очень прошу, остальные пусть идут в дом...
— Твои вечные неприятности с такси — это у тебя что-то вроде мании? — ядовито спросила толстая тетка, которая семь лет назад счастливо познакомилась с мафией. — У нас это просто сфера обслуживания.
— У нас тоже, — заверила я и поспешно вылезла из машины.
Невнятным, но крайне умоляющим бормотанием я попросила Мариана немедленно позвонить Рысеку и вообще, господи боже мой, пусть они хоть что-нибудь сделают!!! Мариан сочувственно заверил, что нет вопросов. Я начала извлекать семейство из автомашин.
Проклятый зонтик не желал раскрываться — видно, те две спицы все же действительно погнулись. Больше зонтов у меня не было, поскольку я их вечно теряю. Входную дверь нужно было держать, так как она захлопывалась автоматически. Я пожалела, что избавилась от детей, которые могли бы хоть двери придержать, после чего осознала, что доставка австралийского багажа на второй этаж по узкой лестнице — это выше человеческих сил.
Черт меня побери совсем, о стольких вещах подумала, а это и в голову не пришло!
Но ничего не поделаешь, надо — значит, надо! Небольшие сумки и баулы занес наверх Мариан, а все остальное прибывший наконец Рысек доставил своими желтыми лапами прямо на балкон моей гостиной. Балкон был большой, цветами не загроможденный, чемоданы прекрасно на нем помещались, так что транспортная операция прошла успешно, заодно доставив бесплатное развлечение одиннадцати моим соседям.
Похвалы я так и не дождалась. Бабуля сочла, что все мои старания не слишком продуманны и причинили им одни лишь неудобства.
Остаток дня прошел следующим образом:
1. Щелкнула выключателем микроволновки, в которой ждали своего часа готовые к жарке куры.
2. Расчесала парик.
3. Разместила гостей по комнатам, наверху — тетки с дядюшками, в гостиной — бабуля.
Толстая тетушка с толстым дядюшкой заявили, что в детской им тесно, поэтому бабушка уступила им гостиную, а сама переехала наверх. В мою спальню, к счастью, никто не рвался, так как она служила одновременно и кабинетом и в ней негде было повернуться из-за многочисленных словарей и справочников. Переселение народов продолжалось чуть ли не до самого вечера.
4. Вручила гостям сотовый телефон, что было оценено как поступок правильный и разумный.
Опробовала устройство — работает.
5. Получила подарки: каменные подставки под стаканы и рюмки, очень красивые, с резными австралийскими народными узорами; боевую маску аборигена; шесть бутылок австралийского вина; декоративное пресс-папье — высеченное из скалы, с опалами внутри; каменный подогреватель для больших блюд. Теперь понятно, почему багаж был таким тяжелым, не говоря уж о том, что блюда соответствующих размеров у меня в доме никогда не водились.
6. Накрыла стол к обеду, что было воспринято с единодушным одобрением, так как на закуску я подала селедку трех разных видов и ледяную водку.
7. Почувствовала некоторое облегчение.
Чувство это очень быстро улетучилось, так как куры, когда я к ним заглянула, оказались сырыми. Я забыла после первого часа жарки увеличить температуру, равно как не сообразила, что кур в печке две, а не одна. Одна бы уже дозрела. Как известно, чем больше засовываешь провианта в микроволновку, тем дольше нужно запекать, к тому же пернатые твари попались очень крупные.
Я исправила недосмотр, однако в любом случае курам требовалось ещё три четверти часа, не меньше.
В отчаянии, тщательно скрывая его от семейства, я сварганила грибной суп из пакетиков, но получилось маловато, так как в шкафу нашлись только четыре пакета, поэтому я сыпанула ещё и соус из шампиньонов. Вышла довольно странная штука. Но они съели.
Как можно медленней я начала собирать со стола тарелки после селедки и чашки от супа, чтобы приготовить стол к главному блюду.
Одна из теток спросила, не нужна ли помощь. Я весьма решительно отказалась.
К тому времени остыла картошка.
Вяло, словно в трансе, поставила на стол огуречный салат со сметаной, зеленый салат, клюкву, маринованные груши, соленые огурчики, маринованные грибочки и хрен. Вначале я планировала подать только огуречный и зеленый салаты, но нужно было изображать какую-то деятельность.
В чрево печки я вполголоса высказала самое страшное ругательство, какое только знала.
Исподтишка втянула семейство в долгую и основательную дискуссию на тему вин.
Порезала картошку и подогрела на масле под крышкой.
И в результате восстановила против себя абсолютно всех.
Наконец проклятые куры дожарились, что решительно смягчило настроение общества, так как твари совершенно неожиданно для меня получились неземного вкуса.
Да и дождь за окном перестал лить. А я узнала, как кого зовут и кто откалывается от группы.
— У Изы с Филиппом свои планы, — язвительно сказала бабуля, когда тощая тетка и мой крестный после затянувшегося обеда высказали пожелание отправиться в город: они отоспались в самолетах, ощущают прилив энергии и желают немедленно осмотреть польскую столицу.
Прекрасно, значит, тощая — это Иза, а толстая — Ольга. Иза с Филиппом и Ольга с Игнатием. Я не знала, нужно ли мне самой отвезти куда-то Изу с Филиппом, или же пускай отправляются своим ходом. Ломать голову не пришлось — парочка потребовала вызвать такси.
Такси я вызвала, вручила им план города, и они ушли, прихватив сотовый телефон.
Я сунула посуду в посудомойку, стараясь оберегать отрезанный палец от влаги.
Бабушка с оставшейся теткой и дядей занялись разглядыванием фотографий, начав с самого старого альбома.
Я спустилась вниз и загнала машину в гараж.
Временно удалившись от семейства, я собралась с мыслями и осознала, что тетка Иза — вовсе не невестка бабушки, а жена крестного, который сам является братом бабулиной невестки.
И решила при ближайшей оказии — лучше наедине с бабкой — расспросить её о количестве народа в семье, уточнив по возможности степень родства.
Поднявшись к своей квартире, я вынуждена была звонить в собственную дверь, так как захлопнула её, забыв ключ. Открыл дядя Игнатий, который перед этим долго выпытывал, кто, да что, да зачем.
В половине десятого бабушка потребовала связаться с загулявшей парой.
Я понажимала кнопки в мобильнике, после четвертого гудка кто-то отозвался.
— Это дядя? — неуверенно спросила я, потому что голос был не очень похож.
— Чей дядя? — заинтересовался в трубке Рысек.
— Рысек, это ты? Извини, пожалуйста, я не тебе звоню.
— А кому?
— Тетке с дядей, они в городе с твоим новым мобильником.
— Тише! — зашептал Рысек. — То есть не вы тише, а я должен говорить тише, потому что близнецы уже спят. А что случилось?
Мне до смерти хотелось поговорить с ним без свидетелей, однако родственники напряженно прислушивались.
— Ничего не случилось, мы только хотели узнать, где они и когда вернутся. Может, я не правильно набрала номер, попробую ещё раз.
Старательно прицелившись, я ткнула в номер нового мобильника, введенный Рысеком в память, соединилась и снова подождала четыре гудка.
— Не-а, это опять я, — сказал Рысек. — У меня определился ваш номер. Секундочку.
Я выйду на лестницу... Вы нажимаете на тот, что в памяти?
— Да.
— Может, я что-то напутал. Попробуйте набрать заново. Он у вас есть?
— Есть, в записной книжке. Отключайся.
Я сосредоточенно набрала номер.
— Ну вот, я правильно сделал, что остался на лестнице. — Рысек, казалось, был очень доволен. — Что за черт? Ничего не понимаю.
— Уверяю тебя, что я понимаю ещё меньше.
— А вы долго ждете?
— Четыре гудка.
— Но я отвечаю после первого же. Подождите, мне нужно подумать.
— И что, мне ждать с мобильником около уха?
— Да нет, зачем. Это не так быстро. Или лучше позвоните ещё раз, а я не буду брать трубку, посмотрим, что из этого получится.
Из этого ничего не получилось, после бог знает какого гудка все отключилось и я прочла:
«Абонент временно не отвечает».
У Рысека хватило ума не торчать на лестнице, а зайти ко мне. Я представила его родне, и общими усилиями мы взялись распутывать эту тайну. Мы звонили то с его сотового, то с моего, и все безрезультатно.
— Они просто не берут трубку, — успокоил Рысек. — Может, забыли про телефон, а к сигналу ещё не привыкли. Не обращают внимания.
— Сами должны были подумать о том, чтобы сообщить о себе, — сурово объявила бабушка. — Теперь мы ничего о них не знаем, а я хочу спать.
Я поспешно заверила её, что все могут в любой момент ложиться, а я дождусь загулявших родственников. Ну а если они захотят есть, ничего страшного, поедят в кухне.
— Иного и не заслуживают, — мстительно отрезала бабуля и направилась в ванную.
Тетя Иза с крестным вернулись в полночь, страшно довольные жизнью, есть не захотели, сознались, что о мобильнике просто забыли и не слышали сигнала, то есть, наверное, слышали, но не обратили внимания на невнятное чириканье.
Они выпили на ночь по коктейлю и тоже отправились на боковую.
У меня появилась слабая надежда, что все не так уж и ужасно и я справлюсь с нашествием родни.
