* * *

— Я специально дожидалась Стасичка, чтобы иметь нейтрального свидетеля! — скандалила я на следующий день, кладя на стол свой задаток наличными. — Вот дура, сама не знаешь, что творишь!

Элеонора упорствовала:

— Идиотка, пять человек на неё сваливаются, а деньгами кидается. Оставь себе на гостиницы! У нас тут рыба дешевая, твои дети с голода не помрут!

— Ослица, на гостиницы мне и так не хватит! Кроме того, я же их к тебе привезу, все семейство! Не знаю, едят ли они в своей Австралии рыбу?

— Акул, — сухо подсказал Стасичек.

— А у нас бесплатная камбала...

— Акула скорее их сожрет, чем они ее!

Два дня — ладно, но ведь не полтора же месяца! Мои дети растут!

— Ну и что? Без этих дурацких денег они скукожатся, что ли?

Стасичек, о диво, при виде денег как-то не слишком расцвел. Вроде бы вокруг него даже начала зарождаться атмосфера, которую я намеревалась деньгами задавить в зародыше. Я забеспокоилась. Элеонора, видимо, тоже, так как неожиданно прекратила свои протесты и мрачно замолчала, уставившись на банкноты.

Явно сломив в своей душе какое-то таинственное сопротивление, Стасичек в конце концов выдавил из себя мужественное решение.

Значит, так — задаток задатком, но мои дети могут к ним приехать и оставаться у них при условии, что не будут выть. Он сформулировал это как-то иначе, но смысл был именно такой, аналогия с автомашиной сидела в нем, как заноза.

Вот скотина, не нашла другого времени, чтобы завыть, как только вчера вечером.

Я торжественно поклялась, что мои дети даже голоса не подадут, будут объясняться жестами. Элеонора, сообразив, в чем дело, оживилась и уведомила мужа, что у детей своей машины нет, я их привезу, оставлю и немедленно уеду в воющем транспорте. Я с энтузиазмом одобрила этот план, тут же подсунув идею, что, возможно, в связи с воем следует увеличить задаток. Элеонора на меня рявкнула, но Стасичек отнесся к идее благодушно. Я добавила сотню, и атмосфера наконец-то сдохла.

На следующий день, став беднее на сто злотых, я отправилась домой.