Глава 18

Хозяин магазинчика с дешевой выпивкой сообразил, что теряет клиентов, и решил вернуть сбежавших назад. Я бы на его месте пересмотрела ценовую политику, перестала накручивать к оптовой цене пятьсот процентов. Но он сделал ставку на рекламу и дизайн, пригласил художника, который креативно оформил витрину.

Раньше в ней незатейливо стояли образцы продуктов, которые предлагал мини-маркет. Теперь же за стеклом оборудовали спальню, разместили кровать, трюмо с трехстворчатым зеркалом, тумбочку и стеллаж. На кровать посадили манекен в пеньюаре, кукла держит в руке чашку. Там и сям по комнате разбросаны упаковки с кофе, круассанами, сыром, колбасой, сосисками и прочей снедью. Над всей экспозицией гордо реет плакат с надписью: «У нас есть все для завтрака аристократов. Заходите скорей, почувствуйте, что жизнь удалась». А как апофеоз дизайнер-выдумщик соорудил вращающуюся конструкцию. Из стены торчит полка, она медленно двигается по довольно широкой дуге, то приближаясь к стеклу, то отъезжая от него подальше. На ней сидит здоровенная плюшевая игрушка – кот размером со среднюю собаку. Он сделан с пугающей натуральностью и выглядит совсем не добрым и не ласковым – скалит зубы, сердито щурится. Кроме злобного Барсика-гиганта, на полке находится пакет с кормом и флажок, сообщавший: «Товары для зверей тут».

Думаю, не стоит спрашивать, почему оформитель витрины решил, что во время приема утреннего кофе настоящая аристократка должна находиться в спальне, где на полу валяются продукты, а в воздухе плавают монстр-мутант – кот-переросток – и его еда. У дизайнеров свой взгляд на творчество.

Сколько денег хозяин магазина отстегнул на эту «красоту», продавщицы не знали, но ожидаемого эффекта не получилось. Народ не побежал стремглав к прилавкам, зимой и ранней весной торговля шла вяло. А в середине апреля, когда на сером, затянутом тучами небе уставшей от снегопадов Москвы наконец-то стало проглядывать долгожданное солнышко, у входа в магазин начало твориться черт-те что. Сперва упала в обморок пенсионерка, через день ходившая сюда за кефиром. Бабку быстро привели в чувство, а она зарыдала и воскликнула:

– Никогда больше сюда не загляну, лучше пойду на соседнюю улицу! У вас из витрины сатана выскакивает!

Мария и Валя решили, что у старушки приступ маразма, напоили ее чаем и отпустили домой.

Через неделю у витрины свалилась молодая женщина, которая тоже, придя в себя, закричала про монстра, вылезающего из окна.

Маруся и Валентина насторожились. И когда у входа заорал от ужаса мужик, сразу кинулись на улицу. Дядька устоял на ногах, но показывал рукой на витрину и талдычил:

– Жуткая зверюга! Ну ваще! Прогоните ее! Уберите!

Поскольку неприятности с людьми происходили примерно в одно время – утром вскоре после открытия торговой точки, продавщицы решили сами встать снаружи у огромного окна и посмотреть, что же такое происходит, отчего клиенты в ужасе отсюда бегут. Женщинам было немного страшно, поэтому они попросили поучаствовать в акции Алексея, любовника Вали, механика по профессии.

Несколько дней в Москве накрапывал дождь, все трое изрядно вымокли, ничего страшного не увидели, решили, что у покупателей массовая шизофрения, и сняли наблюдение. В понедельник над столицей засияло солнце, и рядом с композицией «Завтрак аристократки» рухнула девочка-школьница, сообщившая потом о лохматом орке, который хотел утянуть ее в Мордор.

Что такое Мордор и кто такие орки, торговки понятия не имели, но их осенило: покупатели сходят с ума в ясный день, а когда небо хмурится, ничего подобного не случается. Мария с Валей дождались хорошей погоды и отправились на охоту за монстром. Алексей, которого они опять пригласили с собой, сказал:

– Да нет там никого, успокойтесь!

Но он ошибался. Не успели дамы расположиться у витрины, как им в глаза ударил ослепительный, обжигающий свет, а затем появилась страшная морда с оскаленными зубами. Тетки заорали и кинулись назад в магазин. Слава богу, Алексей находился рядом, и он, человек с техническим образованием, не верящий ни в зомби, ни в монстров, сообразил, что же на самом деле происходит.

В определенный час утром луч солнца попадал на трюмо, отражался от зеркальной поверхности и, если в тот момент у витрины оказывался человек, слепил его. Тот закрывал глаза, спустя пару секунд открывал их и видел оскаленную морду кота, которого полка медленно приближала вплотную к стеклу. Игрушка, как уже говорилось, была огромной и отнюдь не милой. У полуослепшего от солнца человека складывалось впечатление, что на него надвигается чудовище. Ну а уж на кого, по мнению пострадавших, оно походило, зависело от их возраста и образования. Старухе почудился сатана, подростку – орк, алкоголику, которого ранее испугала Киса в костюме белки, небось привиделось нечто до такой степени страшное, что у него случился инфаркт, я решила, что стану жертвой оборотня. Похоже, мне нельзя смотреть на ночь ужастики.

– Мы сказали хозяину, что надо переделать витрину, пока на нас в суд не подали. А он ответил: «Еще чего! Кучу денег в дизайн угрохал. Ничего слушать не желаю!», – причитала Маруся. – Уволимся мы отсюда на фиг. Вы как, оклемались?

– Уже нормально, – ответила я, – но в магазин заходить не хочется. Можете вынести мне пакет молока и нарезной батон? Вот деньги.

– Покупка за счет заведения! – воскликнула Валя и юркнула в дверь.

К офису Зуевых я подъехала с небольшим опозданием и приготовилась извиняться перед Ниной Феликсовной, но, к моему удивлению, дверь конторы оказалась запертой. Я посмотрела на часы, вернулась в машину и, не спуская глаз с входной двери, позвонила Елене.

– Что-то разузнала? – воскликнула Гвоздева, забыв поздороваться.

– Настя вела дневник. Где он? – спросила я.

– Ты ошибаешься, девочка не любит писать, – возразила Лена. – Ее даже в школе нельзя было заставить упражнение по русскому сделать или сочинение накропать.

– Тем не менее существует тетрадка, с которой Анастасия делилась своими мыслями, поищи ее, – попросила я. – Думаю, у нее в комнате есть тайник. Посмотри под матрасом, в шкафу, на полках с бельем-чулками, выдвинь самый нижний ящик стола, пошарь под ковром.

– Разберу комнату на молекулы, – пообещала Лена. – Но ты не права. Настена из-под палки за ручку берется.

– Ноутбук! – осенило меня. – У нее же есть компьютер?

– А как же. Я подарила ей на день рождения самый навороченный, – похвасталась Елена.

– Поройся в нем, – сказала я. – Хотя мне говорили про обычную тетрадь. Но, может, Настя печатала текст и сохраняла его в электронном виде? Умеешь обращаться с чудом техники?

– Я что, похожа на двухсотлетнюю бабку, которая боится электричества? – обиделась Гвоздева. – Я активный пользователь и с компом на «ты».

– Молодец, действуй, – скомандовала я.

Отсоединившись, я посмотрела на часы. Интересно, куда подевались Зуевы?

Мобильный зазвонил, я увидела на экране надпись «Вадим» и обрадовалась. Наверное, сейчас услышу сообщение о том, что дизайнеры застряли в пробке.

– Лампа, ты где? – спросил парень.

– Около офиса, – смиренно ответила я, – приехала к началу рабочего дня.

– У нас тут форс-мажор, – без привычного оптимизма произнес Вадим. – Анюта пропала.

– Кто? – не поняла я.

– Одна из тех, кто находится под эгидой фонда. Аня Кузнецова не пришла вчера в указанное время в общежитие, – пояснил сын Нины Феликсовны. – Для бывших заключенных введен «комендантский час» – ровно в двадцать тридцать они должны вернуться домой, а еще обязательно смотреть программу «Время». Анюта не появилась.

– В советские годы у нас в симфоническом оркестре раз в неделю устраивали так называемую политинформацию, – невежливо перебила я Вадима. – Оркестранты усаживались в кабинете, а один из членов коллектива докладывал, что случилось в мире и стране. Хорошо помню, что на всем земном шаре постоянно происходили несчастья: войны, ураганы, засуха, наводнение, голод, а в СССР все было распрекрасно. Присутствующие просто умирали от скуки. Наверное, Анюте надоел «ужастик» под названием «новости», вот она и решила скосячить.

Вадим кашлянул.

– Нина Феликсовна считает, и я с ней совершенно солидарен, что человек должен быть социально активным и заботиться не только о себе. У наших подопечных мир сужен до сугубо личных дел, вращается исключительно вокруг их собственной персоны, у них нет семей, не развито чувство ответственности за другого человека и отсутствует интерес к общественной жизни. Поэтому мы стараемся их расшевелить, воспитать, велим смотреть программу «Время», чтобы подопечные знали, чем живет Россия. Еще поощряем милосердие. Анюта ездила в дом престарелых, помогала старикам. Кузнецова хороший человек, мы с мамой за нее спокойны. Она никогда не нарушает режим, мечтает о крепкой семье, детях, одновременно учится и работает. Но вчера не явилась к ужину и не ночевала дома. Мы пытаемся выяснить, куда делась девушка. Мама едет в общежитие, я уже тут.

– Сейчас я тоже прикачу, – пообещала я. Затем включила громкую связь, поставила телефон в держатель и, заводя мотор, спросила: – У Ани есть подруги?

– Не знаю, – раздалось в ответ. – Может, в салоне, где она работает?

– Позвоните туда, – посоветовала я. – Вероятно, там знают, где Кузнецова. Предположим, сотрудницы парикмахерской вчера отправились погулять, погода-то хорошая, неожиданно теплая для Москвы, впереди несколько праздничных дней… Ну, глотнула Анюта шампанского, забыла про комендантский час, с кем не случается, и сейчас мирно спит у кого-то в квартире. Проснется и бросится к телефону.

– Ты гений! – воскликнул Вадим. – Почему мы не подумали о таком развитии событий? Спасибо.

Телефон замолчал, потом из него вдруг послышался шорох, попискивание и совершенно неожиданно раздался незнакомый женский голос:

– Вадик?

– Доброе утро, Регина, – ответил Зуев.

– В семь часов мне звонила обеспокоенная Нина, она тревожится за твое здоровье.

– У мамы нет ни малейшего повода для волнения.

Я поняла, что моя трубка после разговора с Зуевым не отключилась и теперь транслирует через громкую связь чужую беседу. Почему это случилось, непонятно, я впервые столкнулась с таким явлением и решила как можно быстрее отсоединиться. Я потянулась к держателю, взяла мобильный, и в этот момент впереди идущая машина резко затормозила. Меня нельзя назвать самым умелым водителем, передний и задний бамперы моей «букашки» могут рассказать парочку печальных историй, но сегодня я оказалась на высоте. Схватила руль обеими руками, крутанула его, нажала на газ, и моя таратайка, благополучно избежав столкновения, полетела вперед в скоростном ряду, куда я без особой необходимости стараюсь не соваться. Из груди вырвался стон: фу, Лампудель, ты просто молодец!

Вот только чтобы осуществить маневр, пришлось выпустить из рук сотовый. Он отлетел под сиденье, а остановиться и поднять его я не могу – еду по третьему транспортному кольцу, не имею возможности временно припарковаться, вот и приходится невольно слушать чужой разговор.

– Нина говорит, что пятна на руках не прошли.

– Ну да, – неохотно подтвердил Вадим. – Вчера в районе обеда, как всегда после приема лекарства, они поблекли, но сегодня утром начали зудеть снова.

– Нехорошо. Мама беспокоится.

– Наверное, надо еще раз…

– Нет! Лекарство нельзя принимать бесконтрольно и часто. Только под моим наблюдением. Немедленно приезжай.

– Не могу, у нас форс-мажор, пропала одна из воспитанниц.

– Вадим, бросай все. Через полчаса жду тебя.

– Но дела совсем не так плохи, Регина. Я держусь.

– Вадик! Сейчас же! Ты понимаешь, что может случиться, если ты будешь применять лекарство сам? Если тебе плевать на себя, подумай о матери, которая без памяти любит тебя и готова ради сына на безумные поступки.

– Иногда мне кажется, что лучше сдохнуть! – вдруг с яростью выпалил Зуев. – Подчас сил нет терпеть. Ну почему это происходит со мной? Чем я провинился?

– Господь всем дает крест по силам.

– Лучше б я родился без рук или ног, чем с такой хренью.

– Вадюша, ты впервые пришел ко мне на прием в возрасте пятнадцати лет, так?

– Да, прежде мама пыталась сама с моей хворью справиться, но не сумела.

– Нина прекрасный человек, но она не врач и не психолог, а мы с тобой хорошо знаем, что твоя болезнь тесно связана с душевным состоянием. Начинаешь нервничать – результат плачевный. Вспомни, кого я увидела в своем кабинете первый раз?

– Лучше забыть тот год навсегда.

– Нет, Вадюша, это нужно хранить в памяти, чтобы понимать, какой огромный путь ты прошел. Сейчас мы контролируем болезнь, она более не рушится тебе на голову, как удар молнии, ты не теряешься, готов к приступу, заранее чувствуешь его приближение и знаешь, что после приема лекарства тебе станет лучше. С шестнадцати лет у тебя ни разу не было припадка на глазах у посторонних. Мы нащупали кнопку управления болезнью, теперь не она твой хозяин, а ты ее властелин.

– Но все равно я не здоров.

– Да, Вадюша, я спорить не буду. Но ты теперь не озлоблен на весь свет из-за небольшой неприятности…

– Хороша небольшая неприятность!

– СПИД, онкология, лихорадка Эбола, врожденные генетические уродства… Хочешь, продолжу список? Благодари бога, что ничего из перечисленного не имеет к тебе отношения. Да, именно небольшая неприятность. Во всяком случае, не полный паралич или опухоль мозга.

– Ну, если воспринимать проблему так… Вот только на свете много совсем здоровых людей. Почему я не в их числе?

– Вадюша, не смотри на тех, кому лучше, чем тебе, обрати внимание на других, которым хуже, и поймешь, что счастлив. И потом, что значит «совсем здоровые люди»? Ты ведь не видишь, какие у них под одеждой рубцы, язвы и раны, не знаешь, что за душевные проблемы их терзают. Кстати, наверняка многие смотрят на тебя и желчью от зависти исходят: черт побери, повезло парню – мать его обожает, он имеет прекрасную работу, обеспечен, нравится женщинам, но не женат, не обременен нудными семейными обязанностями. Дорогой, я чувствую, что у тебя ослабли ноги, срочно приезжай.

– Может, завтра?

– Сегодня! Сейчас! Ты опять чувствуешь приближение приступа, и мне это не нравится. У нас только что завершился один припадок, теперь должен последовать длительный период ремиссии. А у тебя вновь по рукам поползли пятна.

– Нет, не могу ехать к тебе, мама очень нервничает из-за пропавшей воспитанницы. Знаешь же, как она к бывшим зэкам относится, пестует их, словно младенцев. И мне сейчас уже лучше, пятна не такие яркие. Ночью съел таблетку, и они почти перестали чесаться.

– Вадик, ты пил лекарство! Принял его самостоятельно! Не поставил в известность ни меня, ни Нину!

– А-а-а… Я понял, чего ты так испугалась и почему меня к себе зазываешь. Успокойся, я проглотил всего лишь таблетку диазолина.

– Что?

– Диазолин, – повторил Зуев, – такие круглые пилюли, я нашел их в аптечке и съел. Потом добавил еще две таблетки анальгина и одну аспирина. Можешь мне не верить, но состояние рук стало намного лучше.

– Обалдеть! Анальгин вообще нельзя принимать, а уж в комбинации с аспирином тем более. Диазолин имеет массу побочных эффектов…

– Но мне это помогло! Извини, я должен помочь маме. Сделай одолжение, не ябедничай ей, не свисти в уши об обострении моей «небольшой неприятности». А я обещаю в ближайшие дни явиться к тебе за клизмой для мозга. До свидания.

Из-под сиденья понеслись частые гудки, потом наступила тишина.

Я повернула налево и очутилась неподалеку от дома Доброй Надежды. Похоже, у Вадима эпилепсия, которая вызывает не только приступы, но и кожные высыпания. Когда мы находились в квартире Германа Евсеевича, Зуев постоянно чесал кисти рук, покрытые красными пятнами. Вот бедняга! Что бы там ни внушала ему врач, сколько бы она ни твердила про находящуюся под контролем «небольшую неприятность», эпилепсия – тяжелое бремя для больного и его родственников.