ГЛАВА 17
— Присаживайся, Мигелито, — сердечно попросил пожилой банкир изящно одетого молодого человека.
— Сеньор Диас, — молодой человек улыбнулся, сверкнув белизной зубов, — я так вам благодарен за дополнительные кредиты. Дело идет лучше, чем ожидалось.
— Очень рад, — банкир благосклонно кивнул. — Однако о делах позже.
Сеньор Диас остановил взгляд на щегольском наряде Мигеля, созданном известным кутюрье. В глазах его мелькнуло неодобрение.
Молодой человек, между тем, продолжал оживленно рассказывать об успехах своего бизнеса.
— …Это оказалось очень выгодно, сеньор Диас. Кредиты вашего банка могут быть возвращены даже досрочно. В мире стремительно растет спрос на декоративные растения. Вот и последняя рекламная акция с плавучей выставкой…
— Именно об этом я и хотел поговорить, — прервал Мигеля сеньор Диас.
— Вы сомневаетесь в коммерческом успехе мероприятия? — На лице молодого человека отразилась обида.
— Не спеши. Я внимательно слежу за твоими делами, но речь пойдет о другом.
Лицо молодого человека застыло в недоумении.
— Пришел твой черед, Мигелито, — пояснил банкир.
Молодой человек замер. Бронзовое лицо его с крупными, чуть вывернутыми губами и слегка раскосыми глазами словно окаменело.
— Ты готов? — спросил сеньор Диас. Молодой человек судорожно сглотнул, кивнул и хрипло ответил:
— Да.
— Тогда слушай. Для начала ты должен понять, что никому не нужны лишние расходы. Никто не хочет подвергать опасности жизни других людей. Но выхода нет. Она уже побывала в падающем самолете, правда, это вышло случайно. Побывала она и в машине, терпящей аварию. И это заслуга Диего.
— Да-да, я понимаю, — кивнул Мигель. Банкир сделал паузу.
— Боюсь, еще раз повторить то же самое не удастся, — продолжил он. — Девушка ведь не глупа. Будет опасаться. А этого допустить нельзя. У нее должно быть соответствующее состояние, которое может разрушить даже легкая тревога. Что же касается подробностей твоей миссии…
Банкир принялся подробно излагать план. Мигель слушал, нервно ломал пальцы рук и бледнел.
— Но это невозможно! — воскликнул в конце концов он. — Я понесу огромные убытки. Дело всей моей жизни!
— Твоя жизнь — ничтожная кроха в круговерти мироздания, — философски заметил сеньор Диас. — Кроме того, ты ведь еще так молод.
Мигель попытался возразить, но банкир резко прервал его.
— Плохо укрепил я твой дух, Мигелито! — прогремел он. — Личные интересы ты ставишь выше долга. Благосостояние не пошло тебе на пользу. Иди! Совет объявит решение.
Панический ужас заметался в глазах юноши.
— Нет!! — хрипло вскрикнул он, покрываясь испариной. — Нет!
— Совет объявит решение, — уже спокойно повторил банкир.
Руки Мигеля рванули воротник баснословно дорогой рубашки — пуговицы разлетелись в стороны.
— Вы не правильно поняли, сеньор Диас. Я… Я готов. Но кредиты? Их ведь нужно вернуть. Сам я могу жить и нищим, но…
— Слишком много но, Мигелито, — сурово сказал банкир. — По-моему, ты все-таки не готов.
— Готов! Клянусь, готов! Простите! Клянусь, если и сказал лишнее, так это от неожиданности. Я понимаю, вы оказываете мне честь!
Сеньор Диас внимательно вгляделся в лицо Мигеля.
— Что ж, — резюмировал он, — будем считать, тебе удалось преодолеть себя. Это хорошо. Он бросил на стол бумаги.
— Здесь страховка и документы по погашению займов. Зря ты беспокоился о бизнесе. Необходимо обеспечить безопасность людей, — продолжил он. — Никто не должен пострадать. Укомплектуй выставку дополнительными средствами спасения и безопасности.
— Да, конечно.
Сгорая от стыда, молодой предприниматель взял бумаги, гарантирующие ему возмещение потерь. Белоснежным носовым платком он вытер выбритую голову странной удлиненной формы.
— Но главное, Мигелито, это она, — повышая голос, напомнил банкир. — За ее жизнь и безопасность ты отвечаешь головой.
— Но ведь она бессмертна! — воскликнул предприниматель.
— Да, — подтвердил банкир. — И все же… лучше не рисковать. Посвящения еще не было.
Сеньор Диас подошел к стене, набрал на панели код, достал из сейфа небольшую вещицу.
— Возьми, — протянул он ее Мигелю. На ладони банкира блеснул нефритовый браслет. Древний резчик придал ему вид пернатого змея, свернувшегося в кольцо.
— Ты знаешь истинную цену этой вещи? — спросил банкир.
— Да, — кивнул Мигель, осторожно принимая браслет. — Она получит его.
— Тогда иди.
Сеньор Диас кивком попрощался с предпринимателем и уткнулся взглядом в бумаги разложенные на столе.
* * *
— Папа, — девушка шаловливо прикрыла ладошкой документ, лежащий перед инженером, — устрой мне праздник души.
Горов устало протер глаза.
— Ты же знаешь, — с легким укором сказал он дочери, — у нас валюты осталось — кот наплакал. Мы с тобой и так уже почти ничего не едим.
— Ерунда, — отмахнулась девушка, — я позвоню Диего, и он отвезет меня туда, где еда почти ничего не стоит.
— Дочка, — встревожился Горов, — ты же знаешь, наши не приветствуют тесных контактов с местными. У меня могут быть неприятности.
— Но Диего таксист, а не разведчик, — недоуменно возразила девушка. — Что ж тут такого?
— И все же, лучше тебе держаться от Диего подальше.
Она обиженно сморщила носик.
— Я скоро уезжаю, а еще ничего не видела. Мне подругам даже нечего будет рассказать. Представляешь, экскурсантов три часа катают по Мексиканскому заливу! А растения, — она закатила глаза.
Осознав, что сопротивление бесполезно, Горов спросил:
— И сколько нужно?
— И-и-и! Всего двести песо, — восторженно взвизгнула девушка. — Это входная плата. А покупать я ничего не буду.
— Всего? — возмутился инженер. — Ты считаешь двести песо ничтожной суммой?
Однако, взглянув на горестную мордашку дочери, Горов махнул рукой.
— Ладно, возьми, — вздохнул он. — Но Диего звонить не стоит, — тон инженера стал строгим. — Ты не понимаешь…
— Спасибо! Спасибо! Спасибо! Девушка грациозно протанцевала вокруг прячущего улыбку отца и выпорхнула из его кабинета.
Она уже успела побродить по залам и палубам старого судна, превращенного в гигантскую оранжерею-выставку, перемещающуюся от порта к порту. Закончив беглый осмотр, девушка решила насладиться тропической роскошью. Упиваясь звучной латынью названий, она бормотала:
— Mandevilla, родина Мексика, цветочки розовые, листья округлые… Prestonia, родина Мексика… Acrocomia, родина Мексика, пальма, листья перистые…
Корабль уже давно отошел от причала. Мексиканский берег с палубы его виделся тонкой голубой линией.
— В этом зале действительно собраны растения из тропической Америки, — раздался голос за спиной девушки, — но мы пишем, что родина их Мексика. Наверное, потому, что сами мексиканцы. Нам так приятнее.
Девушка обернулась. Элегантный молодой мужчина склонился в почтительном поклоне. Модный костюм его несколько диссонировал с традиционной соломенной шляпой, прикрывающей голову.
— Вы гид? — спросила девушка.
— В некотором роде, — усмехнулся незнакомец.
То ли спросил, то ли констатировал:
— А вы из Европы…
— Из России, — уточнила девушка.
— О! — он изобразил приятное Изумление. — Мне повезло. Осмелюсь обременить вас незначительной просьбой.
Она растерялась:
— Что же я могу?
Незнакомец поклонился.
— Мигель Эррерос, — представился он. — Владелец фирмы «Флора лимитед инкорпорейшн».
Девушка посмотрела на него с интересом. До сих пор ей никогда не приходилось общаться с таким молодым симпатичным настоящим владельцем фирмы.
— Не желает ли прекрасная сеньорита выпить бокал шампанского? — любезно предложил Мигель. — У нас прекрасный ресторан. Я имел бы возможность изложить свои ничтожные нужды.
Он заговорщицки улыбнулся.
— Я бизнесмен! Я всегда учитываю интересы партнеров. Вы тоже будете довольны. Девушка колебалась.
— Я бы рада, — сказала она наконец, — но мне хочется осмотреть выставку. Боюсь, не успею все обойти…
— Выставка продлится еще долго, — успокоил ее Мигель. — Вы можете приходить хоть каждый день. Я даже осмелюсь предложить вам мой автомобиль, чтобы легче было добраться. У вас будет собственный экскурсовод.
— Как же — долго? — изумилась девушка. — Везде написано, что сегодня последний день. Завтра корабль уходит.
— Последних дней, — улыбнулся Мигель, — может быть сколько угодно. В конце концов я ведь хозяин этого корабля и всего, что на нем есть.
— Вы? — Девушка отступила в изумлении. Хозяин корабля! Да еще владелец всех этих прекрасных цветов! Какая же девушка устоит перед таким предложением?
— Пожалуйте, сеньорита, — Мигель галантно протянул ей руку, воодушевленный явным успехом.
И в этот момент подошел служитель, одетый в морскую форму.
— Вас к телефону, — кланяясь, сказал он.
На лице Мигеля Эррероса проступила досада.
— Сеньорита! — воскликнул он. — Тысяча извинений! Прошу вас подождать одну минуту. Обещаете не уходить?
Девушка кивнула. Мигель поспешно удалился. Задумчиво глядя ему вслед, она неловко повернулась. Задела плечом цветочный горшочек, непрочно закрепленный в изящном кашпо. Прикрыв глаза, ахнула.
— Вот, пожалуйста…
Знакомый голос заставил ее открыть глаза. Перед ней стоял, смущенно улыбаясь, тот самый белокурый молодой человек, который в лавке древностей спас от гибели нефритовое шило.
— Не волнуйтесь, вы ничего не разбили.
Юноша протянул девушке цветок, пойманный им у самого пола.
— Поставьте, пожалуйста, его на место, — смущенно попросила она. — Все время я что-то роняю. Он улыбнулся:
— Но пока ничего не разбили.
— Да, — усмехнулась она и подумала: «Какие красивые у него глаза».
«Никогда не видел таких красивых глаз», — подумал и он.
Оба смущенно замолчали. Молчание явно затягивалось, и он и она понимали это и не знали, что сказать. Все казалось таким незначительным в сравнении с этими глазами, с восхищенным любопытством глядящими на мир. Он смотрел на нее, она на него и…
— Святая Мария! Сеньорита! — раздалось за ее спиной. — Я в отчаянье. Как мог я вас оставить? Какая оплошность.
Голос Мигеля прозвучал так внезапно, что девушка вздрогнула. Эррерос осторожно взял ее под локоть. Одновременно к молодому человеку подошел служитель в матросской форме. Что-то сказал ему, указывая на выход из зала.
Мигель увлек девушку к другому выходу. Она обернулась, тщетно ища глазами белокурого юношу.
«Какая жалость, — подумала она. — Почему я не спросила, как его зовут?»
Расстроенная, она послушно пошла за Мигелем Эрреросом. Увидев за широкой стеклянной дверью стойку бара и разноцветные столики, она свернула к залу ресторана.
— Нет, нет, сеньорита, — испуганно преградил ей дорогу Мигель. — Не в этот зал. Сюда, сеньорита, напротив.
— Какая разница? — грустно пожала плечами девушка, жалея, что сразу не ушла с тем милым и привлекательным молодым человеком, со своим соотечественником.
«Ах, даже познакомиться не успела», — с досадой переживала она.
— Нам уже накрыли столик, — пояснил свое поведение Мигель. — Прошу вас!
Они расположились под открытым небом. Официант в белоснежной форме принес и ловко открыл бутылку французского шампанского в серебряном ведерке. Водрузил на стол вазу с фруктами. Мигель Эррерос сам разлил шампанское по бокалам.
— За встречу, прекрасная сеньорита, — провозгласил он, тревожно оглядываясь.
— Корабль, сеньор Эррерос, корабль!
Выбежавший на ресторанную палубу служитель был бледен.
— Он сошел с ума! Нужно спасаться! В этот миг плавучую оранжерею потряс страшный удар. Ржавый сухогруз протаранил борт плавучей выставки. Вода хлынула в трюмы. Палуба накренилась.
— Сеньорита! Сеньорита! — взывал Мигель, пытаясь настигнуть девушку, скатывающуюся к борту.
Ему удалось схватить ее, поставить на ноги и увлечь к выходу. Они преодолели крутую, больше похожую на трап лестницу, свернули в узкий коридор, направляясь к спасательным шлюпкам. Вслед за ними с искаженным лицом скатился бармен.
— Пожар! — диким голосом заорал он.
В узкий коридор ворвались дымные языки пламени.
Девушка оцепенела от ужаса. Мигель Эррерос нагнулся, подхватил с пола ковровую дорожку, перочинным ножом надрезал ее, оторвал большой кусок и завернул в него почти бесчувственную девушку. Словно куль взвалил ее на плечо. Грузно побежал к выходу, охваченному огнем.
Преодолев пылающий барьер, Мигель вылетел на палубу. Дымилась одежда, но ему удалось достичь борта. Мигель столкнул в воду ящик со спасательным плотиком, бросил за борт девушку и прыгнул следом за ней. Оказавшись в воде, он помог девушке удержаться на плаву. Вскоре они устроились на надувном плотике.
Энергично работая маленькими веслами, Мигель отплыл от накренившегося судна. Он все греб и треб, пока девушка не пришла в себя.
— Утонул, — тихо и отрешенно сказала она. Он обернулся. Корабля не было. Лишь крутая волна качнула спасательный плотик. Мигель Эррерос взял безжизненную руку девушки, ласково сказал:
— Ничего. Судно застраховано. Не нужно расстраиваться. Вы со мной, а значит, ничего не случится.
Он извлек из кармана обгоревшего пиджака резной браслет.
— Теперь вам не скоро доведется посмотреть мою выставку. Я так виноват. В компенсацию примите этот маленький подарок.
Удерживая руку девушки, он попытался надеть браслет на ее тонкое запястье.
— Нет! — вскрикнула она, не зная почему и от чего отказывается. — Нет!
Но Мигелю все-таки удалось надеть браслет — пернатый змей ласковым кольцом охватил руку девушки. Как ни странно, но она тут же успокоилась. Даже щечки ее чуть порозовели, хотя нервная дрожь продолжала сотрясать тело.
— Я расскажу вам древнюю сказку моего древнего народа, — поглаживая ее руку, сказал Мигель. — Это вас успокоит.
И звуки удивительного языка, насыщенного согласными, поплыли над морем. Девушка перестала дрожать, вслушиваясь в чарующую музыку этой речи. Совершенно непонятной и… такой понятной.
* * *
Четыре реки легли к ногам Мастера. Холод вод обнял душу творящего лики богов. Ощутил он текучесть жизни.
Подарили потоки злато, заструились с плеч Атуэя.
Сколько вод утечет в безвестность? О, сколько вод!
Забурлили гневные реки. Промыли четыре каньона в теплом пепле души Атуэя, по утраченной воле стеная.
Сердце Мастера объял холод. Каждый смертный к нему приходит.
Сколько холода в водах мира? О, сколько холода!
Четыре реки притекли к Атуэю. Четыреста лунных дней ждал их Мастер. Рыдала Земля Любви обреченно.
Четыре реки — рубцы души Атуэя.
Четыре реки!
Первая — дочь забвенья.
Сколько вод может смыть память? О, сколько вод!
Вторая — дитя надежды.
Сколько лун погасят надежду? О, сколько лун!
Третий поток — сын грусти.
Сколько грусти падет листвою? О, сколько грусти!
Четвертый — дитя разлуки.
Сколько вод от встречи до встречи? О, сколько вод!
Прекрасным днем полнолунья, в день Пернатого Змея. В день скорби. Роздал душу свою Мастер. Роздал, любовь утратив. Утратив надежду.
Забурлили потоки пенно. Устремились к морям сверкая.
Омылся взгляд Атуэя.
Сколько лун отразилось в водах? О, сколько лун!
Влились в моря реки. Океан их пленил берегами.
Сколько лун шел усталый Мастер к океану, бурлящему пеной?
О, сколько лун!
Тщетно молил Мастер отпустить на свободу душу.
Не знают тепла воды!
Тысячу мер нефрита принес к берегу Мастер.
Рассмеялся морей владыка.
— Как отыскать душу? Так глубоки воды!
Может быть, унесла. Мастер, душу та, что с ладьи бежала. Рабыня с бронзовой кожей.
Сверкнул океан солнцем.
У вод нет состраданья!
По следам памяти предков направил парус свой Мастер. На острове Вечной Печали он отыскал беглянку.
Отвернула лицо рабыня.
— Сколько лун ждала тебя, Мастер? О, сколько лун!
Не за мной ты спешил, Мастер! Может быть, ты искал Забаву?
Протянул ей ладонь Мастер. И тепло очага ей отдал.
Улыбнулась рабыня. Взглядом обогрела лицо Атуэя. Мастер тоже согрел глазами обнаженное тело рабыни.
Унесла их ладья к свету. Унесла очарованных счастьем.
Стража полночью их схватила. Смерть, Пернатого Змея милость, им обещана за преступленье.
За разврат! За святотатство!
Перед казнью плечо рабыни украсил искусно Мастер. Нарисовал он птицу.
— Татуированная Аматтальма, — Мастер назвал ее имя. — Ты обретешь свободу! Любовь моя больше безумья. Любовь моя выше смерти,
Не думай! Взмахни крылами. Лети. Спасайся!
Смахнула слезу Аматтальма. Взметнулись белые крылья.
И унесли Аматтальму.
Прочь от смерти!
Прочь от неволи!
В Землю Вечной Любви.
Быстрых потоков холод выстудил Мастера кожу. Стал он прохладней рыбы. Стал он придонным илом.
Долго ли ждать, чтоб потоки вынесли ил на равнину? Чтобы согрело солнце щедрость речных подношений?
Долго!
* * *
Когда Мигель закончил свой рассказ, девушка действительно ожила. Опустила руку, украшенную каменным браслетом, в море. Тихо сказала:
— Вода такая ласковая. И теплая…
Она с благодарностью взглянула на Мигеля, на его гладко выбритую, удлиненную голову, которую покрыли ожоги.
«Удивительно, голова у него, как у сеньора Диаса, как у Диего», — подумала девушка.
Мигель улыбнулся.
— Море моей родины прекрасно, — сказал он. — Оно было таким же за многие тысячи лет до нас. Это наше наследство.
Девушка нахмурилась.
— Сеньор Эррерос, — спросила она, — ваш рассказ так необычен. Но я уже в который раз сталкиваюсь с этим диалектом. Я изучаю испанский, и мне интересно…
— Испанский? Диалект? — удивился Мигель. — Нет, мой язык очень древний. Испанского не было и в помине, когда люди говорили на нем.
— Вы шутите! Вы все шутите, — рассердилась девушка.
— Ничуть. Это язык древних ольмеков. Он понятен… лишь тем, кому понятен.
Девушка отвернулась.
Несмотря на ужас, который она перенесла, на неудобство спасательного плотика, на то, что одежда ее вымокла до нитки, ей вдруг стало тепло и уютно.
Приятная истома охватила ее. Она с удивлением обнаружила, что море на месте утонувшего корабля-выставки сплошь покрыто такими же спасательными плотиками, как и у них с Мигелем. Шлюпки с ржавого сухогруза подбирали пострадавших.
Девушка почему-то была совершенно спокойна и за себя, и за всех людей.
Ее и Мигеля подхватил скоростной спасательный катер. Доставил на берег, где их встретили, как попавших в беду особ королевской крови. Люди Эррероса переодели девушку в дорогое красивое платье. Доставили ее домой.
На прощанье Мигель Эррерос вручил визитку, взяв с девушки обещание обязательно позвонить.
Дома девушка сняла с руки нефритовый браслет. Положила вещицу рядом с другими подарками, сделанными древними мастерами. Задумалась.
