Глава 30

Едва Карякин и Олеся появились в доме, как Нина пожалела о скоропалительно принятом решении. Подруга Димона выглядела очень противно, обладала пронзительно-крикливым голосом и склочным нравом.

На второй день вечером гостья поругалась с Димоном и, проорав:

— Я с тобой даже на одном поле срать не стану! — отбыла в Москву.

Вадим особо не расстроился, ушел в спальню, но через два часа вышел оттуда и, гадко улыбаясь, заявил:

— Кстати, Нинка, ты со мной не рассчиталась.

— За что? — удивилась Каргополь.

— За все.

— А именно?

— Думаешь, по какой причине ты теперь в шоколаде? — ухмыльнулся Димон. — Дачу получила…

— Ты пьян! — с возмущением воскликнула хозяйка. — А уверял, что в рот не берешь!

Димон противно захихикал.

— Верно, не во рту, а в руке, в стакашке, спиртное держу. И потом, завязывают лишь алкоголики, а я изредка бухающий, могу в любой момент бросить.

— Уезжай, — велела Нина.

— Так на неделю договаривались, — не сдался Карякин, — у меня отпуск.

— Твоя любовница удрала, — напомнила Каргополь.

— С тобой останусь, — гадко ухмыльнулся Вадим. — Эх, Нинок, зря ты меня на дачку променяла. Ща бы жили вместе… Ну да я тебя не осуждаю, понимаю: человек слаб, тебя Лидка соблазнила. И чего ты видела? Расскажи, мне можно.

— Ты о чем? — удивилась Нина.

— Да ладно, — махнул рукой Димон, — не выжучивайся. Лидка, чтобы Гарьку из дерьма вытянуть, на все способна. Она сыном, кстати, вертит как хочет. И ты ей никогда не нравилась, я точно знаю.

С этими словами Димон подошел к большим напольным часам, ловко открыл корпус, потом пошарил внизу, послышался щелчок, и выдвинулся ящичек. Вадим вытащил из него бутылку водки и удовлетворенно крякнул:

— Цела, дорогая!

Сорвав пробку, он сделал прямо из горлышка огромный глоток и засмеялся.

— Не знала про тайничок?

— Нет, — ошарашенно ответила Нина.

— Интересный домик, — кивнул Вадим. — Его отец Юльки меньше чем за год отгрохал, пока дочь беременной ходила. Расстарался ради будущей внучки. Вообще-то мужик врач, а строительством из любви к искусству занимался, хобби у него такое. Денег на дачку, ясное дело, Лидка дала, на нее дом и записали. Тут много всяких захоронок, Петр Григорьевич их ради прикола устроил и из вредности никому не рассказал. Ох, он-то за воротничок заложить любит! Приезжал сюда к дочери со своей Фаиной (она — та еще змея, кстати!) трезвый, а к вечеру становился веселый. То-то бабы злились, допытывались: где взял? Ха, да тут везде столько заныкано… Мы с ним разок ночку вместе посидели, так Петруха мне кое-какие свои секретики и показал. Да, интересная дачка…

Продолжая рассказ, Димон не забывал прикладываться к бутылке и вскоре начал пьянеть.

— Ловкий Петруша был, уж не знаю, жив ли сейчас. Зачем в доктора подался? Надо было по строительству идти. Все умел, и стены, и штукатурку, и плитку, и сантехнику, и электрику… Да это ладно, ерунда, он ведь еще и камеры понаставил.

— Что? — не поняла Нина.

Димон пьяно заржал.

— Юлька Катьку родила и заболела, пришлось Лидке няньку нанимать. Фаина Сергеевна узнала, приперлась на дачу и давай зудеть: «С новорожденной должен сидеть только свой человек.., мало ли чего…» Лидка ей и говорит: «Юлечке плохо, Игорек работает, я тоже пока служу, единственный выход — няня». А Фаина свое бубнит: «Жуткие истории знаю, чего только посторонние бабки с младенцами не делают. Вы уедете, Юля заснет, как проследить за бабой?» И все в таком духе…

В общем, Фаина, упорная на редкость, так всех взбудоражила, что Лидия Константиновна в конце концов рявкнула:

— Хорошо, не будет няни. Но раз вы так волнуетесь, то и помогите дочери. Селитесь на даче и начинайте за внучкой ухаживать, на работу не ходите, служите бабушкой.

Мать Юли возмутилась:

— У меня давление. Могу лишь совет дельный дать.

— Лучше помочь руками, — возразила Лидия Константиновна, — а языком попусту трясти нечего.

Разгорелся скандал, который ловко погасил Петр Григорьевич. Он предложил поставить в доме крохотные видеокамеры, которые в отсутствие хозяев станут следить за няней.

Сейчас «шпионская» аппаратура не редкость, но в год появления на свет Кати большинство людей даже не слышало о подобном.

— Где же ты возьмешь аппаратуру? — воскликнула Фаина.

Петр улыбнулся:

— Это мое дело, только игрушка дорого стоит.

— Я заплачу, — быстро сказала Лидия…

— И Петр Григорьевич оборудовал дачу? — поинтересовалась Нина.

— Угу, — кивнул Димон, — няньки у них два года работали. Потом Лидка на пенсию ушла, и необходимость в прислуге отпала. Лидия Константиновна, в отличие от Фаины, волчица.

— В каком смысле? — не поняла Нина.

— За детей горло перегрызет, — пояснил Димон. — Игорька она обожает, а за Катьку глаз отдаст. Прямо завидно, меня никто и никогда так не любил. Лидка все сделает, чтобы Гарьку из любой беды выручить, хитра неимоверно. Тебя она лихо обманула.

— Как? — растерянно спросила Нина.

Карякин пьяно засмеялся:

— Вот чего ты в тот день видела?

— Не понимаю.

— Наблюдала, как Гарька веревку перерезал? Или услышала чего? Может, тебе кассета попалась?

— Какая?

— Рассказывал же про камеры по всей даче, одна в мастерской у Юльки стояла.

— Но ведь няни у них не имелось, — пожала плечами Нина.

Димон икнул.

— Плохо ты Лидку знаешь, хоть она тебе целый год свекровью была. Не упустит наша пташка шанса за людьми понаблюдать. Включала она устройства, в особенности если гости приезжали, а потом кассетки глядела. Отлично в курсе была, кто, чем и где занимается. Только облом у нее случился.

— Где? — удивилась Нина.

— Хитра Лидка, но… — прохрипел Димон. — Когда Гарька веревку с висящей на ней Юлькой перечекрыжил, она сначала все ловко устроила, тебя в качестве алиби приготовила. Я-то спал, устал очень и закемарил. Милиция меня едва растрясла. Спрашивают: «Вы где находились в момент самоубийства.» Я никак не врублюсь, но интересуюсь: «Кто Убился? Когда? Извините, только проснулся». От меня и отстали, а я в себя пришел и скумекал…

Нина, затаив дыхание, слушала сильно нетрезвого Карякина, а тот, безостановочно хихикая, рассказывал о том, что делал в тот день на даче у Тришкиных.

Узнав, что Юля разбилась в момент работы над мозаикой, Димон призадумался. А потом внимательно слушал Петра Григорьевича, шепотом рассказывавшего Вадиму о своих эмоциях, испытанных от ужасного известия. Отец Юли ни на секунду не сомневался, что Карякин, как и все присутствовавшие в доме, в курсе произошедшего, ну а Вадим не разубеждал его и получил массу информации для новых размышлений.

— Только ради Кати молчать договорились, — обморочным голосом шептал Петр, — а Юлечку все равно не вернуть. Вот горе-то… Но мы к Тришкиным больше ни ногой, я убийцу видеть не желаю! Убийца он и есть убийца, что бы там Лидия ни говорила…

Вадим выслушал обезумевшего доктора и вдруг сообразил: Лидка небось, как всегда в день приезда гостей, включила запись. И работали камеры, мотали кассеты… В частности, наверняка работала та, что стоит в мансарде. Не колеблясь, Димон порысил в «аппаратную» и в самом деле обнаружил пленку. Очевидно, Лидия второпях забыла о камерах…

— И где запись? — подскочила Нина.

Карякин развел руками.

— Не помню.

— Не ври, — топнула ногой Каргополь.

Димон закивал.

— Не, правда. Я кассету уже ночью вытаскивал. Очень захотелось посмотреть, что на ней, только она ведь нестандартная, на обычном видике не прокрутить, нужен специальный аппарат. У Лидки есть такой, но как им воспользоваться незаметно? Я и подумал: спрячу до завтра, увезу в Москву, там найду нужный видик и позырю. В комнате у себя ховать побоялся — вдруг Лидка допрет, кто запись стырил, и ее у меня отберет, — а потому надумал в тайничок упихнуть, ну…

— Ну, — поторопила Нина, — где она?

— Забыл, — грустно ответил Димон.

— Врешь! — воскликнула Каргополь. — Как можно подобное забыть?

Димон крякнул.

— Я в тот день устал, лег спать. Проснулся — полон дом ментов, им к кофе коньяк подали, ну и я пристроился. Потом мы с Петром Григорьевичем водочкой дозаправились, исключительно чтобы стресс снять. В общем, когда я кассетку брал, то совсем плохой был. Одно помню: прятал ее. А вот куда сунул, выпало из башки.

— Значит, запись на даче? — решила уточнить Нина.

Димон заколебался.

— Или в сарае. Хотя, может, и в гараже… Ей-богу, не могу вспомнить. Лидка, кстати, потом спохватилась насчет камер, а кассет нет, ну и давай она всех так осторожненько расспрашивать. Ко мне приставала, словно кошка вокруг горячего супа ходила, да я не дурак, на тебя стрелки перевел.

— На меня? — подскочила Нина.

— Угу, — хрюкнул Карякин. — Но не прямо, конечно. Просто пару раз намекнул: ты отлично разбираешься в камерах, на журфаке был курс фототехники.

Нина уставилась на Карякина. Ей вспомнилось, как Лидия Константиновна неоднократно заводила странные разговоры про видеозаписи, как, купив портативную видеокамеру, дала ее Нине и попросила: «Поснимай Катюшу, ты же хорошо в технике разбираешься!» А еще у Нины, ставшей женой Гарика, несколько раз возникало подозрение: кто-то обыскивал ее вещи.

— Попробуй вспомнить, где кассета, — наседала сейчас она на Димона.

— Без шансов, — ответил тот. Потом прищурился и выпалил:

— А кабы знал, так ни за что б не сказал! Гарик у нас сейчас в гору попер, деньги сумасшедшие зарабатывает, прикинь, сколько с него за запись слупить можно…

Тут выпитая водка крепко схватила Карякина в объятия, Димон захрапел. Нина с брезгливостью глянула на мужика и вдруг поняла — вот он, ее шанс.

До свадьбы с Игорем Каргополь ютилась в коммуналке, в комнате, которая досталась от Олега. Соседи, как уже говорилось, попались ей отличные, никаких склок и в помине не было, но отсутствие собственной ванны, личной кухни, невозможность чувствовать себя полновластной хозяйкой квартиры напрягали — хотелось отдельной жилплощади. Хоть маленькой, но своей. После развода Нина предполагала решить проблему, продав подаренную бывшей свекровью дачу. Но вызванный на помощь риелтор сказал:

— Много за этот сарай не выручить.

— Почему? — обиделась домовладелица. — Участок около Москвы, такие в цене.

— Но не на данном направлении, — ухмыльнулся специалист по продажам. — Убитая дорога, совершенно не престижное шоссе, поселок без всякой охраны, дом построен кое-как, санузел один, котел малой мощности, электропроводка наружная… Короче говоря, есть два варианта: первый — толкаем за копейки; второй — вы ремонтируете «замок», приводите в надлежащий вид и тогда снова обращаетесь ко мне.

Нина приуныла — денег на обновление фазенды не имелось. Но сейчас, после беседы с подвыпившим Димоном, ей стало ясно, как следует действовать.

Не колеблясь, Нина сняла трубку (в связи с близостью к Москве на даче имелся телефон).

— Алло, — ответила Лидия, — слушаю.

— Это я, — прочирикала Нина.

— Как дела? — весело осведомилась бывшая свекровь.

И тут Нина пустилась во все тяжкие.

— Разбирала вещи на дачке и нашла интересную штучку. Кассетку с записью. Понимаешь, о чем речь?

— Да, — быстро ответила Лидия Константиновна. — Что хочешь?

Нина засмеялась:

— Отдельную квартиру, двухкомнатную. Вернее, нужны деньги. Я девушка честная и не жадная: свою комнату продам, а ты мне доплату дашь.

— Сколько? — деловито осведомилась Лидия.

Нина назвала примерную цифру.

— Хорошо. Ты завтра едешь на работу?

— Да, как всегда, на восьмичасовой электричке.

— После службы рули ко мне, приготовлю доллары.

— Отлично, — не сумела скрыть радости Нина, — освобожусь около семи. Но не у вас дома встретимся, а на бульваре, у метро «Тверская».

— Кассету возьми, — сухо предупредила Лидия Константиновна.

— Уже в сумку положила, — пообещала Нина.

Доведя свой рассказ до этого места, Каргополь замолчала.

— Говори, говори! — в нетерпении воскликнула я. — Кстати, ты нашла запись?

— Нет, — промямлила собеседница. — В тот момент даже не предполагала, где она может быть.

— Как же рассчитывала деньги получить? — удивилась я.

Нина тяжело вздохнула.

— Оттого на бульвар ее и вызвала. Хотела у Лидки «выкуп» взять, а ей отдать.., пустую кассету. На улице-то запись не проверишь. Некрасиво, конечно, только торопилась я. Но думала потом всю дачу обыскать, подлинную запись найти и бывшей свекрови вручить. Я ведь и правда честный человек.

— Думается, Лидия Константиновна не так доверчива, чтобы расстаться с деньгами, не изучив пленку, — предположила я. — К тому же «шпионская» кассета чуть меньше обычной, и мадам Тришкина мигом бы поняла, что к чему. Очень глупое поведение.

Нина протяжно вздохнула.

— Дурой я оказалась. Жадной, ненормальной, тупой идиоткой. Ведь знала, что Лидка сатана, но так уж свою квартиру иметь хотелось… Вот мне мозги и выключило. А главное! Когда она вот так сразу, без торговли, согласилась доллары дать, я совсем ум потеряла. Поверила ей… Знаешь, чем закончилось?

Я мрачно кивнула.

Нина внезапно захохотала.

— Вот уж когда у меня время появилось все детально обдумать. И части пазла ловко сошлись: согласилась она сразу, спросила, еду ли на работу, ее духами на платформе пахло. Раз, два, три. Да, еще сумка!

— Какая?

— Моя, — заливаясь истерическим смехом, сообщила Нина, — через плечо висела. Я, когда в себя пришла, от доктора вопрос услышала: «Где ваш паспорт?» Ну и ответила: «Так в ридикюльчике, он при мне был». Но не оказалось сумчонки, менты лишь руками развели: «Не перевелись еще мародеры на земле русской! Вас в „Скорую“ сунули, а кто-то на поклажу польстился. Решил, наверное, что там деньги есть». Сама я тоже так сначала подумала, но потом поняла: нетушки, Лидка постаралась! Она все это ради той кассеты и задумала. Решила двух зайцев разом пристрелить: от меня избавиться и запись получить. Но облом ей вышел: кассета фальшаком оказалась, а я жива. Да, жива! И мечтаю Лидке отомстить. Господи, как хорошо, что ты тут… Давай начинай действовать, я готова все ментам рассказать.

— Ужасная история, — еле слышно пробормотала я. — Но боюсь, никто, кроме меня, тебе не поверит. Происшествие случилось давно, запах даже таких характерных духов, как «Родной дом», к делу не приложить. Улик нет — одни размышления.

Из глаз Нины потоком хлынули слезы, я бросилась к несчастной.

— Ну, тише, успокойся, придумаю что-нибудь!

Конечно, Нина не лучший образчик человеческой породы. Она сначала из жадности согласилась покрыть убийцу, более того — рассчитывая на сытую жизнь, вышла замуж за Игоря, не сообщила в милицию о преступлении, которое совершил Тришкин. А потом, уже после развода, надумала заняться шантажом. Но сейчас бедняга, похоже, искренно раскаивается в содеянном, и она уже страшно наказана. А Лидия Константиновна и Игорь преспокойно разгуливают на свободе!

Нина вытерла лицо уголком пледа.

— Слушай дальше. Я уже сообразила, где настоящая кассетка находится. Помнишь, рассказывала о том, как, сидя под кухонным столом, видела Димона, отодвигавшего мебельный плинтус? Пьян он был изрядно, засунул под шкаф запись и позабыл, я же решила, что он водку там хранит, и успокоилась. Но сейчас думаю: там кассетка. Поезжай — сломай этот чертов плинтус топором, колун в бане стоит, — вытащи улику и иди в милицию. Я все подтвержу, дам показания, наконец засажу их. Давно хотела так поступить, только кому было все рассказать? Друзей нет, а Рита, заведующая, мне не поверила бы, живо на успокаивающие посадила бы, решив, что крыша у Каргополь поехала.

— Говори адрес дачи, — велела я. — И где ключи? Нина быстро объяснила дорогу, потом сказала:

— Ключей нет, они вместе с сумочкой пропали. Окно разобьешь, любое. Первый этаж низкий, влезть без проблем, решеток нет. Действуй.

Я кивнула.

— Хорошо, добуду запись, посмотрю ее и приеду к тебе. Но это будет уже завтра.

— Поторопись! — задергалась Нина. — Столько лет отомстить мечтала, что сейчас лишняя секунда промедления кажется мучительной.