Глава 28
Зульфия была завалена работой, поэтому такую элементарную вещь, как запрос в адресный стол о месте прописки Ярцева, она поручила сделать Марине. Людей с такой фамилией в Москве нашлось, разумеется, немало, но после разговоров с ними стало понятно: родственником умершего старика является Василий. Сам наследник в контору явиться почему-то не мог, пришла его жена, бойкая дама по имени Вероника. Она предъявила справку. Судя по документу, у бедного Василия был целый букет тяжелых заболеваний, вследствие многочисленных операций у Ярцева нарушилась психика, а на днях ему отрезали ногу. Короче, он недееспособен.
– Что? - подскочила я, не веря собственным ушам. - Какую такую ногу?
– Сейчас точно не помню, - абсолютно серьезно ответила Марина. - То ли правую, то ли левую.
Я затрясла головой, пытаясь переварить информацию. Вообще-то у человека всего две ноги, лишиться можно либо правой, либо левой. Но Василий расчудесно ходил на своих двоих!
– Опекунство официально не было оформлено, - продолжала Марина, - но, учитывая то, что Вероника Терешкина тоже являлась наследницей, мы ей сообщили подробности. Ох, и намучились же мы с этим завещанием! Представляете, она материться начала. Приличная вроде женщина, не бомжиха, а позволила себе брань. Янусова даже охрану вызвала.
– Ника буянила? - изумилась я. - По какой причине?
– Скандалила Жанна.
– А это кто такая?
– Дочь Ярцева.
Вот тут я совсем растерялась.
– Произошла путаница. Да, действительно, у Василия есть дочь, но ее зовут Вера.
– Точно, - кивнула Марина, - от второго брака, но она не наследница, а я о первой женитьбе речь веду.
– У Василия до Ники имелась жена? - ахнула я.
Ну и ну! Столько лет мы общались с Терешкиной, а она ни разу и словом не обмолвилась об этом. Согласитесь, странно. Обычно женщины обожают ругать своих предшественниц.
Марина, не замечая моего изумления, продолжала рассказ:
– А иностранный дедушка оказался большим оригиналом. Он в Канаде давным-давно поселился, никаких отношений со своими близкими из России не поддерживал, не писал, не звонил им. Тот еще хмырь! Хотел прожить без забот!
Я кивала в такт словам девушки. Марина очень молода, она не застала советские времена и не знает, что коммунисты не поощряли контакты с теми, кто сумел вырваться из социалистического «рая» и поселился на «загнивающем» Западе. Может, Сергей и мечтал о встрече с родней, но, будучи бывшим полицаем, предателем, боялся напомнить о себе. С одной стороны, его близкие могли потерять хорошую работу и лишиться партийных билетов, с другой… На что мог рассчитывать человек, убежавший вместе с оккупантами? Только на презрение.
Но в одном Марина оказалась права. Характер у Сергея был, наверное, весьма конфликтный. Потому что он, осев в Канаде, не завел новой семьи, не произвел на свет детей, жил бобылем. Перед смертью Сергей составил завещание, в котором указал: все его имущество должно быть разделено в равных долях между наследниками в России. И сам объявил, кого считать родственниками: внуков, правнуков и их жен или мужей с детьми. Ярцев особо отметил, что свою долю должны получить все отпрыски, даже если их родители разведены. Предположим, у Сергея имелся дважды женатый внук, так вот, если в каждом браке у того были дочери, то они наследницы. Осчастливить следует всех, в ком течет хоть капля крови Сержа. «Пусть они молятся обо мне», - написал в бумаге Ярцев. Единственное ограничение было по возрасту: наследником мог стать лишь человек, переваливший 25-летний рубеж. Если же был кто-то помладше, его доля отходила родителям. Но! Вдруг все они молоды? Вот тогда, если нет никого старше их, так уж и быть, состояние отходит к неразумным детям.
Бумага была составлена и заверена по всем правилам, после кончины Ярцева его делами занялся адвокат. Московские клерки выяснили, что единственный наследник, Василий Ярцев, был женат дважды. Первая его супруга Екатерина скончалась в результате несчастного случая, но дочь Жанна жива. Марина отправила ей извещение с просьбой прийти в контору, но женщина никак не отреагировала. Поскольку благополучно завершить работу по завещанию Ярцева без Жанны было нельзя, Зульфия Магомедовна велела Марине съездить к наследнице домой.
– Вполне вероятно, что ее испугала официальная бумага, - предположила Янусова. - Растолкуй тетке, что к чему.
И Марина поехала к Жанне. Та оказалась на месте. Она впустила девушку и даже была с ней мила, приняв за потенциальную клиентку: дочь Ярцева от первого брака портниха, к ней часто приходят заказчики. Но, узнав, в чем дело, велела Марине уходить. Когда та попыталась продолжить разговор, Жанна принялась материться.
– Очень невоспитанная баба, - переживала Марина. - Орала и слюной плевалась: «Ничего мне от него не надо, Василий маму убил!» Я с трудом ей втолковала, что можно отказаться от наследства. Не желаете его получать - никто вас не заставит, нужно лишь официально оформить отказ.
– Жанна говорила, что отец убил мать? - переспросила я.
– Точно, - закивала Марина, - вроде он ее зарезал, чтобы на другой жениться.
– На Нике?
– Верно, - подтвердила девушка. - Жанну так понесло! Еле остановилась. Вообще-то я сама виновата. Сначала она прилично себя вела, спросила, что я шить хочу. Но когда узнала, что я не заказчица, удивилась и начала расспрашивать: «Кто наследство оставил? Почему? Сколько?» А я и брякни: «Все подробности вам Зульфия Магомедовна объявит, наследников не так уж мало: вы, вторая жена Василия Ника…» Договорить она мне не дала! Как завизжит: «Эта сука! Он из-за нее маму зарезал! Решил на любовнице жениться! Вон! Я ее убью! Уничтожу! Голову ей разнесу в клочья! Заколочу молотком до смерти!» Пришлось мне спешно уйти.
Марина перевела дух, а я быстро спросила:
– У вас же, наверное, сохранился адрес Жанны?
– Ну конечно, - ответила девушка.
– Дайте мне его, пожалуйста.
Марина поколебалась секунду, потом махнула рукой и полезла в компьютер.
– Вот, - сказала она через пять минут. - Но договорились - я ничего вам не сообщала!
– Из-за десяти миллионов долларов многие готовы пойти на все, - провокационно сказала я, пряча в сумку листок с координатами.
Марина захихикала.
– В этом вся и фишка. Василий вам врет! Какие миллионы гринов? Денег не было.
– Совсем?
– Ага, - кивнула девушка. - Ярцев скончался в доме для престарелых. Он, когда здоровье потерял, свой дом на жизнь в пансионе поменял. Продал особнячок, деньги положил в банк под проценты, а сам перебрался в хороший интернат. В принципе это правильно, одному куковать опасно, лучше под присмотром.
– Зачем же старик завещание писал? - растерялась я.
Студентка снова рассмеялась.
– Так ему казалось, что у него много чего хорошего осталось. Разбитая мебель, потрепанные книги, разрозненная посуда, несколько картин неизвестных художников, часы напольные. Богатство! Два чайника, три энциклопедии, кресло да ковер без рисунка. Список прилагается. Но денег ни копейки, еле-еле накоплений на его похороны хватило. Кстати, я не первый раз с таким сталкиваюсь. Дедушкам и бабушкам их старые вещи безумно ценными кажутся, вот они и расписывают в деталях: «Внуку Ване чашку для кофе, ту, что без блюдца, а другую, у которой ручка отбита, внученьке Маше». Иногда здесь такие сцены разыгрываются! Люди орать начинают: «На хрена мне ерунда убогая?»
– И вы занимаетесь распределением битых черепков? - изумилась я.
Марина выпрямилась.
– Бумага составлена правильно, закон соблюден, мы всего лишь исполнители воли усопшего. Если кто-то не желает получать завещанное, он может отказаться в установленном законом порядке или просто вышвырнуть кружки на помойку. Но мы обязаны соблюсти все условия завещания.
– Да, конечно, - согласилась я. - Завещать-то можно что угодно, хоть старые газеты, только в сознании наших людей слово «завещание» связано с огромными средствами. А уж если вас разыскивают заграничные родственники, то всем кажется, что у них стопроцентно миллионы долларов.
– Очень глупо! - фыркнула Марина. - В других странах много людей с малым достатком и малообеспеченных стариков, коротающих свой век в домах для престарелых, как Сергей Ярцев.
Выйдя из конторы, я села в машину и медленно поехала в сторону гимназии. Оставалось лишь удивляться гримасам судьбы.
Ладно, Сергей Ярцев прожил почти сто лет и стал к старости сентиментальным. Опять же, как правильно отметила Марина, пенсионеры склонны преувеличивать ценность своего имущества, помятая серебряная ложка кажется им невероятным раритетом. И не хочется, чтобы после твоего исчезновения с лица земли чужие, равнодушные люди отнесли на помойку много раз прочитанные тобой книги и любимые безделушки. Мотивация бывшего полицая мне понятна. Но почему так странно поступила Ника? Отчего скрыла от мужа и дочери факт наличия наследства? Я, грешным делом, подумала, что сумма очень велика и Терешкина, о которой в последние дни я выяснила много для меня нового, попросту обманула родственников.
До беседы со слишком болтливой для будущего юриста Мариной у меня в голове сложилась четкая картина. Терешкина занималась продажей детей в рабство, насобирала немалые деньги, приобрела недвижимость в разных местах, обеспечила себе, так сказать, спокойную старость и решила сбежать от мужа и дочери, которых, похоже, не особо любила. Заокеанское наследство она, долго не мучаясь, решила оставить себе. Василия она объявила безногим идиотом (за хорошие деньги, как ни прискорбно это признавать, у нас можно купить любые свидетельства и справки). Вот только дальнейшие усилия ей не понадобились - Ника узнала, какое «богатство» ей предстоит получить, и махнула на него рукой. Марина сообщила мне, что Янусова перед уходом в отпуск была крайне раздражена поведением Терешкиной и сказала помощнице: «Вернусь, и непременно возьмемся за наследников Ярцева. Надо, в конце концов, завершить эту бодягу. Не желают забирать завещанное, пусть пишут отказ».
Я притормозила на светофоре. Во всех моих на первый взгляд безукоризненных размышлениях есть «дыры». Если Ника, решив инсценировать собственную смерть, удрала из Москвы, почему она оставила в тайнике бумаги, подтверждающие ее право на собственность? По какой причине не прихватила ювелирные украшения? Еще и фальшивый паспорт «забыла»! Кроме того, выяснилось, что Ларсик преспокойно лежал за тумбой, а именно его отсутствие я сочла главным доказательством побега Терешкиной. Она никогда бы не бросила талисман, Ника по-детски верила во всемогущество плюшевого уродца. Значит, в «Оноре» убили Терешкину? Но почему тогда она оказалась в одежде Насти? Куда та подевалась? И как отнестись к выводам патологоанатомов - интимный контакт с двумя мужчинами за один день плюс плохо залеченная гонорея?
У меня закружилась голова. Значит, все-таки не Нику изуродовали молотком, а Настю. И где Терешкина? Она явно очень спешно, в панике, покинула город - оставила все с таким трудом нажитое имущество! Нет, необходимо еще раз встретиться с администратором гостиницы «Оноре» Галиной. Она явно в курсе дела, она нагло выдумывала невероятные истории про несуществующего хозяина своей квартиры Володю и так далее. Сейчас она, наверное, уже успокоилась, я ведь ушла и больше не тревожила нахальную лгунью.
Красный «глаз» светофора сменился на зеленый, я повернула направо. Очень трудно работать одной, приходится буквально разрываться на части. Как бы сейчас поступил на моем месте Куприн? Отдал бы приказ сотрудникам: «Лёня, проверь администратора отеля Галину. Пробей по базе, узнай всю ее подноготную: родилась, училась, привлекалась, ну и так далее. Костя займется Терешкиной, Юра выяснит подробности про первый брак Василия. Что за жена Екатерина и дочь Жанна? Кто зарезал супругу Ярцева? Отчего он никогда не упоминал о предыдущем браке?» А я совершенно одна, да еще вынуждена ехать в гимназию на непонятную встречу с отцом Тимофея. Ну зачем я пошла на поводу у Ермаковой?
С огромным трудом втиснув свою тачку между двумя дорогими иномарками, я вынула телефон. Глаза боятся, а руки делают, не стоит вешать нос, потихонечку разберемся. Вон Золушка же сумела отделить горох от пшена. Или какую там крупу смешала злая мачеха, чтобы падчерица не попала на бал? Впрочем, маленькой замарашке помогали птички. Где бы мне раздобыть стаю воробьев, готовых взять на себя часть моих забот?
Так куда податься сейчас - к Галине или Жанне? Поколебавшись, я сделала выбор в пользу последней. Допустим, администратор помогла осуществить убийство, но кто его задумал? У кого был мотив убить Терешкину? Пожалуй, у Жанны, учитывая, что она считает Нику виновницей смерти своей матери.
Тяжело вздохнув, я набрала номер и, услышав в трубке женский голос, спросила:
– Это Жанна?
– Да, слушаю.
– Мне посоветовали вас как замечательную портниху.
– Все верно, - без малейшего намека на скромность ответила женщина.
– Можно приехать?
– Не сейчас.
– А когда лучше? Понимаете, дело спешное.
– Часа в четыре вас устроит?
– Более чем, - обрадовалась я, - раньше и мне неудобно.
– Вот и договорились, записывайте адрес… - деловито сказала Жанна.
Получив еще раз координаты дочери Василия, я пошла в гимназию. Что там кричала Жанна, когда глупенькая Марина упомянула имя Ники? «Заколочу молотком до смерти»? Очень интересная фраза, учитывая, что в отеле «Оноре» обнаружили женщину, убитую при помощи данного инструмента.
– Господи, пришла! - обрадовалась Ермакова, увидев меня на пороге. - Ну спасибо!
– И где олигарх? - спросила я.
– Сейчас прибудет, - занервничала завуч. - Очень прошу…
Но узнать, о чем собралась в очередной раз просить Ирина, мне не удалось. Дверь в комнату распахнулась, на пороге появился мужчина, одетый в немодное и слишком дешевое для богатого человека пальто. Лицо вошедшего показалось мне знакомым.
– Я подам в суд! - забыв поздороваться, прокаркал он. - Надеюсь, вы сейчас же проведете расследование! Опросить следует весь девятый «А», это их рук дело!
– Уважаемый Кир… бир… ман… - попыталась остановить потного от гнева учителя Ермакова.
Я вспомнила, где видела его: в учительской, в свой первый приход в гимназию, когда попала на совещание, на котором этот преподаватель гневался, что дети не способны запомнить его имя. Как, кстати, оно звучит?
– Кир… тир… фирмир, - мучилась Ирина Сергеевна.
Брови учителя превратились в одну черную линию.
– Минуточку! - засуетилась завуч. - Уно моменто!
Суетливым движением Ермакова выдвинула ящик стола, порылась в нем, вытащила бумажку и торжественно прочитала:
– Уважаемый Кирбальмандык Турбинкасыбаршидович!
– Я Кирбальмандын. Просто отвратительно! - возмутился учитель. - Ладно учащиеся, они поголовно дураки, но вы, Карина Сергеевна!
– Ирина, - кротко поправила Ермакова, - вы ошиблись. Я никогда не была Кариной.
– Обиделись! - радостно отметил «Макаренко» с невыговариваемым именем. - Я специально произнес неверно. Понимаете теперь, какие я эмоции испытываю? Мое имя коверкают постоянно. Все!
Ермакова слегка покраснела и уставилась на листок.
– Э… э… кхм, кхм… Кирбальмандын Турбинкасыршидович…
– Турбинкасыбаршидович! - взвился препод.
Ермакова утерла ладонью лоб.
– Лучше объясните, что случилось, - устало сказала она, - господин Бешмуркантыгданбас.
– Бешмуркантыгданбай, - зашипел учитель.
Я прикусила нижнюю губу. Интересно, есть ли на свете хоть один человек, способный произнести без запинки имя, отчество и фамилию историка?
– Девятиклассники мерзавцы! - воскликнул учитель. - Опозорили меня!
– Поподробнее, пожалуйста, и побыстрее, - рявкнула Ирина Сергеевна. - Времени мало, мы ждем спонсора.
– Вчера после занятий я вошел в метро, - начал излагать историк, - взялся за поручень и слышу: люди смеются. В первую секунду тихонечко хихикали, потом громче. Глядят в мою сторону и рогочут! Сначала я подумал, что в известке измазался.
Я кашлянула. «У вас вся спина белая», достойный повод для веселья, шутка Эллочки-людоедки.
– Но нет, - бубнил преподаватель, - плащ чистый, портфель в порядке, на лице никаких следов. Я перешел в другой вагон, встал у двери, никто вроде внимания на меня не обращает. Поднял руку, схватился за поручни - опять хохот. В голос все ржали! И только дома жена увидела… Сволочи!
– Да в чем дело? - вышла из себя Ермакова. - Короче, Склифосовский!
– Кирбальмандын Турбинкасыршидович! - вспыхнул учитель.
– Вроде Турбинкасыбаршидович, - злорадно поправила Ермакова, глядя в бумажку с подсказкой. - Сами путаетесь, а от других требуете. Так что у вас случилось?
Историк молча поднял руки. Секунду мы с завучем молча смотрели на него, потом захохотали в голос. Несчастные дети, которым препод ставит колы за неправильно прознесенное имя, решили отомстить дураку. Они отрезали два куска меха (очевидно, испортили чью-то шубу) и аккуратно приклеили их под рукава плаща, к подмышкам. Пока дурак стоял в положении руки по швам, ничего было не заметно, но стоило ему поднять лапы…
– Всех засужу! Вас тоже к ответу потребую! - рассвирепел историк и вылетел из кабинета.
Дверь хлопнула и тут же распахнулась снова. На сей раз в кабинет вошел загорелый человек в дорогом костюме.
– Николай Тимофеевич! - заахала Ирина Сергеевна. - Я испаряюсь! Беседуйте спокойно!
