Глава 29
На следующий день около полудня Димон принес мне хорошую новость.
– Психотерапевт Олег Евгеньевич Медов – вот кто тебе нужен.
– Каким образом ты на него вышел? – обрадовалась я.
Коробок почесал макушку:
– Ну какая тебе разница?
– Интересно, – уперлась я.
Дедушка российского Интернета зевнул.
– Я надеялся, что Мария Николаевна не потащит дочь к шарлатану, а воспользуется грамотным специалистом. Вспомнил, что она сама работала в поликлинике, и просмотрел список ее коллег. Среди врачей нашел невропатолога Олега Евгеньевича Медова. Дальше совсем просто. Я проверил доктора, узнал, что он имел еще и диплом психолога. Дальше продолжать?
Из кармана Коробка донеслось попискивание.
– Сообщение пришло, – сказала я.
– Ну и фиг с ним, – легкомысленно отмахнулся Коробок.
Я удивилась:
– Не хочешь прочитать?
– Нет, – буркнул хакер.
– Опять эсэмэска «У нас будет мальчик»? – догадалась я.
– Вот дура, – вскипел Димон. – Без подписи, номер не определяется, что человек себе думает? Как я отвечу?
– Женщины наивны, – улыбнулась я. – Таинственная незнакомка полагает, что она в твоей жизни занимает особое положение, является единственной, неповторимой, поэтому не называет свое имя. Думает, ты увидишь фразу: «У нас будет мальчик» – и сразу поймешь, кто автор.
Коробок заморгал, он явно пребывал в растерянности, а я подлила масла в огонь:
– Ну не теряйся в догадках. Не пройдет и года, как ты точно установишь паспортные данные таинственной особы.
– Полагаешь? – с надеждой спросил Димон.
– Конечно, – сказала я. – Более девяти месяцев беременность у человека не длится, новорожденному понадобятся пеленки-распашонки-памперсы-соски-кроватка. Меня всегда удивляло, сколько всего нужно существу весом чуть более трех килограммов! Едва речь зайдет о деньгах, которые предстоит потратить, мать младенца мигом вспомнит про тебя и примчится, держа в руках вашего сына.
Коробок ойкнул. Он не выглядел человеком, которого затопила бескрайняя радость.
– Приедет? Ко мне? С ребенком?
– Естественно, – улыбнулась я. – Или ты полагаешь, что женщина будет присылать тебе по одной эсэмэске в год, сообщая: «Нашему мальчику исполнился год»? Два, три, четыре, пять?
– Я не знаю, кто она! – чуть не заплакал хакер.
– Тайна раскроется, – пообещала я. – Слушай, мне пришла в голову отличная идея! Ты же расплачиваешься карточкой? Насколько я знаю, ты практически не носишь при себе наличку?
– В моем бумажнике только маленькая сумма, – подтвердил Димон.
Я погладила его по плечу.
– Зайди в банковский онлайн-сервис и тщательно изучи свои расходы.
– Зачем? – выдохнул Коробок, и я поняла, до какой степени он ошеломлен. Обычно Димон быстро соображает, что к чему. Я не успевала договорить фразу, а он уже догадывался, куда я клоню.
– Затем, чтобы увидеть свои расходы. Прочитаешь, допустим, про потраченные рубли на кафе-кино и вспомнишь, с кем ходил по развлекательным местам.
– Неплохая мысль, – одобрил Коробков и резво убежал.
Я осталась в кабинете одна и погрузилась в раздумья, из которых меня вытолкнул голос Приходько.
– Тань! Что-то случилось? Сидишь со странным видом!
Я очнулась:
– Я думаю.
– И какова тема? – заинтересовался шеф.
– Что-то мне во всей нашей истории не нравится, – после небольшого колебания ответила я.
– Что? – насел босс. – Конкретизируй!
– Не могу, – вздохнула я, – просто…
– …спиной чую, – неожиданно засмеялся начальник.
Я решила поддержать шутку:
– Да, именно так! Или, если хочешь, мне в уши шепчет тихий внутренний голос.
– Всегда знал про твою редкостную интуицию, – внезапно сказал Приходько. – Чеслав, рассказывая о сотрудниках, сказал: «Дима и Фатима профессионалы высокого полета, для них нет неразрешимых задач. Но Татьяна совершенно особенный человек. Она видит мельчайшие детали, на которые не обращают внимания другие». И рассказал мне про таблетки, ну, про тумбочку и воду!
Я пожала плечами:
– Ничего особенного. Я просто сообразила: человек, который проглотил чуть ли не сто капсул, должен был их непременно запивать. Ну, не пролезет в горло большое количество пилюль, так сказать, на сухую. А около кровати, где лежало тело, находилась только пустая упаковка снотворного, ни чашки, ни стакана, ни бутылки…
Внезапно мне показалось, что я сказала нечто важное. Ни чашки, ни стакана, ни бутылки… Почему эта фраза меня насторожила? Ни чашки, ни стакана, ни бутылки…
– Однако никто из членов бригады не подумал об этом, – продолжал Приходько.
Я покосилась на него.
– Это дело времени. До меня дошло сразу, а Коробок, Марта, Гри или Чеслав скумекали бы при просмотре фотографий места преступления.
– Но ты была первой, – настаивал Приходько. – Как догадалась?
– Понятия не имею, – призналась я. – Поглядела на тумбочку – внутри щелкнуло: что-то здесь не так. Потом – бац! – возник вопрос: где вода?
– Вот это и называется интуицией, – засмеялся шеф. – У тебя она гениальная. Чеслав советовал мне всегда прислушиваться, если ты восклицаешь: «Что-то здесь не так!» Он очень тебя ценил, уважал и говорил: «Повезло. Откопали Сергееву. Редкий случай – бриллиант на тротуаре. Удивительная одаренность от природы». Иногда, когда нам удавалось вместе поужинать, брат о тебе говорил. Чеслав очень закрытый человек, у него никогда не было любимчиков, но ты особенная.
Я пару раз моргнула, потом переспросила:
– Брат? В смысле… э… брат по оружию?
Приходько сел в кресло.
– Нет. У нас один отец, а матери разные.
Я чуть не свалилась на пол.
– Вы с Чеславом? Эти, ну, как их…
– Сводные братья, – уточнил Приходько.
– Но у вас разные фамилии! – воскликнула я.
Шеф оперся о стол локтем.
– Моя мама официально не оформляла брака, потому записала меня как Приходько. А отец не возражал, он был официально женат на Ядвиге, матери Чеслава. Я незаконнорожденный.
– Офигеть! – ляпнула я.
Шеф встал.
– Ядвига была уникальной женщиной. После смерти моей мамы она взяла в свой дом ребенка любовницы мужа и воспитывала, как родного. Чес намного старше, но он никогда меня не обижал. Я старался во всем брать с него пример. Пошли.
– Куда? – оторопело спросила я.
– Посмотришь на Лизу, – спокойно ответил босс, вставая. – Она сидит в переговорной. Оценишь внешний вид своей подчиненной.
С трудом переваривая услышанную новость про родство Чеслава и Приходько, я пошла за начальником в небольшую комнату, которая у нас примыкает к уютному помещению. Интерьер там напоминает не офис, а кабинет профессора университета: повсюду дубовые книжные шкафы, массивный стол, кресла, уютный диван, ковер, есть даже камин. Любой человек, очутившись в нашей переговорной, расслабляется. Он не знает, что здесь спрятаны камеры, транслирующие изображение на компьютеры в соседней крохотной комнатушке.
– Ну, и как она по виду? – поинтересовался Приходько.
Я воззрилась на экран и второй раз за сегодняшний день была потрясена:
– Марта! Карц!
В одном из кресел, положив стройную длинную ногу на другую, сидела симпатичная худенькая блондинка в ярко-красном узком платье. На шее у нее болтались бусы из жемчуга, на ногах были те самые сапожки-угги, которые я безуспешно пытаюсь найти в магазине, в ушах красавицы сверкали бриллиантовые серьги, на пальцах с безукоризненным маникюром – кольца, на полу у кресла небрежно валялась сумка. Благодаря Карц я теперь отлично умею определять стоимость шмоток с аксессуарами и сейчас поняла, сколько килограммов денег отдано за небольшую торбочку из кожи с цепочкой.
– Марта! – второй раз вырвалось из моей груди.
– Приглядись, – попросил Приходько.
Я перевела дух и внезапно поняла: незнакомка одета в стиле Карц, она из так называемых «гламурных девиц», или, как их называет пресса, «it girl». Вероятно, Лиза желанный гость на тусовках и разных светских мероприятиях. Сходство с Мартой ей придают цвет волос, прическа и макияж. Но новая сотрудница моложе Марты, и у нее не голубые, а карие глаза.
– Это не Карц, – выдохнула я. – И чем хороша девушка? По какой причине ее взяли в бригаду?
Приходько сказал:
– Правильный вопрос. Опыта нет. Придется тебе ее обучать. Но талант есть.
– Отлично, – кивнула я, – и какой?
Босс прищурился:
– Если у тебя появится желание поболтать в неформальной обстановке с кем угодно, только ей прикажи. Лизе понадобится максимум день, чтобы найти подход к этому человеку, устроить вам свидание и упросить его рассказать тебе о своих мечтах и планах.
– Ценное качество, – согласилась я. – Можно проверить Елизавету в действии?
– Пожалуйста, она вся твоя, – дурашливо поклонился шеф.
Я пошла к двери.
– Таня, – окликнул меня босс, и я обернулась.
– Почему ты никогда не называешь меня по имени? – внезапно спросил он.
– Тебе показалось, – быстро ответила я.
– Нет, – возразил Приходько. – Я подумал, может, ты забыла, что я Федор.
– У тебя возникли сомнения в остроте моей памяти? – поинтересовалась я. – Отлично знаю, как следует к тебе обращаться.
– Ну и как? – улыбнулся начальник.
– Босс, шеф, – ответила я, – ты отдаешь приказы, сотрудница подчиняется.
– Я похож на сатрапа? – помрачнел Приходько. – Да, я старший в бригаде, но никогда не давлю на вас с Димоном, всегда учитываю ваше мнение. И мне хочется придать нашим отношениям намек на теплоту. Ладно?
– Ладно, – пожала я плечами.
– Ладно, Федор, – поправил Приходько. – Ну хоть попытайся!
Я поджала губы, а потом сказала:
– Хорошо. Несмотря на то что мы находимся в офисе, поговорим, так сказать, неформально. Прости, но я не могу считать тебя своим другом.
– Почему? – тихо спросил Приходько. – Если ты до сих пор злишься на ситуацию с практикантом, то не я ее придумал.
– Дело в другом, – вздохнула я. – Друг – это друг. Доверительные отношения в один день не завязываются. Я ценю тебя как шефа, уважаю…
– …но не люблю, – довершил Приходько.
– При чем тут любовь! – рассердилась я. – Извини, если обижала тебя безличностными обращениями. С этой минуты, Федор, я очень постараюсь, чтобы… – Я перевела дух. – Очень постараюсь, чтобы… ну… в общем и целом… короче… Очень постараюсь, Федор.
– Короче, пошли к Елизавете, – завершил тягостную беседу Приходько.
Мы вошли в переговорную, и шеф сказал:
– Знакомьтесь, Елизавета. Ваша непосредственная начальница Татьяна.
Девушка встала и протянула мне руку. Я пожала узкую ладошку. Нет, это не Марта. Карц осталась бы сидеть в кресле, положив ногу на ногу. Ну, посмотрим, так ли уж умела девица. Я посмотрела Лизе прямо в глаза:
– Вы слышали о врачебной тайне?
– Да, – кивнула та.
– Доктор не имеет права рассказывать о проблемах своего пациента, – на всякий случай уточнила я, – если только его не обяжет закон. В особенности тщательно соблюдают сие правило психотерапевты, которые сродни священникам. Так вот, мне необходимо, чтобы душевед Олег Евгеньевич Медов пооткровенничал об одной своей клиентке. Можете устроить такую беседу?
– Да, – коротко ответила Лиза, – если вы дадите некоторые уточнения. Сколько ему лет?
– Сорок восьмой год рождения, – сказала я.
– Профессиональный врач или переквалифицировался в психотерапевты из водопроводчиков? – без тени улыбки осведомилась новая сотрудница. – Получил свидетельство, разрешающее практику, окончив трехнедельные курсы?
– Он работал невропатологом в больнице, – уточнила я.
– Можно идти? – спросила Лиза.
– Куда? – удивилась я.
– Нужно сделать пару звонков.
– Начинайте, – приказал Приходько. – Прямо тут, при нас.
Елизавета нагнулась, вытащила из сумки розовый, похожий на леденец сотовый, украшенный многочисленными наклейками с изображениями героев мультиков и, набрав номер, спросила:
– Дядя Коля, это я! Подскажи, пожалуйста, где отыскать тетю Таню! О! Очень срочно!
Мы с Приходько молча слушали девушку. Лиза соединилась с тетей Таней, от нее получила мобильный Ивана Петровича, затем добралась до Валечки, следующий звонок сделала Гарику, побеседовала с Карелией Львовной, Инессой, Петей, бабой Галей, и в конце концов я услышала:
– Алло! Олег Евгеньевич? О, как я рада вас слышать! Вам привет от Чубукова. Да, да, от Гены!
Беседа с Медовым продолжалась около десяти минут, затем Лиза спрятала «леденец» и отрапортовала:
– Психотерапевт ждет вас в пятнадцать ноль-ноль. Когда придете, скажите, что вас отправил Гена Чубуков.
– Гена Чубуков, – кивнула я, стараясь сохранить на лице невозмутимость. – И кто это такой?
– Геннадий, просто Гена, в свое время здорово помог Олегу Евгеньевичу, Медов ему многим обязан. Если психотерапевт начнет кочевряжиться, заведет нудятину про врачебную тайну, вы ему скажите: «Ладно, я ухожу, но Гена Чубуков обидится». Дальше все покатит как по маслу!
Олег Евгеньевич не стал, как выразилась Лиза, «кочевряжиться». Он провел меня в просторную светлую комнату, усадил в кресло и густым басом произнес:
– Спрашивайте.
– Любовь Доброва, – сказала я, – мне интересны любые сведения о ней.
Медов собрал брови у переносицы.
– Доброва? Не из постоянных подопечных. Вероятно, заглядывала пару раз, мне надо порыться в записях.
– Вы занимались Любой с подросткового возраста, – уточнила я, – и когда-то служили вместе с ее мамой Марией Николаевной Казаковой.
– Любашенька! – воскликнул Олег Евгеньевич. – Ну да! Она же сменила фамилию, но я ее продолжаю считать Казаковой, отсюда и путаница. Погодите, где Люба? Что случилось?
– Она покончила с собой, – ответила я.
Медов вскочил:
– Кто? Любаша?
Я кивнула, врач забегал по комнате.
– Это невозможно!
– Почему? – тут же спросила я.
Олег Евгеньевич замер у окна.
– Ну как я вам объясню? Потому. У Любы не было суицидальных наклонностей. Никогда.
– Вы уверены? – уточнила я.
Психотерапевт молча подошел к креслу и сел.
– Я веду Любашу с подросткового возраста и в курсе всех ее метаний. Поверьте, она не тот человек, который мог лишить себя жизни, скорее уж…
Медов примолк.
– Что? – переспросила я. – Скорее уж она сама кого-нибудь убьет? Вы в курсе, да?
– Чего? – поразился Олег Евгеньевич.
– Не могу похвастаться, что назубок знаю законы, – вздохнула я. – Что обязан предпринять психотерапевт, если клиент во время сеанса в деталях живописует, каким образом лишил жизни коллег по работе и жену своего любовника? Добавьте сюда до кучи изнасилование Галины Бутровой, смерть Геннадия Васькина, кончину деда Назара – и станет ясно: вы покрывали серийную убийцу.
– Как правило, преступники подобного толка мужского пола, – бормотнул Олег Евгеньевич.
– Встречаются исключения, – не сдалась я, – мне необходимо знать про Любу все.
Медов молчал. Я вспомнила совет Лизы:
– Боюсь, Чубуков обидится, когда до него дойдет, что вы не захотели мне помочь.
Психотерапевт поднял руку:
– Я всегда выполняю свои обязательства. Сейчас просто пытаюсь сообразить, как лучше вам растолковать суть проблемы, объяснить простым, ясным языком, без употребления заумных терминов. Психологи обожают говорить на собственной «мове», это делает их отличными от простых людей.
– Давайте поговорим об этом, – усмехнулась я.
Олег Евгеньевич оперся ладонями о свои колени.
– Хорошо, начнем от печки.
