Глава 22
Биография Коэна не показалась мне оригинальной. Амбициозный молодой человек, звезда журналистики местного масштаба, золотое перо районной газетки, возомнил себя маститым репортером, решил, что плавание в тесных водах заштатного городка недостойно его, и подался покорять Москву. В багаже, кроме пары рубашек, выходных брюк и шикарных ботинок, имелись подборка наиболее интересных собственных статей и диплом об окончании института культуры, местной кузницы кадров для клубов, газет, журналов и областного театра.
Владимир прибыл в столицу полный надежд. Он поехал в первый день на Ленинские горы, увидел под собой невероятно огромную Москву и, словно Растиньяк, воскликнул:
– Я непременно покорю тебя!
Через неделю Владимир слегка приуныл. Столица безжалостна к иногородним, в особенности если у них нет денег, связей, жилья и родственников. Одежда журналиста, модная в провинции, вызывала улыбки у столичных штучек. Диплом института культуры не производил никакого впечатления на редакторов, а папку со статьями они даже не хотели открывать.
– Это уже написано, – холодно заявила Владимиру одетая в рваные джинсы девица, сидевшая в помещении одного гламурного журнала в кабинете с табличкой «Главный редактор», – приносите эксклюзив, тогда и побеседуем.
В конце концов Владимир с огромным трудом устроился на радио помощником редактора. Гордо звучащая должность на самом деле была самой низшей на иерархической лестнице, Владимир оказался мальчиком на побегушках: принеси – подай – уходи вон. Как назло, программа, на которую с огромным трудом удалось устроиться, посвящалась литературе, вела ее эффектная блондинка Лена Кадушева. Ведущая бесила Владимира до трясучки. Во-первых, она была хороша собой, во-вторых, великолепно одевалась, в-третьих, господь не обидел ее умом, а еще Лена отлично умела разговорить собеседника, имела авторитет у коллег, не боялась спорить с начальством – в общем, являлась тем, кем мечтал быть Владимир.
«Будь я хорошенькой мордашкой, – иногда с тоской думал он, – тоже уже стал бы суперзвездой».
Повторяя про себя эту фразу, Владимир хорошо понимал: не в красоте дело, похоже, Кадушева талантливее его. Но с завистью к бабе он худо-бедно справлялся. Самым тяжелым был прием гостей, тех самых звезд, с которыми Лена беседовала у микрофона. Чаще всего в эфире участвовали писатели, долго и нудно рассуждавшие о судьбах литературы, иногда, правда, попадались люди, которых Владимир слушал с восторгом, но, как правило, помощник режиссера тихо засыпал. Иногда к Лене приходили журналисты, и тут Володя обливался желчью: ну чем он хуже надутого козла из журнала «Витязь»? Только тем, что появился на свет в провинции. Доведись ему родиться в Москве, восседал бы сейчас у микрофона и нес благоглупости об особой роли журналистики в жизни общества.
Как-то раз Лена сказала:
– Володечка, сделай одолжение, завари хороший чай, не из пакетика.
– До сих пор никто не жаловался, – пожал плечами помощник режиссера.
– К нам придет Юлия Чупинина, – пояснила Кадушева, – заведующая отделом культуры журнала «Резонанс».
– И чего? – пожал плечами Владимир.
– «Резонанс» имеет большой тираж, – пояснила Лена, – его читают в разных местах, Юля талантлива, она редкий пример серьезного журналиста, пишет отличные статьи, имеет собственное мнение и ни под кого не прогибается. У Чупининой безупречная репутация, и потом, я ее просто люблю, всех вышеперечисленных причин хватит, чтобы заварить качественный напиток?
Ощущая себя описавшимся котенком, которого безжалостная рука хозяина ткнула носом в лужу на полу, Владимир отправился выполнять указание. Не успел он открыть коробку с печеньем, как дверь кабинета распахнулась, и веселый голос колокольчиком прозвенел:
– Привет!
Володя оглядел стоящую на пороге девушку в мини-юбке и буркнул:
– Здорово.
– А где Лена?
– Кадушева занята, – не пошел на контакт Владимир.
– Можно я подожду?
– У нее через пятнадцать минут эфир.
– Я знаю.
– Лучше завтра зайдите, – решительно отбрил ее Володя, который не переваривал наглых московских девиц, абсолютно уверенных, что им позволено все.
Девушка почему-то рассмеялась, и тут в комнату влетела Лена.
– Юлечка! – воскликнула она. – Ты пример для многих! Никогда не опаздываешь. Давай перед программой чайку попьем. Володя, у нас есть заварка?
Помощник режиссера выкатил глаза и от неожиданности ляпнул:
– Так она Чупинина? Я совсем иной ее представлял!
Щеки Лены покрыл легкий румянец, а Юля снова звонко рассмеялась, потом подошла к оторопевшему парню и воркующим голосом спросила:
– А какой вам виделась заведующая отделом культуры «Резонанса»? Толстой теткой позднеклимактерического возраста в бифокальных очках и «халой» на макушке?
– Ага, – ответил ошарашенный Владимир.
Юля расхохоталась:
– Лен, а он прикольный! Где ты откопала такую простоту?
– Прикольнее некуда, – мрачно ответила Кадушева, – пойдем лучше в студию, похоже, чаю мы не получим.
После работы Володя пошел привычно к метро, его обогнал красивый серебристый «Мерседес», автомобиль притормозил, из водительской двери высунулась Юля.
– Садись, подвезу.
– Сам доберусь, – огрызнулся Володя.
– Дурачок, – ласково пропела Чупинина, – я не кусаюсь.
По непонятной причине Коэн послушался и влез в авто.
– Шикарная тачка, – похвалил он, – наверно, в «Резонансе» отлично платят.
– Не жалуюсь, – усмехнулась Чупинина, – только на «мерс» не накопить, это подарок бывшего мужа.
Вот так начался их стремительный роман. На следующий день Владимир переехал в уютную квартирку девушки, и Юля азартно принялась делать парню карьеру. Для начала она велела ему взять псевдоним.
– Никольских много, – объясняла Юля, – нужно нечто звучное, даже эпатажное, вроде Волконский-Задунайский.
В конце концов придумала псевдоним Коэн. Затем Чупинина купила любовнику «правильные» джинсы, элегантную обувь и модные пуловеры. Владимир в полном ужасе стоял в примерочной кабинке и смотрел, как раскрасневшаяся Юлечка охапками таскает шмотки. Когда же взор журналиста упал на ценник, вот тут его чуть не хватил удар.
– Юля, – осторожно сказал он, – я не торгую нефтью! Моей зарплаты не хватит даже на рукав от свитера.
– Ерунда, – отмахнулась любовница, – берем все, я заплачу сама.
– Я не альфонс! – взвился Володя.
– Вернешь должок, когда встанешь на крыло, – не дрогнула Юля, – я сейчас в порядке, напрягов нет.
И это было правдой. В квартире Чупининой был сделан хороший ремонт, кухня сверкала дорогой техникой, в ванной стояли шеренги банок, пузырьков, флаконов, бутылочек, шкаф в спальне ломился от нарядов, а холодильник был забит вкусными деликатесами, Юля не ограничивала себя в тратах.
– Откуда у тебя деньги? – не выдержал один раз Владимир.
– Хамство вопроса подразумевает отсутствие ответа, – фыркнула Юля, но потом добавила: – Я сотрудничаю во многих изданиях, пишу и в газеты, и в журналы, а еще бывший муж подкидывает алименты. У нас с ним договор: я кое-чего не рассказываю посторонним, он делится золотыми дублонами.
– И кто у нас муж? – процитировал культовый фильм Владимир.
– Борис Чупинин, – словно между прочим сообщила любовница. – Может, слышал? Я не стала фамилию после развода менять.
– Тот самый? – ахнул Владимир. – Владелец холдингов и заводов?
– Ну да, – спокойно ответила Юля, – мы разошлись, как в море корабли. Давай больше не беседовать о материальной стороне жизни.
Владимир кивнул, понятно, почему любовница живет на широкую ногу. Борис Чупинин отсыпает бывшей супруге хорошее содержание. Небось за минуту она получает столько, сколько Коэн за год.
– Не куксись, – дернула Владимира за нос Юля, – я нашла тебе место в газете «Треп».
– Желтая пресса, – скривился Коэн.
– Дурак, – шлепнула любовника Юля, – завтра пойдешь к главному и предложишь тему: певица Розамунда тайно родила мальчика от писателя Гостева. Есть съемка, парочка суперских фото. Розамунда топлес сидит на коленях у пьяного литератора. За такую инфу тебя в «Трепе» оближут и классно заплатят.
– И где я материал возьму?
– Вот, – протянула Юля папку, – тут полно всякого, садись и пиши.
Владимир открыл первую страницу в скоросшивателе и присвистнул:
– Вау, откуда джинса?
– Это верняк, – ответила Юля, – фуфло не гоняю. Где взяла, там больше нет, разговаривай с главным уверенно, требуй хороший оклад.
Коэна приняли на службу, и он быстро вошел во вкус. Работа в «Трепе» оказалась захватывающе интересной. На первых порах Владимира снабжала материалами Юля, но вскоре он освоился и сам стал добывать нужную информацию.
– Ты моя Галатея, – смеялась Юля, когда Владимир с упоением рассказывал об очередном успехе.
Через полгода Коэн стал лучшим репортером, получавшим больше всех в издании. Вернее, он считал, что его гонорар самый крутой, пока один раз не зашел в бухгалтерию и не услышал, как заведующая орет на подчиненных:
– Почему Рольфу деньги не передали?
– Так ему двадцать тысяч долларов положено, – оправдывалась сотрудница, – только завтра сможем, сейчас столько в кассе нет!
Володя застыл. С «Трепом» сотрудничал корреспондент, подписывавший свои материалы собачьей кличкой «Рольф». Мужика никто в глаза не видел, но то, что статьи у него получались невероятные, признавали все. Где Рольф нарывал факты, оставалось неизвестным, но сообщаемая им информация шокировала. Самые глубоко запрятанные человеческие тайны вытаскивались Рольфом на свет, и на него не подавали в суд, потому что журналист никогда не врал, имел в портфеле необходимые справки и бумаги.
Слова бухгалтерши «двадцать тысяч долларов» никак не выветривались из памяти, и Коэну страшно захотелось посмотреть на таинственного Рольфа. Сначала он порасспрашивал коллег и выяснил: репортера не видел никто, а настоящего имени парня, похоже, не знал даже сам главный редактор. Рольф шифровался почище разведчика, но Владимир был упорен и в конце концов выяснил: таинственное золотое перо «Трепа» получает деньги лично от самого главбуха, причем встреча происходит не в редакции, а в шумном, каждый раз новом кафе, и на «стрелки» является доверенное лицо репортера.
Владимир мысленно потер руки, в нем ожила ищейка, очень хотевшая обнаружить Рольфа. Коэн не понимал, отчего подобное желание жгло душу, но решил не сопротивляться ему.
Слежку за главбухом репортер организовал в лучшем духе детективных фильмов. В нужный день нацепил очки, наклеил искусственную бороду, нахлобучил парик. Но дама особо не пряталась, ровно в девять вечера она вошла в кафе около станции метро «Тверская». Лучшего места для тайной встречи и не найти, в ресторанчике постоянно клубится народ. Коэн догадался подняться на второй этаж и с балкона обозреть нижний зал. Главбуха он нашел сразу, та сидела почти в самом центре помещения. Владимир затаился. Очень скоро его терпение было вознаграждено: к сотруднице редакции подошла довольно полная брюнетка в халатоподобном ярко-красном платье. Финансистка протянула ей пакет из плотной коричневой бумаги, бабенка взяла его и пошла к выходу. Коэн бросился к лестнице, пары секунд хватило ему, чтобы скатиться по ней, но черноволосой особы уже не было в харчевне, толстуха оказалась проворной.
Владимир выскочил на площадь и начал озираться, надеясь увидеть ярко-красное пятно, платье курьера было слишком приметным. Слева зиял вход в подземный переход, справа находилась троллейбусная остановка. Недолго думая, Владимир кинулся вниз по ступенькам и застыл: народу под землей клубилась туча, одни спешили в метро, другие толкались возле ларьков. Стояло лето, многие надели яркую, цветную, в том числе красную одежду.
Признав свое поражение, Коэн поехал домой и сел смотреть фильм, купленный по совету Юли. Примерно через час вернулась с работы любовница.
– Чего такой мрачный? – весело спросила она.
– Зуб болит, – ответил Коэн, который не собирался рассказывать девушке о своих поисках.
– Сейчас ужин сделаю, – пообещала любовница, – только в душ сгоняю, а то жарко, сил нет.
Юля исчезла в ванной, оттуда донесся плеск воды, а Владимир решил сходить за пивом. Он сунул ноги в кроссовки и наткнулся взглядом на сумку Чупининой, которую та швырнула прямо у входа. Коэн схватил довольно объемистый ридикюль и хотел повесить его на вешалку, но уронил. Саквояж раскрылся, из него вывалились скомканное ярко-красное платье-халат и черный парик.
Владимир уставился на вещи, и тут из ванной вышла Юля.
– Супер, – нахмурилась она, – ты шаришь в моих вещах!
– Я случайно сумку уронил, – принялся оправдываться Владимир. – А зачем тебе парик?
– По глупости купила, – усмехнулась Юля, – давно хотела имидж изменить, но покраситься поостереглась, вдруг изуродуют, решила сначала парик примерить.
– И платье с собой носишь!
– Это халат.
– Все равно. Зачем он тебе?
– Жарко же, – пожала плечами Юля, – вспотела и переоделась. Эй, ты никак ревнуешь?
Владимир машинально кивнул, любовница засмеялась и обняла Коэна.
– Глупышок, я никогда не живу одновременно с двумя, такое не для меня.
– Значит, ты хорошо знаешь Рольфа, – выпалил Коэн и, заметив, как вытянулось лицо Юли, быстро добавил: – Только не ври, я видел тебя сегодня в кафе. В парике и в красном халате. Небось обмоталась полотенцами, чтобы толстой выглядеть?
Чупинина усмехнулась.
– Нет, – вдруг спокойно ответила она, – есть специальные толщинки.
– Ваще! – восхитился Владимир. – Так ловко удрала! Я побежал в переход и не поймал тебя.
– Болван, – констатировала Юлия, – я вошла в соседний ресторан, переоделась в туалете и через черный ход для сотрудников ушла прочь. Не умеешь следить за людьми – не берись!
– Ты знаешь Рольфа! – теперь уже со стопроцентной уверенностью констатировал Владимир.
Юлия молчала.
– Ну скажи, – заныл Коэн.
– Зачем?
– Хочу с ним познакомиться, – честно признался Володя.
– Зачем? – монотонно повторяла Юля.
– Ну… надо!
– Зачем?
– Между прочим, я могу стать круче Рольфа! – запальчиво воскликнул Володя. – Я этого мужика за пояс заткну!
Юля села на пуфик, стоящий в коридоре, и вдруг начала хохотать.
– Ой, не могу, – приговаривала она сквозь смех, – он хочет быть круче Рольфа! Самооценка букашек растет! «Мужик»! Ну, дурак! Кретино – идиото!
И вдруг в голову Коэна пришла простая мысль, до того простая, что журналисту стало жарко.
– Рольф – это ты! – выкрикнул он.
