Глава 25

Никита очнулся от прохладного ветерка и попытался приподнять безумно тяжелую голову. Он недоуменно посмотрел на свое совершенно голое тело и резко сел. Оглядевшись кругом, он увидел, что сидит на какой-то разорванной коробке, а его мужские «прелести» прикрывает газета с дырами.

– Что это значит, черт возьми? – выругался мужчина и, прижимая к животу газету, попытался приподняться.

Это у него получилось не сразу. Несколько раз он плюхался обратно, но потом, приложив немало усилий, все же встал во весь рост. На некотором расстоянии от себя он увидел кучу грязного рванья, под которым угадывались очертания чьей-то фигуры.

– Эй, уважаемый, – окликнул Никита неизвестного. – Вы не подскажете, где я нахожусь?

Куча пошевелилась, и оттуда вынырнула небритая физиономия. Она уставилась на Никиту непонимающими, красными от пьянства глазами.

– Вы не подскажете, где я нахожусь? – снова повторил Никита вопрос, прижимая газету двумя руками к ногам и тому, что располагалось чуть выше.

– Кес-ке-се? – изумленно спросил обладатель физиономии.

– Как отсюда выбраться? – задал следующий вопрос Никита и вновь услышал:

– Кес-ке-се?

– Черт тебя побери, – выругался мужчина и стал осматриваться по сторонам. Он понял, что находится под каким-то мостом и вокруг ни души, кроме этого бомжа.

«Как я здесь оказался?! – вновь подумал Никита, затравленно озираясь по сторонам. – Ничего не понимаю!»

Он решил залезть на мост, чтобы осмотреться, и пошел в сторону возвышения. «Может, здесь ходит какой-нибудь транспорт и мне удастся поймать машину, чтобы доехать до отеля? Как же я сюда мог попасть?» – в который раз подумал он и схватился за безумно болевшую голову.

– Господи, какая боль, – простонал он. – Прекрасно помню, что мы ужинали в ресторане с Анной и Александром, смотрели стриптиз, а потом… Потом – полный провал. Как же они могли допустить, чтобы я ушел куда-то и попал в это ужасное место? Меня раздели догола, а в пиджаке у меня были все документы, деньги, кредитная карточка! Что же мне делать-то? – ворчал Никита, забираясь на возвышенность.

Он посмотрел по сторонам и с ужасом обнаружил, что находится в совершенно безлюдном месте. По обе стороны моста протекала река, а дальше расстилались бескрайние поля. Даже намека на какое-нибудь жилье здесь не было и в помине. Он увидел, что тот бомж, вынырнув из-под кучи грязных лоскутов, тоже забирается вслед за ним и делает какие-то знаки.

– Ну, чего тебе? – с раздражением спросил Никита.

Бомж начал что-то показывать на руках и делать приглашающие жесты.

– Ты меня куда-то зовешь? – удивился Никита. – Только куда, интересно? Здесь же вокруг ничего нет, – недовольно проворчал он.

Бомж продолжал манить его руками, и Никита, решив, что все равно не знает, что делать и куда идти, пошел вслед за ним. Оборванец тем временем очень уверенно направлялся в сторону небольшого лесочка, который проглядывался сразу же за полем. Он без конца оглядывался на Никиту и махал ему рукой, призывая не отставать.

«Куда, интересно, он меня приведет?» – думал Никита.

Единственное, что его не беспокоило в этой ситуации, – что его хотят куда-то заманить и ограбить. Он был совершенно голым, так что красть у него было нечего, поэтому он смело пошел за бомжем. Да и альтернативы у него не было, поэтому, чем оставаться совершенно одному, лучше пойти за этим человеком.

«Он хоть и бродяга, но зато – местный, знает язык и, чем черт не шутит, вдруг сможет чем-то мне помочь», – думал Никита, стараясь не отставать от грязного оборванца.

Они добрели до лесочка и вошли в заросли. Пройдя некоторое расстояние по тропинке, они вышли на небольшую поляну, и Никита увидел полуразвалившееся деревянное строение.

«Это что еще за «дворец»?» – подумал он про себя.

Бомж тем временем вошел внутрь и, обернувшись у входа, снова позвал мужчину рукой. Никита послушно последовал за ним, с опаской поглядывая на покосившуюся крышу.

«Обвалится еще прямо на голову, – подумал он. – И никто не узнает, где могилка моя!»

Ему вдруг стало до тошноты страшно.

«Это меня, наверное, бог наказывает… за мой непростительный грех!» – с ужасом подумал Никита и даже зажмурил глаза.

Открыть он их не успел, потому что в это мгновение получил оглушительный удар по голове – и его накрыла кромешная темнота…

Сразу же из ресторана Нина с Александром поехали в отель, сдали ключи и отправились к знакомой Виктора, которая уже поджидала их, стоя у ворот дома.

– Ну, слава тебе господи! Я думала, вы не приедете уже сегодня, все глаза проглядела. Виктор Петрович уже звонил, беспокоился о вас. Будем знакомы, меня зовут Евгения Семеновна, можно просто Женя, – без остановки затараторила женщина, приглашая гостей проходить в дом. – Я вам комнаты приготовила. Виктор Петрович просил отнестись к вам со всем вниманием. Какой замечательный доктор, я до сих пор вспоминаю его с благодарностью. Волшебные руки, прямо кудесник! Обещал мне без всякой очереди сделать круговую подтяжку, как только я вновь приеду в Москву. Сейчас будем пить чай, как в России, с вареньем.

– Спасибо вам, Евгения Семеновна, мы с Александром только что из ресторана, уже поужинали, – попыталась отказаться Нина.

– А кто говорит об ужине? Я же вас не заставляю снова есть, а только чай предлагаю. Здесь, в этом районе, мне совершенно не с кем пообщаться. Люди все замкнутые, в гости друг к другу не ходят. Я половину своей жизни прожила в России, привыкла к хлебосольству, чтобы друзей был полон дом. А здесь можно запросто умереть со скуки, – без остановки и передышки сыпала словами женщина, проворно накрывая для гостей чайный стол.

– Зачем же вы уехали из России? – спросил Александр.

– Это муж настоял, ему там совершенно не давали продвигаться. А он очень талантливый ученый! Столько открытий сделал, ему своя лаборатория нужна была. Я совершенно не понимаю наше правительство! Сколько талантливых людей уже уехало, а они даже и не задумаются, почему так происходит, – пожала женщина плечами. – Им, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой приносят готовые изобретения. Нужно только профинансировать, предоставить все условия для дальнейшего продвижения – и будьте любезны, пожинайте плоды на доброе здоровье. Так нет же, лучше истратят бюджетные деньги на какую-нибудь ерунду! Ай, да что там говорить, – махнула Евгения холеной ручкой. – Вот так же и мой муж – походил, пообивал пороги, а потом плюнул и уехал сюда. Приехали, все у него здесь прекрасно получилось. Жаль только, что он очень недолго радовался…

– Почему недолго? – поинтересовалась Нина.

– Так умер Сереженька мой год назад, от сердечного приступа, – всхлипнула Евгения Семеновна и заморгала глазами, на которых выступили слезы.

– Простите, я не знала, – виновато проговорила девушка.

– Да что уж там, – махнула женщина рукой. – Я уже нагоревалась. Время, оно все лечит, – вздохнула она. – Правда, очень скучно стало без него, даже поругаться не с кем, – засмеялась женщина.

– А вы бы в Россию вернулись. Что же здесь одной-то жить? – посоветовал Александр.

– Куда я вернусь? Квартиру продали, когда уезжали, а к родственникам приживалкой идти – это не по мне. Я, когда приезжаю в Москву, естественно, у племянницы останавливаюсь, так у нее прямо глаза горят, когда я рассказываю ей, как хорошо здесь живу. И как вы себе представляете, если я вдруг обратно приеду да попрошу ее, чтобы она меня приютила? Нет, это совсем не по мне, – повторила женщина. – Слава богу, Сереженька мне хорошие деньги оставил, да и сама я могу подработать, ведь я хорошая маникюрша, а это здесь ценится. Не то что в Москве, там копейки мастерам платят. Скучаю, конечно, чего греха таить, но возвращаться не собираюсь, уж как-нибудь свой век здесь доживу. Деток мне бог не дал, а мне одной и того, что есть, хватит. Видите, какой у меня дом хороший, мы его уже выкупили, моя собственность теперь. Машина есть, холодильник всегда полон. А что еще мне нужно? За мной здесь один француз ухаживает, вдовец, вот подумаю-подумаю да и выйду за него. Вдвоем – оно всегда веселее. Он, правда, на пять лет моложе меня, но этого вроде никто и не замечает. Как вы думаете, я для своих лет неплохо выгляжу? – улыбнулась Евгения Семеновна.

– А сколько вам лет? Извините за бестактный вопрос, – спросил Александр.

– А сколько дадите? – кокетливо задала вопрос женщина.

– Ну, я думаю, лет сорок от силы, – дал оценку мужчина.

Евгения Семеновна довольно засмеялась и махнула холеной ручкой:

– Ой, прямо – сорок, да еще от силы, ну и скажете тоже! Мне уже пятьдесят два, – призналась она и кокетливо стрельнула искусно подкрашенными глазками.

– Не может быть, – не поверил Александр. Женщина в самом деле выглядела очень хорошо, и он не покривил душой, когда дал ей именно сорок лет.

– Может, может, могу даже паспорт показать, – заливисто засмеялась Евгения Семеновна и начала суетиться вокруг стола, расставляя чашки с блюдцами, вазочки с конфетами, с печеньем трех сортов и зефиром в шоколаде. Она проворно нарезала лимон тоненькими ломтиками и достала из холодильника бутылочку ликера «Бейлис».

– Сейчас мы с вами непременно должны выпить чаю. Кто захочет, можно с ликерчиком. Я очень уважаю этот ликер. А с чаем – это просто бальзам на душу.

– Может быть, не стоит так беспокоиться? – попробовала остановить женщину Нина, но не тут-то было.

– Никаких отговорок я слушать от вас не желаю, – замахала хозяйка руками. – В кои веки ко мне приехали в гости соотечественники, а я и чаем их не напою? Нет, так дело не пойдет, иначе вы меня обидите до глубины души, – надула Евгения Семеновна губки. – Так хочется поболтать, узнать, что там теперь происходит. Ведь я уже три года в Москве не была. Вы себе даже и представить не можете, как начинаешь чувствовать, что такое Родина, когда находишься вдали от нее. Только здесь я по-настоящему поняла значение слова «ностальгия». Правильно говорят: ценим то, что теряем, – и женщина смахнула со щеки слезинку. – Не обращайте на меня внимания, – тут же засмеялась она и высморкалась в платочек. – Завтра поеду, встречу вашего знакомого, пока вы будете заниматься своими делами, – перескочила она на другую тему, чтобы отвлечь притихших гостей от своих слез. – Виктор Петрович просил кое-что для него сделать. Да вы, наверное, в курсе?

– Да, мы в курсе, – улыбнулась Нина. – Спасибо вам большое, Евгения Семеновна.

– Евгения, просто Евгения, никакой Семеновны. Я терпеть не могу, когда меня по имени-отчеству зовут, сразу чувствую себя столетней старухой. Вроде я еще ничего, вон Александр сам об этом сказал, – улыбнулась мужчине Евгения и поправила рукой прическу. – Давайте, мои хорошие, присаживайтесь к столу, я сейчас клубничное варенье достану. У меня еще и вишневое есть, если хотите, и мед тоже.

– Я с удовольствием вишневого поем, – откликнулся Александр.

– А я, если позволите, клубничного, – улыбнулась Нина.

– Замечательно, прямо как в старые добрые времена! Посидим за самоваром, я его как раз три года назад из Москвы привезла, на Арбате купила. Пусть в моем французском жилище будут русские вещи, мне так здесь этого не хватает. Вон посмотрите, накупила всякой утвари с хохломской росписью. Сервиз у меня есть, «Гжель», на двенадцать персон, тоже из России. Когда ко мне мой ухажер приходит – все языком цокает, очень ему нравится, – изливала душу женщина.

– А сколько вы уже лет здесь живете? – поинтересовалась Нина.

– В этом году будет двенадцать. Это, конечно, срок немалый, но я все равно не могу привыкнуть, чтобы почувствовать себя настоящей парижанкой. Для этого здесь нужно родиться, а мы с мужем приехали, когда уже половина жизни была прожита. Сережа, конечно, чувствовал себя здесь счастливым. Ему предоставили в полное распоряжение целую лабораторию. Он ею руководил и еще в университете лекции читал, он в совершенстве владел французским языком. Человек, который помешан на своей работе, везде чувствует себя хорошо, если ему никто не мешает ее делать. За эти годы он успел сделать два открытия и был на седьмом небе от счастья и чувства удовлетворенности. Все твердил, что наконец-то он осуществил свою мечту, а это значит, что жизнь прожита все же не зря. Он хоть и ужасно рассеянным был, но мне очень его не хватает, – вздохнула Евгения и тут же улыбнулась: – Что это я? Все о себе да о себе. Рассказывайте, что там, в Москве, творится. Так хочется снова туда поехать!

– Москва с каждым днем становится все краше. Постоянно что-то строят, расширяют и украшают город, – ответил на вопрос Александр. – За три года, что вы там не были, многое изменилось. Так что приедете – не узнаете столицу нашу, матушку. Настоящая красавица, ничуть не хуже Парижа, – с гордостью констатировал он.

– Вот как год исполнится со дня смерти Сережи, сразу же подам документы на визу. Немного уж осталось, меньше месяца. Поеду, посмотрю, старых друзей навещу, подарки отвезу. Ой, люблю я подарки дарить, – засмеялась женщина, – больше, чем получать! Потом вернусь и, может быть, дам согласие на брак с Леоном, это моего вдовца так зовут. Год уже прошел, так что траурное время я добросовестно выдержала. Я думаю, Сереженька на меня не обидится, уж очень тоскливо мне здесь одной.

– Вы что же, будете оформлять свои отношения официально? – поинтересовалась Нина.

– А как же? У них здесь не принято жить гражданским браком, да еще в нашем возрасте. Считается неприличным. На молодежь, конечно, меньше внимания обращают, они партнеров меняют чуть ли не каждый месяц. Ну, а на таких, как мы, посмотрят с осуждением, если все не оформим, как положено. Мне уже Леон намекнул об этом.

– Странные здесь нравы, – усмехнулся Александр. – Какая разница, оформлены отношения или нет?

– Да, странные нравы. Только, может, это и хорошо? Брачный контракт оформляется заранее, так что каждый из будущих супругов может быть спокоен за свое имущество. Для меня это немного непривычно, а для них – в порядке вещей.

– Тогда – совет вам да любовь, – засмеялся Александр. – Спасибо огромное за чай с вареньем, Евгения. Было очень приятно с вами познакомиться и пообщаться, вы очень приветливая и добрая женщина. Можно я пойду отдыхать? Что-то устал я сегодня. У нас еще будет масса времени для разговоров, а завтра нам нужно рано вставать, чтобы вовремя быть на фирме.

– Да и мне тоже спать хочется. После перелета отдохнуть практически не удалось. Так, повалялась на кровати час и начала собираться в ресторан, – проговорила Нина. – Спасибо вам за чай.

Евгения Семеновна проводила гостей к их комнатам, показала, где лежит чистое постельное белье, и тоже отправилась спать, очень довольная тем, что в ее доме остановились соотечественники.