15

Проснувшись за час до рассвета, Крофорд ощутил теплое тело спящей рядом жены и оглядел темную комнату, стараясь понять, что же заставило его так рано открыть глаза. Во второй раз зазвонил телефон. Не без труда Крофорд нащупал аппарат и снял трубку.

— Джек, это Ллойд Боумен. Я разгадал шифр. Ты должен знать, что там написано. Это очень важно.

— Да, Ллойд.

Крофорд отыскал ногами тапочки.

— Так вот, там говорится следующее: «Адрес Грэма — Марафон, Флорида».

— Вот черт! Надо спешить.

— Да уж.

Позабыв надеть халат, Крофорд бросился в кабинет. Дважды позвонил во Флориду, связался с аэропортом, затем набрал номер отеля Грэма.

— Уилл, Боумен только что разгадал шифр.

— Ну и что там было?

— Погоди, сейчас скажу. Но вначале послушай. Все уже в порядке. Я принял меры. Поэтому не бросай трубку сразу и никуда не беги.

— Да не тяни ты.

— В общем, там твой домашний адрес. Лектер дал этому сукину сыну твой адрес. Погоди, Уилл. Я же сказал, что уже принял меры. Ваш шериф выслал к тебе домой две машины. Таможенный катер из Марафона сейчас выходит в море. Зубастик не успел еще ничего сделать: слишком мало времени. Не клади трубку. Так вот, тебе нужна моя помощь. Не переживай, люди шерифа вовсе не собираются пугать Молли. Машины только перекроют дорогу к дому, а двое полицейских подойдут поближе, чтобы держать дом в поле зрения. Можешь позвонить ей, когда она проснется. Я заеду за тобой через полчаса.

— Меня уже здесь не будет.

— Ближайший самолет — не раньше восьми. У меня есть неплохой план, Уилл. Выслушай его, пожалуйста. В Чесапике дом моего брата, и можно отправить Молли с мальчиком к нему. Лучше вывезти их поскорее из Марафона. Если не понравится, я сам тебя посажу на самолет.

— Мне нужно взять оружие.

— Возьмешь, все возьмешь, когда я заеду за тобой.

В аэропорту Вашингтона Молли и Вилли вышли из самолета в числе первых. Она разглядела в толпе Грэма, но не улыбнулась, а лишь повернулась к Вилли и что-то шепнула ему на ухо. Чуть опережая поток возвращающихся из Флориды туристов, она подошла к мужу и, оглядев его с ног до головы, быстро поцеловала. Загорелая ладонь холодом обожгла щеку.

Грэм почувствовал на себе пристальный взгляд Вилли. Он обернулся. Не приближаясь, мальчик протянул руку.

Шагая к машине, Грэм пытался пошутить по поводу тяжелого чемодана Молли.

— Я сам могу его донести, — буркнул в ответ Вилли.

Они выехали со стоянки. Следом тут же двинулся коричневый «шевроле» с номерами штата Мэриленд.

У Арлингтона Грэм пересек мост и перед тем, как отправиться на восток, в сторону Чесапика, показал Молли и Вилли мемориальные центры Линкольна и Джефферсона и мемориал Джорджа Вашингтона. Они выехали из города, и через десять минут коричневый «шевроле», перейдя на соседнюю полосу, поравнялся с их машиной. Водитель повернулся к ним и поднес руку ко рту. Сразу же в машине Грэма затрещал голос:

— Пятый, я — третий, все в порядке, хвоста нет. Счастливого пути!

Грэм нащупал под приборной доской микрофон.

— Понял, Бобби. Спасибо.

«Шевроле» пропустил их вперед и включил сигнал поворота.

— Просто чтобы убедиться, что пресса за нами не увязалась, — объяснил Грэм.

— Понятно, — отозвалась Молли.

Под вечер они остановились, чтобы подкрепиться в придорожном ресторанчике. Вилли отошел взглянуть на ползающих в огромном аквариуме омаров.

— Мне ужасно неудобно, Молли, — пробормотал Грэм. — Извини.

— Теперь он охотится за тобой?

— Пока нет. Но Лектер его к этому подстрекает.

— Ужасно чувствовать себя затравленным зверем.

— Знаю. У брата Крофорда вы будете в безопасности. Кроме меня и Джека, ни единая душа не знает, где вы.

— Мне не хотелось бы сейчас говорить о Крофорде.

— Знаешь, там такое чудесное место, сама увидишь.

Молли глубоко вздохнула, и, казалось, со вздохом улетучился и весь гнев, уступая место усталости и апатии. Она криво улыбнулась мужу:

— Да я просто с ума там сойду через пару дней. Там будет кто-нибудь из Крофордов?

— Никого. — Грэм отодвинул хлебницу и взял жену за руку. — Вилли в курсе?

— Да. Мамаша его приятеля Томми купила в супермаркете бульварную газетенку, ну и Томми, конечно, показал ее Вилли. Там была целая статья про тебя, причем все перевернуто с ног на голову. Про Хоббса, про то, куда ты после этого попал, про Лектера, в общем, все. Вилли очень расстроился. Я спросила, не хочет ли он поговорить со мной об этом. Но он только спросил, знала ли я обо всем раньше. Я сказала, что да, что мы с тобой говорили об этом, когда собирались пожениться. Спросила, хочет ли он, чтобы я рассказала, как все было на самом деле. Но он сказал, что сам спросит тебя.

— Молодец, вот это правильно. А что это была за газета? «Тэтлер»?

— Не знаю, кажется, да.

— Ну что ж, спасибо тебе, Фредди.

Волна злобы на Лаундса подняла Грэма с места.

В туалете он умылся холодной водой.

Сара попрощалась с Крофордом и уже собралась уходить, когда в кабинете зазвонил телефон.

— Кабинет следователя по особо важным делам Крофорда… Нет, мистера Грэма сейчас нет в кабинете, а кто это… Подождите, я могу… Да, он будет завтра после обеда, а кто…

Ее интонация заставила Крофорда повернуться в кресле.

Сара все еще держала в руке умолкшую трубку, как бы боясь положить ее на место.

— Он спросил Уилла, сказал, что, может быть, позвонит завтра днем. Я просила его не вешать трубку, но…

— Кто это был?

— Он сказал: «Передайте Грэму, что звонил Странник». Это то, как доктор Лектер называл…

— …Зубастика, — закончил за нее Крофорд.

Пока Молли и Вилли распаковывали вещи, Грэм отправился в магазин. Купил ярко-желтые дыни и большущий арбуз. Подъехав к дому, остановил машину на другой стороне улицы и несколько минут тихо сидел, вцепившись в руль. Было ужасно неловко, что из-за него Молли пришлось сорваться с обжитого места и поселиться у чужих людей.

Крофорд постарался устроить все как можно лучше. Жилище не было безликим служебным коттеджем Федерального бюро с креслами, подлокотники которых побелели от множества потных рук. Напротив, дом оказался симпатичным, свежевыбеленным особняком с утопающим в зелени крыльцом — произведение заботливых хозяйских рук. Задняя часть двора спускалась к океану — туда вели специальные мостки.

Из-за штор пробивался сине-зеленый свет телевизора: Молли и Вилли смотрели бейсбол.

Отец Вилли был бейсболистом, и довольно неплохим. Они познакомились с Молли в школьном автобусе, поженились еще студентами в колледже.

На соревнования он брал с собой Молли и Вилли. Тогда он, пока еще игрок низшей лиги, уже посматривал в сторону «Кардиналов». Они объездили всю Флориду — потрясающее было время. На тушенке сидели, но никогда не унывали! Наконец «Кардиналы» пригласили его на две игры — попробовать. Он сыграл. Удачно. Но затем что-то случилось с горлом. Стало трудно глотать. Хирург пытался удалить опухоль, но она дала метастазы. Он сгорел за пять месяцев. Вилли тогда было шесть лет. Мальчик до сих пор смотрел бейсбол при любом удобном случае. Молли же — только когда была чем-то расстроена.

У Грэма не было ключа. Он постучал.

— Я открою, — раздался из-за двери голос Вилли.

— Подожди. — Из-за занавесок выглянуло лицо Молли. — Все в порядке.

Вилли открыл дверь. В опущенной руке был зажат гарпун.

Грэм поспешно отвел глаза. Должно быть, мальчик привез оружие с собой.

Молли взяла у него сумку.

— Кофе хочешь? Есть еще джин, но не такой, как ты любишь.

Когда она ушла на кухню, Вилли попросил Грэма выйти на улицу. С заднего крыльца была хорошо видна бухта и огни стоящих на якоре кораблей.

— Слушай, Уилл, ты не хочешь ввести меня в курс дела, чтобы я мог охранять маму?

— Вы оба здесь в безопасности. Помнишь машину, которая сопровождала нас из аэропорта, чтобы убедиться, что никто не проследил, куда мы направляемся? Никто не сможет узнать, где вы с мамой находитесь.

— Этот сумасшедший хочет тебя убить?

— Нам это неизвестно. Просто у меня душа не на месте, когда он знает, где наш дом.

— Ты собираешься убить его?

Грэм на секунду закрыл глаза.

— Нет. Моя задача — найти его. А потом его поместят в психиатрическую лечебницу… чтобы он больше не убивал.

— Мать Томми где-то купила одну газету. Там пишут, что ты уже убил кого-то в Миннесоте и сам попал в сумасшедший дом. Я об этом не знал. Это правда?

— Да.

— Я хотел спросить маму, но потом решил, что лучше поговорить с тобой.

— Вот и молодец. Правильно сделал. Так вот, это был не сумасшедший дом. Там лечат все болезни. — Грэм посчитал важным подчеркнуть эту разницу. — У меня было сильное потрясение. Я понимаю, тебя беспокоит, что я побывал там. Ведь я женился на твоей маме.

— Я обещал отцу, что буду заботиться о ней, и слово свое сдержу.

Грэм чувствовал, что откровенного разговора, к сожалению, не избежать.

В кухне погас свет. В проеме решетчатой двери он разглядел расплывчатый силуэт Молли и подумал, что в его разговоре с Вилли все равно последнее слово останется за матерью и сейчас он просто ищет еще один путь к ее сердцу.

Вилли определенно не знал, о чем еще спросить. Грэм помог ему:

— Эта больница была после встречи с Хоббсом.

— Ты застрелил его?

— Да.

— Как это было?

— Начнем с того, что Гэррет Хоббс был сумасшедшим. Он нападал на девушек, студенток, и… убивал их.

— Как?

— Ножом. Но однажды в одежде одной из убитых я нашел изогнутый кусочек металла. Это был кусочек с резьбой от водопроводной трубы — помнишь водопроводную трубу, когда мы делали душ во дворе? Ну вот, я начал проверять слесарей, водопроводчиков и так далее. Но все без толку. Наконец в одной из строительных фирм я обнаружил заявление Хоббса об уходе. Я посмотрел на него, и оно показалось мне каким-то… подозрительным. Он так больше никуда и не устроился, поэтому пришлось идти к нему домой. Вместе с полицейским мы начали подниматься по лестнице к нему в квартиру. Но Хоббс, по-видимому, заметил нас. Я, считай, стоял перед его дверью, когда она вдруг распахнулась и он вышвырнул на лестницу жену. Она упала на ступеньки и покатилась вниз — мертвая.

— Он убил ее?

— Да. Я приказал полицейскому связаться с управлением и вызвать группу захвата. И тут в квартире закричал ребенок. Одному заходить было нельзя, но как удержишься.

— Ты вошел в квартиру?

— Вошел. Хоббс набросился на девочку — собственную дочь — с ножом. И я застрелил его.

— Она умерла?

— Нет.

— Поправилась?

— Да, через некоторое время. Сейчас с ней все в порядке.

Вилли молча переваривал рассказ Грэма. Со стоящей недалеко от берега яхты доносилась музыка.

Может, Грэм и опустил кое-какие детали в своем рассказе, однако внутренне он переживал все это вновь.

…Он опустил на пол безжизненное, изрезанное тело миссис Хоббс. Увидев, что она мертва, и услышав доносящиеся из комнаты крики, он переступил через окровавленную женщину и вышиб дверь. Когда он влетел в комнату, Хоббс, схватив дочь, пытался перерезать ей горло ножом. Девчонка визжала и, прижав подбородок к груди, отчаянно отбивалась. Выхватив револьвер, Грэм пулю за пулей разрядил в Хоббса весь барабан. Он пошатнулся, но не упал, продолжая бить ребенка ножом. Но вот он наконец осел на пол и зарыдал. Хрипящую девочку Грэм подхватил на руки. Нож прошел через дыхательное горло, но артерия, слава богу, осталась цела. Широко раскрытыми стекленеющими глазами девочка смотрела то на него, то на отца, сидящего на полу и сквозь плач выкрикивающего: «Видишь? Видишь?» Пока наконец он не рухнул замертво.

После этого дела Грэм разочаровался в револьвере тридцать восьмого калибра.

— Понимаешь, Вилли, случай с Хоббсом не прошел для меня даром. Эта сцена все время стояла перед глазами, я вновь и вновь переживал ее от начала до конца. Дошел до того, что не мог больше думать ни о чем другом. Мне все казалось, что я действовал неправильно. А потом вообще перестал что-либо воспринимать. Не мог ни есть, ни разговаривать. Это была самая настоящая депрессия. Поэтому врач и посоветовал мне лечь в больницу. Через некоторое время все эти события начали понемногу отдаляться и мне как-то полегчало. Эта девочка, которую Хоббс чуть не зарезал, приходила навестить меня. Она уже была в полном порядке, и мы подолгу разговаривали. В конце концов я забыл об этом случае и вернулся на работу.

— Слушай, наверное, это ужасно, когда убиваешь человека, даже если это неизбежно?

— Поверь мне, Вилли, это самое мерзкое чувство на свете.

— Ладно, сбегаю на кухню. Может, принести чего-нибудь? Кока-колы или еще чего?

Вилли нравилось оказывать Грэму услуги, но он всегда старался делать это так, как будто, отправляясь по своим делам, просто предлагал захватить что-то по пути. Он никогда не показывал вида, что хочет сделать что-то специально для Грэма.

— Захвати баночку колы.

— И приведу маму. Пусть посмотрит на огни.

Глубокой ночью Грэм и Молли сидели на качелях у заднего крыльца. Моросил мелкий дождь, и огни стоявших в бухте судов мерцали в сероватой дымке. От легкого бриза руки покрылись гусиной кожей.

— Это ведь скоро кончится, правда? — спросила Молли.

— Надеюсь. Хотя кто его знает.

— Эвелин сказала, что посидит в магазине на этой неделе и еще дня четыре на следующей. Но мне все равно нужно съездить в Марафон, когда приедут покупатели. Я могла бы остановиться у Эвелин и Смита. Хочу сама съездить на рынок в Атланту. Нужно подготовиться к сентябрю.

— Эвелин знает, где вы?

— Я сказала только, что еду в Вашингтон.

— Хорошо.

— Как тяжело тащить свой воз, правда? Так трудно все это сохранить. Чертовски скользкая планета.

— Как лед.

— Но мы ведь вернемся к себе, правда?

— Обязательно.

— Ты только голову не теряй. Хорошо?

— Хорошо.

— Когда тебе обратно? С утра пораньше?

Вечером Грэм целых полчаса разговаривал с Крофордом по телефону.

— До обеда надо уехать. Если ты собираешься в Марафон, то утром нам нужно кое-чем заняться. Вилли может половить рыбу.

— Он просто должен был поговорить с тобой о том случае.

— Знаю. Я не упрекаю его.

— Вот писака проклятый! Как его там зовут?

— Лаундс. Фредди Лаундс.

— Ты, наверное, ненавидишь его. Не надо было напоминать тебе о нем. Пойдем-ка в постель, я почешу тебе спинку.

На секунду Грэма захлестнула обида. «Пойдем-ка в постель». Вспомнилось, как ему пришлось оправдываться перед одиннадцатилетним мальчишкой. А теперь она собралась почесать ему спинку. Вилли вроде как разрешил.

«Когда ты на взводе, держи рот на замке».

— Если хочешь немного подумать, я оставлю тебя одного, — предложила Молли.

Но думать ему не хотелось. Определенно не хотелось.

— Пойдем, почешешь мне спинку, а я тебе животик, — улыбнулся Грэм.

— Так чего же мы сидим?

Ветер пригнал с бухты редкий дождик, и к девяти утра от земли стала подниматься испарина. Казалось, что мишени, установленные на стрельбище, колышутся в быстро нагревающемся воздухе. Смотритель стрельбища не опускал бинокль, пока не убедился, что мужчина и женщина на линии огня выполняют все правила безопасности.

В удостоверении Министерства юстиции, которое предъявил мужчина, когда просил разрешения поупражняться на стрельбище, принадлежащем управлению шерифа, значилось: «Следователь». Это абсолютно ничего не значило для смотрителя. Тут, на огневом рубеже, авторитет был один — квалифицированный инструктор.

Однако, нужно признать, парень знает толк в стрельбе.

Они пользовались револьвером двадцать второго калибра — игрушка, но мужчина учил женщину стрелять из профессиональной боевой стойки: упор на левую ногу, оружие держится обеими руками. Она вела огонь по силуэтной мишени с расстояния семи метров, снова и снова выхватывая оружие из кармана сумочки, висевшей через плечо. Урок продолжался довольно долго, и в конце концов смотрителю надоело наблюдать за ними.

Изменение звука выстрела заставило его снова поднять бинокль. Теперь они были в наушниках, она стреляла из большого короткого револьвера. Смотритель по звуку различил слабые заряды для спортивной стрельбы.

Внимание смотрителя привлек револьвер, из которого стреляла женщина. Он вышел на линию огня и остановился в нескольких метрах от стреляющих.

Ему бы хотелось осмотреть оружие, но сейчас им нельзя было мешать. Рассмотреть револьвер он смог, когда она, откинув барабан, выбросила стреляные гильзы и зарядила пять новых патронов с помощью обоймы-ускорителя.

Странное оружие для следователя. Это был револьвер «бульдог» специального сорок четвертого калибра. Сочетание короткого ствола и такого крупного калибра придавало ему уродливый вид. Револьвер был усовершенствован фирмой «Магнапорт». Возле дульного среза сверху в стволе были просверлены отверстия, чтобы пистолет не подпрыгивал при отдаче. Курок был подпилен для улучшения обтекаемости, а стандартные щечки рукоятки были заменены на более массивные, удобные. Смотритель подозревал, что барабан тоже усовершенствован — чтобы было легче использовать обойму-ускоритель. В общем, страшное оружие, особенно если зарядить его теми патронами, которые дожидались своей очереди в коробке, лежавшей перед ними. Смотрителю стало интересно, как покажет себя женщина, стреляя такими патронами.

Лежавшие перед ними боеприпасы представляли собой довольно любопытный набор. Сначала они использовали — патроны с легким зарядом. И пулей в виде усеченного конуса. Затем пошли стандартные и, наконец, патроны, о которых он много читал, но еще не видел, — «Глейзер сэйфити слагз». Пули у них цилиндрической формы — как ластик на кончике карандаша. Внутри медной оболочки такой пули в жидком тефлоне плавает дробинка двенадцатого номера. Этот маленький снаряд летит с огромной скоростью, а попав в цель, разрывается, освобождая дробинку. При попадании в тело такая пуля причиняет значительные внутренние повреждения. Смотритель даже помнил некоторые цифры. До сих пор «глейзерами» стреляли в людей девяносто раз. Во всех девяноста случаях пули, независимо от того, в какую часть тела попадали, оказывали немедленное поражающее действие. Восемьдесят девять человек скончались на месте. Один, к удивлению врачей, выжил. Благодаря плоскому концу «глейзер» обладал и другими преимуществами: во-первых, пуля не рикошетила, и, во-вторых, она не могла, пробив стену, убить кого-то в соседней комнате.

Мужчина был очень мягок с женщиной, то и дело подбадривал ее, хотя сам казался чем-то расстроенным.

Вот она выпустила все патроны, заряженные в барабан револьвера, и смотритель с удовлетворением отметил, что женщина прекрасно выдерживает отдачу, не зажмуривает глаза и твердо стоит на ногах. Правда, с момента, когда она начала вытаскивать револьвер из сумки, до первого выстрела прошло целых четыре секунды, зато три пули легли вокруг яблочка. Для новичка неплохо. Определенно у нее талант.

Смотритель вернулся на вышку и через некоторое время услышал дикий грохот, типичный для стрельбы «глейзерами».

Она выпустила все пять разом. Необычная манера стрельбы для агентов федеральных служб. «Что же такого они увидели в этом силуэте, если понадобилось целых пять „глейзеров“?» — подивился смотритель.

Грэм понес взятые у смотрителя наушники. Его ученица, с поникшей головой и сложенными на коленях руками, осталась сидеть на скамейке.

Смотритель подумал, что мужчина должен быть доволен ею. Научиться стрелять за один день… Выслушав комплимент, Грэм с отсутствующим видом кивнул. Смотрителя удивило выражение его лица. Он был похож на человека, только что понесшего тяжелую утрату.