ГЛАВА 16

На улице похолодало. И не подумаешь, что начало ноября! Ветер как в феврале, а мороз просто крещенский, но я теперь знала, как бороться с холодом. Заскочив в насквозь промерзший павильончик, купила стаканчик обжигающего кофе и булочку – марципан. Моментально стало тепло, и до метро я добежала, не почувствовав мороза. Хотя, если признаться честно, мое красивое кашемировое пальто и тонкие сапоги совершенно не подходят для подобной погоды. Они покупались для дамы, разъезжающей в машине с отлично работающей печкой, а не для частного детектива, бегающего от дома к дому на своих двоих.

Возле нашей квартиры чем-то воняло. Противный запах усилился, когда я распахнула дверь.

– Кирилл, что произошло?

В ответ тишина, неужели не послушался меня и удрал гулять, не долечившись!

Ситуация прояснилась на кухне. Прямо на обеденном столе красовалась электроплитка, а на ней утюг. Недоумевая, я попробовала снять «Мулинекс», но вместе с ним поднялась и плитка. Причина стала понятна при детальном рассмотрении. На электрическую конфорку кто-то положил довольно плотный кусок полиэтилена, а сверху водрузил утюг, предварительно поставив регулятор температуры на «лен». Потом все сооружение посредством тройника включили в сеть, полиэтилен моментально расплавился и сцепил намертво предметы.

– Кирка, – заорала я, – а ну иди сюда немедленно!

Дверь скрипнула, и в кухню аккуратно вышли два мальчика.

– Это Гоша, – тихо сказал Кирюшка.

– Здрассти, – пробормотал приятель, пряча глаза.

– Быстро рассказывайте правду, – велела я.

– Все Гошка, – завел Кирилл, – он придумал…

– Я только предложил, – ныл одноклассник, – только рот раскрыл, а ты уже плитку тянешь.

– А утюг кто ставил?

– Сам включал!

– Ну-ка тихо! – прикрикнула я. – Как не стыдно, а еще друзья! Сваливаете вину друг на друга, фу, разве так поступают?

Кирюшка вздохнул и принялся каяться. Они с Гошкой строят дельтаплан, настоящий, с огромными крыльями. Чертеж взяли в энциклопедии, а когда соорудят аппарат, то обязательно опробуют за городом. Загвоздка вышла с крыльями. Широкого полиэтилена они не нашли, вот и решили склеить пленку, которая предназначена для парников. Но здесь их поджидала неудача, ни один клей не желал удерживать полиэтилен, а тут мать велела Гоше идти на почту, отправить бабушке бандероль. Парнишка увидел, как служащая ловко завернула пакет в пленку, потом засунула в какой-то аппарат и через секунду вынула крепко склеенную бандероль.

– Как он работает? – спросил Гоша.

– Просто, – ответила женщина, – от тепла части свариваются вместе намертво.

Обрадованный, Гоша поспешил к приятелю. В головах мальчишек родилась… «гениальная» идея. Следует положить куски на электроплитку и прогладить утюгом. «Кулибины» не учли одной маленькой детали – жидкий полиэтилен моментально «прихватил» подошву утюга и конфорку. Повалил жуткий запах. Хорошо, хоть юные техники догадались сразу отключить получившийся симбиоз от сети и не случился пожар.

– Да… – пробормотала я, разглядывая плиткоутюг. – И что теперь делать?

– Вообще мне домой пора, уроков – жуть, – заявил Гоша и бросился в прихожую.

– Предатель, – крикнул Кирка, – ща в глаз получишь!

Он хотел было побежать за товарищем, но я ухватила его за воротник:

– Погоди, пусть уходит.

– Вот гад, – пытался выкрутиться мальчишка, – сам придумал, а мне расхлебывать, отпусти, я ему нос подобью!

Стукнула дверь.

– Зато теперь знаешь цену своему приятелю, – пробормотала я, – настоящий товарищ никогда не бросит друга в беде.

– Сволочь он, – шмыгал носом Кирка и заревел.

Я обняла его за плечи, и «авиаконструктор» уткнулся сопливым носом мне в грудь.

– Нечего сырость разводить!

– Да, – всхлипывал Кирюшка, – меня Юлька знаешь как ругать будет!

– А мы возьмем и выкинем плиткоутюг и никому не скажем.

Кирюшка широко раскрыл глаза:

– Правда?

– Ну ты же никому не рассказал про курицу и суп, теперь мой черед тебя выручать!

– Лампочка, – закричал Кирюшка, – ты настоящий друг, только что будет, если Юльке утюг понадобится?

– Она часто гладит?

Кирюшка хихикнул:

– Раз в году.

– Значит, не скоро хватится, успеем купить новый, слава богу, не проблема.

Кирюшка отошел к окну.

– Знаешь, пожалуй, раскрою тебе секрет.

– Ну?

– Погоди минутку.

Пока мальчик искал что-то в комнате, я принялась разогревать обед.

– Гляди, – сообщил Кирюшка и сунул мне в руки дневник.

В графах стояли четверки, изредка встречались тройки.

– Совсем неплохие отметки, – одобрила я его.

– Теперь сюда смотри.

На столе возник другой основной документ учащегося, я открыла обложку и ахнула. Тесными рядами на страницах толпились двойки и колы, а поля были исписаны замечаниями: «Просьба зайти в школу», «Срочно свяжитесь с классным руководителем», «Немедленно позвоните директору!!!»

– У тебя два дневника?

– Ага, – буркнул Кирка, – и до сих пор все с рук сходило, ставили по математике тройку. А теперь Злобный Карлик двойку выводит, меня просто убьют.

– Кто? – не поняла я.

– Учительница алгебры, Селена Эженовна. Ничего себе имечко? Мы ее Злобным Карликом зовем или Крошкой Цахес!

– Вот что, – приняла я решение, – во-первых, успокойся, а во-вторых, пойду завтра в твою школу и все улажу. Там твою маму хорошо знают?

– Никогда не видели, – пояснил Кирка, – ей все некогда, да и я только второй год там обучаюсь, раньше в другую ходил.

– Вот и чудненько, – обрадовалась я.

Следующее утро я начала со звонков. Сначала соединилась с больницей и узнала, что состояние больной Михайловой стабильно тяжелое и ее вновь перевели в реанимацию. Следующий звонок сделала по номеру, который мне сообщила Казанцева. Правда, перелистывая телефонную книжку, директриса бормотала:

– Я Мишу Рогова давно не видела, может, он уж там и не живет.

Но бодрый детский голос сообщил:

– Папа в клинике.

Я спросила адрес и засобиралась в путь. За то время, что пользуюсь подземкой, я искренне полюбила московское метро. Во-первых, в нем тепло, светло и чисто. Во-вторых, можно спокойно ехать, думая о своем или читая книжку, а если удается сесть, то вообще получается как на такси, даже лучше. В пробке стоять не приходится, не орет над ухом дурацкий магнитофон или радио, да и стоит копейки, через весь город за три рубля съездишь. К тому же на некоторых станциях продают безумно вкусные блинчики и сосисочки, детективы и газеты…

Вот, пожалуйста, на переходе от «Тверской» к «Чеховской» целый магазин. Мое внимание привлекла девушка, вся обвешанная разнообразными удостоверениями. Я внимательно изучала «витрину». Чего тут только не было! Золотые буквы «ФСБ», «ГРУ», «МВД» – просто рябь в глазах. Ниже торчали «Удостоверение любимой тещи», «Паспорт мужа», «Бесплатный проезд».

– Что это? – ткнула я пальцем в последнее.

Девчонка хихикнула и раскрыла книжечку.

«Предъявитель сего является представителем популяции сибирских попугаев и, как занесенный в Красную книгу, имеет право на бесплатный проезд в городском транспорте».

– Прикольно, да? – смеялась продавщица. – У нас охотно берут, стоит копейки, двадцать рублей, а здоровский подарок. Сверху – прямо как настоящее, даже контролеры обманываются.

– Но это тоже прикол? – поинтересовалась я, указав на корочки МВД.

– Не-а, – протянула девушка и раскрыла бордовую книжку. – Можно вписать фамилию, поставить печать, и запросто всех обманете, кроме милиции, конечно.

– Сколько?

– Сто пустое и двести заполнить.

– Где?

– Леша! – крикнула девчонка.

От противоположной стены отделился парень с табличкой «Куплю золото, часы, ордена».

– Клиент.

Мальчишка взял удостоверение и велел:

– Вон будка моментальной фотографии.

– Зачем, дома наклею.

Парень вздохнул:

– Печать должна стоять на снимке, захватывать левый угол, правило такое.

Через десять минут он ловко вклеил изображение моей физиономии, достал перьевую ручку, печать, штемпельную подушечку.

Результат превзошел ожидание.

– Держите, гражданка майор, – хихикнул умелец, – смотрите не потеряйте, а то выговор по управлению в приказе объявят.

Ксива смотрелась как родная. Опробовала я ее тут же. На территорию больницы не пускали посторонних, и я сунула книженцию под нос бравому секьюрити, тот, даже не поглядев внутрь, взял под козырек. Я понеслась по обледенелой аллее, не чуя под собой ног от радости. Господи, как просто обманывать людей. Может, потому у нас в стране такая криминальная обстановка.

Миша, вернее, кандидат медицинских наук Михаил Николаевич Рогов, сидел в комнате с надписью «Ординаторская» и сосредоточенно строчил в пухлой тетради.

– Садитесь, – буркнул он, не поднимая глаз, – подождите.

Минут пять я наблюдала, как он лихорадочно выводит каракули. Наконец процесс завершился, Миша нацепил на нос очки и произнес:

– Слушаю внимательно.

Он был полный, даже рыхлый, с большим животом, толстыми руками и намечающейся лысинкой, с виду уютный, добрый, просто плюшевый медвежонок, даже если не захочешь, а расскажешь такому все.

Поглядев на удостоверение, Миша вздохнул:

– Это из-за Коти?

– Вы знаете о его смерти?

– Конечно. Акула сразу позвонила.

– Кто?

– Моя бывшая жена, Акулина Евгеньева, – пояснил психиатр.

Мозги невольно дернулись при звуках этого странного имени. Кто-то недавно упоминал о женщине, которую так звали, только кто?

– Вы были дружны с Катуковым?

Миша сосредоточенно засопел и принялся приглаживать волосы. Внезапно я поняла, что он похож не на медведя, а на гигантского мопса, простодушного и слегка обиженного.

– Долгие годы я считал его своим лучшим другом, а потом наши дорожки разбежались.

– Из-за чего, если не секрет?

Миша вновь засопел.

– Из-за женщины, – решила я прийти ему на помощь.

Внезапно психиатр хлопнул кулаком по столу и почти заорал:

– Сто раз говорил ему: брось по бабам шляться, плохо кончится! Мы последние два года не разговаривали, но до этого сколько у него было неприятностей! А все из-за бабья. Просто стоп-сигнал отсутствовал, потаскун! Его небось какой-нибудь ревнивый мужик пришиб, так и знайте.

– Он отбил у вас жену?

Миша кивнул:

– Акулина – дрянь, проститутка по состоянию души, честно говорю, даже не жаль, что так вышло, но Котя отчего-то испугался, наверное, решил, будто я обиделся, и перестал мне звонить, ну а я и не напрашивался. Вот, значит, так.

– Они долго прожили?

Миша встал из-за стола и заходил по комнате.

– Черт их знает, год, наверное. Акулька потом позвонила и завела: «Прости, никого не люблю, кроме тебя». Только я не клюнул. Нет, говорю, родная, назад дорога закрыта, живи с Котей, коли он лучше показался! Только Костик долго с любовницами не гужевался – максимум месяцев десять. И знаете, что интересно? Ухитрялся так от бабы избавиться, что она ему чуть ли не лучшей подругой становилась. Вы не поверите, он половину своих девок замуж выдал, слышали когда-нибудь про такое? Денег им давал, подарки делал. У Костика была такая книжечка, зеленая, он там учет вел. Когда у кого день рождения, всегда позвонит, цветы пошлет, я только рот разевал, на такое глядючи. Вот Акулина, к примеру. Он ей и супруга нашел, и работу подыскал, ясное дело, баба его хвалить не устает. Хоть и разошлись, зато родные да близкие. Это если учесть, что она с ним всего около года прожила. А со мной – десять. И что? Я – негодяй, мерзавец, пробы поставить негде, а Котя – ангел с крыльями. Ну подумайте, где справедливость? Сама же мне изменила с лучшим другом, и я же говно.

– Не знаете ли адреса сестры Кости? – попробовала я прервать поток.

– Яны? – спросил Миша.

– Кого? – удивилась я.

– Его сестру зовут Марьяна Сергеевна, – пояснил Рогов, – только ей это имя ужасно не нравилось, и она всем представляется как Яна.

В моей голове моментально все стало на место.

– Вы ее хорошо знали?

Миша вздохнул и сказал:

– Встречались.

– Костя и Яна дружили?

– Последние годы очень.

– Не знаете никого в их окружении, кто носил бы имя Слава?

Внезапно Миша стал красным, словно рак.

– Если вам все известно, зачем спрашиваете?

Я сделала умное лицо и четко сказала:

– Следствие подчиняется своим законам, я могу знать все, но хочу услышать правду от вас. Причем имейте в виду: сейчас мы с вами просто беседуем, без протокола, а я, если почувствую, что вы утаиваете информацию, моментально вызову на Петровку, а там так неприятно: стул железный, стол железный, все к полу привинчено…

– Ничего не таю, – замахал руками Миша, – просто не понимаю, какое отношение та давняя история может иметь к смерти Коти.

– Это не вам решать, – отрезала я.

– Хорошо, хорошо, – забормотал врач, – слушайте.