Глава 4

— О боже! — воскликнула Елизавета Матвеевна. — Спасибо тебе, Господи, что ты услышал мои молитвы! Сеня, немедленно звони Пятакову и скажи, что согласен. Мы починим крышу! Сделаем ремонт! Выкинем уродские картины, купленные Бельским, и мазню, которую развесил в библиотеке твой дед Алексей, но главное — не будет больше никаких экскурсий… Все тут переделаем! Все-все! Новая мебель, сантехника, кухня…

— Нет! — закричал Семен. — Не хочу! Не желаю, чтобы фамилия Винивитинов-Бельский досталась лапотному нуворишу!

Елизавета устроила супругу скандал, но тот не дрогнул, твердо заявил:

— Ксения совершеннолетняя и вольна выходить замуж хоть за кенгуру, я не имею права ей чего-либо запрещать. Но усадьба моя по закону. Я не пущу сюда Пятакова, не дам отнести на помойку дедушкино имущество. Будешь настаивать — завещаю дом и парк государству, живите после моей смерти на улице в картонной коробке.

Елизавета пыталась переубедить главу семейства, однако тот стоял на своем. И наверное, от излишних переживаний у Семена Кирилловича, который вел сидяче-лежачий образ жизни, курил и любил жирное, копченое, жареное, сладкое, случился инфаркт. Смерть хозяина усадьбы сочли естественной…

Элеонора пристально посмотрела на меня:

— А дальше, Ваня, самое интересное. Из Канады, прервав обучение в каком-то тамошном колледже, прилетает Ксения. Ее знакомят с Пятаковым. Игорь Анатольевич становится дорогим гостем в доме. Понятно, что свадьба состоится, но пока о ней официально не объявлено. Думаю, Елизавета Матвеевна великолепно понимает, какой интерес у прессы всех мастей вызовет известие о бракосочетании, вдова не желает видеть на страницах газет-журналов сообщений о том, что Ксюша так хотела выйти замуж за деньги, что понеслась под венец, не оплакав толком отца. Но приготовления к знаменательному событию уже идут полным ходом, в усадьбу постоянно приезжают представители разных модных домов с кофрами. Можно предположить, что невеста выбирает платье.

— Секундочку! — воскликнул я. — Вы так долго рассказывали о бедственном положении семьи — тогда откуда у Винивитиновых взялись средства на заокеанское образование дочери? И где получит диплом Родион?

— Мальчик учится в Москве, на мехмате, — пояснила Элеонора, — а за обучение Ксении не отдано ни копейки. Когда брат и сестра перешли в одиннадцатый класс, школа, которую близнецы посещали, организовала поездку в Монреаль. Дети жили в канадских семьях. Ксюше посчастливилось очутиться в прекрасном доме, у обеспеченных людей, у которых дочь одного возраста с ней. Девочки так подружились, что глава семейства предложил Ксении остаться у них на все лето, а потом пригласил к себе надолго и помог ей поступить в местный колледж. Дочь Семена и Елизаветы имеет глубокие знания, свободно владеет английским, с пяти лет занимается теннисом. Ксюша прекрасно прижилась в колледже, первый год за нее платил канадский бизнесмен, а теперь девушка, сдав экзамены на высшие баллы, заработала грант и посещает занятия бесплатно. Она изучает гостиничное дело, хочет стать управляющей крупного отеля.

— Ясно, — протянул я. — А Родион?

— Говорят, он талантливый компьютерщик, скоро оканчивает институт, — пояснила Элеонора. — Ну а теперь основное. Ко мне обратилась Людмила, дочь Семена от первого брака. Елизавета Матвеевна не особенно ее привечала, без всякой радости встречала в усадьбе, а в конце концов и вовсе поругалась с падчерицей. Сейчас расскажу, как это произошло…

Однажды Мила, приехав в гости, попросила у отца денег. Тот замялся, а его жена заявила:

— Деточка, Семен Кириллович платит твоей матери алименты. Спроси у нее, куда она девает средства, предназначенные тебе, и более не беспокой по этому поводу отца. В нашей семье недавно родилось двое детей, так что нам есть кого содержать. Ты молода, здорова, вполне способна пойти работать. Клянчить деньги у папы стыдно.

Гордая Люся после такой отповеди больше в особняке не появлялась, чему Елизавета Матвеевна чрезвычайно радовалась. Более того, она полагала, что и муж не общается с Людмилой. Но Мила рассказала Норе, как складывались далее ее отношения с отцом:

— Мы с папой дружили. Когда я перестала наведываться к нему в дом, он мне позвонил и сказал: «Солнышко, понимаю, какие чувства ты испытываешь, но посмотри на ситуацию моими глазами. Я женат второй раз, имею близнецов, не хочу ссориться с супругой. Давай встречаться в Москве, я не оставлю тебя без внимания».

И Семен Кириллович сдержал слово. Не один год он регулярно проводил со старшей дочерью пару часов в неделю. Обычно замкнутый и молчаливый, Винивитинов становился в присутствии Люси болтливым, рассказывал ей о семейных проблемах — похоже, дочка являлась для него единственным задушевным другом. Рано став успешной бизнесвумен, Людмила неоднократно предлагала отцу денег, но тот неизменно отвечал:

— Спасибо, нам хватает, я не могу залезать в карман к своему ребенку.

Мила переживала, видя потрепанные костюмы отца, его плохонький автомобиль. Один раз она пригласила Семена Кирилловича к себе в офис, показала многоэтажное здание, свой кабинет, карту Москвы на стене и спросила:

— Папуля, видишь красные кружочки?

— Конечно, солнышко, — улыбнулся он, — их много.

— Это принадлежащие мне объекты, — пояснила Людмила. — Пойми, я прекрасно зарабатываю, а тратить деньги не на кого. Давай прямо сейчас поедем в магазин и купим для тебя хорошую иномарку?

— Очень благодарен, но я не альфонс. Или как там называется мужик, живущий на деньги дочери, — гордо ответил Семен.

— Дети обязаны помогать родителям, — возразила Мила.

— Я не очень-то хороший отец. А ты и так оказываешь мне большую поддержку, — улыбнулся Винивитинов. — Кабы не встречи с тобой, дочка, поговорить по душам мне было бы не с кем.

Елизавета Матвеевна, Ксения и Родион вообще не общались с Людмилой. Но в день кончины Семена Кирилловича вдова позвонила падчерице и сказала, где пройдет панихида. А когда Люся спросила, не надо ли чем помочь, смущенно ответила:

— Да, не откажусь от твоей помощи, мы стеснены в средствах. Извини, я наверное, выгляжу сволочью, сама ведь отказывала тебе в финансовой поддержке, и вот приходится просить.

Людмила подавила злорадство и воскликнула:

— Ну что вы! Не помню ничего плохого по отношению к себе с вашей стороны. Сейчас приеду и помогу с организацией погребения.

И действительно помогла. Но не ради Елизаветы Матвеевны — просто ей хотелось, чтобы папа отправился в последний путь достойно. Наконец-то она купила ему дорогой костюм, шикарную обувь, элегантную сорочку.

Отношения между родственниками резко потеплели. Люся познакомилась с Родионом и со спешно прилетевшей из Канады Ксенией. Последний раз старшая сестра видела близнецов, когда те еще лежали в коляске, и теперь была удивлена их непохожестью, да и по характеру брат с сестрой оказались разными людьми, особой дружбы между ними не наблюдалось.

Родя, тихий и молчаливый, предпочитал сутками сидеть у компьютера или читать в библиотеке. Заставить парня произнести несколько фраз было невозможно. Родион покорно надевал то, что ему покупала мать, не пользовался автомобилем, был вегетарианцем, всегда почтительно общался со старшими.

А Ксюша тараторила как пулемет, обожала шопинг, лихо управляла малолитражкой, любила вкусно поесть, не отказалась бы от шубы из натурального меха и могла весьма резко поговорить с дедом и бабкой.

Последние годы она жила в Канаде, и там у нее было много приятелей. На вопрос же Людмилы, нет ли у нее желания встретиться с теми, с кем она училась в России в школе, Ксения решительно отрубила:

— Они меня терпеть не могли, поэтому сейчас радости при виде этих идиотов я не испытаю.

— А за что тебя не любили? — проявила излишнее любопытство Мила.

Младшая сестренка рассмеялась:

— Хороший вопрос я слышу от женщины, которая сколотила богатство собственными руками… За все! За отличную учебу. За жизнь в усадьбе. За фамилию Винивитинова-Бельская. За красоту. За отъезд в Канаду. За учебу в иностранном колледже. Продолжить?

— Не стоит, — мягко сказала Людмила, великолепно знавшая, как черна человеческая зависть.