Глава 24
– Вот так вот можно приехать в санаторий и окончательно подорвать здоровье, – пожаловалась Маргарита своему брату Ерофею.
Она осталась здесь еще на неделю, чтобы помочь брату похоронить его девушку Марусю. А вот дела Федора больше ждать не могли, и он улетел, а вместе с ним в Москву, от греха подальше, полетели Лев Валерьянович и Антонина.
Ерофей выглядел очень плохо. Маргарите показалось, что он даже похудел, хотя дальше уже некуда, и так был весьма тощим парнем. Джинсы держались исключительно на подтяжках или ремне. Любая футболка висела на худых плечах как на вешалке. Глаза были заплаканные, волосы сильно спутанные. Видно было, что человека подкосило горе.
Они вдвоем шли медленным шагом с местного кладбища. Маргарита держала его под руку. Стоял очень душный жаркий день.
– Спасибо, что ты осталась со мной, мне это важно, вернее, мне так легче… – поблагодарил ее Ерофей.
Он знал, что все спутники, сопровождавшие Маргариту, уже уехали.
– Я не могла тебя оставить в такой момент. Держись. Тебе пришлось пережить смерть отца, теперь вот смерть девушки.
– Вся жизнь у меня в тартарары! – вздохнул Ерофей. – Ты моя единственная родственница. Приехала за тысячу километров ко мне, и вот как-то не сложилось. Я сам во всем виноват.
– Ничего страшного, это можно было предположить. Иногда родные не дружат и не общаются, а мы с тобой росли в разных семьях, в разных условиях, чего от нас ждать можно было?
– Я знаю, что я виноват. Я оттолкнул тебя историей с медведицей.
– Я не хочу даже говорить об этом! Это все на твоей совести, мне противно это. Хорошо, что медведь выжил и идет на поправку, а скоро будет жить как в раю.
– Да, я тоже хотел бы, чтобы меня взяли в Европу, – засмеялся Ерофей. – Что-то гнетет меня здесь, разрушает душу.
– Меня после Москвы не покидает чувство, что время здесь остановилось, – ответила Маргарита.
– Вот-вот. А ты знаешь, что меня подозревают в покушениях на тебя? – покосился он на нее своими трогательными голубыми глазами.
– Знаю.
– Меня проверяли, ездил ли я в Москву, когда там был какой-то взрыв, направленный против тебя. Я не ездил. Я в Москве последний раз был в возрасте двенадцати лет. Отец Красную площадь показывал…
– Они решили, что у тебя есть сообщники, – улыбнулась Маргарита.
– Но у меня нет никаких сообщников, – развел руками Ерофей. – Приезжали эксперты, перевернули мой дом сверху донизу в поисках взрывчатки! Хорошо, что у меня все равно ремонт не окончен. С рук какие-то анализы брали. Чего они там могли обнаружить, кроме краски?
– Следы марихуаны, может? – спросила Маргарита. – И кровь замученных животных.
Ерофей хмыкнул:
– Нет, следы марихуаны могли бы найти, не буду скрывать, модно это было в нашей богемной среде, но это лет десять назад. Думаю, что за такое долгое время все следы уже выветрились, – добавил Ерофей.
– Но отпечатки пальцев взяли?
– Да, теперь значатся в картотеке. Хотели найти их на ломе, которым подперли дверь в коттедже, не нашли…
Маргарита посмотрела на него.
– Ты веришь мне? Ты считаешь, что это я?
– Все очень мутно. Знаешь, не складывается четкая картинка, словно плохо видящий человек никак не может найти для себя нужные очки. Ведь за тебя так круто взялись милиционеры только после обнаружения трупа Маруси. То есть догадки догадками, а тут реальный факт, имеющий отношение именно к тебе.
– Да, они постарались. Даже ангар на пляже, которым пользовался еще мой, то есть наш, отец, обыскали тщательно, и тоже ни одной улики, – добавил он.
По тропинке они вышли на песчаный пляж и побрели вдоль кромки моря.
– Но было доказано, что Марусю твою убили, утопили…
– Еще бы! Я в шоке. Я до сих пор не могу поверить.
Маргарита уже знала, что Марусю стукнули по голове и утопили, привязав к ее ногам большой камень. Подвела убийцу не очень крепкая веревка, она в воде порвалась в одном месте, и тело Маруси, освободившись от камня, но со связанными ногами и оборванным концом веревки, отнесло туда, где эту девушку и нашли, когда она всплыла, ударившись о ногу Риты.
Маргарита содрогнулась, хотя на улице было очень тепло.
– Ты веришь, что я этого не делал? – спросил Ерофей.
– Ты думаешь, что я поселилась бы у тебя в доме, считая, что ты хочешь меня убить? Мы же с тобой живем вдвоем, ты можешь убить меня в любой момент, – ответила ему Рита.
– Я сейчас на убийство точно не пойду, за мной следят, – «успокоил» ее Ерофей.
– Ты вообще не способен на убийство. – Маргарита сняла с ног сабо и вошла по щиколотку в море.
– Что ты хочешь мне сказать?
– Может, это ты хочешь мне что-то сказать? Например, про медведя? – повернулась к нему Рита.
– А что про медведя?
– Правду!
– Я не понимаю, – растерялся Ерофей.
– Все ты понимаешь. Я тут видела, как ты белочек кормил и птичек. И вспомнила слова Льва Валерьяновича о том, что только чудовище может выкормить животное из бутылочки, а затем отдать на растерзание. На такое способны лишь чудовища! А на чудовище ты не был похож, хоть убей, ни тогда, ни сейчас. И я решила посмотреть на тебя с другой стороны.
– С какой? – усмехнулся он.
– С положительной! Я пошла к тем двум мужикам, мучившим медвежонка.
– Ты пытала их? – спросил Ерофей.
– Нет. Я поставила им ящик водки, и они рассказали, что большого медведя мучил наш отец, и вы очень сильно ссорились с ним по этому поводу. И когда Олег умер, для медведя мучения закончились, но потом на стравливание его и медвежонка приводил не ты, а твоя девушка Маруся, ссылаясь на тебя. И ты с ней тоже серьезно говорил на эту тему, ссорился и прощал, так как любил ее еще со школьной скамьи. Когда мужчины признались, что это инициатива Маруси, я навела о ней справки. Не смотри так удивленно. Не я одна, мне помог Клавдий. И что я узнала? Маруся характеризовалась как злая, жестокая, склонная к насилию, ко лжи и к манипулированию людьми. Училась она плохо, состояла на учете в детской комнате милиции. Вашу любовь и дружбу никто не понимал, люди сокрушались, почему такому хорошему, доброму мальчику досталась такая стерва? А также я узнала, что Маруся находилась на условном сроке за воровство. И одно малейшее нарушение, и она оказалась бы в тюрьме. И это ты попросил мужиков говорить, будто эта твоя инициатива, потому что хотел ее спасти. Или это твоя подружка на тебя, на такого добренького, все спихивала?
– Она умерла, а про мертвых или хорошо, или ничего, – буркнул он, не поднимая глаз.
– Поэтому ты и после ее смерти не признался, что не ты являешься душегубом? – посмотрела на него Маргарита, и Ерофей промолчал.
– Даже ценой того, что я – твоя сестра, твой единственный родственник, из-за этого никогда бы с тобой больше не общалась, потому что меня такое зверство просто подкосило?
– Наверное, да, – пожал Ерофей плечами, – хоть это и неправильно.
– Ты так сильно любил ее? – села на песок Маргарита.
– Я сколько себя помню, любил только ее. Маруся – моя единственная женщина.
– Она же садистка!
– Я не знаю, Рита! Можно говорить что угодно. Люблю, и все. Я знал ее хорошие стороны, которые были недоступны для других, открываясь только мне.
– У вас все серьезно было? – спросила Маргарита, насыпая из песка холмик.
– Мы хотели пожениться последние три года, но все время что-то мешало. У меня по отношению к Марусе всегда были серьезные намерения, – стал прорывать канавку к холмику Риты Ерофей.
– А у нее к тебе? Позволь, сама скажу. Таким девушкам не хватает денег, причем всегда. Ради денег она мать родную убьет. А что с тебя, с бедного художника, взять? Кроме твоей любви и послушания? Когда ты что-то продавал из работ или еще как-то зарабатывал, наверняка она приходила к тебе в дом «ласковой кошкой». А когда твои дела были «ниже плинтуса», она тебя гнобила, пилила и ругала. А еще злилась.
– Ты прямо как жила с нами, – усмехнулся Ерофей.
– Значит, в точку попала. Просто я психолог, и типаж твоей Маруси прекрасно понимаю и представляю. Я одного понять не могу, почему я все время думала плохо именно о тебе? Искала подвох именно в тебе? Даже когда мы с Федором случайно увидели тебя и Марусю, ругающихся у твоего коттеджа, сразу подумала плохо о тебе! А ведь это она угрожала тебе! Вы поссорились из-за того, что она, не спросясь тебя, отдала медвежонка на притравку?
Ерофей кивнул головой:
– Я не знал, что мне делать, я уже говорил, и не раз, с Марусей на эту тему, чтобы она отстала от животного, но вот увидел, что клетка пуста, спросил ее. И Маруся сказала, что медвежонка отвела мужикам, воспользовавшись моим отсутствием, что ей нужны деньги, а я мало зарабатываю, поэтому не имею права ей указывать. Крепко мы тогда поссорились. Я пытался ее догнать. Потом пошел за медведем.
– Но мы тебя задержали, – вздохнула Рита.
– Да. Если бы не было у меня тогда на душе так тяжело, я бы долго смеялся. Это же надо решить, что я иду вешаться, – лукаво посмотрел он на нее.
– Мы тоже виноваты, что спугнули тебя и ты не пошел за медвежонком.
– Вы не могли знать, – не согласился с ней Ерофей.
– Не могли, но опять подумали о тебе плохо.
– Не переживай, я не обижаюсь, – успокоил ее Ерофей.
– И не признался нам, что идешь за медвежонком, чтобы неблаговидный поступок Маруси не открылся? – спросила Рита.
– Все верно.
– Да, из тебя каждое слово вытягивать надо, даже сейчас, – вздохнула она.
Маргарита резко сломала одну из башен в своем замке из песка:
– Даже сейчас. Но все дело в том, что твою девушку убили, и это факт!
– Факт.
– Хорошая она была или плохая, но ее убили, – внимательно посмотрела она на него.
– Факт.
– Хватит повторять! Убили! На меня покушались – и это тоже факт!
Ерофей кивнул головой.
– И неужели тебе не интересно узнать, кто это сделал? Кто покушался на нас? – снесла вторую башню Маргарита.
– Вот я подумал сейчас – почему на вас покушались? На тебя и Марусю? – Ерофей откинул светлые волосы со лба. – Уж вы-то точно не были знакомы!
– У нас была связь, это – ты. Я – твоя сестра, она – твоя девушка, – сказала Рита.
После весьма продолжительной паузы Ерофей произнес:
– Кто-то убивает близких мне людей? Зачем? Кто-то хочет насолить мне?
– Ничего себе «насолить»! – передразнила его Рита. – Ой, кто-то хочет сделать мне плохо и убивает близких мне людей!
– А что тогда? Подбираются ко мне? – недоумевал он.
– Не знаю. Ты должен мне помочь, – серьезно сказала Маргарита. – Мне надоело оставаться приманкой и все время ждать, когда на меня нападут и убьют, и тогда ты узнаешь, кому все это было нужно.
– Маргарита, я бы с радостью помог тебе, но я ничего не знаю.
– Знаешь. Ты должен сказать все, что касается тебя и твоего отца! Нашего отца! Это очень важно! Вспоминай все-все мелочи.
– Мелочи? – задумался Ерофей.
– Прямо от рождения! Вот прямо с горшка!
– Детство как детство. Знаешь, Рита, если ты неправильно думала обо мне, то ты неправильно думаешь и об отце нашем!
– Чего так?
– Он никогда не был милым человеком, каким старался быть на публике. Тебе повезло, что он не жил с вами, это был самый настоящий деспот. Вампир. Чудовище. Моя мать была еще девчонкой, когда он женился на ней, и полностью подчинил себе. Она и слова не могла сказать, не то чтобы пожаловаться. А вот она как раз была очень милым и добрым человеком и вовсе не уводила твоего отца из вашей семьи. Олег Александрович угробил мою мать. Я это понял, когда подрос. Отец не разрешал мне дружить ни с кем, но когда я все-таки был вынужден пойти в школу, начал общаться с другими детьми, увидел их родителей, то первым моим вопросом стал: «Почему моя мама отличается от других мам? Почему она никогда не улыбается?» Отец не давал ей нарядно одеваться, краситься, он бил ее.
– Это ужасно, – вздрогнула Рита. – Извини, когда я попросила тебя все вспомнить, я и не предполагала, что твои воспоминания будут столь печальны.
– Я готов, если это как-то поможет! – Ерофей встал с песка и подал ей руку. Они так же медленно побрели в сторону санатория «Черномор», где последние дни Рита жила в коттедже Ерофея. Она отказалась, после того как сгорел их коттедж, переселяться в номер в корпусе, что ей, конечно же, был предложен. Она пошла к брату.
– Что тебя сподвигло пойти ко мне, раз ты боялась и думала тогда еще про меня плохо?
– Федор, улетая, сказал, что ты не взял обещанный тебе миллион за медведя. Это было странно. Кто от такого отказывается?
– Только дураки, – пожал плечами Ерофей, – но это мой медвежонок, которого я чуть не угробил. Это я должен был заплатить Федору за все, что он сделал для моего питомца. Спасибо ему. Я любил медвежонка.
– А уж как разыграл тогда! Налетел на нас! Где медведь?! Верните!! Как же ты не хотел, чтобы плохо подумали про Марусю, – покачала головой Маргарита.
Они поднялись с пляжа по лестнице и побрели по улице.
– А мог бы взять миллион, уехать, как ты хотел, и начать новую жизнь, – продолжила она.
– Начну еще. Приду в себя и начну. А потом, куда я надолго уеду? Здесь могила матери, да и Маруськина тоже.
– Ерофей, скажи, а твоя мама не пыталась уйти от него? Вырваться из лап тирана? – спросила Маргарита.
– Она была так закомплексована, забита, запугана. Но однажды маме пытался помочь один мужчина, Юрий Владимирович Соколов. Я несколько раз видел его, он очень тепло относился ко мне, я видел их вместе с мамой. Я тогда впервые увидел, как она улыбается. Отца в эти моменты дома не было. Он имел тенденцию отдыхать по два раза в год в одиночку, без семьи. Это я уже сейчас понимаю, что, может, они с мамой, я имею в виду Юрия Владимировича, были любовниками, а может, и нет, но то, что он очень хорошо относился к матери – это точно! А потом…
– Что? – спросила она.
– Потом Юрий Владимирович исчез из нашей жизни, как-то внезапно, и дома был грандиозный скандал, после которого мама месяц не могла встать. Он ее чуть не убил тогда, у нее было все отбито. Отец жутко избил ее.
– Господи, это чудовищно! Ладно ты был маленький, но этот мужчина? Что же он не защитил и не спас? Не заступился? Как он мог бросить, когда все открылось, зная, что собой представляет ее муж? – возмутилась Рита.
– Не знаю, я его не видел больше. Мама прожила потом недолго, – понизил голос Ерофей.
– Какой ужас.
– Я тогда был еще подростком, не все понимал, но меня до сих пор не покидает чувство, что я мог что-то для нее сделать. И ничего не сделал, не защитил.
– Ребенок ничего не мог сделать, не вини себя. Это взрослые отношения взрослых людей.
– Если это та информация, что ты ищешь, то можешь спросить у Галины Степановны. Я помню, она заходила к маме, лечила ее, да и отца она осматривала до последних дней.
– Семейный доктор?
– Похоже на то.
– А ведь можно спросить. Если твоя мама погибла от побоев, а Галина Степановна это скрыла, то она тоже виновата. А мы этот клубок должны распутать до конца. Потому что лично мне кажется, что нынешние преступления берут свое начало из прошлого, – сказала Маргарита. – А к тебе-то как относился отец?
– Вот лично ко мне хорошо. Ничего не могу сказать, поэтому и я не мог его бросить в старости, хотя обида за маму у меня всегда была. Отец меня никогда не бил, всегда поддерживал. Нет, он меня любил, я это чувствовал. Это правда.
– А не просил он у тебя прощения перед смертью? – спросила Маргарита.
– Перед смертью? Прощения? Нет, это был очень уверенный в себе мужчина, считавший, что все, что он делает в жизни, обсуждению не подлежит, – ответил Ерофей.
