Глава 10
Грозятся ее покарать!
«Что же делать? — заметалась бедная Ася. — Как же быть? Нет трех шкур у меня. И не могу я позорить родную страну. Да и жить как-то хочется неудержимо. И совсем не хочется злить какого-то президента. Неизвестно ведь, как накажет меня тот, зловещий, если речь моя не понравится им. Где же выход из этого положения? Господи, дай мне памяти, что об этом пишут в женских журналах?
Что пишут? Из безвыходных ситуаций надо бегом выходить — вот что пишут в женских журналах!
Точно, надо срочно уйти!»
Но как?
«Лучшее средство для ухода — ноги!» — наконец решила Ася и схватилась за чемодан.
Высокий сухощавый мужчина приятной наружности не спеша вошел в паб. Взяв со стойки две пинты баварского, он расположился за столиком в дальнем углу и явно приготовился к ожиданию. Медленно потягивая пиво, мужчина искоса поглядывал на экран висящего над стойкой телевизора.
— Разрешите? — послышался голос из-за спины.
Мужчина обернулся. Яркими синими глазами на него смотрел розовощекий толстяк самого оптимистичного вида. Он уверенно держал на весу сразу четыре пинты английского эля.
— Милости прошу… — мужчина сделал неопределенный жест, демонстрируя разочарование: посидеть одному в полном покое не удалось.
– Приятно видеть соотечественника! — распознав легкий акцент, просиял толстяк.
— Однако, скоро нас здесь будет больше, чем аборигенов, — с кислой миной (для окружающих), но вполне живым тоном (для собеседника) откликнулся худощавый и предложил: — Зовите меня Иваном.
— А вы меня, простите, Петром, — задорно улыбнулся в ответ толстяк.
Худощавый озабочено оглядел зал. В дальнем углу сражаются в шахматы арабы. В центре зала щебечет стайка вьетнамцев. У стойки дремлет атлет негроидного происхождения. Полнейший интернационал.
— Славное местечко, — подвел итог наблюдениям веселый толстяк. — Приют заблудших иноземцев.
Он с явным вопросом уставился на сухощавого.
— Собственно, мне нечего сообщить, — пожал тот плечами и основательно приложился к баварскому. — Пока все идет по плану.
— Центр напоминает о необходимости абсолютного контроля. Контроля и предсказуемости, имеется в виду объект, — уточнил толстяк.
— Нет никаких оснований полагать, что поведение объекта выйдет за пределы присущей ему логики, — вдумчиво, словно убеждая самого себя, ответил сухощавый. — Психологическая организация объекта довольно примитивна. Впрочем, передайте в Центр, что я принял к сведению их озабоченность.
Пока сухощавый произносил эту фразу, толстяк с удивительной скоростью управился с пинтой эля. Промокнув губы салфеткой, он сказал:
— Теперь о главном. План операции несколько меняется. Это связано с активизацией деятельности «крота». В этих условиях Центр считает, что проводить одновременно основную операцию и мероприятия по обезвреживанию «крота» невозможно.
— Я знаю, — слегка раздраженно сказал сухощавый.
— Да, но вам приказано свернуть всю деятельность, связанную с основной операцией. Всю. Вы должны заниматься только вычислением «крота». И объект вы обязаны использовать исключительно для этой цели.
— Принято к исполнению, — с явным огорчением кивнул сухощавый, придвигая к себе вторую пинту баварского и думая: «А зря. Я бы справился и с той, и с другой задачей».
Толстяк разделавшись с очередной пинтой эля, сообщил:
— Лично вам и неофициально просили предать, что любые наши действия по достижению целей основной операции обречены на провал. Теперь это ясно. Совершенно. «Крот» слишком активизировался. Информация о любых ваших действиях становилась известной противнику едва ли не раньше, чем принимались решения.
— Я понял… — безрадостно кивнул сухощавый.
— Какая гадость этот английский эль, — проворчал толстяк, принимаясь за четвертую пинту.
— Не скажу, чтобы и я был особым поклонникам баварского, — откликнулся сухощавый. — Однако мне пора… э-э… Петр.
И сухощавый вышел из паба, оставив толстяка допивать свой эль.
Связной — Центру: Резидент получил ваши указания о полной консервации операции «Золотой сокол» и развертывании активных мероприятий в рамках операции «Землеройка».
Поведение Объекта, оценивается резидентом, как предсказуемое.
«Лучшее средство для ухода — ноги!» — решила Ася и схватилась за чемодан.
Однако, подумав, сообразила, что умней покинуть отель налегке: с одними стерлингами и кредитками, то бишь с сумочкой — меньше возникнет вопросов.
Так она и поступила. Вылетев из отеля, Александра помчалась вперед без оглядки.
Куда?
Ей было уже все равно.
«Потом, когда подальше уйду, выспрошу у прохожих как добраться в аэропорт», — размышляла она, планируя срочно вернуться в Россию.
Вскоре Александра заметила, что ее узнают. Узнают, улыбаются, приветливо ей кивают. В огорчении она завертела по сторонам головой и с ужасом обнаружила, что за ней по пятам следует незнакомый мужчина. Приглядевшись, она поняла: «Тот, с гантелями в чемодане!»
Мужчина же, осознав, что он обнаружен, догнал ее и строго спросил:
— Куда вы идете?
— Вам-то какое дело? — отрезала Ася.
Он опешил:
— Что с вами?
— А с вами что?
— Я в полном порядке, — заверил мужчина.
— Я тоже, — ответила Ася и невежливо попросила: — Отстаньте.
— Что-о?! — незнакомец взревел и потребовал: — Сейчас же вернитесь в отель!
— Еще чего! — фыркнула Ася. — Кто вы такой, мне приказывать!
— А вы кто такая, чтобы мне возражать?!
— Я — госпожа Ушакова! Председатель Совета конгресса!
Услышав это, он огорчился:
— Так и есть, вы зазнались.
Ася с ним согласилась:
— Зазналась и не вижу в этом плохого. Вам-то какое дело? Зачем вы за мной шпионите?
Мужчина растерянно остановился, но тут же ее догнал и спросил уже миролюбиво:
— Куда вы идете?
— Не знаю. Мне все равно, лишь бы идти, — не стала скрытничать Ася.
Он ужаснулся:
— Да что с вами творится?!
— Ничего.
— Ничего?! Да вы на себя не похожи!
— С чего вы взяли? — удивилась она. — Я обычно всегда такая. Лучше скажите, кто вы такой? И почему ко мне пристаете?
Мужчина хотел ей ответить, но не успел. Александра свернула на шумную Оксфорд-стрит и врезалась в стайку женщин, рыскающих по магазинам в поисках распродаж. Незнакомец выкрикнул что-то по-английски в толпу, Асю мгновенно узнали и, с ликованием подхватив, понесли обратно к отелю.
Она и опомниться не успела, как оказалась в своем номере в объятиях Майкла Стоуна. Он тут же рассерженно завопил:
— Александра Ивановна, где вы были?
Ася надулась:
— Я что, под арестом?
— Нет, что вы, — смутился Стоун и пояснил: — Волнуюсь только в связи с вашей болезнью.
— Я гуляла, — буркнула Ася и попросила: — Пожалуйста, оставьте меня, не мешайте репетировать речь.
Переводчик радостно встрепенулся:
— Да-да, конечно, не смею вас отвлекать.
Он исчез, но когда Александра попыталась вторично выйти из номера, дорогу ей преградила горничная:
— Ваш костюм, госпожа Ушакова, примерьте.
Пришлось примерять. Костюм сидел, как влитой — в нем Ася окончательно стала похожа на Стерлядь. А когда она забрала кудряшки в строгий пучок, то сама же и ахнула:
— Игорек не смог бы нас различить!
Ей нестерпимо захотелось домой. И опять заныло под ложечкой. Выпроводив Элизу, Александра вновь попыталась покинуть номер, но теперь наткнулась на Стоуна: он вел доктора Бредфордов.
— Сэр Генри волнуется за ваше здоровье, чем вам это не нравится? — шепнул переводчик Асе, заметив ее кислую мину.
— Я совершенно здорова, — отмахнулась она, все же позволив себя осмотреть.
Доктор долго щелкал пальцами перед ее глазами, заглядывал в рот, оттопыривал веки, молоточком по коленям стучал, после чего подтвердил, что Ася здорова и даже в отличной форме.
Озадаченный Стоун его проводил и тут же вернулся сообщить Александре, что память к ней вернется сама собою.
— Уже возвращается, — заявила она.
— Тогда займитесь, пожалуйста, речью, — посоветовал переводчик и оставил ее в покое.
