Глава 9
Витька исчез за железной створкой, а я медленно покатила по двору. И тут вновь ожил мобильный. Наверное, кто-то из домашних хочет узнать, когда я вернусь в Ложкино, скорей всего Маша.
Не посмотрев на дисплей, я, придав голосу пионерскую бодрость, весело воскликнула:
– Привет! Уже спешу, через полчаса буду!
И услышала из трубки смутно знакомый женский голос:
– Извини, пожалуйста, Даша. Я понимаю, что поздно, неприлично беспокоить людей в такое время, но у нас, мягко говоря, неприятность.
– Кто это? – изумилась я.
– Волкова.
– Тася? Что случилось?
Бывшая однокурсница закашлялась.
– Наверное, я делаю глупость, – тихо сказала она, справившись с приступом, – но ты же видела, как ведет себя Дина. Если ей чего-то хочется, она давит людей как танк!
Я вспомнила неприятную сцену, разыгравшуюся на презентации, и промямлила:
– М-да… Емельянова слишком настойчива.
Таисия тихо засмеялась.
– Ценю твою деликатность. Между нами говоря, она плохо справляется со своими порывами и с годами становится все раздражительнее.
– С возрастом дурные черты характера усугубляются, – поспешила согласиться я, не понимая, что Таисии от меня надо.
– Андрюша золотой человек, – продолжала Волкова, – но даже он Динку не выдержал, съехал от нее.
– Двоюродные брат с сестрой жили на одной площади?
– Ой, это огромная проблема, – подхватила Тася. – Немыслимая! Андрей развелся и ушел от жены с одним портфелем. Если честно, он не должен был ничего такого делать, жилплощадь принадлежала ему, супруга пришла в дом голой, но ведь не отселять же ее назад в коммуналку… Андрюша не из таких, вот и оставил все бывшей.
– Угу, – пробормотала я.
– Правда, вначале Корундов просто перебрался в отдельную спальню, но жена его затретировала, и он переехал к Дине. Но долго он около сестры не выдержал, отправился жить на дачу. Домик без особых удобств, зимой там холодно, в туалет надо бегать через весь участок… Зато от Дины далеко.
– Неужели Андрей не мог справиться с сестрой? Странно это, – отметила я.
Тася вздохнула.
– Дина считает себя его ближайшей родственницей, потому и ведет себя бесцеремонно. Справедливости ради следует отметить, что Емельянова очень много сделала для Андрюхи. Тот ведь беспомощен в бытовом плане. Все гении такие.
– Корундов талантлив? – усомнилась я. – Мне его «Русь Великая» показалась… хм… немного странной.
– Так талантлив, что Леонардо да Винчи отдыхает, – безапелляционно заявила Волкова. – Через двадцать, тридцать лет за картины Андрея будут драться великие музеи мира.
– Он много пишет?
– Работает медленно, но еще не вечер, имя Корундова встанет в один ряд с Репиным, Мане, Тицианом и прочими, – ажитированно завела Тася.
Я оперлась на руль. Ну это навряд ли. Впрочем, Тася в своем репертуаре. Еще в студенческие годы она постоянно кого-то опекала, причем абсолютно бескорыстно, по велению сердца. Она могла, например, потратить единственный выходной, чтобы помочь знакомой помыть окна. Бесполезно было объяснять Тасе, что ее используют в качестве бесплатной домработницы, она все равно с энтузиазмом терла стекла. Насколько я помню, Дина еще тогда эксплуатировала Таисию, а та, наивная чукотская девушка, кидалась исполнять любые желания хитрюги – переписывала для нее лекции, сидела с ее больной мамой, пока Дина отрывалась на танцульках, и так далее. А еще Волкова славилась умением отыскивать непризнанных гениев и сажать их себе на шею. И абсолютно невозможно было стащить с ее носа розовые очки.
Память услужливо развернула одну картину.
Вот мы, второкурсницы, собрались на квартире у Анжелики Лебеденко, дочери успешного партийного функционера. Родители девушки уехали в элитные по советским временам Карловы Вары, и Лика устроила вечеринку – выставила на стол никогда нами не виданное виски, вытащила из кладовки раритетные бананы и остродефицитные шоколадные конфеты.
Таисия привела на вечеринку кавалера, и мы были поражены видом ее любовника. Во-первых, он выглядел сорокалетним стариком, во-вторых, пришел в грязных брюках и давно не чищенных ботинках, в-третьих, начал рассказывать скабрезные анекдоты, в-четвертых, увидав квартиру Лебеденко, состоящую из бесконечной анфилады комнат, мигом забыл про Тасю и прилип к Лике. В конце концов Антон, парень Анжелики, дал обоже Волковой в нос. Думаете, Таисия прогнала кавалера? Вовсе нет! Она уложила раненого на диван и стала петь ему дифирамбы.
– Ребята, Вадик гений! Через десять лет его книги покорят мир! Он пишет великое произведение, рядом с которым «Идиот» Достоевского покажется детским лепетом. Как ты мог, Тоша, поднять на него руку!
– А чего он к Лике под юбку лапы запустил? – справедливо возмутился Антон.
– Таланту все дозволено! – отрезала Тася. – Нестандартная личность ведет себя по-особому, к ней нельзя подходить с обычными мерками.
С тех пор прошло много более десяти лет, но мир так и не прочитал эпохального романа. Думаю, гениальный Вадик до сих пор отшлифовывает первую главу. Слава богу, Таисия рассталась с «литератором». Но характер у Волковой, несмотря на зрелый возраст, остался прежним.
– Извини, пожалуйста, – продолжала тем временем Таисия, – но ты там рядом, в двух шагах… только до завтра… я решу проблему… не бросать же Андрюшу ночью в лесу… денег на такси у него нет, автобус уже не ходит…
– Да что случилось? Объясни толком, – прервала я невнятные речи Волковой.
– Ты едешь домой мимо деревни Глухово? – вдруг деловито поинтересовалась Тася.
– Верно, – удивилась я. – Откуда ты знаешь?
– Я просто спросила, – прорыдала Волкова. – Там есть магазин.
– Вроде есть, – с легким сомнением подтвердила я.
– За ним узкая дорога. Если свернуть на нее, наткнешься на поселок, там сейчас находится Андрюша. Помоги ему, умоляю! Ночь подкралась, в небе ни одна звезда не горит, а он, одинокий и грустный, без денег, в поле сидит, – почти гекзаметром завела Таисия. – Очень, очень тебя прошу, на коленях стою!
Из всего вышесказанного мне стало понятно лишь одно: где-то в районе села Глухово мается Андрей Корундов, с которым стряслась беда. Мне совершенно не хотелось нестись на помощь малознакомому человеку, но альтернативы нет, заявить Волковой: «Я тороплюсь домой, устала за суматошный день, и у меня самой полно проблем», – я не способна. К тому же я не забыла, как в свое время Тася нашла врача для маленького Кеши, а долг платежом красен.
– Дай номер мобильного Корундова, – велела я.
– Зачем? – прошелестела бывшая однокурсница.
– Если запутаюсь, позвоню ему и уточню дорогу.
– Там невозможно потеряться, – оживилась Тася, – Глухово, сельпо, далее прямо.
– Все равно, лучше знать сотовый.
– У него нет телефона, – после короткой паузы заявила Волкова.
– Почему? – изумилась я.
– Это дорогое удовольствие, – вздохнула она, – не каждому по карману. Андрюша в последнее время не много зарабатывал, он «Русь Великую» писал.
– Ага, – пробормотала я, – понятно.
Мы с Тасей хоть и учились в одной группе, но до момента болезни Аркашки почти не общались. Ну знаете, как это бывает: сидят в одной аудитории двадцать студентов, и не со всеми у тебя складываются доверительные отношения. Нет, мы никогда не конфликтовали, мило здоровались, брали друг у друга конспекты, но после занятий разбегались по своим делам. Таисия никогда не видела моего первого мужа, художника Костика, и не знает, что мне великолепно известно, что это за зверь – гений, создающий нетленные полотна.
– Магазин… – твердила она, – дорога…
– Хорошо, – перебила я Тасю, – я уже въехала в Глухово и вижу строение, больше всего смахивающее на собачью будку, но с гордой надписью «Супермаркет».
– Ой! Замечательно! – обрадовалась Таисия, и в ту же секунду мой телефон, судорожно пискнув, «умер» – разрядилась батарейка.
Волкова оказалась права: узкая разбитая дорога уперлась в кусок земли, застроенный хибарами. Я припарковала «букашку» около ржавого подобия водокачки, огляделась вокруг и изумилась. Глухово находится на Ильинском шоссе, аборигены используют эту магистраль для проезда, когда на Новорижской трассе возникают пробки, – если свернуть у бензоколонки, проехать Архангельское и выскочить через Петрово-Дальнее к 62-й больнице, то можно обогнуть затор, который образуется по дороге на Нахабино. Если каждый день ездишь туда-сюда по одному маршруту, то разведаешь все тайные дороги.
Вдоль Ильинского шоссе (по статусу оно чуть ниже Рублево-Успенского, но упорно пытается его догнать) покосившиеся деревянные домики соседствуют с настоящими замками. Причем последние понастроены так густо, что их хозяева из своих окон наверняка могут разглядеть меблировку комнат соседей. По утрам здесь на одном участке тупо орут петухи, блеют козы и гогочут гуси, а на другом шоферы в формах протирают замшей стекла у «Бентли». В общем, как любили писать в свое время советские журналисты: «Нью-Йорк – город контрастов». То есть Ильинское – шоссе контрастов. Но, проносясь мимо деревни Глухово, я и предположить не могла, что за сельпо начинается настоящий Шанхай. Покосившиеся домики смотрелись убого, часть из них сколочена из досок, другие были сложены из непонятного камня и покрыты оцинкованным железом, вместо цветов из земли торчали укроп с петрушкой. И вокруг стояла странная для населенного места тишина.
Я в раздражении покачала головой. Ну здорово: батарейка села, Таисии не позвонить, садовое товарищество большое, хозяева хибар приезжают только на день, пропалывают грядки и возвращаются ночевать в квартиры с удобствами. В избенках хранятся инструменты, похоже, тут даже нет электричества – не горят фонари… Правда, в июне темнеет поздно, а светает рано, и поэтому сейчас я кое-что видела, но как найти Андрея? Ну и влипла! Придется обходить весь поселок. Может, покричать? Навряд ли я разбужу людей, здесь их, по всей видимости, нет.
Я набрала полную грудь воздуха и заорала:
– Андрей!
– …ей! – отозвалось эхо.
– Корундов!
– …ей, – донеслось до меня.
Я насторожилась – похоже, мне ответили.
– Кто там? – Мужской голос звучал где-то слева. – Тася, ты? Зачем приехала? Вот уж глупо! Что нам тут вдвоем ночевать?
Я пошла в сторону звука. Пару раз споткнулась о разбросанный строительный мусор и неожиданно вырулила на пожарище. Горло сразу стал раздирать кашель.
Человек, сидевший на перевернутой железной бочке, обернулся и с изумлением воскликнул:
– Даша? Как вы сюда попали?
– Волкова позвонила, попросила вас забрать. Что случилось?
Корундов соскочил на землю.
– Извините, пожалуйста, я не имею к этому никакого отношения. Иногда Тася в своем желании помочь всему человечеству перегибает палку. Зачем она вас потревожила? На улице тепло, в шесть двадцать пойдет первый автобус на Москву… Правда, непонятно, к кому мне ехать в столице, но это моя проблема, и я решу ее сам.
– Что здесь произошло?
Андрей потерянно указал на догорающие угли.
– Я вернулся домой с презентации и нашел головешки.
– Хотите сказать, что вы тут жили?
– Ну да. А что, неплохое место, – пожал плечами Корундов, – до Москвы рукой подать, свежий воздух, магазин под боком!
– Но здесь нет туалета, – пробормотала я, – и, кажется, воды с электричеством тоже.
– Что вы, – засмеялся Андрей, – удобства имеются. Видите голубую будочку? Странно, что пламя ее не тронуло. Воду можно принести из колодца, а неподалеку, в соседней деревне, есть баня. Для обогрева печка-буржуйка, отсутствие электричества мне только на руку – все меньше платить. Я счастливчик – жил без коммунальных расходов, работал всласть… Мне феерически повезло!
– Да? – с сомнением спросила я, оглядывая кучу рыхлого пепла, от которой поднимался серый дымок.
– Хорошо, что картину успел закончить! – воскликнул Андрей. – Если б «Русь Великая» пропала, я бы тут же покончил с собой.
– И где вы теперь станете жить?
Корундов начал отряхивать брюки.
– Знаете Леню Вяльцева? – вдруг спросил он. – Дина говорила, он вам дизайн дома делал.
– Не мне, а Тёме, сыну Дегтярева, – уточнила я. – Только мне проект не понравился. Интересно, откуда Дина про работу Лени узнала? Мы с вашей сестрой давно не встречались.
– Леня слишком авангарден, – не ответив на мой вопрос, продолжал Андрей, – не всем по душе его фантазии. Лично мне не нравится сочетание нарочито грубой кирпичной кладки с наборным паркетом. Ну да не о художественных пристрастиях сейчас речь. Вяльцев пятнадцатого июля отбывает на год в Америку, я поживу в его квартире. Леня как раз хотел ее сдать.
– Пошли! – велела я.
– Куда? – напрягся Андрей.
– Не сидеть же вам ночь у сгоревшего домика, переночуете у нас.
– Право, мне неудобно. Вашим детям, мужу, домашним животным вряд ли понравится ночной визит постороннего.
– Супруга нет, – улыбнулась я.
– Уехал? Еще хуже! Привести в дом в его отсутствие мужчину…
– Я свободная женщина, без штампа в паспорте. Дети спокойно относятся к гостям, дом большой, а собаки, если вы угостите их кусочком сыра, станут вашими друзьями на всю жизнь.
– Как-то неловко, – упирался Андрей, – у меня нет денег, чтобы заплатить за постой, а бесплатно пользоваться чьим-либо гостеприимством я не приучен.
Высказавшись, Корундов вновь вскарабкался на перевернутую ржавую бочку, свесил ноги и уставился на останки фазенды.
– Не могу же я оставить вас тут! – начала я новый этап уговоров.
– Почему? – безмятежно спросил художник.
Действительно. Хорошее замечание.
– Обещала Тасе позаботиться о вас, – нашлась я.
– Огромное спасибо, но лучше я до утра здесь посижу. Быть нахлебником – увольте.
– Всего на одну ночь! И я зову вас в гости!
– Это одно и то же. Спать, пить и есть бесплатно я не приучен.
– Похоже, у вас нет друзей! – рявкнула я. – Иногда люди помогают друг другу бескорыстно!
– Ладно, – вдруг согласился Корундов, – пошли. Нам куда?
– Новорижское шоссе, тут рядом.
– Можем через лесок двинуть, – обрадовался Андрей, – напрямик.
– Лучше подъехать на машине, – мягко сказала я.
– Ее сейчас не поймать, и это денег стоит.
– Я за рулем.
– Скажите пожалуйста… – ахнул Корундов. – Вот это да!
Я прикусила нижнюю губу. Вдруг Дина права, и ее брат гений? Сейчас он ведет себя как сумасшедший профессор, просидевший последние тридцать лет в крепко запертой комнате без окон. Женщины давным-давно сели за руль, и многие из них сами заработали деньги на машину…
Очутившись наконец-то дома, я, поколебавшись, открыла портфель Дегтярева. Я не люблю шарить по чужим карманам и изучать содержимое не принадлежащих мне сумок. Но вдруг в кейсе есть бумаги, которые хоть немного прольют свет на то, что случилось в квартире Юли.
Первое, что попалось мне на глаза, был пакет с тремя глазированными творожными сырками. Я обозлилась на толстяка. Вот оно как! Я стараюсь изо всех сил, чтобы Александр Михайлович сбросил лишние килограммы, а он тайком покупает жирные сладости и лопает их в большом количестве! Ну-ка, что там еще! Булки с заварным кремом! Ну вообще! Нет слов! Переполнившись негодованием, я начала перебирать остальные вещи: спортивная газета, два тщательно сложенных пакета, довольно толстый том «Ремонт квартиры своими силами», несколько, на мой взгляд, совершенно не нужных карманных календариков, расческа… Интересно, зачем она почти лысому полковнику? На самом дне обнаружилась тонкая прозрачная папка. Я быстро схватила ее, вытащила два листа бумаги, попыталась прочесть текст и потерпела фиаско. Во-первых, почерк у Дегтярева отвратительный, даже курица лапой лучше нацарапает. Во-вторых… В заметках нет никакого смысла: это просто какие-то обрывки фраз. «Вечером нету». «Затем он ушел». «Преступное намерение». Такое впечатление, что полковник собирался выступать перед большой аудиторией и сделал конспект, основная информация в голове у докладчика. Увы, портфель мне не помог!
