Глава 18

Мы с Кариной Львовной обернулись.

– Доброе утро, Евгения Федоровна, – улыбнулась помощница Волкова. – Вот, знакомлю Евлампию, корреспондентку телевидения, с нашими владениями.

Евгения поставила на стол большую сумку, из которой торчали разнокалиберные пакетики.

– Очень приятно. Умоляю, забудьте про отчество. Всякий раз, когда я слышу «Евгения Федоровна», ощущаю себя библейской старухой.

– Принесла? – перебила ее Эмми. – Гречку не забыла?

– В зеленом мешочке, – сказала Женя.

Эмилия бросилась разбирать сумку и продолжила свой рассказ:

– Самое главное, что у дружка внутри. Вот, понюхайте…

Перед моим носом очутился пучок травы.

– Вроде ромашка, – неуверенно ответила я.

– Пустырник, – засмеялась Эмми. – А это?

– Ландыш? – предположила я.

Девушка захлопала в ладоши.

– Нет, жасмин. Сушеные листики и цветочки.

Я смутилась.

– Похоже, я начисто лишена обоняния.

Эмми подскочила ко мне, обняла и отстранилась.

– Нет, нет, все прекрасно, просто ты пока неопытная. Я сама вначале путалась, но Женечка ни разу не рассердилась, учила меня старательно. Зато теперь я могу всем правильно подсказывать. Смотри, это горгонзия. Трава особенная, в России она не растет, ее привозят из других стран. Помни ее в пальцах… Ну, не бойся, она не колючая, не щипучая. Теперь понюхай. Как?

Я поднесла к лицу соломинку.

– Напоминает укроп.

– Да нет же! – расстроилась Эмми. – Хотя, может, тебе как раз так и пахнет. Какие у тебя проблемы? Что тебя волнует… мучает… тревожит… печалит?

– Солнышко, Лампа не наш пациент, она корреспондент, – ласково сказала Женя.

– У всех людей есть беды, – серьезно возразила Эмилия. – Я обязательно сделаю Лампе дружочка. Я должна помочь ей!

Карелия Львовна украдкой посмотрела на меня.

– Огромное спасибо! – воскликнула я. – Эмилия права, в моей жизни есть нечто, мешающее полному счастью.

– Спасибо, – шепнула помощница главврача.

Эмми опять обняла меня, погладила по спине и заворковала:

– Назови беду вслух, легче станет. Не бойся, не стесняйся, здесь все такие, с проблемами. Я вот ненавижу выходить за ворота нашего дома, никуда-никуда не езжу. Но мне это не мешает. Главное – признать: у меня есть особенность. И сообщить, хорошо тебе с ней или плохо.

На секунду я растерялась. У каждого человека свои страхи, фобии, и я не исключение, но не хочу сейчас, в присутствии посторонних, откровенничать.

– Ну же, – теребила меня Эмми, – сделай шаг! Сразу станет легче. Поймешь, ты не одна, я с тобой.

– Я очень много ем! – выпалила я только что придуманную ложь. – Не могу сдержаться при виде пирожных, способна слопать десять штук за раз.

Эмилия склонила голову к плечу.

– А потом бежишь в туалет и засовываешь два пальца в рот? Это называется булимия, в клинике постоянно такие девочки лежат. Значит, надо смешать мяту перечную, кору крушины, плоды фенхеля и корень одуванчика. Сейчас сделаю, у меня в кладовке есть все. Пожалуйста, не уходи. Тебе сразу станет легче, вот увидишь! Посиди пока тут, я быстро.

Почти не хромая, Эмми поспешила к маленькой дверце в глубине помещения. Я опустилась на диванчик.

– Большое вам спасибо, – негромко произнесла Евгения Волкова. – Уж извините, я понимаю, что булимия не ваша проблема, но девочка так хочет всем помочь.

– Эмилия приятная девушка, – улыбнулась я, – хорошо, что она чувствует себя нужной и востребованной. А что, названный ею сбор действительно помогает булимикам?

Женя развела руками.

– Вообще-то нет. Смесь мяты, фенхеля, корней одуванчика и коры крушины, правильно заваренная и принимаемая длительное время внутрь, действительно способствует снижению аппетита, но булимия – проблема в большей степени психологическая, чем соматическая. И тут мы столкнулись с удивительным явлением. У вас найдется минутка меня послушать?

– Конечно! – обрадовалась я. – Специально приехала, чтобы набрать побольше материала для сценария.

Евгения улыбнулась и завела рассказ.

…Когда Эмилия оправилась после катастрофы, с ней начали работать психологи, и один из них посоветовал обучить девочку ремеслу. Любому, к какому у нее потянется душа. Некоторое время семья пыталась понять, куда лучше направить Эмми, и вскоре выяснилось, что она увлекается рукоделием. Кто научил ее вязать, Волковы так и не узнали, а девочка с упоением вязала милые игрушки. Для их набивки Эмми использовала вату, поролон, тряпки – короче, все, что попадалось под руку. И вот однажды она заглянула в кабинет Евгении, которая, будучи по образованию врачом-терапевтом, занимается гомеопатией, траволечением, ароматерапией, увидела в мусорной корзинке пакетик с сухой ромашкой и спросила:

– Почему ты это выбросила?

– Сушеные растения, как и пилюли, имеют срок годности, – пояснила Женя, – и если они состарились, а ты их завариваешь, то в лучшем случае занимаешься бесполезным делом, в худшем же можешь даже отравиться.

Эмми наклонилась, пощупала содержимое пакетика.

– Можно этим порошком игрушку набить? Я не заболею?

– Если не будешь жевать поделку или заваривать из нее напиток, то ничего худого не случится, – ответила Евгения.

А через неделю она заметила, что одна из пациенток, Ася Булгакова, страдающая жестокой бессонницей, развившейся в процессе лечения от анорексии, стала крепко спать.

– Вот видишь, – радостно сказала Волкова, – начинаешь потихоньку приходить в норму. Вчера ты легла в кровать в одиннадцать, сегодня встала в девять. Молодец! Скоро мы тебя совсем в порядок приведем. Зря ты лекарства в унитаз бросала, капризничала. Как только стала таблетки принимать, появилась положительная динамика.

– Это не ваши гадкие препараты подействовали, – заявила Ася, – а Эмми мне Мурлысоньку сделала. Я ее обнимаю, и мне очень хорошо спится.

– Какую Мурлысоньку? – не поняла Женя.

Ася залезла под подушку и достала связанную из шерсти кошечку.

Так и пошло. Первое время Эмми вязала «дружочков» тем, кто ей особенно нравился. Затем стать обладателем милой игрушки захотел каждый пациент клиники, причем не только девочки, но и мальчики. Больше всего Евгению удивило, что с игрушками укладывались в кровать и подростки из благотворительной «Жизни», то есть ребята, которые до того, как их увез с улицы Федор Николаевич, вели совсем не детский образ жизни. В их палитре чувств не было ни сентиментальности, ни романтизма, а вот поди ж ты, и они захотели иметь зайчиков, лисят, слонят и прочих зверей.

Немного позже в центре возник кружок. Эмми выделили комнату, снабдили необходимыми материалами и оформили ее на ставку преподавательницы рукоделия. Отныне создание «дружочка» превратилось в ритуал: пациенты сами вяжут полотно, выбирают глазки, мастерят при помощи спиц или крючка одежду. Азы вязания осваивают все – и мальчики, и девочки. Но вот набивка игрушки и помещение в нее «сердца» исключительно прерогатива Эмми.

– Сердца? – не поняла я.

Евгения взяла со стола треугольник из красного атласа.

– Эмми шьет из таких лоскутиков сердца. Понимаете, у нас выработалась традиция: сначала пациенты создают «дружочка», потом Эмми приходит ко мне, показывает пустую поделку и спрашивает, чем ее лучше набить.

Волкова улыбнулась.

– Можно, конечно, засунуть в изделие простое сено или поролон, но Эмми и ребята полагают, что у каждого «дружка» обязана быть своя, особая, прямо-таки волшебная начинка. А я их не разочаровываю, составляю смесь и вкладываю в игрушку. Но это полдела, «оживает» поделка лишь после того, как Эмми кладет внутрь сердце. Я беру сшитый девочкой красный мешочек, уношу в закрытую часть своего кабинета и там заполняю его…

Евгения поднесла палец к губам и улыбнулась.

– Тсс, дальше секрет. Что в сердечке, никому не рассказываю, там волшебные составляющие, и «дружок» становится живым.

– Понятно, – кивнула я.

– Пациенты свято верят, что после того, как Эмилия положит сердечко внутрь игрушки, та обретает способность помогать своему хозяину. Смешно, но подростки, сидящие на наркотиках, проблемные дети, побывавшие на дне жизни, девочки, продававшиеся за дозу героина, мальчики, готовые убить ради порции порошка, – все они трепетно относятся к своим «друзьям». Хранят их, берут с собой в кровать, ложась спать, увозят домой и ни за какие богатства не расстанутся с ними. У нас был случай, когда домработница, вовремя не предупрежденная хозяевами, нашла в комнате их сына, четырнадцатилетнего Виктора, замусоленную ерунду, как она сказала, ежика из ниток, и без спроса выбросила его. Вы бы слышали, в каком состоянии Витя позвонил Эмми, как он со слезами в голосе рассказывал ей, что «дружок» исчез. Я сразу соединилась с матерью паренька, и та, допросив прислугу, послала ее рыться в отбросах. Хорошо, что бачки не успели опорожнить, еж благополучно вернулся к хозяину.

– Помнишь Никиту Рябцева? – спросила Женю Карелия Львовна.

Та дернула плечами.

– Его забудешь… Наш полнейший провал. Подросток-социопат, хитрый, беспринципный, с явно выраженными садистскими наклонностями. Но не наркоман, таких, вообще говоря, мы не берем, не наш профиль. Но родители Никиты клали его в разные больницы по всему миру, пытались отучить от иезуитской жестокости. Клиника Волкова была их последней надеждой, отец с матерью умоляли Федора Николаевича взять сына, и тот согласился. Никита нам оказался не по зубам. Изощренно лживый мальчик изображал из себя жертву родителей, врал. Сшил себе «дружочка», а в день отъезда из клиники искромсал игрушку ножницами и подбросил под дверь кабинета Эмми. Вы не поверите, что было с пациентами. Подростки толпой сбежались к главному врачу с требованием наказать Никиту. Стояли и слушали, как Федор Николаевич звонит его отцу и рассказывает о проступке. А потом все вместе хоронили несчастного «дружочка».

– Похоже, Эмилия от природы прекрасный психолог, – пробормотала я.

– Согласна, – кивнула Евгения. – Она интуитивно чувствует человека и полна желания помочь всему миру. Набивать игрушки травами – ее идея. Сначала она выпытает у больного, что его больше всего пугает, мучает, злит, а потом бежит ко мне: «Женечка, у Костика бессонница, он боится темноты, дай, пожалуйста, особый сбор с валерьяной и пустырником».

Доктор Волкова улыбнулась.

– Ароматерапия – полезная вещь, я ее активно использую, во всех палатах стоят специальные лампы. Если нет аллергии, то – пожалуйста, вдыхайте благовония. Но невозможно при помощи запахов избавиться от бессонницы, если нарушение сна вызвано серьезными психическими проблемами и приемом наркотиков. И от булимии с анорексией не поправишься, обнимая зайку, набитого корнями одуванчика. Впрочем, хуже от «дружочка» с травой не станет. Но вот уж странно: больные, получив поделку, реабилитируются. Я не понимаю, почему, однако игрушки работают. Этакое плацебо.

– Свяжу тебе мешочек! – воскликнула Эмилия, возвращаясь в комнату. – Он быстро плетется, я успею. Положишь под подушку, обязательно поможет. Приходи к нам непременно на занятия, сделаем тебе «дружка». Хорошо?

– Спасибо, Эмми, обязательно, но не сегодня, – пообещала я.

Девушка опять обняла меня.

– Буду ждать. Не унывай, пусть сейчас тебе плохо, но это пройдет. Всегда повторяй в минуту уныния: «Все лучшее впереди».