Глава 17
Надо отдать должное Ларисе, она со скоростью термоядерной белки настелила в багажнике моей машины полиэтилен, а сверху набросала кости. На сей раз, похоже, они были от динозавра.
– Сегодня как-то уж слишком много, – пробормотала я.
– Так я в отпуск ухожу, – радостно объявила Лариса. – Сначала недельку дома посижу, потом во Владивосток к сестре на свадьбу полечу. Билет дорогой, нет смысла на три дня приезжать, решила месячишко у Таньки побездельничать. Неужели я не заслужила поспать до полудня? Меня не будет до начала ноября, а может, и подольше задержусь.
– Ясно, – кивнула я.
Лариса наклонилась и вытащила из ведра какие-то пластиковые предметы, похожие на большие кубики, и начала обкладывать ими содержимое багажника.
– Что это? – удивилась я.
– Ноу-хау для постоянных любимых клиентов, – гордо заявила торговка мясом, – специальные охладители. Сначала их надо заморозить, потом на говядинку положить, и та свеженькой домой приедет. Так, теперь я сверху на них коврик швырну, он не даст холоду наружу утечь. Вот, красотень! В следующий раз, когда приедешь, эти брикеты вернешь – другие получишь. Слушай, а что Капитолина с таким количеством костей делает? Я в непонятках уже давно. Может, она холодец на продажу варит? Всегда просит получше ей отобрать, посочней.
– Сочная кость… – повторила я, усмехнувшись. – Звучит здорово. Нет, все проще, голяшки грызут сырыми.
Лариса заморгала.
– Кто грызет?
– У Капы живет собака, – уточнила я. – Микки ей как сын родной. Впрочем, неверное сравнение. Если, улетая на другую планету, свекрови придется выбирать, кого взять с собой, пса или Макса, она, конечно же, прихватит Микки.
Лара захлопнула багажник.
– Понятно. Ладно, пусть псина радуется. Упаковано все отлично, до вечера можешь в отношении мосольчиков не беспокоиться. Но после восьми брикеты потеряют свои свойства и надо будет косточки в холодильник переложить. Между прочим, я говорю – кости, а на самом деле на них мяса полно. Некоторые из наших тут, на рынке, такой товар суповым набором называют и задорого продают.
…В клинике меня встретили настолько приветливо, что стало даже неудобно.
– Дорогая Евлампия, для нас честь принимать в скромных стенах клиники представителя лучшей и популярнейшей фирмы БТВ-продакшн! – на одном дыхании выпалила администратор на ресепшен. – Чай? Кофе? Сок? Лимонад? Вероятно, вы хотите позавтракать? Заодно попробуете, как у нас пациентов кормят. Что вам принести? Сырники? Геркулесовую кашку? Омлет? Творог? Включить вам телевизор? Не душно? Могу запустить кондиционер.
Мне с трудом удалось вклиниться в поток ее речи:
– Огромное спасибо, ничего не надо. Очень хочется поскорей приступить к работе.
– Сейчас подойдет Карелия Львовна, помощница Федора Николаевича, – расплылась в еще более сладкой улыбке собеседница, – она вам все покажет, познакомит с людьми.
– Может, мне пока одной побродить? – спросила я.
Администратор всплеснула руками.
– Ой, что вы! У нас огромная территория, здесь легко заблудиться! И некоторые пациенты могут проявить агрессию. Мы имеем дело с людьми, страдающими наркотической зависимостью и другими заболеваниями, например булимией и анорексией, и кое-кто бывает излишне раздражителен. Путь к здоровью не прост и не усыпан розами. А вот Карелечка Львовна!
Полная женщина лет пятидесяти, в элегантном офисном костюме цвета топленого молока, вынырнула из стеклянных дверей с надписью: «Только для персонала».
– Простите великодушно, задержалась не по своей вине, – чуть запыхавшись, произнесла она.
– Я никуда не тороплюсь, – ответила я, – до пятницы совершенно свободна.
– Вы тоже любите мультик про Винни Пуха? – обрадовалась Карелия Львовна. – Мы тут часто его показываем. Одно из основных правил нашей клиники звучит так: никаких айпадов, айфонов и других подобных игрушек в палатах, компьютер тоже под запретом. Телевизор стоит в просмотровом зале, но он не подключен к антенне, работает как монитор DVD-устройства. Диски отбирает сам Николай Федорович. Доктор Волков считает, что социальные сети, твиттер и прочее не сближают, а, наоборот, разобщают людей, создают ложное ощущение наличия сотен друзей, которых в реальности нет. Мы же хотим научить пациентов жить в социуме, поэтому здесь приветствуются командные виды спорта, занятия в разных кружках, постановка спектаклей.
– Очень интересно, – сказала я. – Наш фильм посвящен в основном Федору Николаевичу и в меньшей степени членам его семьи, поэтому более всего мне нужно побеседовать с владельцем центра. Давайте сразу к нему пойдем.
Карелия Львовна глянула на свой мобильный.
– Евлампия, дорогая, у нас ведь больница, заведение со своими правилами, которые даже ради телевидения нельзя нарушать. Видите ли, есть лекарства, которые необходимо принимать в точно установленное время, и процедуры, проводимые строго в назначенный час. Доступно объясняю? Федор Николаевич сейчас никак не может оторваться от исполнения служебных обязанностей.
Я продолжала усиленно кивать, изображая понимание. Но на самом деле мне пока было ясно одно: старший Волков не желает беседовать с корреспонденткой. Ни за что не поверю, что он сам раздает подопечным пилюли и ставит им клизмы. Для такой работы есть медсестры.
– Вам нужна Эмилия? – чирикала Карелия Львовна.
– Воспитанница Федора Николаевича? Конечно, – обрадовалась я. – Девушка здесь?
– Да-да, Эмми трудится в клинике, – подтвердила помощница главы клиники. – Можем начать с нее, потом побеседуем с Женечкой… Ох, простите, с Евгенией Федоровной… затем с Николаем Федоровичем и завершим интервью с нашим генеральным руководителем, он как раз освободится. Как вам такой план?
– Отлично! – изобразила я восторг. – Вы же мне объясните, где их всех искать?
Карелия Львовна рассмеялась.
– Сегодня мы с вами сиамские близнецы. Я ваш волшебный клубочек, который покатится, указывая дорогу. Ежели пожелаете, заглянем в любое помещение. Разве что в некоторые палаты не зайдем, но это из-за состояния здоровья пациентов. Контингент у нас сложный, некоторые подопечные, увы, бывают неадекватны. Но в каждой двери есть окошечко, через которое персонал осуществляет постоянное наблюдение. Так что кое-какие комнаты мы не посетим, но распрекрасно увидим, что в них творится.
– Вы очень любезны, – пробормотала я. – И, похоже, не боитесь, что всевидящее око телевидения раскроет какой-нибудь секрет.
Карелия Львовна остановилась.
– Евлампия, нас постоянно проверяют! Откуда только не приезжают комиссии! Если начну перечислять организации, присылающие инспекторов, вы устанете слушать. И к корреспондентам мы привыкли. Тайн у нас нет, все открыто. Вот сейчас мы проходим мимо кухни. Она у нас одна на обе клиники, то есть платные пациенты и те, что лежат по благотворительному направлению, питаются совершенно одинаково. Вот, смотрите…
Я повернула голову и увидела, что стена слева превратилась в стеклянную. За ней находилось огромное помещение, внутри которого сновали повара и их помощники.
– Входить в пищеблок посторонним не положено, – пояснила Карелия Львовна, – и мы не нарушаем инструкции. Но если желаете посмотреть, как готовят обед, нет проблем. Вон там разделывают кур, слева режут овощи… Кроме того, повсюду установлены камеры, а еще у нас отделом персонала заведует гениальный психолог Лиля Базарова. Она умеет подбирать сотрудников, видит людей насквозь. Могу похвастаться: бич всех больниц – воровство здесь отсутствует, у нас ничего не пропадает, ни продукты, ни лекарства, ни постельное белье. Стеклянные стены и психологическое тестирование тех, кто хочет работать в клинике, дают потрясающий результат. А вот и вотчина Эмми.
Помощница Волкова притормозила около двери с изображениями игрушек и замолчала.
– Что-то не так? – насторожилась я.
Карелия тронула меня за плечо.
– Разрешите дать вам совет? Понимаете, Эмми… Вы, конечно, сами все поймете, но я обязана предупредить. Эмилии сейчас за двадцать, и она прекрасный, добрый человек, но та авария оказалась слишком сильным стрессом для ее неокрепшего организма. Нет, физически все прекрасно, осталась лишь небольшая хромота, которая, правда, усиливается, если девушка нервничает или устала. Но вот с памятью у нее проблемы. Эмилией занимались лучшие специалисты, но, увы, ни малейшего успеха не достигли. И мы, если честно, даже не знаем, Эмилия – ее настоящее имя или псевдоним, который девочка использовала, будучи… э… ну…
– Бездомной, – подсказала я, понимая, что Карелия Львовна не хочет говорить, каким образом в подростковом возрасте Эмилия зарабатывала себе на жизнь и почему села в машину к Олегу Волкову.
– Верно, – обрадовалась собеседница. – Знаете, после той трагической аварии Эмми никто не искал. Федор Николаевич сам попытался найти ее родителей, но девочка ничего не могла сказать ни о папе с мамой, ни о том, где училась, жила, и даже назвать свою фамилию. Наш шеф, человек редчайшей доброты, удочерил бедняжку, она стала Эмилией Федоровной Волковой. Сейчас Эмми нашла себя, она делает замечательные игрушки, проводит в клинике занятия по рукоделию, которые пользуются огромной популярностью у наших пациентов, как девочек, так и мальчиков. Но, пожалуйста, при разговоре с ней учтите: взрослая она лишь по паспорту, а по развитию ей лет десять. Проявите по отношению к девочке понимание и толерантность.
Карелия Львовна толкнула дверь, я вошла в просторную комнату и невольно заулыбалась, оказавшись внутри домика Барби. Розовые стены, белый пушистый ковер на полу, с потолка свисают люстры, разукрашенные деревянными фигурками, повсюду картины с изображением умильных котят, щенков и толстеньких ангелочков. Некий диссонанс в обстановку вносило наличие множества простых стульев и огромного овального стола, на котором высилась гора разноцветных мотков.
Красивая брюнетка, сидевшая в кресле у окна, встала и, чуть прихрамывая, направилась к нам со словами:
– Тетя Кара! Как здорово, что ты зашла, я по тебе соскучилась. А кого ты привела?
– Знакомься, Эмми, – нежно проворковала помощница доктора Волкова, – это тетя Евлампия. Или нет, лучше зови ее тетя Ева.
Меня передернуло. Когда-то давно в моей жизни появился мужчина, который называл меня Евой, и воспоминание о тех временах не доставляет мне ни малейшего удовольствия. Я спокойно улыбнулась.
– Здравствуйте, Эмми. Обращайтесь ко мне просто Лампа, «тетю» отбросьте.
Приемная дочь Волкова захлопала в ладоши.
– Конечно, конечно! Можно вас обнять?
Я не успела ответить. Девушка неожиданно быстро подскочила ко мне и заключила в объятия. Мое лицо угодило прямо в мягкие, шелковистые волосы Эмми, нос уловил тонкий запах ее духов.
– Солнышко, покажи Лампе свои прекрасные работы, – пришла мне на помощь Карелия Львовна.
Кольцо рук разжалось, Эмилия поспешила к столу.
– Смотрите. Берем спицы или крючок. Раз, раз, раз…
Тоненькие пальчики девушки замелькали с невероятной скоростью, движения она сопровождала быстрой речью.
– Сначала вяжем, кого хотим. Нет, неправильно!
Эмми отложила спицы.
– Вон там компьютер. Надо придумать того, кто будет тебя оберегать. Я в этом не помогу, нужно самой представить друга – какое у него туловище, какие ручки, ножки, глазки, ушки. Затем сообразить: тебе нужен мягкий приятель или колючий? Он должен отпугивать от тебя врагов или приманивать друзей.
– Талисман-оберег, – пробормотала я.
Эмми на секунду растерялась и почесала переносицу, чуть выше которой, над линией бровей, темнела приметная родинка.
– Вещь на удачу, – расшифровала я непонятные девушке слова.
– Нет, – не согласилась Эмми, – друг. Вот на столе лежит Заинька. Его делает Миша Плотников. Зайка для общего счастья. А вон там белочка, которую вяжет Алиса Болтова. Она совсем другая, потому что Алиске нужна подружка, чтобы поболтать. Тут важно все – какие нитки, вязка и набивка… Ой, Женечка! Можно я тебя обниму?
