Глава 28
Игрункова знала, что Расторгуев порядочный человек, выставить вон даже изрядно надоевшую бабу, мать своего сына, не сможет. Да, Андрей Борисович тяготился младенцем, но это был его сын и мужчина ощущал ответственность за судьбу малыша. С первым сыном, Николаем, артист хотел поддерживать отношения, но Рада, бывшая жена, воспротивилась их общению, что не мешало ей ежемесячно получать жирные алименты. К разведенной супруге Расторгуев испытывал брезгливость, но несмотря на то, что та снова вышла замуж, лишать Колю денежной дотации не стал.
К Веронике, дочери Гали, Андрей Борисович относился очень хорошо. Правда, не проводил с девочкой много времени, но всегда преподносил дорогие презенты. У Ники появился, например, видеомагнитофон, недоступная в те годы вещь для многих россиян. Отчим привез его падчерице из гастролей по Америке вместе с набором видеокассет, купленных в магазине на Брайтоне. И в день рождения Ники Андрей всегда отменял работу. Любил ли Расторгуев девочку? Нет, он не испытывал к детям нежных чувств, просто хотел быть в глазах посторонних и своих собственных порядочным, интеллигентным человеком, который никогда не ударит собаку, не пнет кошку и не обидит ребенка. Для Андрея Борисовича очень важным было именно это – производить положительное впечатление на окружающих. Он всегда отказывался от ролей злодеев и подлецов, его амплуа – добрый человек, отличный семьянин, стопроцентно положительный персонаж. И таковым Расторгуев старался казаться и в жизни.
Ульяна быстро раскусила характер хозяина, поломала голову и составила иезуитский план.
Вскоре после появления в доме мальчика она начала подсыпать Нике в еду и питье снотворное. Девочка стала вялой, сразу после обеда или ужина укладывалась в кровать. Через некоторое время Уля расталкивала ее и с упреком говорила:
– Да что с тобой такое! Пора уроки делать, а ты дрыхнешь.
– Ой, я опять заснула после еды? – зевала во весь рот подопечная. – Почему-то так спать хочется, что глаза сами закрываются.
– Тебе просто неохота выполнять домашние задания, – бурчала няня.
Спустя две недели Ульяна приступила к воплощению второй части своего плана. Сначала она вымазала лицо мирно посапывающей Вероники кетчупом, потом положила ей под подушку развернутые конфеты, испачкала шоколадом рот, подбородок и щеки девочки, а в конце недели натянула ей на голову шапку, а на ноги ботинки, не забыв тщательно завязать шнурки бантиком.
Ника очень испугалась, не понимая, что с ней происходит. И тогда Ульяна дала почитать ей «Лунный камень» Уилки Коллинза. Няня ловко психологически обработала наивную восьмилетку и вдолбила ей в голову: если та расскажет взрослым, что бродит по ночам и безобразничает, то непременно окажется в сумасшедшем доме, где ее будут лечить уколами. Вероника перепугалась еще больше и крепко держала язык за зубами. Хотя, с другой стороны, с кем, собственно, она могла поделиться своей проблемой? Отчим никогда не затевал с падчерицей откровенных разговоров, не интересовался состоянием ее души, ограничивался покупкой дорогих подарков. Мать погрузилась в послеродовую депрессию и думала лишь о себе. Со всеми своими бедами Ника шла к няне, а та сочувствовала девочке, уверяла, что лунатизм пройдет, невзначай рассказывала о каких-то знакомых, которые, прогуливаясь в сонном состоянии при луне, совершали всякие гадости, и продолжала методично давать ребенку снотворное.
В день, когда младенцу исполнилось два месяца, Ульяна, как всегда, около десяти утра наполнила емкость для купания теплой водой, принесла мальчика в ванную и крикнула:
– Ника, вставай! Помоги мне, присмотри за братиком, он на пеленальном столике лежит, я за чередой на кухню пошла.
Был выходной, Расторгуев уехал на съемки, а Галина, уже позавтракавшая, оставалась в своей спальне – у молодой матери, как всегда, было плохое настроение, ей не хотелось никого видеть. Ника, одурманенная с вечера очередной порцией лекарства, пребывала в тяжелом полусне.
До того как позвать девочку в ванную, Ульяна несколько раз входила в детскую и сердито говорила:
– Хватит спать. Давно пора умыться.
Вероника послушно вылезала из-под одеяла, но как только няня уходила, опять плюхалась на кровать. Тому, кто регулярно пьет снотворное, хорошо знакомо это состояние: открыв утром глаза, понимаешь, что вроде проснулся, а вроде еще спишь, голова тяжелая, тело словно ватное, в мыслях туман, окончательно пробудить тебя может холодный душ, крепкий кофе или резкий окрик. Ника услышала приказ няни идти к ребенку, с трудом встала и побрела в ванную. Увидела, что брата на столике нет, повернулась к ванночке и обомлела – младенец лежал на дне, весь покрытый водой.
С девочки разом слетел сон. Она бросилась к братику, схватила крошечное тельце и – не удержала, младенец выскользнул, упал на кафельный пол. Вероника испугалась, подняла мальчика, поняла, что тот без сознания, решила опустить его опять в воду, чтобы привести в чувство, наклонилась над ванночкой… И тут раздался вопль Ульяны:
– Господи, что ты делаешь? Помогите! Скорей, все сюда!
Крик ударил в уши Ники, руки ее дрогнули, малыш снова опустился на дно.
В санузел вошла Галина с недовольным видом:
– Зачем же так орать? Что случилось?
Няня вытащила младенца из воды и начала делать ему искусственное дыхание, не забывая иногда останавливаться и визжать:
– Боже! Ника, как ты могла! Ты хотела утопить брата?
Вероника заревела, принялась твердить, что нашла мальчика на дне ванны. Ульяна бросилась вызывать «Скорую». Малыша, посчитав его мертвым, Игрункова оставила на пеленальном столе, накрыв с головой полотенцем.
Более двадцати лет назад пробки еще не были главной московской проблемой, врачи примчались быстро. На пороге бригаду встретила рыдающая няня, безостановочно повторявшая:
– Вероника утопила малыша.
Галина в полуобмороке лежала в кровати, ее дочь плакала в детской.
Доктора поспешили к младенцу, и – о радость! – тот оказался жив. У мальчика, похоже, был не один ангел-хранитель – малыш, наглотавшийся воды, упавший головой на плиточный пол, снова засунутый в ванну, а потом оставленный на столе под полотенцем, не умер.
– Определенно у бога на этого ребенка свои, далеко идущие планы, – сказали медики и спешно увезли несчастного, не забыв поставить в известность о случившемся милицию.
Весь хитроумно разработанный Ульяной план оказался под угрозой срыва. Няня-то полагала, что крошка, опущенный ею в воду, утонет. Коварная женщина не была дурой, понимала: душить ребенка нельзя, он должен погибнуть сам, времени, чтобы умереть, у младенца будет предостаточно: пока полусонная сестра дотащится из детской, малыш уже захлебнется. Девочка испугается, оцепенеет возле ванночки, и тут появится она, Ульяна, с воплем: «Ника утопила братика!»
Ну и как отреагирует Андрей Борисович, узнав, что дочь изрядно надоевшей любовницы убила его новорожденного сына? Навервняка мигом разорвет отношения с Галиной, выгонит ее вон. Игрункова прекрасно изучила характер Расторгуева и не сомневалась в правильности своих выводов.
Но все пошло не так. Вероника довольно быстро пришла на зов и, вопреки надеждам Ули, не растерялась, а вытащила ребенка, который почему-то не успел утонуть, хотя немало времени пробыл в воде. И вот уж крайняя неожиданность – на крик няни прилетела из спальни Галина. Она давно не реагировала ни на какие домашние события, ее совершенно не заботили ни сын, ни дочь, поэтому злоумышленница не приняла Галю в расчет, а та по непонятной причине вышла из состояния дремлющей черепахи и очутилась за считаные секунды в ванной. Пришлось Ульяне делать вид, что она старается спасти младенца. Мальчик не шевелился, не открывал глаз и, как ей показалось, не дышал. Когда врачи объявили: «Малыш жив», Ульяна ахнула. Похоже, у новорожденного, как у кошки, семь жизней. И она разозлилась на медиков: вот кто их просил спешить на вызов будто на пожар? Да еще врач, противная тетка, зачем-то занялась рыдающей Вероникой, пожалела ее, сказала, что у нее стресс, хотела забрать девчонку в клинику… То есть буквально все пошло не так!
Нянька еле дождалась, пока доктора покинут апартаменты, пошла в детскую и обратилась к Нике:
– Понимаю, что произошло. Ты опять бродила во сне, очнулась, когда топила мальчика, и не отвечаешь за свои поступки. Но помни, если ты расскажешь взрослым о припадках лунатизма, попадешь на всю жизнь в психушку, в комнату без окон. Еду сумасшедшим дают раз в день, спят они на полу, без матраса и подушки. И никаких книг, игрушек у них нет. Тебя будут бить, делать болезненные уколы. Лучше соври, что ревновала родителей к брату, Андрей Борисович с мамой думали только о нем, о тебе позабыли, вот ты и решила избавиться от мальчика. Ты еще маленькая, за решетку тебя не отправят, поругают и отпустят.
Представляете состояние Вероники? Она разрыдалась, впала в истерику, в ответ на все вопросы твердила:
– Няня отправилась за чередой, меня попросила посмотреть за братиком. Я вошла, а он лежал под водой.
Потом девочка упала в обморок. И тут в квартиру явилась милиция, которую оповестили врачи, спасавшие младенца.
Игрункова рассказала парням в форме, что Вероника отчаянно ревновала, потому что ее мать совсем забросила дочь. Милиционеры опросили всех членов семьи, в том числе примчавшегося Расторгуева, и ушли.
Андрей Борисович налил себе фужер коньяка, и тут появилась Галина, которая в своей обычной манере завела:
– Мне плохо! Голова болит! Умираю!
Бокал полетел в сторону, спиртное веером осело на стене, Андрей кинулся к гражданской жене, схватил ее за горло, начал трясти и орать:
– Ты ленивая сука! Гадина! Ты во всем виновата!
Ульяна повисла на руке артиста, закричала:
– Нет! Не надо! Если вы ее убьете, попадете в тюрьму!
И в эту минуту раздался звонок из больницы, Расторгуеву сообщили о травме у новорожденного, о переломе основания черепа.
– Похоже, ребенка уронили, – сказал врач.
Андрей Борисович набросился теперь на Нику. Ульяна ринулась за хозяином. Няня испытывала глубочайшее удивление и одновременно огромную радость. Не все так плохо! Девчонка грохнула младенца об пол, тот все-таки умрет!
Расторгуев устроил Веронике жесткий допрос. Падчерица, захлебываясь слезами, призналась:
– Хотела спасти братика, ведь он лежал под водой. Схватила его и не удержала, а потом быстро положила назад, чтобы он очнулся. Я не топила малыша!
– Почему не рассказала о падении ребенка? – процедил сквозь зубы Андрей Борисович.
Ника отчаянно зарыдала:
– Боялась, что меня накажут. Я не нарочно, я не хотела, я случайно! Я не собиралась убивать братика, я его нашла под водой, я не вру, я хорошая девочка…
Андрей Борисович отвесил падчерице две сочные оплеухи, быстро вышел в коридор и, пробормотав: «Главное – не убить мерзкую врунью», стал раздавать указания Ульяне:
– Дверь в детскую запереть, сучонку не пускать ни в школу, ни на прогулки. Убрать из комнаты телевизор, книги, игрушки, оставить одни учебники. Кормить хлебом и водой. Сначала я вылечу малыша, а потом решу, как поступить с малолетней преступницей.
У Игрунковой екнуло сердце. Неужели она опять потратила зря столько времени и сил? Няня-то полагала, что новорожденный умрет, и тогда артист, узнав, как поступила Ника, выгонит из дома девчонку вместе с матерью, надоевшей Расторгуеву хуже горькой редьки. Но слов «Пошли вон!» хозяин пока не произнес. Он вспыльчив, но отходчив. А ну как решит, что не стоит гнобить маленькую девочку? Вдруг Ника возьмет и расскажет о своем лунатизме? Тогда всем станет понятно, что она не виновата, сама жертва плохо изученной болезни. Следовало что-то быстро предпринять. Но что? Ульяна растерялась. И тут ей на помощь пришел сам дьявол.
Младенец подцепил в клинике какую-то инфекцию, ему потребовалось переливание крови… Дальнейшее известно.
После того как Расторгуев выгнал-таки Галину с детьми, Ингрункова осталась в его квартире и очень быстро стала любовницей артиста. Первое время Уля была счастлива. Андрей Борисович оказался щедрым, ласковым и категорически не желал заводить детей. Немного понервничать бывшей няне пришлось, когда Галина покончила с собой. Узнав об этом, Андрей сказал:
– О том, что случилось в моем доме, никто не знает. Я замял дело, расследование прекращено. А то еще люди осудят меня, зашуршат за спиной: «Расторгуев бросил дочь». Многие считают Веронику моим родным ребенком.
Игрункова испугалась, что Андрей Борисович решит взять на воспитание Нику, но он всего-то озаботился устройством девочки в хороший детдом.
К великому сожалению бывшей прислуги, заведующая интернатом оказалась чересчур настырной. Она несколько раз звонила, приходилось говорить ей:
– Расторгуева нет, придет очень поздно.
А тетка постоянно просила:
– Пожалуйста, передайте Андрею Борисовичу, что Ника плачет по ночам. Он обещал навещать ее. Хоть бы разок заехал, утешил девочку.
Когда Лидия Максимовна позвонила в очередной раз, Ульяна не сдержала эмоций:
– Перестаньте обрывать телефон! Андрей Борисович не имеет к Веронике ни малейшего отношения. Он не удочерял Борисову, она ребенок его любовницы, причем не пойми от кого.
Но педагог не смутилась:
– Вы все же передайте своему нанимателю мои слова, пусть Расторгуев сам решит, как ему поступить в этой ситуации. А я буду звонить до тех пор, пока не застану его. Девочку очень жаль!
Ульяна швырнула трубку и призадумалась. Конечно, она не собиралась ставить Андрея в известность о разговорах с дурой заведующей, но ведь та, активная сверх меры, действительно может найти артиста, разжалобить его. Расторгуев поедет в детдом, поговорит с Вероникой… Нет, нет, такой вариант никак не устраивал Игрункову.
И тогда Ульяна, назвавшись никогда не существовавшей в действительности домработницей Зоей, сама соединилась с Лидией Максимовной, встретилась с ней и рассказала о том, как Ника поступила с братом. На всякий случай няню она в беседе называла Ульяной Федоровной, почему-то решив, что так будет лучше.
Расчет Игрунковой оправдался, заведующая была шокирована услышанным и более Расторгуева не беспокоила.
